В поисках православия. Зачем церковь государству. Александр Владимиров
Церковь[1] как институт или учреждение всегда существовала в определенных государствах и границах. Как социальный институт, находящийся в устойчивых социально-экономических отношениях с государством, имеющая сложившийся догмат и канон, христианская церковь появилась лишь при Константине (311 г. н.э.). Важно отметить, что в политической системе общества христианская церковь утвердилась не как нечто самодовлеющее, пользующееся непререкаемым авторитетом подобно жреческим династиям Древнего Египта. Вовсе нет. Церковь была поставлена на службу государству. Процесс естественного обретения христианством общественного признания, веса и положения был нарушен желанием Константина властвовать над материальным миром. В результате, власть веры была дарована указом и поддержана силами армии. Язычник Константин[2], крестившийся лишь на смертном одре, на многие годы стал фактическим главою христианской церкви. Подобное изначальное смешение мирского и духовного на многие годы наложило неизгладимый отпечаток на последующие отношения государства и церкви.
В России, всегда стремившейся к симфонии двух властей, подобное чрезмерное проникновение государственного начала в дела духовные особо сильно сказалось при Петре I. При нем принятием Духовного регламента патриаршество было отменено. Была образована Духовная коллегия, вскоре ставшая именоваться Синодом, к которому и перешло руководство Церковью. Затем вышел указ об установлении должности обер-прокурора Синода, возглавлявшего аппарат наблюдения за духовенством. Мало того, в мае 1722 года Синод в связи с указом царя ввел практику доносов, включая нарушение священниками тайны исповеди! В результате петровских нововведений главою церкви в России фактически стал обер-прокурор, на должность которого, за редким исключением, назначались исключительно военные лица!
Говорить о церкви времен СССР как о полноправном и полноценном элементе политической системы тем более не приходится. Ни о каком конструктивном диалоге церкви и государства, влиянии церкви на политику страны не могло быть и речи. Однако с середины восьмидесятых годов, в рамках провозглашенного курса на перестройку, была отменена пресловутая шестая статья Конституции о направляющей роли КПСС, что повлекло за собой поистине революционные последствия. Инакомыслие, сдерживаемое десятилетиями, вырвалось наружу, как пар из перегретого котла. Другое дело, что у разных групп населения энергии эти, томимые семьдесят лет, устремились по направлениям, иногда диаметрально противоположным. Классическая басня о лебеде, раке и щуке стала облекаться в кровь и плоть. Благодаря государственному телевидению (другого телевидения тогда и не было), благодаря партийным изданиям (например, журналу "Огонек") изумленные граждане узнали за короткий период столько об истории своей страны и ее вождях, такие душераздирающие подробности о состоянии экономики "у нас" в сравнении с процветанием "у них", что совершенно естественной реакцией населения, особенно его молодой половины, стало временное бегство от всего "советского", навстречу процветающей "загранице".
Получили добро на индивидуально-производственную деятельность кооператоры, выведя свои подпольные цехи на свет. Как только их допустили к внешнеэкономическим операциям, они стали мгновенно воплощать в явь мечты своих соотечественников о товарном западном рае, эшелонами меняя металл и нефть на видеомагнитофоны, одежду и прочий ширпотреб. То, о чем так долго говорили большевики, начиная с семнадцатого года, то есть о свободе, – случилось! За первой обнаженной грудью, показанной на телеэкране, последовали обличения здравствующих руководителей партии и правительства, призывы к изменению строя, резкое отрицание всей 70-летней советской культуры, короче, началось лавинообразное крушение в сознании граждан прежних запретов и табу, а по сути устоявшейся мировоззренческой ориентации, которая, собственно, и обеспечивает обычному человеку относительное психическое здоровье. Революция в сознании произошла стремительно и практически без выстрелов, если не считать бутафорского ГКЧП.
Даже православная церковь, вроде не слывя поборником коммунистической идеологии, все же, как привычный элемент прежних времен, на время была оттеснена из поля зрения граждан, дорвавшихся до ранее запретного. Когда в стране с арен стадионов и с экранов телевидения раздался хор проповедей заморских религиозных миссионеров, на политическом олимпе это было принято вполне благосклонно, как последовательное проведение принципа плюрализма идеологий: раз есть многопартийность, то быть и многорелигиозности. Встречи первых лиц страны с лидерами новых религиозных движений давали последним зеленую дорогу к освоению благодатной непаханой и запущенной российской почвы.
Вместе с тем, по мере рождения новой партийной элиты и новой расстановки политико-экономических сил, у новых лидеров отношение к оставленной в тени церкви стало меняться. Особенно, когда зашатался Союз Республик, выявилась уникальная функция, казалось бы, лишенной всяческой политической власти Московской Патриархии. В ряде отделившихся теперь уже "государств" Московская Патриархия продолжала осуществлять главенство (или стремилась всеми силами его осуществлять), а в регионах России скрепляющая роль Патриархии, успешно противостоящей сепаратистским центробежным настроениям, оказывалась крайне необходимой. Сложилась парадоксальная ситуация – с одной стороны, страну, благодаря нашим СМИ и экономистам-младореформаторам, насильно толкали в объятия к Западу (в большей мере в объятия США), попутно разоряя и разрушая экономику и подрывая обороноспособность страны, а с другой стороны, русская православная церковь (РПЦ) получала (при конституционной отделенности церкви от государства) многомиллиардные налоговые и таможенные льготы, а также прямые финансовые внебюджетные вливания. Это было тем более удивительно, что благодетелем церкви являлась до мозга костей атеистическая партийно-государственная элита, неожиданно обеспокоившаяся "спасением души", в то время как под корень пускались наука, оборона, а медицина и образование влачили нищенское существование.
В 1991 г. первый Президент России был благословлен на инаугурации Патриархом Алексием II. Иными словами, вступление главы нового государства в должность было освящено авторитетом двухтысячелетней традиции христианства. У Патриарха появился прямой провод с Президентом, а у митрополита Кирилла – с правительством. Подобная привилегия неудивительна, потому что график деловых встреч с ведущими отечественными и зарубежными политиками, главами делегаций, банкирами, промышленниками и прочими у Патриарха будет поплотнее, чем у премьер-министра; международные же связи по христианской линии, а также количество подведомственных епархий и приходов, имущественный оборот и стоимость принадлежащих Патриархии активов (зданий и пр.) ставит Патриарха, даже с чисто административно-хозяйственной точки зрения, вровень с ведущими руководителями государства[3]. В 1991 г. Патриарх резко осудил переворот (ГКЧП) и коммунистическое прошлое, тем самым разорвав связи церкви с прежними лидерами страны, но объявил о полной солидарности церкви с Ельциным.
