Рыцарь Св. Девы Марии и компаньон Иисуса – Игнатий Лойола. Н.В. Ивахненко
.jpg "Рыцарь Св. Девы Марии и компаньон Иисуса - Игнатий Лойола. Орден иезуитов.")
Орден Иисуса (орден иезуитов) является одним из крупнейших монашеских орденов в Католической церкви, но, в то же время, и самым неоднозначным, и загадочным. Не менее загадочен и сам основатель этого ордена Игнатий Лойола. Несмотря на многочисленные исследования, некоторые стороны его личности и деятельности до сих пор остаются неясным и даже таинственным. Вот всего лишь один пример.
Бельгийский историк-иезуит Ипполит Делэ (1859-1941 гг.) обратил внимание на то, что «Церковь отмечает в один и тот же день праздник двух своих деятелей, которые:
— оба умерли в Италии;
— обращение одного и другого было вызвано чтением «жития святых»;
— каждый из них основал монашеский орден с названием, происходящим от одного и того же слова;
— оба эти ордена затем были упразднены Папами — тёзками.
Напрашивается вывод, что, в святцы по ошибке вписали одну и ту же личность под двумя разными именами. Между тем это были действительно два разных человека: став монахами под влиянием биографий праведников, св. Джованни Коломбини основал орден иезуатов, а Игнатий Лойола — орден иезуитов. Они оба умерли 31 июля (первый близ Сиены в 1367 г., второй в Риме в 1556 г.). Орден иезуатов был упразднён папой Климентом IX, а Общество Иисуса — Климентом XIV». [1, 70-71]
Не желая довольствоваться простой констатацией столь удивительного факта, французский историк Марк Блок, прибегнул к вычислениям и попытался определить вероятность такого совпадения. Его подсчёты показывают, что она очень и очень мала, хотя и не исключена полностью [1, 75].
Но основная трудность воссоздания реального облика Игнатия Лойолы состоит в том, что приверженцы и противники основателя иезуитского ордена показывают его с диаметрально противоположных точек зрения.
Как правило, приверженцы Лойолы — преувеличивают хорошие качества своего героя, украшают его жизнеописание небылицами, мифами и чудесами, при этом пропуская все неудачное, неприятное и смешное. В результате они создают какое-то идеальное святое существо, не имеющее ничего общего с действительно существовавшей личностью. Недоброжелатели и враги поступают точно наоборот. Еще больше затрудняет объективное исследование недостаток документальных материалов.
Одним из источников сведений о жизни Лойолы является «Рассказ паломника о своей жизни, или Автобиография», но он охватывает лишь период в семнадцать лет, да и достоверность многих фрагментов и феноменов, описанных в этом рассказе, вызывает сомнения.
Следует также отметить, что биографами Лойолы, в основном являются иезуиты. Понятно, что они стремятся, прежде всего, заполнить «пробелы» в биографии своего святого. При этом они обычно используют разнообразные приемы мифологизации: перенесение черт христианских святых и даже Иисуса на личность Лойолы, сопоставление его с Христом и т.п. К примеру, они в один голос утверждают, что с момента появления Лойолы на свет стали совершаться чудеса, а затем каждый шаг будущего святого выявлял его гениальные способности, свойственные лишь божественному избраннику.
На самом же деле, о детстве Лойолы ничего неизвестно, в том числе неизвестна даже точная дата его рождения, так как все архивы сгорели в войне 1515 года.
А.Н Коваль, старший преподаватель ИФТИ св. Фомы и переводчик «Автобиографии» писал: «Все эти биографии были согласны в одном: они создавали идеализированный, патетический образ великого святого, гениального основателя и руководителя небывалого Общества, несгибаемого борца с протестантизмом. Св. Игнатий представал в этих биографиях как безупречный образец всех возможных добродетелей, как чудотворец, руководимый Богом с самого раннего детства. В его уста вкладывались пространные, напыщенно-риторические периоды, а сам он представал в торжественно-иератической позе, окружённый сиянием славы. Сам же биографический материал в этих книгах сводился практически к тому, что первым дал Рибаденейра*» [5].
Противоположного мнения придерживаются противники ордена иезуитов. Вот, например какая характеристика дана Лойоле советским историком А.Д. Эпштейном: «Подобно сотням испанских дворян того времени, он <…> был проникнут кичливым высокомерием, стыдился своей бедности, но презирал труд и никогда не помышлял о скромном трудовом заработке. Как и другие испанские дворяне, он мечтал о подвигах и отличиях, о ратной славе. Честолюбие рисовало ему пленительные видения будущего, в ожидания которого юный дон Иньиго развлекался, как умел. Он доверчиво выслушивал фантастические небылицы о проказах дьявола и приключениях ведьм, при случае разыгрывал влюблённого и писал скверные стихи. Он набожно молился по праздникам и исправно грешил в будние дни». [16, 199 -221]
В то же время серьезного исторического материала со стороны противников иезуитского ордена очень мало. К тому же, многие из писавших о Лойоле часто смешивают его действия и планы с действиями и планами Клавдия Аквавивы, пятого генерала ордена иезуитов.
А.Н Коваль основываясь на работах Маурисьо Ириарте составил краткий психологический портрет этого необычного человека.
Физический тип Лойолы.
По классификации Кречмера**, святой обладал «пикническим типом телосложения с явными элементами атлетического». (Люди с пикническим типом конституции склонны к маниакально-депрессивным психозам – см. прим.) При этом он был невысок ростом: 1 м 56 см. Однако в юности и молодости, до ранения в Памплоне, он не уступал никому в физической и военной подготовке. Даже после страшного ранения он остался неутомимым ходоком, способным пройти пешком более 70 километров в день.
Психологическая характеристика.
Люди, знавшие Иньиго в юности, отзывались о нём примерно так: «ярко выраженный холерик, очень вспыльчивый и гневливый, дерзкий и пылкий. Честолюбив, любитель нарядно приодеться, поклонник карточной игры и женщин. Чрезвычайно щепетилен в вопросах чести, легко поддаётся гневу и, не раздумывая, вступает в стычку, но затем столь же легко идёт на примирение».
Уже из одного этого видно, что в Иньиго преобладало эмоциональное начало. Он был смел до дерзости, но, тем не менее, временами поддавался и страху. По словам Педро де Рибаденейра, он был «весело серьёзен и серьёзно весел». Не чужды ему были и эстетические эмоции: музыка и поэзия вызывали в нём живой и глубокий отклик, и то же самое можно сказать о красотах природы. Даже те формы, в которые облекалась его религиозность, подтверждают: преобладающую роль в его психической жизни играло начало аффективное.
