Светлой памяти Елены Ивановны Рерих 1 октября 2024. Онлайн-лекция «Основы буддизма в философии Е.И.Рерих». Выставка «Красота старины – устой настоящего и мост в будущее» в Республике Алтай. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



«Мне ставили тройки из жалости». Профессор Высшей школы экономики — о жизни с дислексией, Мария Божович


 

 

27.08.22

 

Можно ли добиться успеха, если пишешь с ошибками.

 

«Когда мне говорят, что все наши студенты обязаны писать грамотно, я всегда взвиваюсь свечой», — говорит Сергей Зверев, профессор и руководитель Школы коммуникаций факультета креативных индустрий НИУ ВШЭ. Сам он очень хорошо понимает, что такое не уметь писать и не помнить правил. Это было его детским кошмаром, но лишь с возрастом он узнал про свою дислексию. 

 

Писал «жизнь» через «ы»

— Это началось в первом классе? Было трудно?

 

— Меня пытались научить читать еще в пять лет, и ничего не вышло. Но, поскольку в те времена не считалось, что ребенок, идя в первый класс, должен уже быть на уровне пятого, никого это особо не взволновало. 

 

Я пришел — и начались прописи. Это был кошмар, тем более что в середине 70-х в начальных классах еще писали чернилами. К счастью, вскоре перешли на шариковые ручки. Другая катастрофа — «жи-ши» пиши с буквой «и». Почему — так до сих пор и не знаю. Когда я предельно сосредоточивался и писал медленно, то получалось правильно. Но автоматизма не вырабатывалось. И в диктанте, хоть убей, все равно было «жизнь» через «ы». 

 

Сейчас мы с вами разговариваем, а у меня в голове вертится «оловянный-деревянный-стеклянный». Там надо писать одно «н» или два? 

 

— Два.

 

— Почему? 

 

­­— Если прилагательное образовано от существительного с помощью суффиксов -ан-, -ян-, то в них одна «н». Оловянный-деревянный-стеклянный — исключения. Почему это трудно запомнить?

 

— Я не вижу в этом никакой логики — поэтому и запомнить не могу. Что изменится, если я напишу одно «н»?

Хорошо хоть слово «оловянный» писать приходится нечасто. 

В 8-м классе я понял, что просто не перейду в следующий класс, если не сделаю усилия. Я научился обходить сложные слова. Вместо «деревянный» я и сегодня предпочту написать «который сделан из дерева». Эту хитрость я освоил не сразу, и, хоть учился неплохо, но двойки по русскому у меня были всегда. Иногда из жалости ставили «три». Ладно еще орфография, а запятые? Я запомнил, что перед «а», «что», «где» должны стоять запятые, но перед союзом «и» — то надо, то нет. 

 

— С учителями были проблемы?

 

— У нас была молодая учительница, которая просто не могла понять, почему я не в состоянии запомнить элементарные правила. Она не говорила перед всем классом «а Зверев у нас — тупой», но наверняка так думала. 

 

 

А вот с учителем физкультуры мне очень повезло, это был умный и тонкий человек, физру у нас все просто обожали. Однажды мы отрабатывали прыжки в высоту, и у меня ничего не получалось. Тогда он сообразил поставить меня не в общую очередь, а так, чтобы я подходил выполнять прыжок с другой стороны — и я прыгнул не хуже других. Просто мне нужно было толкаться другой ногой, и он это каким-то образом понял.

 

— Вы переученный левша?

 

— Я не исключаю. По крайней мере, помню, что меня все время преследовало «возьми ложку в правую руку». В СССР писать и есть левой рукой было почему-то ни в коем случае нельзя. Если меня переучили, то, возможно, это отчасти объясняет мои проблемы.

 

Как выглядит «ничто» и на что оно похоже?

 

— Но проблемы с грамотностью у многих. Почему вы вообще решили, что у вас дислексия? 

 

— У меня нет официально подтвержденного диагноза, потому что в советское время его просто не существовало. Наверняка сказали бы, что это какие-то «буржуазные измышления», чтобы оправдать неумение писать. 

 

Но где-то в середине 90-х я впервые стал читать про признаки дислексии и узнавать их у себя.

 

Я не обращался к специалистам, потому что к тому времени вполне приспособился с моими особенностями жить. 

 

Хотя, не скрою, когда я читал про дислексию, думал: «Надо же, значит, дело не в том, что я балбес. Это врожденная особенность, и здесь от меня мало что зависит».

 

Мои дети в той или иной мере унаследовали от меня это свойство, но они заканчивали школу за границей, а там к дислексии совершенно другое отношение. Ее признают, с ней очень считаются. На экзаменах у ребенка больше времени для решения заданий, ему разрешают пользоваться электронными подсказками и даже дают бумагу другого цвета и плотности, потому что некоторым на ней проще писать.

 

 

— Какие особенности дислексии вы сразу в себе узнали?

 

— Говорят, кто много читает — тот грамотно пишет, но при дислексии читать и писать — это не всегда связанные вещи. Я очень много читал, а правильно писать так и не научился. У меня был один любимый персонаж, так вот выяснилось, что я 10 лет произносил его имя неправильно. При первом чтении случайно переставил буквы, и это закрепилось. А потом дочь мне сказала, что этого героя зовут не так. 

 

Еще говорят, что многие дислексики мыслят визуальными образами. Я это с детства чувствовал. Например, если я читал «белая лошадка паслась на зеленом лугу, потом прыгнула через изгородь и поскакала к речке», то ясно видел и луг, и лошадку, и речку. Но если написано «белая лошадка пасется на зеленом лугу, и ничто ей не мешает», то тут затык. Что это за «ничто», как оно выглядит, на что похоже? И как оно может мешать или не мешать? 