В период сбыта сакрального новоявленными (в основном заграничными) мессиями оптом и в розницу, когда для этой цели была задействована технология раскручивания поп-звезд, с использованием стадионов, телеэкранов и концертных залов, Патриархия стремилась вразумить население, обратить его к традиционным ценностям. Но для этого у Патриархии не было ни пропагандистского опыта, ни должного влияния на СМИ. Наконец, обращение в то время к исконно русским ценностям, не говоря уже о так называемом "опиуме для народа", т.е. религии, было просто не популярно. Попытка Патриархии принять через законодателей новые положения о религиозных организациях в 1993 г. из-за событий, связанных с разгоном Верховного Совета, не увенчалась успехом. Не дождавшись законодательного закрепления монопольного приоритета РПЦ на российской канонической территории, церковь провела в 1994 г. Архиерейский Собор, на котором в отношение тоталитарных сект, на фоне истерики ангажированных СМИ, своим определением отлучила все новоявленные религиозные, духовные, а также иные движения, по мнению руководства РПЦ подрывающие основы православной веры.
Со временем мода в стране на "Запад" пошла на убыль, и вот уже газеты, телевидение, депутатские выступления стали все чаще пестреть возбужденными изысканиями России (заметьте, не Родины) и "общероссийской идеи". Посмотрев вокруг и не найдя после кампании разоблачений и многолетнего поливания грязью ничего достойного (куда только девались семьдесят лет?), потерявшие Отечество граждане стали складывать красивую легенду о "поруганной и принесенной в жертву[4] некогда безбедной и славной Российской царской империи". Оказалось, что все, что в наследство от "тех" времен осталось и не было разрушено революционным ураганом и временем, – это была (хотя бы внешне) наша Русская Православная Церковь, на место которой, правда, стали претендовать около пяти ныне действующих русских православных церквей (зарубежная, катакомбная, старообрядческая и т.д.).
Среди политического истэблишмента стала прогрессировать интересная мода: теперь трудно было найти партию, которая бы так или иначе не расписывалась в своих симпатиях и даже в любви к Церкви (к Церкви вообще, а не к какой-либо конкретной, потому что для многих Церковь – это родовое понятие, типа "церковь" и "государство"). Теперь о своей благожелательности и поддержке Церкви заявили коммунисты и ультра, западники и русофилы, правые и левые, консерваторы и демократы. На церковных праздниках традиционным стало неизменное присутствие атеистичного государственного олимпа со свечками в руках, что показывалось в прямой трансляции главными телевизионными каналами, и, наоборот, многие важные государственные события стали происходить с тем или иным участием представителей церкви или самого Патриарха.
В разрываемой на части стране выдвинулся некий центр, который, хотя бы и на словах, в идиллии, был призван стать единым на всех, – нитью, связывающей через времена и тернии историческую Россию. Фигура Церкви на шахматной доске игроков-политиков превратилась в значимый элемент, посредством которого можно серьезным образом влиять на соперников, на руководство страны, в конце концов, на сознание избирателей. Но долг платежом красен. Государственные супермонополисты становятся полуофициальными спонсорами церкви; московский мэр и иные региональные и городские лидеры открыто, за счет местных бюджетов и специфически-добровольных пожертвований полугосударственных предприятий, отстраивают принадлежащие церкви храмы, печатают тиражи ее литературы, иными словами, помогают "кто чем может".
Но религия – это не мероприятие и не кампания. Ее взлет или накал происходят, как правило, либо в связи с крайним бедствием населения, либо, что все же чаще, в связи с неким значимым религиозным событием, с явлением какого-либо пророка или святого. Может быть, РПЦ на период церковного ренессанса хозяйственные заботы по расширению приходов сопрягла с необычайным духовным взлетом? Может быть, солнце какого-либо праведника всею своею мощью, как это не раз случалось в дореволюционной России, засияло над суетой нашей бренной жизни? Нет, к сожалению, этого не наблюдается. Как говорят в народе, закон существует для того, чтобы его нарушать. Кого можно удивить в России нарушением законов? Если в конституции определен светский характер государства, это еще ровным счетом ничего не значит. Тем более тогда, когда церковь вовлечена в большую политическую игру. Неудивительно, что выступления депутатов стали изобиловать требованиями оградить нашу нежную молодежь от коварного влияния страшных тоталитарных сект и деструктивных культов. При этом, как ни странно, главным консультантом в данном вопросе выступил антисектантский отдел РПЦ, иначе – пристрастный эксперт с нескрываемой заинтересованностью. То, что попутно с явно одиозными истеричными культами стали расправляться и с вполне благонравными религиозными и духовными культами и организациями (ставшими автоматически на пути монополии РПЦ), никто не хотел даже замечать. Министерства юстиции, здравоохранения, внутренних дел, обороны и т.д. бросились оказывать всяческое содействие мягким просьбам Патриархии в укреплении господства Церкви на канонической территории. Даже отдельные представители научно-административной элиты, академиков и профессоров, в совместном заявлении поспешили отгородиться от всех оккультистских и прочих направлений мысли, мол, "спекулирующих на еще не познанном наукой"[5] .
Вершиной такой государственной заботы стало принятие в 1997 г. нового федерального закона "О свободе совести и о религиозных объединениях", который проигнорировал и положения конституции, и многочисленные обращения не только международных государственных, религиозных и общественных деятелей, но и специалистов и профессиональных юристов. Кроме прочего, в двусмысленном положении оказались уже подписанные международные конвенции, за которыми, согласно российскому законодательству, установлен приоритет перед российским законом.