Ему были знакомы резкие и внезапные перепады настроения: от радости — к печали, от уверенности в своих силах — к отчаянию. Лойола был наделён тем, что принято называть «слёзным даром»: не только молитва или богослужение, но и, например, звёздное небо или весенние цветы могли исторгнуть у него обильные слёзы. Впоследствии он даже попытался регистрировать и классифицировать свои слёзы — по крайней мере, пролитые им во время Мессы.
Педро де Рибаденейр также сообщал, что врачи считали Игнатия (в позднем возрасте) меланхоликом, хотя по натуре он, несомненно, был холериком. Видимо, это следует отнести на счёт непрестанной напряжённой работы над самим собой.
Сложная, с трудом достигнутая уравновешенность проявлялась не только во внутренней жизни св. Игнатия, но и в его отношениях с другими людьми, с «внешним миром» в целом. От природы он прекрасно разбирался в людях, мог без труда оценить их, понять особенности их характера. Он был реалистом, способным примениться ко времени и обстоятельствам. Отсюда проистекали и его общепризнанные организаторские способности. Кроме того, он мог интуитивно угадать великие идеи, витающие в воздухе эпохи, и принять их как руководство к действию. Однако его интеллектуальные способности были достаточно скромны, в сравнении интуитивной проницательностью, со способностью к интроспекции***. Однако в гениальности (пусть хотя бы практической) ему не отказывал почти никто — даже заклятые враги. [5]
Детство и юность
Считается, что семья Лойолы относилась к древнему рыцарскому роду, который верно служил королям Кастилии. По устным свидетельствам, собранным во время канонизации, он родился в 1491-1493 г.г., в замке Лойола в баскской провинции Гипускоа.
По недокументированным данным, он был младшим из 13 (14?) детей и самый младший, седьмой сын (8-ой?). Вследствие этого, по действующему в то время принципу майората, то есть наследования недвижимости только старшим сыном, Игнатий не мог рассчитывать на наследство. При крещении он получил длинное и звучное дворянское имя — Иньиго Лопес де Рекальде де Онас-и-де Лойола. И лишь значительное время спустя, после своего обращения, избрав себе небесным покровителем Игнатия Антиохийского, он принял имя Игнатий. Известно, что имя «Игнатий» стало появляться в его письмах с 1542 г., и в последний раз он назвал себя «Иньиго» в письме от 1547 г.
Биографы-иезуиты, мифологизируя образ Лойолы, рассказывали, что его мать — Марина Соне удалилась разрешаться от бремени в хлев и положила младенца в ясли. А когда возник вопрос об имени новорожденного, малютка четко сказал: «Меня зовут Иньиго».
Между тем о. Франсиско Гарсия, излагая легенду о рождении будущего святого, комментировал её так: «Пишут, что св. Игнатий родился в яслях из-за благочестия его матери и по Божественному Провидению, дабы тот, кому предстояло подражать Христу и стать главнокомандующим Общества, родился так же, как Христос. Однако я не отважусь ни утверждать это, поскольку не нахожу здесь того надёжного основания, которого желал бы для своей истории, ни отрицать, ибо многие говорят об этом утвердительно». Тем не менее, А. Коваль, признавая, что биография, написанная Гарсией, была для своего века, достаточно объективной и полной, считал ее скорее апологией и проповедью, нежели историческим трудом. [5]
Говорят, что мать Игнатия умерла во время родов своего последнего ребенка и мальчика вскормила жена кузнеца. Будущий иезуит вырос среди идиллии деревенской жизни. Большую роль в воспитании Иньиго сыграла его дальняя родственница, донья Мария де Гевара. Помогая ей ухаживать за больными, Игнатий выработал в себе склонность работать в больницах для бедных.
По другим сведениям его мать умерла в 1506 или 1507 г. а отец умер еще раньше.
Так или иначе, Иньиго остался круглым сиротой примерно в 14 лет, и старший брат отправил его в Аревалло, к Иоанну Веласкесу, казначею Кастильского двора. (Некоторые биографы утверждают, что в услужение к дону Веласкесу его устроил отец). Ребенок воспитывался как положено дворянину того времени: научился читать и писать по-кастильски, фехтовать, ездить верхом, сочинять вирши, играть на мандолине. Однако научное образование Лойолы было весьма ограничено. Благодаря знатности семьи и родственным связям, в 16 лет дон Иньиго стал пажом при дворе королевской четы Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Выдающейся чертой его характера уже в юношеские годы было чрезмерное честолюбие: он всегда желал выделиться, быть первым.
Достигнув совершеннолетия, Иньиго Лопес перешел на военную службу. Пишут, что дон Иньиго этого времени был хорош собой: высокого роста (?), стройный, ловкий, находчивый болтун, поклонник женщин, вина и особенно военной славы. Говорят, что он участвовал в дуэлях и был любимцем дам.
На изображениях он действительно выглядит привлекательным мужчиной, а некоторые его похождения описаны документально. Так, в 1515 году он даже предстал перед судом за участие в «серьезных и вероломных преступлениях». Однако благодаря протекции молодой человек отделался легким испугом. [11]
Впоследствии, Лойола, описывал себя в юности следующими словами: «Внимательный к своей наружности, падкий на успех у женщин, смелый в своих ухаживаниях, придирчивый в вопросах чести, ничего не боявшийся, дешево ценивший жизнь свою и других, я предавался роскоши и даже был арестован за очень крупные проступки, мною предумышленно совершенные в ночь Карнавала …» [5]
Похоже, что к церковной жизни дона Иньиго совсем не тянуло, и, по признанию соратника, написавшего его биографию, «до 26 лет он был человеком, преданным мирской суете, и прежде всего ему доставляли удовольствие ратные упражнения, ибо им владело огромное и суетное желание стяжать славу». Кстати, эти слова сбили с толку многих биографов, т.к. из них следует, что он родился в 1495 г. Некоторые так и считали. Между тем, в § 30 «Автобиографии» говорится, что в 1555 г. Игнатию исполнилось 62 года, и тогда его рождение следует отнести к 1493 году. В то же время, из целого ряда других фактов следует, что наиболее вероятной датой его рождения был 1491 г., т. е. ко дню ранения в Памплоне ему исполнилось тридцать лет. В XX веке некоторые исследователи, желая согласовать эту датировку, приходили даже к выводу, что Игнатий пережил не одно, а два обращения: первое — в возрасте 26 лет (о нём якобы говорится в первой фразе «Автобиографии»), и второе — после ранения в Памплоне. Скорее всего, несоответствие дат объясняется ошибкой самого св. Игнатия, который, по словам Рибаденейра, «...всегда верно передавал суть дела, но мог допустить промахи в мелочах — например, при подсчёте времени» [5].