 

«Ничто», «никто», «никогда» — я просто не мог их себе представить. 

 

Стоило встретить это слово в книге, как внимание тут же рассеивалось. При чтении у меня выработался навык: потерял нить — вернись назад и восстанови. При этом я понимаю философские тексты, если в них есть какая-то цельная понятийная система. Но если я встречаю отвлеченное понятие, вырванное из контекста, то сразу сбиваюсь.

 

— В современном языке их множество, и в моду входят все новые. Чего стоит одно слово «нарратив». Как вы с этим справляетесь? 

 

— О да, нарратив и еще дискурс. Я себе все время напоминаю: «Дискурс — не путать с дискуссией». Или, когда я слышу про «эпоху постмодернизма», я говорю себе: «Так, я же это учил. Модернизм — это вот это, а постмодернизм — идет после модернизма, и у него вот такие признаки». Но пока все это вспомнишь, потеряешь нить. Вот почему я не очень люблю красивые и сложные слова. Если человек не в состоянии без них объяснить свою мысль, то, возможно, не такая уж она и ценная. 

 

— И это говорит человек, возглавляющий в Вышке факультет интегрированных коммуникаций. Можете простыми словами объяснить, что это такое?

 

— Для неспециалиста это звучит абстрактно, но вообще все просто. Раньше все коммуникационные практики жили сами по себе — отдельно реклама, отдельно пиар, отдельно маркетинг. Когда мы обсуждали проект образовательной программы с покойным Михаилом Лесиным, он предложил назвать департамент «интегрированные коммуникации», как демонстрацию нашего представления о том, что изучать и преподавать их нужно как целостную систему. 

 

В этой области вообще все очень изменилось. Раньше, чтобы продать продукт, надо было показать, что он лучший. Теперь этого мало, нужно показать, что производитель лучший: добрый, человечный, ответственный, заботящийся об окружающей среде. Это, если хотите, тоже интегрированная коммуникация. Но сегодня наш факультет называется «креативные индустрии».

 

Дает ли дислексия суперсилу?

 

— Умение правильно писать у нас в стране всегда считалось основой социального статуса. Человек, который пишет с ошибками, не добьется успеха. Но вы добились. Как вам это удалось? 

 

— Во-первых, человек, который не в состоянии грамотно писать, может хорошо делать что-то другое. Не могу сказать, что обладаю какими-то сверхспособностями по математике, хотя в школе она меня никогда не пугала, я узнавал в ней структуру. Например, на работе, когда я видел большую таблицу, то почти сразу мог сказать, есть ли в ней ошибка. Как будто чувствовал, когда что-то не так. 

 

Кстати, на определенные виды работ в западных компаниях предпочтут взять человека с дислексией, потому что у него, так сказать, нейроны работают иначе и это дает ему какие-то новые и неожиданные возможности.

 

Хотя, конечно, не стоит думать, что дислексия дарит какие-то интеллектуальные преимущества и что у нее есть суперсила.

 

Во-вторых, появились автокорректоры, иногда у меня вся страница в разноцветных подчеркиваниях. «Ого, — думаю, — что же тебе так не нравится?» Недавно я написал слово «сактуализировать», а он подчеркнул. Раздельно, говорит, надо писать: «с актуализировать». Я зачем-то послушался.

 

В-третьих, так получалось, что рядом всегда были люди, которые могли помочь и поправить. Мне проще надиктовывать и не проявлять самодеятельности. Но бывают всякие казусы.

 

В начале 90-х мы писали текст совместного распоряжения в связи с экономической программой «500 дней». И уж не знаю, как так вышло, что я оказался у компьютера и начал писать текст. Его несколько раз проверили, он был отдан на подпись Горбачеву, Ельцину, Рыжкову и Силаеву, а потом выяснилось, что слово группа там с одним «п». Поправить уже ничего нельзя — официальный документ.

 

Недавно я написал важное письмо с опиской, которой не заметил, хотя перечитал несколько раз, а спелл-чекер (система проверки правописания. — Примеч. ред.) ее не опознал.

 

Все бы ничего, но с учетом контекста письма моим корреспондентам наверняка показалось, что я над ними изощренно издеваюсь. 

 

Поверьте, я очень пожалел, что нажал на кнопку «отправить» раньше, чем еще кто-то в офисе увидел этот текст. 

 

— Есть ли у вас безграмотные студенты и как вы к ним относитесь?

 

— Я всегда взвиваюсь свечой, когда мне говорят, что у нас на факультете люди должны писать грамотно и что это что-то говорит о человеке. Да ничего не говорит. Но вот если при современном программном обеспечении человек не дает себе труда прогнать текст через корректор, то это уже небрежность и это непростительно.

 

 

— Будь ваша воля, вы бы отменили ЕГЭ по русскому?

 

— Мне кажется, что современный ЕГЭ вполне реально сдать на хороший балл. Он системный, в нем нет непредсказуемости и произвола. Это же не сочинение.

 

— Куда вы сами поступали и нужно ли было писать сочинение?

 

— Вообще-то я в 16 лет мечтал идти в школу милиции, потому что в милиции работал мой отец. Но родителям удалось как-то аккуратно меня отговорить, и я пошел на общеэкономический факультет Плехановского института. 

 

Вступительное сочинение писал простыми, короткими фразами, подлежащее-сказуемое. Это выглядело примерно так: «Павка Корчагин — настоящий герой. Он проявил мужество. Он не сдавался» и так далее. Если бы я начал фантазировать и писать что-то сложное, это был бы провал. К счастью, сочинение — не единственный вступительный экзамен.

 

28.08.2022 07:27АВТОР: Мария Божович | ПРОСМОТРОВ: 354


ИСТОЧНИК: pravmir.ru



КОММЕНТАРИИ (0)

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Проблемы педагогики »