Подобная забота об РПЦ со стороны государственных радетелей особо трогательна, если вспомнить слишком явную духовную оторванность от религии вообще и от Православной Церкви, в частности, большинства руководителей государства, выросших из комсомольско-партийных рядов. Отсюда малая значимость мнения церковного священноначалия для государственных деятелей. Политики остаются верны своему призванию – любить "вообще", а не "в частности", любить удобный образ, а не сермяжную правду, и вершить то, что диктует политическая конъюнктура, а не то, что требует совесть или элементарная последовательность. Такая любовь, – это своего рода банк: сегодня вложил, завтра получил с процентами. История повторяется: государство, как это было когда-то на развалинах Римской Империи, укрепляет свое влияние за счет возвышения церкви. Была бы польза Отечеству.
Однако мы хотели больше поговорить не о политике, а о вере. О том, с чем столкнулся или сталкивается человек, ощущая в себе причастность и призыв к чему-то более возвышенному, чем окружающий тварный мир. Храмы, с которых теперь несется колокольный звон, православные праздники, во время которых перед входами в церкви нередко толпится народ, глубоко затаенная ностальгия по присущей нашим предкам и воспетой классиками симфонии государства, церкви и народа, – все это рано или поздно обращает внимание вчерашних атеистов на вопрос о вере. Верить сегодня перестало быть стыдным. Даже наоборот, причастность к церкви принимается за добродетель, а среди церковного народа сама Вселенская православная вера нередко мыслится, несмотря на протесты богословов, как порождение исключительно русского начала или как главное условие единения народов России вокруг русской нации.
Очевидно то, что церковь как организация, за все время ее существования на Руси, впервые оказалась в особо благоприятном положении: относительная независимость от государства, независимость от паствы (нет избрания в порядке соборов), временная мода на церковь[6] , солидная государственная поддержка (несравнимая с прежними временами), и, ко всему прочему, жгучая историческая потребность России в обретении на каком-либо идеологическом основании национально-государственной целостности и духоустремленности. При том, что в России соизмеримых с РПЦ альтернатив (церквей и религий) пока даже близко не наблюдается. Воспользуется ли РПЦ уникальной возможностью стать вдохновительницей взыскующей возрождения России, сможет ли шагнуть новой в новое тысячелетие, нам предстоит еще увидеть.
Сегодня огромное число людей приходит, или вернее было бы сказать, "ходит" в церковь, пытаясь в сердце преодолеть преграду отчужденности и неловкости, выросшую за годы атеистической пропаганды. Еще большее число людей, задумываясь о том, что верующие – там, а они здесь, так и не решаются преодолеть то ли чувство стеснительности (ведь и перекреститься на людях и даже наедине поначалу бывает для некоторых стыдно), то ли силу привычки мирской удаленности от церкви, то ли нежелание опускаться до целования ручки незнакомого священника и лицемерить перед самим собою, осознавая пропасть, разделяющую многие догматы церкви и положения современной науки. Есть еще категория людей, которая чувствует потребность в вере, но колеблется в выборе учения или церкви, волею судьбы оказавшись на шатком перепутье. Есть и множество людей, которые, не приняв сегодняшнюю церковь, но, продолжая интуитивно искать свою веру, все же хотели бы понять, от чего они отказываются в лице традиционной церковности.
Для таких людей совсем не очевидным является ответ на вопрос: "Чтo же такое Православие?" А если видеть в ПравоСлавии истинную и единственную веру, но слышать тысячи противоречивых мнений о том, чья вера и есть та самая истинно угодная Богу (христианство, буддизм, ислам, индуизм и пр.), то хотелось бы знать – гдe оно, это истинное Православие. Заявление любой из церквей или учений о том, что их вера и есть то самое Правое Славление Бога, по меньшей мере, требует размышлений, а с познавательной точки зрения и некоторых сопоставлений.
Церковь и православие
Сергей Григорьев на страницах газеты "Русь Православная" отразил один из взглядов на состояние сегодняшнего Православия, а также на проблему определения Православия, точнее, вычленения из него ересей, порочащих его чистоту:
"Хочется верить, что теперь пришло время врачевания старых ран. Но для того, чтобы это могло произойти, Православная полнота должна выработать современный вариант исповедания неповрежденной апостольской веры, который позволил бы в нынешнем лукавом мире "отделить овец от козлищ"".
"Расколы – самые тяжкие последствия богоборческого ХХ века. В нашей Русской Православной Церкви, а также в Греческой, Болгарской, Сербской Церквях расколы существуют по сей день. Не миновал раскола и Афон: Особенно обострилась кризисная обстановка в Православии в последнее десятилетие. Внутрицерковные конфликты принимают самый острый характер. Раскол в Русской Церкви, первоначально разделивший ее на российскую и зарубежную, теперь перекинулся в Россию. Продолжаются расколы в Греции и Болгарии, не затухает многолетний разрыв Вселенского и Иерусалимского Патриархов. Недавнее обострение отношений между монашествующими и Патриархом в Грузии едва не привело к расколу Грузинской Церкви. Зреет раскол и в Московской Патриархии, причем его вдохновители старательно раздувают конфликт, одновременно пытаясь скрыть свои имена и действия от суда народа Божьего. Они пытаются загнать болезнь как можно глубже внутрь, дабы она, скрытая от людских глаз и лишенная соборного врачевания, еще более разрослась и сильнее повредила живой организм нашей Матери-Церкви. В чём же видимые причины такого нестроения? Почему усилия священноначалия, многократные обращения к нему клириков и мирян о тревожном состоянии Церкви не достигают цели? Похоже, причина в том, что в основании внутрицерковных настроений лежит ересь, повредившая чистоту духовного зрения не только у рядовых мирян, но и у многих высокопоставленных иерархов…"
"Куда идёт пастырь, туда и стадо. Соблазнится епископ, погибнет и паства его. Сегодня же мы видим, увы, весьма опасное, если не гибельное, заигрывание некоторой части нашего епископата с так называемыми "инославными", то есть с последователями разнообразных ересей. При этом все они категорически отрицают свое вероотступничество и оправдывают общение с еретиками стремлением к христианскому единству и церковной пользе. Так как пастве узнать веру своего пастыря, как определить, действительно ли он православен, или нет? Важность этого вопроса как нельзя лучше подтверждается чином архиерейской хиротонии, во время которой будущий архиерей трижды – с каждым разом все более подробно и полно – исповедует свою веру: И только тогда вера его признается вполне православной!.."