В общем, Лойола был гулякой, задирой и сорванцом, при этом еще и малообразованным, поскольку не знал ни слова по латыни и читал только рыцарские романы. Романы эти кружили впечатлительному дону голову, и он мечтал о ратных подвигах, славе и служении даме сердца. О его непомерной амбициозности говорит тот факт, что дамой сердца он выбрал себе столь знатную особу, что не смел, назвать своему биографу ее имя даже на склоне лет [11].
Военная карьера
Подробных сведений о служебной деятельности Иньиго Лопес не имеется. Известно только, что безумной храбростью, энергией и распорядительностью молодой Лопес пользовался славой самого блестящего офицера.
В январе 1516 года скончался Фердинанд III и на престол вступил его внук Карлос I, который был объявлен императором Карлом V. Восшествие на престол молодого принца привело к многочисленным беспорядкам. А в 1520 году Карл V объявил войну Франции. К этому времени Иньиго уже был в чине капитана.
В ходе военных действий Иньиго Лопес участвовал в обороне Памплоны, которую осаждали французские и наваррские войска под началом Андре де Фуа. По некоторым сведениям Лопес был назначен комендантом крепости. В городе проживало много наваррцев, которые перешли на сторону противника, и городские власти решили сдаться. 20 мая 1521 г. Андре де Фуа вошел в город. Иниго, сохранивший верность своему королю, с горсткой солдат отступил в крепость. Началась осада крепости, а затем неприятель пошел на приступ. Атаке предшествовала мощная артподготовка, которая и поставила крест на военной карьере Лопеса: ядро перебило ему правую ногу, а левую перебил обломок крепостной стены. Сам он через много лет рассказывал об этом несколько иначе: «Приступ длился уже порядочное время, когда я был задет снарядом, который проскочил между моими ногами и ранил одну и сломал другую». [10] После этого битва завершилась довольно быстро. В течение последующих десяти дней Иньиго находился в Памплоне. Французы с уважением отнеслись к его храбрости. Бравого офицера сначала лечили французские врачи, а затем его на носилках перенесли в отцовский замок, в Лойолу.
Бронзовый памятник, установленный в Памплоне, изображает, как святого Игнатия Лойолу несли на носилках, после тяжелого ранения. http://himetop.wikidot.com
Обращение к религии
Вскоре выяснилось, что из-за плохо выполненной фиксации правая нога срослась неправильно, и врачи ее вновь сломали, чтобы соединить кости как следует. Состояние Лопеса было очень тяжелое. И врачи, не уже верившие в его выздоровление, посоветовали Иньиго исповедаться. Накануне дня Св. Петра, считавшегося покровителем рода Лойолы, его причастили и соборовали. Однако ночью ему внезапное стало лучше, и на следующий день Иньиго был уже вне опасности. Но кость снова срослась неправильно, и пришлось делать повторную операцию, еще более долгую и мучительную. Таким образом, ему два раза ломали ногу и вновь ее вправляли, при этом была отрезана часть наросшего мяса. После всех этих операций Лойола с ужасом обнаружил, что правая нога короче левой, а ниже колена выпирает кость. По представлениям Иньиго изуродованная конечность не соответствовала образу рыцаря, и он распорядился удалить нарост. Лишнее отпилили, но нога от этого длиннее не стала. Чтобы удлинить ногу, ее начали постепенно вытягивать с помощью особого устройства. Эта пытка продолжалась долго, но пользы не принесла, и Лойола на всю жизнь остался хромоногим. Это время он называл мученичеством. Рассказывают, что во время мучительных повторных переломов рыцарю во сне (в видении?) явился святой Петр и велел терпеть боль.
В последовавший затем период выздоровления Иньиго попросил, чтобы ему принесли почитать рыцарские романы. Но романов в замке не оказалось, нашлись только жития святых и краткий пересказ Евангелий. Пришлось читать то, что есть. 
Поначалу он читал без особого интереса, а потом заметил, что подвиги святых похожи на подвиги рыцарей, и героизма в них не меньше, чем в рыцарских романах. Понимая, что военная карьера для него теперь невозможна, Лойола решил приобрести небесную славу земными страданиями. Он стал мечтать о том, чтобы измучиться сильнее святых мучеников и в самоотречении оставить позади самых известных аскетов. Пылкое воображение, природное честолюбие и неуемная гордыня привели его к мыслям о своем сверхъестественном призвании стать спасителем церкви и прославиться на духовном поприще.
Вскоре воображение больного так распалилось, что он стал грезить наяву, более того, всевозможные видения не покидали его до конца жизни. А когда в одну из бессонных ночей перед ним возник образ Мадонны с младенцем Иисусом, у Лойолы окончательно развеялись сомнения в своей высокой миссии. Теперь он жил только одной идеей – пойти в Иерусалим и обратить турок в христианство. Он решил сделаться духовным воином Христа, Богоматери и святого Петра, вожаком Христова воинства.
Что же могло вызвать эти видения? Мы знаем, что увидеть Высшие Существа могут только высоко духовные люди (Сергий Радонежский, Жанна д'Арк, Е.И. Рерих и др.). Неужели уже в то время Лойола достиг такой святости? Но мы видим у Лойолы проявления таких несовместимых со святостью качеств, как эгоизм, честолюбие, тщеславие, самомнение и гордыня. Значит причина в другом.
