Переход. Ева Райт
Женщинам – строителям Нового мира.
Тусклый свет обрушивался лавиной нестройных звуков. Они были глухими и низкими. Они текли отовсюду, в том числе от тусклых, недвижных теней, заполнявших пространство. Недвижное слабо мерцало живыми огнями... Свет, где ты?!
Мысль отозвалась во мне болью, которая тут же вырвалась наружу раздирающими слух вибрациями. Сердце сжалось от их грубости, а затем забилось еще сильней. Звук – проявление моего отчаяния – усилился...
Но тут появился Свет. Это был не тот Свет, о котором плакало мое сердце. Но это было лучшее из того, что существовало в этом тяжелом и отемненном мире. Его трепетно светящаяся, подвижная плоть источала тепло, и сознание, полностью сосредоточенное на мне, заливало волнами восхитительной нежности. Он возвращал меня к любви.
Любовь... Она насыщала собой все, она была тем светом, который исходил из сердца и проницал все мое существо, электризуя каждую его частицу. Частицы вибрировали в единой гармонии, установленной сердцем, и сообщали моим оболочкам ту степень светимости, которая только и позволяла находиться в здешнем мире.
Кроме меня, здесь обитали другие, созвучные мне существа. Да, да все их проявления были бесконечно близки мне. Они радовали и воодушевляли, ибо лучились полным приятием меня и тех, кто был рядом, а также всего того, чего касались их чувства. Мы были заодно. Мое сознание было неотделимо от них.
Ощущение слияния в одно целое усиливалось, когда в наш круг опускался Свет. Он был ослепительно прекрасен. У него были привычные нам черты молодого человека, одетого в длинное белое одеяние. Но во всем остальном от нас, детей этого мира, он разительно отличался. Каждое движение его огненного существа воплощало в себе непреклонную волю, которая проистекала из единого кристально чистого источника. Великую любовь источало его сердце. Любовью вибрировало каждое обращение к нам. Любовью взращивалось в нас стремление к самоотверженному служению жизни.
Открывая глаза, я снова и снова искала Свет. Но не находила его. И опять кричала от безысходности. Снова и снова теплые, искренне сочувствующие мне существа прижимали меня к себе, полагая меня успокоить. И я успокаивалась, отвлекаясь на разнообразные внешние раздражители: резкие звуки примитивных, грубо окрашенных форм, которыми трясли передо моими глазами, или же процесс сосания, который рефлекторно случался всякий раз, когда в рот попадала любая податливая и упругая форма.
Я стремилась полюбить этот мир, отвечать пульсирующим в сердце огнем всеприятия на его проявления. Это было трудно. В этом мире все было разрозненно, он был противоречив сам по себе, а иногда и враждебен. Мне было тяжело оставаться с ним наедине, и я искала поддержки. Чаще всего она исходила от людей этого мира, но порой случалось удивительное, и ко мне являлся Наставник.
Однажды, когда мы, едва касаясь почвы босыми ногами, водили хоровод, в его центре вдруг возник Свет. Мы привыкли к внезапным появлениям Любимого, и не испугались. Как всегда, мы потянулись к нему, чтобы он приласкал нас. Но неожиданно были остановлены некоей повелительной силой. Мы присмотрелись: сила исходила от того, кто чудесным образом появился рядом со Светом.
– Это – ваш Наставник последнего пути, – сказал о нем Свет.
И хотя Наставник сразу же потребовал нашего внимания, в его ауре прочиталось неисчерпаемое сочувствие к нам. Мы потянулись к нему всей душой. Глядя в его лучистые, ярко-голубые глаза, мы легко принимали идущую от него мысль:
– Я буду учить вас переходу в плотный мир. Я покажу вам, какие формы сможет приобретать ваша будущая жизнь в связи с избранными вами задачами. Я установлю с вами связь, которая не прервется при переходе и благодаря которой Вы сможете, при желании, всегда обратиться ко мне за помощью.
Появление Наставника в мире тягот и тусклого света всегда зажигало в нем пламя радости, и я начинала счастливо смеяться. Дивно было видеть, как явление Родного всему вокруг сообщало более тонкие вибрации. Даже вещи начинали излучать не свойственные им ранее света.
В беспомощной плоти, которой я была в глазах окружающих, обращенная ко мне мысль неизменно пробуждала высшее сознание. Я тотчас же вспоминала о миссии, с которой пришла на Землю, меня воодушевляла борьба за преобразование себя... И это было тем более прекрасно, чем ярче горел в моей груди огонь вдохновения. Именно он позволял мне почувствовать близость к Свету, увидеть которого земными глазами я, увы, уже не могла.
Наставник помогал мне приспосабливаться к новым условиям: к новому способу общения с окружающими – при помощи осмысленных звуков, к новому – тяжелому и неповоротливому – телу, к особым отношениям с земными воплощенными, которые утеряли осознанную связь с миром Света или же имели с ним такой слабый мысленный контакт, что часто не осознавали его посылов. Он показывал, что любовь в ее новых, земных, формах может быть не менее прекрасной, чем ее надземная ипостась. Он давал понять, что это – единственное сокровище, которого никак нельзя утерять, ни при каких обстоятельствах, и что лишь она есть тот связующий ток, который утверждает связь с миром высоких энергий.