"Так, кратким изложением всей сущности рассуждений о правой вере против заблуждений Нестория были знаменитые анафематизмы Кирилла Александрийского: Несторий лукаво пытался доказать своё православие тем, что он правильно, без искажений читает Символ веры, на что получил такой ответ Святителя Кирилла: "Ежели Несторий решится исповедать православие своё, то он не должен ограничиваться только тем, что исповедует Символ веры, составленный в Никее; одного этого исповедания недостаточно, потому что Несторий понимает и объясняет Никейский Символ неправильно и даже превратно, хотя на словах исповедует так, как он изложен. Несторий должен письменно и с клятвой исповедать, что он проклинает своё нечестивое и гнусное учение…""
"Недавно точно таким же способом, как и Несторий, пытался защитить свою лукавую веру один из апологетов современной ереси экуменизма – Санкт-Петербургский митрополит Владимир (Котляров): Стараниями таких, как он, вероотступников, в последнее время стало как бы даже и неприличным говорить открыто и внятно о своей вере. Впрочем, по словам митрополита Владимира можно подумать, что уж тех-то, кто искажает Никейский Символ Веры, он, безусловно, считает еретиками. Так нет же – и это не так! Недавно стало известно, что один (а вероятнее всего и не один) из клириков Санкт-Петербургской епархии – протоиерей Геннадий Зверев из Царского Села причащал в своём алтаре католического ксендза, чем вызвал возмущение своей паствы. Может, он попал за это под какое-либо прощение? Ничего подобного, совсем наоборот! Униатствующий протоиерей получил... церковную награду – орден Св. Владимира: Спрашивается, так католики – еретики или нет? Задавая этот вопрос представителям духовенства, приготовьтесь к тому, что прямого ответа вы, к сожалению, не услышите. Типичный ответ будет примерно таким: "и не то что бы да, и не то чтобы нет". Так может быть, богословы нам дадут, в конце концов, ясный ответ? Существует же богословская комиссия при Священном Синоде, духовные академии, наконец. Но и здесь пытливого прихожанина ждет разочарование. Самый главный богослов нашей церкви, митрополит Минский Филарет (Вахромеев) в своём докладе на Архиерейском Соборе в феврале 1997 года (см. "РП" № 6), посвящённом допустимости общения с "инославными", не только не даёт ясного ответа на этот простой вопрос, но, наоборот, из всех сил пытается запутать дело. Или взять само название темы, для изучения которой Священный Синод образовал специальную рабочую группу богословов: "Об отношении Русской Православной Церкви к межхристианскому сотрудничеству в поисках единства". Позвольте: единства меж Христом и кем будет добиваться эта рабочая группа? Если "инославные" только в расколе с нами, то надо, конечно, скорее объединяться, а если они еретики, то с какой целью нас пытаются соединить с ними? Невольно напрашивается вывод, что учёный богослов митрополит Филарет прекрасно понимает, что скажи он о своей вере прямо, без обиняков – и его неправославие тут же обнаружит себя, вот он и темнит. Получается, как в детской игре: "да и нет не говорите, черное и белое не выбирайте". Но ведь в Евангелии сам Христос Бог говорит: "Да будет слово ваше: "да, да", "нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого"" (Мф. 5:37).
"Может быть, настала пора и нам потребовать от своих пастырей исповедания веры? И это требование никак не может быть сочтено дерзостью. Исповедание веры – приличествующий любому христианину подвиг, его святая обязанность: Думаю, что не ошибусь, если скажу, что на ближайшем Архиерейском Соборе народ церковный ждёт от своих архипастырей не обсуждения дипломатических отношений с "инославными", а ясного изложения ответов на поставленные догматические, относящиеся к вероучению вопросы. Мы ждём от Собора ясности в самом главном для нас вопросе: едина ли у нас вера с нашими пастырями? И требуем ясного, недвусмысленного ответа: КАКО ВЕРУЕШИ? СИЯ ВЕРА АПОСТОЛЬСКАЯ..."
"…ХХ век принес Христовой Церкви новые испытания и гонения. В соответствии с этим, Русская Православная Церковь Заграницей дополнила чин Торжества Православия следующими анафемами... Думается, не надо обладать специальным богословским образованием, чтобы увидеть, что протестанты попадают под 6-ю, 9-ю, 10-ю и 11-ю анафемы этого чина, католики – под 10-ю (в части, касающейся отрицания православного предания), экуменисты – под 18-ю. Наши церковные либералы это прекрасно знают. Но предпочитают делать вид, что чина Торжества Православия вовсе нет – так удобнее..."[7]
Для многих проблемы внутриправославных споров и трений – тема малознакомая и, возможно, неинтересная. Мы привели как пример внутриконфессиональную, с трудом сдерживаемую, чтоб не выплеснуться на суд широкой общественности, дискуссию. Идиллия церковного тела, предлагаемая общественности, не более, к сожалению, чем миф, легко развеиваемый самой церковной печатью. Впрочем, он естественным образом отражает ту полярность мнений, которая сегодня царит во всем обществе, не делая для церкви особого исключения.
Мы много раз будем упоминать понятие "церковь", поэтому рассмотрим, что под этим принято понимать ортодоксальными богословами (Священник Алексий Мороз):
Христос есть глава Церкви[8] , которая является Его телом. Не может быть двух Церквей, как не может быть и двух противоречащих друг другу истин. Св.Иоанн Златоуст по этому поводу писал: "Един Господь, едина вера, едино крещение. Если у них хорошо, то у нас худо, если у нас хорошо, то у них худо". Этот великий святой всякое отделение от Церкви считает лишением благодати Духа Святаго. "Все, что только отделилось от жизненного начала, не может, с потерей спасительной сущности, жить и дышать особой жизнью".
"Великий русский святой Феодосий Киево-Печерский завещал: "Если кто и спасет свою душу, то только живя в Православной Вере, ибо нет иной веры, лучше, чем наша чистая и святая Вера Православная... А живущие в иной вере: католической, или мусульманской, или армянской – не увидят жизни вечной".
Св. Апостол Павел в послании к Ефесянам писал: "...один Господь, одна вера, одно крещение" (ЕфеС.4:5). Наш русский святой преп. Амвросий Оптинский истолковывал это так: "Слова эти показывают, что одна только вера истинная, другие же вероисповедания всячески неистинны, а ложны, и одна только есть Церковь истинная, именно та, которую Господь вначале основал через Апостолов своих и их преемников – епископов, и о которой говорится в Евангелии: "Созижду Церковь Мою, и врата адовы не одолеют ее" (Мф. 16:18). Вне сей Единой Святой Апостольской Церкви, какой является Церковь Православная, весьма сомнительно и неверно спасение других вероисповеданий"[9].