До нас не дошли сведения о подробностях и методах операций и последующего лечения Иньиго. Зато известно, что в средние века наркоза, в современном понимании не было, и операция, даже самая незначительная, часто заканчивалась смертью пациента от болевого шока. При этом католическая церковь отвергала саму идею устранения боли как противобожескую, считая боль карой за грехи. Несмотря на это, хирурги, чтобы уменьшить боль во время операции, прибегали к таким физическим методам воздействия, как охлаждение тканей, кратковременное сдавливание сонных артерий или сосудисто-нервного пучка при операциях на конечностях, кровопускание, опьянение вином и «ректальный наркоз» при помощи табачной клизмы. Распространен был и такой метод, как использование тяжелого деревянного молотка (киянки), удар которого по голове приводил к потере сознания больного. Раны прижигали каленым железом, или поливали крутым кипятком или кипящей смолой. [9] В то же время некоторые медики вопреки противодействию церкви продолжали использовать опыт, накопленный в области обезболивания в античный период. Для обезболивания операций они применяли отвары и настои мака, мандрагоры, опия, белены и других растительных средств. Также в медицине средних веков широко применялись препараты ртути. А каломель (однохлористая ртуть) в XVI и XVII столетиях считалась «панацеей» от всех болезней. Известно, что ртуть так же способна вызывать психические расстройства и галлюцинации. Сам Лойола вспоминал, что «когда ему срезали плоть и кость, из неё торчавшую, то постарались прибегнуть к целительным средствам, <…> втирая в неё множество мазей». [5]
Но существовал еще один наркотик, о котором люди того времени ничего не знали — это алкалоиды спорыньи. В средние века рожь была основной пищей населения Европы. В европейском климате на ржи появлялся грибок — спорынья, которая считалась признаком хорошего урожая, символом изобилия и «матерью ржи». При употреблении ее в пищу, в зависимости от дозы, возможны галлюцинации, судороги, корчи и даже смертельный исход. Отравление спорыньей называется эрготизмом****. Денис Абсентис предложил интересную гипотезу (книги «Христианство и спорынья» и «Злая корча»). Согласно его теории, влияние алкалоидов спорыньи на мозг служит универсальным объяснением таких явлений как видения средневековых монахов, охоту на ведьм инквизиции, пляска святого Витта и прочих ужасов «темных веков». Основные психические симптомы отравления спорыньей — бред, галлюцинации, помутнение рассудка и повышенная агрессивность. То, что травились спорыньей в те времена в Европе все поголовно — считается историческим фактом, который подтверждается описываемыми в те времена симптомами ее потребления и тем, что все это прекратилось с появлением в Европе картофеля и сокращением употребления ржаного хлеба. [4]
Как видим, на фоне крушения всех надежд и планов на будущее, а также нестерпимой и продолжительной боли, любой из этих факторов мог повлиять на психику Лойолы и вызвать галлюцинации. Тем более, если присутствовала совокупность нескольких из названных факторов
Посвящение в рыцари Св. Девы Марии
Приняв твердое намерение начать новую жизнь, Иньиго Лопес в середине марта 1522 года тайком покинул родительский замок. Он направился к Монтесерратскому монастырю, куда стекались многочисленные богомольцы поклониться чудотворной иконе Богоматери.
Иезуиты описывают это паломничество с мифологическими элементами. Иньиго путешествовал на осле, и на дороге его догнал какой-то мавр на лошади. В разговоре мавр непочтительно отозвался о Богородице. Рыцарь Св. Девы рассердился и обнажил шпагу. Испуганный мавр обратился в бегство на своей лошади, а рыцарь пустился его догонять. Но впереди дорога раздваивалась: справа виднелось селение, где жил мавр, а слева — монастырь, в который направлялся Лопес. Иньиго решил положиться на волю мула: если он повернет к селению, значит, рыцарский обет можно не исполнять, а если повернет к монастырю, значит, так угодно Св. Деве. Животное направилось к обители.
Прибыв к часовне Богоматери, Лопес решил поступить по всем правилам рыцарского кодекса и, прежде чем окончательно посвятить себя в рыцари Св. Девы Марии, продежурить всю ночь перед изображением своей патронессы. Три дня он готовился к полной исповеди и 24 марта (в день перед Благовещением) начал «Ночную Стражу» («Ночная стража», предшествующая посвящению в рыцари, состоит из омовения, исповеди, причастия, благословения и вручения меча). С этою целью он вечером облачился в вычищенные рыцарские доспехи и при полном вооружении встал на страже перед образом. Всю ночь Иньиго молился, обливаясь слезами о своих грехах и давая обеты быть нелицемерным и преданным рыцарем избранной им «дамы». Утром Лопес принес в жертву Богородице свою шпагу, повесив ее на одну из колонн часовни, снял с себя весь дорогой рыцарский наряд и подарил его стоящему вблизи нищему. (Правда, потом выяснилось, что нищего арестовали, заподозрив в том, что он украл эту одежду). Затем Иньиго надел нищенское рубище, подпоясался веревкой и пешком направился в близлежащий городок Манресу. Отныне Иньиго Лопес считал себя посвященным в рыцари Царицы Небесной.
Существует предположение, что дон Иньиго послужил прообразом Дон Кихота в одноименном романе Мигеля де Сервантеса. П. М. считает, что «более чем вероятно, что Сервантес был знаком с ранней иезуитской литературой», т.к. он был почитателем Ордена. Кроме того, по его мнению, «в некоторых местах Дон Кихота сквозят как будто прямые намеки на Иезуитов». Дон Кихот рассуждает как искушенный в иезуитской казуистике человек, … проявляет иезуитскую изворотливость. Нелепые поступки молодого Лойолы также напоминают Дон Кихота. По мнению Бицилли, «Дон Кихот и Игнатий Лойола взаимно дополняют и поясняют друг друга». [6]
Видения и «Духовные упражнения»
В городке Манресе Иньиго Лопес задержался на целый год. За это время бедный рыцарь окончательно потерял облик благородного дона и превратился в юродивого, живущего подаянием. Вскоре после прихода в город он стал временами ощущать отвращение к молитве, с последующими радостными состояниями, за которыми опять следовали периоды духовной тоски. При этом Иньиго неустанно усмирял свою плоть — регулярно занимался самобичеванием, перестал стричь ногти и расчесывать волосы, ходил босиком и т. д., но бывшего рыцаря продолжали терзать грехи юности. Он многократно исповедовался, но отпущенные грехи каждый раз воскресали в памяти, и он вновь впадал в отчаянье. Возникло даже искушение покончить жизнь самоубийством. И тогда после размышлений о том, откуда приходят эти сомнения, и какое действие они производят в его душе, Иньиго сознательно решил больше не исповедоваться.
В своем фанатизме, Лопес пришел к мысли, что он недостаточно усмиряет плоть и страстный пылкий темперамент и ему необходим искус посуровее, порезче и подейственнее. С этой целью он разыскал почти неприступную пещеру на скалистом берегу реки Льобрегат, впадающей в Средиземное море, в которую можно было забраться только ползком через колючие кустарники, и поселился в ней. Все свое время он проводил в религиозном созерцании божественного небесного Учителя или в тяжелых работах, утомляя себя наподобие пустынножителей первых веков христианства. В результате Лопес впал в такое состояние, в котором уже не существовало понятия о времени, пространстве и логике.