Наставник никогда ни с кем не уединялся. Он учил нас всех одновременно, но при этом его мысленная сила непостижимым образом могла разделяться, и тогда всякий, к кому он имел особое поучение, получал его индивидуально.
Однажды, когда особенное сочетание токов и химизма, идущего от Светил, были в высшей степени благоприятны, мне были впервые показаны мои будущие родители. Они были еще детьми, и я сразу полюбила их. Мы не раз встречались в прошлых жизнях и не раз были членами одной семьи, что позволяло надеяться на доброе сотрудничество. Но, как предупредил Наставник, отягощение бытом могло его так или иначе нарушить. Расшатать и разрушить его грозили условия того сообщества и того народа, в котором нам предстояло расти и развиваться.
– Наставник, душа моя скорбит, когда вижу искажения законов, данных нам Светом. Мне больно, когда я наблюдаю страдания множеств людей, которые не знают путей освобождения. Как им помочь?
– Во тьму внесешь ясность Света. Каждый раз, когда тьма непонимания и злобы будет сгущаться, мыслью о Свете, силой сердечного к нему устремления будешь рассеивать ее.
– Как узнаю, что я на верном пути?
– Сердце подскажет. В походе в Неведомое один надежный проводник – сердце.
По мере того как мои волевые усилия получали желанное воплощение, росла приязнь к видимому миру. Он был не так уж плох, когда приходило удовлетворение от сознания любовной опеки окружающих, когда уходили голод и жажда, когда тело, получая мысленные импульсы, слушалось приказа. Однако более сложные задачи пока не имели решения.
Трудно было передать мысль людям, которые ориентировались в ней в основном только по ее звуковому выражению. Если по их ауре, по ее вибрациям и, в конце концов, по запахам, идущим от них, я легко читала движения их души, то эти же приметы во мне оставались для них тайной за семью печатями. Они едва догадывались о моих возрастающих потребностях, но очень часто неверно истолковывали мой требовательный крик. Порой, вместо того, чтобы поднять меня повыше и дать мне лучше познакомиться с окружением, меня развлекали погремушкой, а вместо того, чтобы чаще говорить со мной, ускоряя усвоение смыслов, принимались баюкать... Текущую во мне любовь тогда замещало недовольство, которое заставляло настойчиво искать способы удовлетворения желаний.
– Запомни, – говорил Наставник, – только своими руками и ногами сможешь достичь целей, которые будешь ставить в жизни. Никто и ничто извне не сложит узор духа, задуманный тобой.
– Любовь Света мне всегда поможет.
– Она насытит тебя огненной энергией, но формы этой силе тебе придется придавать самостоятельно – будь то творчество построения жизни или же творчество воплощения надземных замыслов.
И Наставник стал показывать проекты моих будущих работ, сотканные тончайшей игрой света, звука и запаха. Они представляли собой не определенные в деталях сюжеты, но лишь прекрасную основу для воображения. Достаточно было взглянуть на любую, чтобы она обрела тонкое воплощение, превратившись в картину с отчетливой композицией света, звука и аромата.
– Запоминай увиденное, – говорил Наставник. – Ты сможешь утвердить его в плотных формах физического мира. Захочешь ли, сумеешь ли – все в твоей власти.
Задача представлялась мне невероятно трудной, но от этого сердце только ликовало. Только в самых напряженных условиях могло родиться истинное творчество, только в сердце, устремленном к надземному, оно могло обрести самую возвышенную форму.
Часто идущие из надземного звуки заглушались неуклюжими земными, часто удивительная игра неземного света перебивалась убогими отражениями солнечных лучей... Возникающие ограничения вновь и вновь становились поводом для преодоления. Но вместе с ростом проявления волевого начала росла сосредоточенность на видимых целях. Это ослабляло памятование о родном для души мире, о любимых Обликах и тут же выливалось в откровенную жалобу.
– Что ты, маленькая, плачешь? – голубило доброе сердце матери. – Что тебя так огорчило?
Немедленное утешение ослабляло напряженное состояние, а значит утишало отчаянное стремление вернуться мыслью на родину, образы которой становились с каждым днем все тоньше, все неявнее.
– Самым сложным для вас будет помнить о родине, – обращался ко всем нам Наставник. – Оно же будет для вас самым насущным. Только соединяя в сердце надземное и земное, построите лучшее будущее для себя и мир земной прекрасный.
– Помнишь ли о родине?
– Помню.
– Живешь ли трудом самоотверженным?
– Живу.
– Исполнишь ли задуманное?
– Исполню.
– Любовь Наша с тобой.
– Люблю...
Похожие статьи:
14.07.2013 22:07
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".