Споры относительно того, что есть истина и кто более прав в понимании основ христианства, церковь внутри своих стен ведет с первых дней своего существования[10] . Ничего подобного (в таком размахе и накале) мы не знаем в других вероисповеданиях. Мы не будем обсуждать, в чем состоит нетождественность понятий "ересь" и "раскол" (участников которых объединяет, впрочем, то, что "всем им в аду гореть синим пламенем"). Приведем лишь пример складывающихся отношений между церквями, пребывающими как в расколе, так и в братской автокефалии.
В 1962-1965 гг. католиками был созван их II Ватиканский Собор для осовременивания (т.н. аджорнаменто) Церкви, на котором была создана новая концепция церковной жизни – не власть над таинствами (т.е. социально главный атрибут церкви), но служение людям. Соответствует ли заявленная красивая программа истинным целям Западной Церкви, и какие за созданием и координацией данной программы стояли политические силы, мы обсуждать не будем. Важно другое. Как в хорошо подготовленной и профессионально разыгранной популистской кампании католики добились своего: Ватикан снискал огромную популярность на своей канонической территории, пережив подлинный ренессанс, что вызвало серьезные опасения на православном Востоке, а точнее у сил, стоящих за церковными кругами[11] . Католичество, захватив инициативу миротворчества и политического объединения, пошло (в рамках провозглашенного курса на экуменическое сближение с Православной Церковью) на следующий беспрецедентный шаг: 7 декабря 1965 г. в Риме и Стамбуле (Константинополе) были разорваны грамоты взаимных проклятий между Западной и Восточной Церквами, после чего с кафедры Иоанна Златоуста предстоятели обеих Церквей прочли совместную декларацию о прекращении схизмы. Однако подписанные Патриархом Константинопольским документы к остальным автокефальным церквям, включая РПЦ, не имеют никакого отношения и воспринимаются как "примирение лишь Константинопольской и Римской Церкви". За подобный демарш Константинопольского патриарха сегодня резко критикуют.
То, что за подобным объединением, осуществленным после почти тысячелетнего разрыва, стоят глобальные планы по "Новому переделу политэкономической карты мира", стало слишком очевидно с развалом системы социализма, СССР, но наиболее ясно это стало видно при вторжении войск Североатлантического блока в Югославию летом 1999 года.
Что же ожидает еретиков? Современная богословская позиция церкви сегодня точно такая же, как у отцов-основателей две тысячи лет назад:
"...если грехов так много, что нет никакой надежды на спасение, то ее (душу после смерти, – авт.) низводят в бездну, где она будет находиться до второго пришествия Христова на землю, после чего для нее начнется вечное мучение в геенне огненной. Все это касалось крещеных в Православной Церкви. Некрещеные и неверующие этим путем не идут, потому что во время земной жизни живы были только телом, а душой уже погребены во аде. Когда они умирают, бесы всякого испытания берут их души и низводят в геенну"[12].
Показательно и симптоматично, что отцы церкви обвинение иным верованиям, точно так же, как это ныне сделал Архиерейский собор 1994 г., выносили заочно, то есть, не имея о других верованиях никакого понятия. Ведь их приговор с успехом может быть применен даже к новым (будущим) религиям или Учениям, которых в те времена и в помине не было!
Если вычесть из численности всего человечества количество воцерковленных православных (даже с учетом армянской и прочих автономных православных, а также 14 автокефальных [14] православных церквей), то окажется, что адово пекло ожидает 99% населения Земли, в том числе членов более 300 иных христианских церквей. Но даже и для православных нет, естественно, прямых гарантий избежания ада (мерзавцев хватало и среди истинно верующих), так что там же читаем:
>"Там (на небе, – авт.) лукавые духи показывают ей (душе, – авт.) списки ее грехов, но если добрых дел больше, то удержать не могут, а если наоборот, тогда удерживают и мучают до тех пор пока по молитвам Церкви и родных она не получит свободу и не достигнет небесных врат. Однако, если грехов так много, что нет ни какой надежды на спасение, то ее низводят в бездну, где она будет находиться до второго пришествия Христова на землю, после чего для нее начнется вечное мучение в геенне огненной".
Иными словами, каждый малыш, крохотное беззащитное существо, рожденное к радости родительской как среди нечесаных туземцев Амазонки, так и среди умытых и законопослушных европейцев-католиков, поскольку такой малыш принял от родителей, как эстафету, первородный грех Адама и Евы, – каждому такому малышу место в геенне огненной уже приуготовано, пока он не приидет в Православную Церковь и не замолит эту "врожденную печать диавола" в своем естестве. Нередко аналогичные мысли встречаются в других христианских церквях, но адресованы с точностью до наоборот, т.е. другим, в том числе и православным церквям. При такой постановке вопроса выдержка и прямо таки "преступное" хладнокровие христианских миссионеров поражает – ведь 9/10 мира, обитающего вне Церкви, согласно христианскому долгу надо срочно СПАСАТЬ! Если в единственный источник спасения, как учит нас Церковь, действительно верить, то могут ли тут быть компромиссы и достойно ли вести дипломатические разговоры о недопустимости прозелитизма на "чужой канонической территории", когда даже католики, протестанты, и те у себя дома не имеют ни малейшего шанса спастись, пока не начнут ходить в отстроенный рядом с костелом православный храм?
Протестанты и католики примерно такими рассуждениями и руководствуются (а попутно и иными), развернув на "канонической" территории РПЦ широкую агитацию во славу своих церквей. То, что не удалось довести до победного конца при царской власти, во времена Ледового побоища с крестоностцами, турецко-кавказких войн и гитлеровской агрессии, стремятся довершить в сегодняшней ослабленной стране, при отсутствии единого хозяина и бесконечном расшаркивании и заискивании перед Западом. При этом с общественным мнением работают знатоки своего дела. На волне защиты прав человека, которые словно специально и демонстративно нарушаются в отношении новых религиозных движений, организуется массированное давление на депутатский корпус, чтобы дать все права в первую очередь традиционным, так сказать, респектабельным религиям, а именно, прежде всего протестантам и католикам, проводникам идеологии победоносно-процветающего Запада.