В этот период видения посещали Лойолу, чуть ли не каждый день. Что, впрочем, не удивительно. Известно, что доведенное до крайности самоистязание расстраивает высшую нервную деятельность человека и делает его предрасположенным к видениям. Философ-экзистенциалист Шестов писал: «Средневековье питало загадочную и непонятную зависть ко всему нормальному, самоудовлетворенному, законченному... А средства католичества известны: лишения, аскетизм, умерщвление плоти. Самый нормальный человек, если его подержать некоторое время на монашеском режиме, потеряет душевное равновесие и все те добродетели, которые одновременно живут в здоровом духе и здоровом теле. Католичеству только этого и нужно было» [13, 157].
В видениях Лопесу неоднократно являлось «белое тело», в котором он безошибочно узнавал Христа, а также нечто, напоминавшее змею с множеством глаз, в чем он опознал Сатану. А как-то утром Иньиго даже лицезрел Пресвятую Троицу «в виде фигуры из трех клавиш», после чего он в умилении рыдал до обеда. Иногда его видения были более приземленными. К этому времени Лойола полностью отказался от мяса, но однажды, когда он проснулся, перед его взором возникло видение какого-то мясного блюда и, не желая противиться божьей воле, он навсегда покончил с вегетарианством.
В своем дико восторженном настроении Иньиго, не имевший раньше ни времени, ни охоты учиться, решил, что теперь, при помощи свыше, он сразу усвоил науку познания людей. И он начал писать книгу «Духовные упражнения», легшую затем в основу учения иезуитов.
По некоторым оценкам, эта книга составлена в духе и форме рыцарских романов, единственных литературных произведений, хорошо знакомых Лопесу, и из нее видно, насколько сбивчивы и смутны были у отставного офицера понятия о христианских догматах, и как своеобразно понимал он личность Иисуса Христа. К тому же некоторые идеи «Духовных упражнений» явно позаимствованы из книги «Сборник упражнений для духовной жизни» аббата-реформатора Гарсиа де Сиснероса.
Тем не менее, Иньиго был уверен в высоком качестве своих «Духовных упражнений». Он, искренне считал, что написать такую превосходную книгу без непосредственного содействия Бога невозможно. По его мнению, «при такой книге даже Евангелие становится излишним». Впоследствии иезуиты заявляли: «Простая и незамысловатая по форме, книга эта — дело рук человеческих. <…> Однако простота ее столь же глубока, как Священное Писание; и изумительная гармоничная цельность, блеск отдельных страниц, точность предлагаемых уроков свидетельствуют о вдохновении свыше, которое направляло руку автора. Его Наставником был Бог, Который по Своей воле сокращает все пути». [10]
Забегая вперед, заметим, что в 1534 г. в Париже он внес в книгу некоторые исправления, а в 1548 г. «Упражнения» были 
одобрены Папой Павлом III. Позже один из Отцов Генералов велел изобразить Игнатия на коленях в гроте, принимающим из рук Пресвятой Марии Духовные Упражнения.
Тем временем в окрестностях Манреса заговорили о появлении нового пещерника-праведника. Особенно усилились эти разговоры после того, как за Иньиго пришел его брат Мартин и позвал вернуться домой, а Лойола отказался.
Между тем зима 1522 года оказалась для Иньиго очень тяжелой. Мучительная болезнь на долгие недели приковала его к постели. Болезнь утвердила в нем решение заменить отшельничество деятельностью на пользу церкви. Для восстановления сил он смягчил суровость своего аскетизма и даже стал усматривать в самоистязаниях тяжкий грех по отношению к Богу, давшему ему и дух, и тело.
Покончив с чрезмерным аскетизмом, Лопес объявил друзьям-бенедиктинцам о своем намерении отправиться на поклонение гробу Господню в Иерусалим и затем обратить в христианство всех сарацин-мусульман. Монастырская братия одобрила его благочестивое желание. И в феврале 1523 года Иньиго покинул Манресу и пустился со своими "Духовными упражнениями" в свет. На тот момент Иньиго Лопес был религиозным фанатиком, в любой момент готовым прибегнуть к насилию, чтобы защитить священные для него идеалы.
Паломничество в Святую землю
Иньиго направился в Барселону, чтобы оттуда отплыть в Италию и совершить паломничество в Иерусалим. Там он сумел попасть на галеру, отправлявшуюся в Италию, и через пять дней прибыл в Геную. Оттуда Лопес направился в Рим, чтобы лично увидеть Папу, Адриана VI.
Получив благословение Папы, он пешком отправился в Венецию, где сел на корабль, отплывающий в Иерусалим.
Во время плавания одержимый желанием проповедовать и чрезмерно самоуверенный Лопес решил немедленно приступить к исправлению нравов разгульных матросов. Сначала напуганные его малопонятными и страстными речами матросы покаялись и усмирились, но потом им это надоело, они стали возражать и, наконец, единодушно подняли проповедника на смех. А затем в ответ на его угрозы озлобившиеся матросы уговорились при первом же удобном случае высадить его на какой-нибудь необитаемый островок. К счастью, для Иньиго, этого не произошло, так как на море началось сильное волнение.
На Святой Земле паломников встречали францисканцы, которые на протяжении двух недель водили их по Иерусалиму, Вифлеему и Иордану.
Посетив все места, связанные с земной жизнью Спасителя, Лойола решил приступить к реализации главной своей цели — обращением мусульманского Востока в христианство. Он избрал путь проповеди, но и тут новоявленного проповедника ждало горькое разочарование.
Лопес обратился за благословением к провинциалу (начальнику отдела) ордена францисканцев. Монах проэкзаменовал паломника и обнаружил, что тот не только не знает местных языков и не знаком с мусульманским вероучением, но и вообще безграмотен, как в теологических вопросах, так и в латыни. Провинциал категорически запретил ему проповедовать и посоветовал прежде изучить богословие.
Лойола страстно мечтал остаться в Святой земле, но и это его желание не получило одобрения. Настоятель францисканцев, беспокоясь за его жизнь, запретил ему оставаться в Иерусалиме, так как Лойола, который считал долгом рыцаря-христианина убивать всякого, кто непочтительно говорит о Богородице, вряд ли бы долго оставался живым среди мусульман. Иньиго стал настаивать на своем желании, но францисканец пригрозил ему отлучением от церкви и Лойола смирился. Он покорно выполнил приказание, покинул Палестину и отправился обратно в Барселону.
Годы учения
В это время в северной Италии шла франко-испанская война. Однако Лойола, не смотря на опасности и предупреждения, вместо окружного пути пошел напролом. Его ловили, принимали за шпиона, грозились убить и унижали, но к концу января 1524 года он все-таки добрался до Барселоны.