С другой стороны, война за "каноническую" территорию РПЦ с подачи профессиональных манипуляторов общественным сознанием превратилась у наших депутатов и органов власти на местах в поход за спасение национального самосознания народа и России как таковой, напоминая скорее кошмарный сон и фантасмагорию, где причины и следствия дурно перепутаны и где палят без разбору налево и направо, лишь бы "стрельнуть". Как в былые годы, отдельные депутаты и партии все силы положили на выявление "врагов народа", а теперь – врагов веры. И эти благожелатели Христова учения, большинство из которых так и остались атеистами и в духе, и в поступках, заявляют: народ и РПЦ едины (раньше говорили "народ и партия..."), народу нужна отечественная традиционная религия, а иные религии народу не нужны; голову народу мы забивать не позволим. Надо сказать, что главная Церковь страны не возражает. Сложность и запутанность (на чем и играют отдельные политические спекулянты) проблемы заключается в том, что звучащие опасения имеют под собой основание. Представьте себе весь ужас ситуации, доведенной до следующей крайности: воинская часть, треть которой по утрам поминает русских святых, треть вместе с портретом Сен Муна – "дорогую родину Корею" и треть вместе с американским капелланом, очевидно, поминает НАТО. Кто в этом противостоянии сторонников демократических основ ("открытых дверей") и национальной безопасности (духовной цензуры) прав, кто виноват – и не разберешь. Одно слово – светопреставление. Мало того, сложившиеся стереотипы социалистического сознания требуют (что само по себе правильно), чтобы среди зарвавшихся хозяйственников и равнодушных бюрократов-чиновников был хоть какой-нибудь судия по совести. Раньше ходили жаловаться в партком или в райком. Сегодня на нарушения в области здравоохранения, воспитания и образования жалобы все чаще стали направлять одновременно как главам администраций регионов, так и соответствующим епископам с просьбой "Разобраться". Свято место (почившей КПСС), пусто не бывает.
Сказка об уме и сердце
…Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
Избушка там на курьих ножках
Стоит без окон, без дверей…
– Бабушка, если избушка без окон и без дверей, то как же Иванушка туда попадет?
– Как попадет? – Бабушка задумалась. Помнишь, в конце каждой сказки говорится: Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам – урок?
– Какой же здесь урок? Про эту избушку Александр Сергеевич, наверное, для рифмы написал, чтоб складней получалось.
– Может оно и так, да только сказки русские мудрые. – Бабушка опять задумалась.
– Что ж у нас сказки такие чудные?
– Так и вера у нас православная сама дивная.
– Разве в сказках о Боге говорится? – удивилась девочка.
– О многом говорится. – Бабушка надолго замолчала... – В церковь нашу старичок один хаживал. Добрый такой был, весь собой ладненький. Только что-то не видать его давно. Может, болеет, а может, и помер, – старенький он уже был совсем. Книг мы не знали, а он нас наставлял, бывало, как молиться надобно: "Потщись войти во внутреннюю свою клеть, и узришь клеть небесную; потому что та и другая – одно и то же, и входя в одну, видишь обе". А еще он так говорил: "Вот, если будешь чист, то внутри тебя небо, и в себе узришь ангелов и свет их, а с ними и в них и Владыку ангелов". Говорил, что так поучал святой один.
– Бабушка, "клеть", – это наша грудная клетка?
– Может и правда, она.
– Значит, избушка, она как клеть, в которую человек должен войти?
– Старичок нам так еще объяснял. Говорил: "помести ум свой в клеть сердца твоего". В жизни, как бывает? Человек умный – да злой. Другой же добрый – да дурак. По доброте своей и дурак. У нас на Руси таких Иванов-дураков пруд пруди. Только в сказке ли, в жизни, он рано или поздно все равно побеждает, потому что доброму – Бог помогает. Так в народе говорят.
– Бабушка, что значит ум в сердце поместить?
– Ум-то разный бывает. Бывает, и слово сказать не можешь, и себе самому не объяснишь. Да только сердцем знаешь, что правда за тобой. Тем, кому Бог ума не дал, они пo сердцу дорогу на небо отыщут. А у кого сердца нет, им с умом тяжко бывает, мучает он их. Горе, оно и впрямь от ума случается. Говорят по совести поступай, значит, пo сердцу. Вот она совесть и есть ум твой сердечный.
– Запуталась я совсем, бабушка. Неужто такие сказки мудрые, что в них всё про всё написано? И зачем избушка, перед тем как туда Ивану попасть, поворачивается к нему передом, а к лесу задом? Избушка на курьих ножках, это на куриных, что ли?
– Не слышала такого, чтобы на куриных.
На дворе хлопнула калитка, под окном раздались шаги, заскрипели в сенях половицы, и в распахнутой двери показался дядя девочки, щурясь от света и радостно улыбаясь:
– Вот и Настенька на каникулы пожаловала. Давненько, давненько не виделись. Ну, здравствуй, мама. – Дядя наклонился к бабушке, и они трижды расцеловались.
Пока дядя раздевался, Настенька поставила чайник на плиту, а бабушка стала доставать из буфета печенье, хлеб и варенье. Достала масленку из холодильника, да дядя замахал руками, сказав, что не голоден. Чай скоро поспел, а Настенька с дядей, пока бабушка серебряной ложечкой насыпала заварку, сели за стол, и Настенька спросила:
– Мы тут с бабушкой о сказках говорили. Вот и непонятно получается: почему ножки у избушки не куриные, а курьи?
– Эко, куда вы забрались, – дядя, любивший порассуждать, закинул руки за голову и довольно потянулся. – Может, слово "курьи" и значило что-то, может "курень", а может еще что, да только корень его "кур" – необычный, – дядя принял у бабушки чайник и стал разливать кипяток. – Иван ведь говорит:
"Стань ко мне передом, а к лесу задом", – так он и попадает в обернувшееся сказочно-неземное царство. Да и у самого Ивана от избушки, в которой жила Баба Яга костяная нога, жизнь по-иному поворачивается. Начались и новые испытания, и счастье свое он обрел. Избушка-то с Бабой Ягой в каждой сказке, как дверка перед жизнью новой. Значит место, откуда у Ивана новая дорожка жизни разбежалась – неслучайно. В избушке Иван-царевич обретает знание, как вернуть свое утерянное по недалекому уму или из-за происков Змея счастье – Василису Премудрую. Премудрость-то по-гречески значит София. И София эта Премудрая – Иванушкино счастье, не на земле, а в Духе пребывает, не от мира она сего. Счастье и радость, они ведь и есть эта особая Мудрость, которая не от земли, а от Вечного Дыхания Жизни. Отец Серафим говорил: "Под Царствием же Божиим Господь разумел благодать Духа Святаго. Вот это Царствие Божие теперь внутри нас и находится, а Благодать Духа Святаго и от вне осияет и согревает нас и, преисполняя многоразличными благоуханием окружающий нас воздух, услаждает наши чувства пренебесным услаждением, наполняя сердца радостью неизглаголанною".
Чтобы достичь Царства Божьего, для этого дано сердце, как орган мира высшего. Ведь после этой избушки Иванушка словно в иной, неземной мир попадает: здесь и звери, и растения, и предметы человеческими голосами разговаривают, и реки огненные, – много чего необычного. Да только добраться до счастья своего можно, если про себя забыть: кому последний кусок хлеба отдать, за кого в бою свою жизнь положить. А препятствий на пути Иванушки сколько. Они как посвящение в высшую мудрость – не преодолеешь, счастья не увидишь. Мудрость же, Царствие Божие, свет наш, сторожит Враг ночной. Если глянет внутрь себя человек, на самом своем дне увидит он, как враг его, змей, калачиком свернулся. Враг-змей как ум, – извивается, да совести супротивится. Только ум этого Змея – не Премудрость царевнина. Как у Василисы свет да тепло, так у Врага-змея – тьма и холод. Победишь эту тьму и холод, со светом пребудешь. А коли он тебя победит – рабом его тьмы останешься. И будут стоять друг против друга воинство света и воинство ночи. А поле их битвы – КУРУ зовется.
За морями, за холмами, далеко от земли нашей русской, на КУРУ-кшетра, поле Куру, 5000 лет тому назад, столкнулись в битве великой два древних рода Пандавов и Кауравов. Это были династии, как символы разъединения человека в своей основе, символы сил добра и зла. Это два принципа, неделимо царящих в мире, но разделившихся в людях. "На поле Дхармы (долга), на святом поле Куру, собравшиеся вместе горели жаждой сразиться..." – так начинается Бхагават-Гита, или Песнь Господня. Эту Песнь поведал воплотившийся в то время в облик человеческий Бог индусов Кришна. В каждой были или легенде, есть свой урок, который служит веками. Курукшетра – поле чести, долга и закона. Сражение на этом поле – это не только реальное историческое событие, но одновременно и наша внутренняя битва, наш духовный Путь. Гармония ума и сердца – вот к чему призывает Песнь Господня.
"Курукшетра – здесь, на Земле, – говорится в книге "АУМ", – Армагеддон представлен земным полем. Древние священные битвы Вавилона тоже имеют земные наименования. Самое духовное на Земле названо".
Были ли другие битвы на поле Дхармы? Божественное провидение оставляет нам знаки, по которым мы можем увидеть в истории пересечение земного и небесного.
В 1380 году на поле Куликовом сошлась Орда Мамая с русским войском Дмитрия Донского. Землям, до поры сокрытым под сном вековым, пришло время взять на себя тяготы мира, полюса Света и правды. Земля русская приняла на плечи свой крест. С битвы на Куликовом поле начинается история Московского государства и Москвы. За воинами солнечной династии на Курукшетра стоял посланец сил Света – великий Аватар Кришна. И над Куликовым полем также простирались благословение и молитва собирателя и светоча земли русской Преподобного Сергия Радонежского. За битвой на Куликовом поле воссияла до того затерянная на евразийских просторах Русь, собрала воедино богатырские силы, приняла под свои покровы веру Христову, гибнущую во мраке средневековья. Через 73 года от Куликовой битвы, со взятием Константинополя турками наступает конец "тысячелетнего царства" Византии. Византия падает и отступает, но поднимается Новая Византия, Царство Московское. Не богатства земные, не личное счастье, но благо Мира всего взялась защищать русская вера.
Через пятьсот лет после изгнания Апостольской веры с Запада, уничтожения столицы Церкви – Византии, слуги тьмы, стянув все силы, предприняли последний бросок: развязав Вторую мировую войну, они попытались путем уничтожения славянских стран, и, главное, России – последнего оплота православной веры, окончательно разделаться с христианством. И вот, в 1943 году произошла одна из самых страшных битв второй мировой – битва на Курской дуге. Миллион жизней, унесенных за месяц боев, стали ценой победы на этом поле Дхармы. Впереди было еще два долгих года кровопролитных боев, но победа в этой битве ознаменовала перелом в Духе в пользу сил Света. Черная тень фашизма в духе была повержена. Победа земная стала и победой всего воинства небесного. Что же это была за война? Настало время, пророчествуемое древними мудрецами, когда сразились все силы Света и тьмы. И, как и было предсказано, – враг оказался повержен.
– Ну а что написано в учебниках школьных об этой войне, ты и сама знаешь, – закончил свой рассказ дядя Настеньки. – Вот уж поздно, пора домой собираться.
– Дядя, почему же ноги четыре?
– У кого ноги четыре?
– У избушки на курьих ножках, ног-то – четыре.
– Навыдумывали мы тут с тобой. Ну, представь себе, что жизнь нашей планеты, имеет, как четыре времени года, – четыре мировых века или цикла – называемых "Юги": Сатия (светлая, золотая), Трета, Двапара и Кали-юга. Заканчивается одна, начинается другая, и так до бесконечности. Мы сейчас живем в четвертую, самую безблагодатную и тягостную югу – Кали или черную. Но за ней неизбежным образом приходит Сатия-юга, или, как говорят, рай на земле.
– Значит, все битвы, чьи имена включают корень "КУР" – это битвы Света с тьмой, а на земле – солнечной династии Пандавов с лунной династией Куру? – поинтересовалась Настенька.