Несмотря на целый год неудач, упрямый проповедник, едва отдохнув от тяжелого переезда, решил обратить в христианство венецианских христиан, по его мнению, забывших, все учение Христа. Но в нескольких диспутах, на которых он выступил, его унизили, осмеяли и опозорили, доказав целым рядом доводов и цитат, что он круглый невежда, которому нужно не проповедовать слово Божие, а сесть за букварь.
Только тут Лойола, наконец, осознал, что поставленной цели без образования достигнуть невозможно, даже если ты призван. Он понял, что нельзя рассчитывать лишь на одни чудеса и стоит попробовать реализовать свою миссионерскую идею земными средствами. Так родился новый Лойола – расчетливый, сдержанный и недоверчивый, готовый притворяться, унижаться и ждать.
Для начала Лопес отправился в одну из обыкновенных школ для детей и рассказал учителю о своем желании учиться. Учитель, пораженный рвением великовозрастного ученика, взялся его обучать, не требуя за это никакой платы. Однако, теперь «бедному паломнику Иньиго», как он сам себя называл в ту пору, пришлось думать о хлебе насущном значительно больше, чем раньше. И отныне, где бы Лойола ни находился, он пытался найти себе богатых спонсоров, прежде всего, из числа знатных дам. Первыми спонсорами подвижника стали две сеньоры — Изабелла Розелли и Агнесса Пасквали.
Через два года обучения Иньиго решил, что он достаточно подготовлен для поступления в высшее учебное заведение и направился в Алкала де Генарес. Там Лопес поступил на курсы в университет и повел тот же образ жизни. Он все также налаживал связи с местными влиятельными лицами, и не оставил своей привычки исправлять грешников поучениями и проповедями, подавая пример строгим образом жизни. Предположительно в Алькале Лойола познакомился с Алионорой Маскареньяс — дамой, с которой он переписывался до конца своих дней, и которая, возможно, была его тайной вдохновительницей.
Кроме того, Иньиго начал приводить в исполнение другой свой план — вербовки единомышленников. В городе скоро заговорили о суровом проповеднике нравственности, и вокруг него образовался кружок последователей. Из них Лопес выбрал себе четырех учеников: Артиагу, Каллиста, Кацереса и Жегана. Несмотря на крохотные размеры своей организации, Лойола придумал для нее униформу. Его последователи носили остроконечные колпаки, длинные серые одеяния, подпоясывались веревкой и отказались от обуви. Ученики Лойолы жили подаянием, выступали на площадях с горячими проповедями и собирали милостыню, которую им с удовольствием подавали знатные горожане, в особенности богатые вдовы и старые девы.
Таким образом, желая того или нет, Лойола вторгся в сферу интересов монашеских орденов, которые сами существовали за счет пожертвований и не желали ни с кем делиться. Ситуация усугубилась тем, что две женщины, вдохновленные опытом Лойолы, решили по его примеру переодеться нищенками и жить святой жизнью. Они покинули свои семьи и отправились в странствие. Все это вызвало подозрение инквизиции. В результате он был задержан церковными властями Алькалы и допрошен местным викарием. Иньиго держали в тюрьме, до тех пор, пока женщины после месяца скитаний не вернулись домой.
После 42-х дней тюремного заключения был оглашен приговор, запрещающий Лойоле наставлять и проповедовать под страхом отлучения от Церкви и вечного изгнания из королевства. После трех лет запрет мог быть снят, если судья или генеральный викарий дадут разрешение. Но неугомонный Лопес не мог с этим смириться. Все эти события подорвали авторитет рыцаря Св. Девы и ученики отреклись от него, опасаясь инквизиции. А Лойола в досаде покинул Алкалу, чтобы продолжать учение в Саламанке.
Но и в Саламанке, записавшись на университетские курсы, неутомимый Лопес повел тот же образ жизни, как и в Алкале. А вскоре к нему вновь присоединились раскаявшиеся ученики. Инквизиция снова всполошилась, и великий викарий доминиканцев, Фриас, велел арестовать всех пятерых. В монастырской тюрьме Лойола провел 22 дня в цепях. На допросе он показал свои «Духовные упражнения». Великий викарий пригласил экспертами трех докторов богословия и поручил им рассмотреть произведение студента Лопеса де Рекальде. Доктора прочитали книгу и объявили, что в ней нет ничего противохристианского, но видно полное неумение владеть пером, а потому слог сбивчивый и неясный. Лопесу официально вынесли оправдательный приговор, но также постановили, чтобы он учился четыре года, прежде чем сможет наставлять других.
Взбешенный таким советом, Иньиго объявил своим ученикам, что в Испании ему учиться нечему, что здесь не понимают его великих идей, а потому им следует отправиться в Париж. Злосчастные ученики потеряли терпение и наотрез отказались следовать за своим учителем, из-за которого они перенесли столько неприятностей.
Тяжело вздохнув покинутый всеми и непризнанный рыцарь Св. Девы, нагрузил свои скромные пожитки на осла и отправился из Саламанки в Париж.
В Париже. Основание ордена.
Как совершал свое путешествие Лойола, и что с ним случилось по дороге в Париж, остается неизвестным, но прибыв в Париж, он сильно изменился. Лопес стал называть себя не доном Иньиго, а Игнатием Лойолой. Он не только научился контролировать свою психику, но и сумел упорядочить и осмыслить свой духовный опыт. Оставаясь прежним пламенным ревнителем своеобразно понимаемого христианства и нравственности, он поумнел и перестал подвергать себя публичному осмеянию, прекратились и резкие психопатические выходки. Что повлияло так на Лойолу, остается неразгаданным, потому что биографы обходят полным молчанием этот период его жизни.
В Парижский университет, точнее, на его богословский факультет, преобразованный в отдельное высшее заведение, Лойолу то ли не приняли, то ли он сам почему-то не захотел поступать. Но по приезду, он поступил в коллегию Монтегю. При этом Лойола опять взялся за исправление нравов, и сразу же был схвачен служителями инквизиции. Верховный парижский инквизитор, доминиканец Ори, допросил его, удовлетворился представленными объяснениями и отпустил после нескольких дней ареста. (В общей сложности инквизиция восемь раз возбуждала против Лойолы судебные расследования).