– И так и не так, – засмеялся дядя, – дело не в названиях. Битва никогда не кончается, а Иванушка всегда ищет свою Василису Премудрую. Но чтобы нeчто стало полем "КУРУ", оно должно для этого быть полем Дхармы или Долга, полем, над которым в небе идет битва сил Света с силами зла, а на земле начинается целая новая эпоха. Таких совпадений еще надо поискать. Мы-то обнаружили только три.
Примечания
1. Слово "Церковь" в русском языке используется для обозначения достаточно различных явлений: церковь-Храм, церковь – социальный институт, Церковь вероисповедания (греческая, римская и т.д.), конкретная Церковь (как юридическое лицо) – РПЦ, старообрядческая и т.п., наконец, Вселенская Церковь – явление больше духовного, нежели социально-предметного порядка.
2. Во время своего царствования Константин участвовал в христианских богослужениях, а по императорскому статусу одновременно возглавлял языческие обряды римского культа.
3. См. график встреч Патриарха Московского и Всея Руси на официальном сайте РПЦ в Интернете.
4. О том времени, завершившемся, в том числе, крахом внешней церкви, протоиерей Георгий Флоровский писал: "Революцией кончился не буржуазный строй и не эпоха капитализма, – революцией кончилась только петербургская Россия". "Грех петербургской России не в том заключался, что государственною волей поместная церковь была "превращена" в "ведомство православного исповедания", включенное в общую систему мирского административного механизма: Церковь Бога Жива, Столп и Утверждение Истины, лежит вне досягаемости не только для сил человеческих, но –по обетованию – и для врат адовых. Грех петербургской России – в том искажении культурно-религиозной перспективы, которым поражено было общее умонастроение: в утрате живого ощущения святости и самодовлеющей значимости Церкви, не имущей ни пятна, ни порока, – в психологическом подчинении учительной и пастырской деятельности церковной – целям здешним, целям устроения земного благополучия и благоденствия. Строго говоря, ни о каком "порабощении" русской церкви в петербургское время не может быть и речи. "Паралич" относится не к внутренней действительности церковной жизни, а к ее внешним проявлениям..." (Георгий Флоровский. О патриотизме праведном и греховном. В кн.: Г.Флоровский. Из прошлого русской мысли. М., 1998. С.158, 159-160).
5. "Обращение ученых", подписанное академиками Н.Лаверовым, В.Кудрявцевым, В.Гинзбургом, профессорами С.Капицей, А.Венгеровым, ректором МГУ В.Садовничим, содержит тезисы, как ни странно, на "ура" принятые частью РПЦ: "Мы считаем, – написали академики, – что распространение и пропаганда мракобесия во всех его формах и проявлениях представляет серьезную угрозу духовным, нравственным и социальным ценностям нашего общества и опасность для физического и психического здоровья людей. Познание мира бесконечно, и потому всегда было и остается что-то непознанное. На этом спекулируют представители парапсихологии, психотроники и т.п. и выдают за установленные факты проявления телепатии, телекинеза, ясновидения. Строго научно проведенные исследования, не подтвердив существования такого рода явлений (где, когда, кем? – авт.), выявили при этом, что большинство фактов, приводимых как доказательство, были результатом мошенничества... Также совершенно недопустимо, чтобы органы власти России вступали в какое-либо взаимодействие со всякого рода сомнительными представителями (можно подумать, что для академиков существуют "несомнительные", – авт.) парапсихологии, уфологии и тем более астрологами, ясновидящими и т.п." (Приложение N5 в кн.: Егорцев А.Ю. Тоталитарные секты: свобода от совести. – М.: Информационно-миссионерский центр "Сектор". Московское подворье Свято-Троицкой-Сергиевой Лавры. 1997). Безусловно, наука работает с разными точками зрения, и академическая мысль вышеуказанным взглядом не исчерпывается. Употребленное слово "мракобесие", на наш взгляд, явно пристрастно, особенно в контексте той борьбы, которая развернулась со стороны ортодоксальных ученых (к которым готовы примкнуть и ортодоксы церкви) против новых направлений науки. Со времен Вольтера и Руссо под "мракобесием" понималось, нечто иное, отличное от заявленного в "Обращении", а именно: мрачное явление, сопряженное с реакционной идеологией, политиканством и насильственным произволом религиозных фанатиков, в том числе загонявших новые открытия, подрывавшие прежние догматы, в "испанские сапоги" или на дыбу (западная церковь).
6. К концу девяностых годов мода на церковь стала заметным образом сходить на нет. Данное характерно, впрочем, и для многих некогда модных новых религиозных движений. Падение интереса к последним было столь же стремительно, как и их взлет. Например, в начале 90-х годов Общество Шри Чинмоя (индуистская религиозная организация) собирала на совместные медитации полные стадионы. К середине 90-х годов в Москве осталось всего около 150 человек (в основном молодого возраста), которые встречались время от времени для духовного общения и медитаций небольшими группами или проводили по воскресениям в одном из парков физкультурные забеги. Лет через десять, очевидно, число этих приверженцев практически сойдет на нет. Аналогичная ситуация во многих других некогда массовых новых религиозных движениях.
7. Русь Православная №3(9). Сергей Григорьев.
8. Речь идет о Вселенской Церкви, а не о церкви – социальном институте, – авт.
9. Священник Алексей Мороз. Римская церковь. Православная Русь или протестантская химера. Единая святая соборная и апостольская церковь. «Сатисъ», 1995.
10. Хорошо известен, например, спор между сторонниками Петра и сторонниками Павла (если не между самими Апостолами) по вопросу распространения Учения Христа среди неудеев и, в частности, по вопросу обрезания. Об этом мы подробно будем говорить в другом месте.
11. Наш анализ исторических событий в данной работе не предусматривает выявления изменений в мире на тонко-духовном или мистическом уровне, не апеллирует к образам «последних времен», «Антихриста» и «Апокалипсиса». В данном случае мы ограничиваемся исключительно внешними событиями.
12. Православный сервер http://www.ortodox.spb.ru/
13. Автокефальная церковь [авто…+ гр.kephalê голова] – независимая, самоуправляющаяся православная церковь.
14. Прозелитизм – (геч.), стремление обращать в свою веру из среды лиц других исповеданий.
Александр Владимиров. В поисках православия. Современники. Часть I. Россия и вера. Глава 1,2, 3. Москва. «Беловодье»
10.10.2011 16:41
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".