Обрадованный таким исходом Лойола продолжил свои проповеди, привлек трех новых учеников и устроил общежитие. Затем, чтобы добыть деньги на пропитание и обучение для себя и своих товарищей, он отправился во Фландрию и Англию. Из поездки Лойола возвратился с богатым подаянием, которого могло хватить общежитию на несколько лет. Следует отметить, что из восемнадцати месяцев, проведенных в коллегии Монтегю, на различные поездки, житейские хлопоты и проповеди Лойола потратил целый год. И так как на учебу оставалось только шесть месяцев, он начал усердно заниматься и даже для большей успешности сократил число часов, посвященных молитве.
В 1529 г. Лойола перешел на философские курсы в коллегию св. Варвары. К этому времени у Лойолы развился ораторский дар, и его сокурсники иногда приходили его послушать вместо лекций. После одного из таких случаев преподаватель пожаловался приору коллегии. Приор внес в духовный совет, управлявший заведением, требование высечь виновного Игнатия. Однако председатель совета, монах Говеан, выслушал Лойолу, растрогался, заплакал и объявил в совете, что Лойола — святой человек. Отпущенный с честью Лойола, тем не менее, снова потерял авторитет среди товарищей. В это же время по неизвестным причинам покинули общежитие и три его ученика. Огорченный этими неудачами, Лойола начал прилежно заниматься науками и в 1532 окончил курс в коллегии св. Варвары, получив степень бакалавра.
В том же году Игнатий поступил на богословские курсы в доминиканский монастырь и в третий раз приступил к вербовке учеников-товарищей для задуманного духовного братства. На этот раз его выбор был удачнее. Первым присоединился молодой священник, набожный и ученый Лефевр. Лойола подчинил его своему авторитету без труда, но при вербовке второго ученика, профессора Ксавье ему пришлось прибегнуть к разным ухищрениям. Самым трудным было убедить Ксавье начать заниматься по методу Лойолы. Для начала хитрый студент, имевший богатых спонсоров, открыл профессору кредит, но это не помогло. И тогда Лойола воспользовался случаем. Когда Ксавье предложил ему сыграть партию на бильярде, он согласился, поставив условие, что проигравший будет месяц подчиняться победителю. Бывший придворный обыграл профессора, и Ксавье прошел тренинг Лойолы, после чего до конца своих дней оставался ревностным приверженцем его идей.
Еще два ученика, Лайнес и Сальмерон сами явились к автору «Духовных упражнений». Лайнес вместе с Лойолой слушал лекции сначала в Алкале, а потом у доминиканцев. Это был человек начитанный, скромный, с вкрадчивыми манерами и увлекательным красноречием. Он быстро оценил достоинство задуманного дела и склонил к этому Сальмерона, который тоже учился в Алкале. Вскоре к союзу примкнули Альфонс, прозванный по месту рождения Бобадилья, и Родригес, родом из Буцеллы.
Таким образом, вокруг Лойолы собрались шесть молодых людей с пустыми карманами, но религиозные, послушные его воле, преданные католической церкви и готовые бороться за нее с кем угодно. Союзники часто сходились вместе и вели беседы о том, как они покорят без оружия всю Палестину, откуда десять лет тому назад был выгнан с позором рыцарь Св. Девы Марии.
Умудренный опытом прошлого, Лойола, чтобы снова не потерять учеников-союзников, решил торжественно закрепостить их. С этою целью, по его приглашению, все семеро собрались 15 августа 1534 года в день Успения Богородицы в подземной часовне, где, по преданию, был обезглавлен Дионисий Ареопагит (святой Дени). Лефевр в качестве священника отслужил обедню, и затем все поочередно дали перед алтарем обет целомудрия и вечной бедности. Кроме того, они обещали по окончании учебы поехать миссионерами в Палестину, или, если это окажется невозможным, отдать себя в распоряжение папы для служения Богу.
Тогда же были приняты еще два решения:
— не отправляться в Венецию, пока все не окончат учения, для чего требовалось около трех лет;
— во время пребывания в Париже, каждый год, 15 августа, возобновлять обеты в этой же часовне.
Никто из них тогда не подозревал, что в этот день, 15 августа родился новый монашеский Орден. После канонизации святого Игнатия в часовне, где они принесли свои обеты, была помещена доска с надписью:
ЗДЕСЬ РОДИЛОСЬ
ОБЩЕСТВО ИИСУСА,
КОТОРОЕ
ПРИЗНАЕТ СВОИМ ОТЦОМ ИГНАТИЯ
И
СВОЕЙ МАТЕРЬЮ ГОРОД ПАРИЖ [10]
Относясь серьезно к принятым на себя обязательствам, Ксавье, Сальмерон и Лайнес заговорили о необходимости ехать в Испанию для ликвидации своих имуществ, так как было неизвестно, кто из них и когда вернется из Палестины, да и вернется ли вообще. Но глава нового союза не хотел отпускать их на родину, опасаясь, снова потерять своих учеников. Поэтому Лойола предложил, что он поедет вместо них, а духовное братство, на время его отсутствия, останется под руководством Лефевра, которому Лойола доверял больше, чем остальным. Кроме того, все согласились ожидать Лойолу не в Париже, а в Венеции, куда следовало собраться к 25 января 1537 года, чтобы затем немедленно отправиться в Палестину.
25 января 1535 года Лойола бросил учебу у доминиканцев и, снабженный полномочиями товарищей, уехал из Парижа на родину.
Компания Иисуса
Здесь для биографов наступил новый пробел в жизни Лойолы, так как нет достоверных сведений о том, что он делал в продолжение двух лет, оставаясь в Испании. По мнению А. Перроа, Лойола заболел и был вынужден по предписанию врачей покинуть Париж на Пасху 1535 г. Врачи якобы считали, что только родной воздух мог восстановить его здоровье. Местом для отдыха святой избрал Аспейтию, находившуюся неподалеку от замка Лойолы. Другие не в меру усердные его биографы, иезуиты Рибаденейра, Маффеи и Бутур, рассказывают о его путешествии по Испании, как о триумфальном шествии будущего святого.
Сколько в этих рассказах правды и лжи, определить трудно. Во всяком случае, более чем странно, что Лойола, сжигаемый нетерпением осуществить давно лелеемую мысль создать духовное братство для борьбы с врагами церкви, решил праздно слоняться более полутора лет по деревням провинции Гвипускоа. Не менее странно и то, что он решился без веских оснований оставить своих товарищей без личного присмотра на такой долгий срок. Кроме того, если он был серьезно болен, то, как он мог в это время совершить все, что ему приписывают биографы-иезуиты? Очевидно, что цель поездки в Испанию у Лойолы была гораздо серьезнее.
Во-первых, известно, что первоначальной целью поездки была ликвидация имущества и улаживание дел его товарищей.
Во-вторых, биографы сами проговариваются, упомянув о наследстве и имуществе. Вероятно, еще в Париже он узнал о выпавшем на его долю наследстве, а потому и поспешил явиться лично, чтобы свести счеты с братьями. Как Лойола ни проповедовал о бескорыстии и вечной бедности, но вся его деятельность указывает, что он не был чужд земному богатству. Тем более, Лойола не мог накануне осуществления своей идеи оставаться нищим. [3]
В-третьих, можно предположить, что Лойола в это время собирал пожертвования для выполнения своих планов. Есть сведения, что в Испании Лойолу «щедро снабдили средствами благочестивые люди, уже тогда считавшие его святым». [2]
В-четвертых, Лойола испытал на личном опыте силу и власть инквизиции. Зная, что его и в Италии, и в Палестине могут обвинить в ереси, он мог вступить в переговоры со знакомыми инквизиторами в Алкале и Саламанке, чтобы заручиться оправдательными документами от лиц, судивших студента Лопес де Рекальде. [3]
И в-пятых, известно, что Игнатий, узнав об объявлении войны, постарался письмами к высокопоставленным особам обеспечить защиту своим единомышленникам. [10]
Как бы то ни было, в конце декабря 1536 года Лойола прибыл в Венецию и стал ждать товарищей. Вид города напомнил ему первую поездку в Иерусалим, и у него пропало желание ехать в Святую землю, где его опять могли встретить унижения и оскорбления. В конце концов, он решил туда не ездить.
Между тем члены маленькой общины, оставшейся в Париже, окончили курс наук, и девять человек (по другим данным — 7) отправились, согласно уговору, в Венецию. Они избрали путь через Германию, чтобы испытать свои силы в словесной борьбе с лютеранами и другими отпавшими от католической церкви. Небольшая группа, во главе которой стоял Лефевр, проходя по Германии, снискала громкую славу победами в спорах по религиозным вопросам. Эта слава достигла императора, а затем, так как стало известно, что студенты-богословы направляются в Италию, о проповедниках было сообщено уполномоченному при Ватиканском дворе, Ортицу.
8 января 1537 года (по некоторым данным 6 января) Лефевр с товарищами — ядро и фундамент будущего ордена иезуитов — прибыли в Венецию, где почтительно приветствовали своего владыку Лойолу. К ним присоединились шестеро новых участников, которых Лойола привлек в Венеции.
На расспросы прибывших Лойола рассказал, что, покончив дела в Испании, он почему-то заехал в Валенсию, оттуда на корабле достиг Генуи, а затем пешком, побираясь Христовым именем, отправился на место свидания. Так как подаяния были очень скудными, то ему часто приходилось голодать, а под Болоньей он едва не умер от истощения. Трудно верится этому рассказу в виду того, что у Лойолы в это время должны были быть значительные деньги, состоящие из подаяний, собственного наследства и полученные после ликвидации имущества Ксавье, Лайнеса и Сальмерона.
На вопрос товарищей, когда же они отправятся в Палестину, он уклончиво объяснил, что теперь зима и потому переезд может быть крайне тяжелым, и лучше всего дождаться весны. Вслед за тем Лойола предложил членам братства не терять даром времени, а принять на себя уход за больными в госпиталях св. Иоанна, св. Павла и др. Те безропотно последовали этому приказанию и усердно взялись за дело, при этом больше всех прославился Ксавье.
Оставшись один, Лойола принялся исправлять и наставлять в делах веры, когда-то осмеявших его, венецианцев. Венецианские священники, встревоженные вторжением какого-то иностранца в их сферу деятельности, вызвали его в духовный суд. Однако глава зарождающейся новой общины уже не был тем наивным рыцарем Св. Девы, который заставлял смеяться судей над своими выходками. Он быстро взвесил свои шансы и тайно вступил в переговоры с архиепископом Караффой. В чем состояли эти переговоры, осталось тайной, но известно, что архиепископ принял сторону Лойолы и подействовал на папского нунция Вералли, который председательствовал в суде. Священники просили запретить Лойоле поучать в их приходах, аргументируя свою просьбу тем, что он не духовное лицо и отъявленный еретик, с позором изгнанный из Франции и Испании. Обвиняемый представил свои объяснения, и Караффа официально подтвердил их, а Вералли торжественно произнес оправдательный приговор. Через некоторое время, Караффа, основавший орден театинцев, или «настоящих клириков», начал убеждать Лойолу с его товарищами вступить в свой орден, так как их цели казались одинаковыми. Но Лойола мечтал сам основать орден, в котором он был бы полновластным хозяином, а потому ответил архиепископу решительным отказом. Дружба с прелатом кончилась. Караффу вскоре вызвали в Рим и сделали кардиналом, поэтому его размолвка с Лойолой окончилась пока ничем.
Подошла весна, и члены кружка снова заговорили о поездке в Иерусалим. Зная через Караффу, что на море вскоре начнется война против мусульман и, следовательно, переезд будет немыслим, Лойола не противоречил. Но на общем собрании он убедил всех, что без благословения папы предприятие невозможно. Поэтому было принято решение командировать в Рим Лефевра и Ксавье за благословением и за разрешением рукоположения в священники светским членам этой общины. Сам Лойола побаивался ехать в Рим, не зная, как отнесется к нему кардинал Караффа. Тогда же Игнатий объявил, что их группа, собравшаяся под именем Иисуса, должна называться - «Компания Иисуса» (рота Иисуса). В момент создания своей дружины Лойола ещё не представлял себе ясно её конкретных задач, но он твердо знал, что его «компания» не должна быть похожа на прежние монашеские братства, не должна представлять собой группу сытых и пресыщенных клириков, сонно перебирающих чётки и после обильной трапезы бормочущих нескончаемые молитвы. Скорее всего, его дружина должна была напоминать спаянный военной дисциплиной отряд, которому предстояли ожесточенные битвы. Следует отметить, что термин «компания» (рота) был хорошо известным в Испании и во Франции. Так назывались буйные дружины головорезов, отчаянных удальцов, готовых воевать под любым знаменем за горсть дукатов или обещание добычи. Когда этот союз получил одобрение Папы, то название было изменено на “Общество Иисуса” (хотя во Франции, Испании, Италии остается в ходу и первоначальное выражение). [16, 199-221]
Вместо Палестины в Рим
Делегаты «компании», прибыв в вечный город, обратились за содействием к имперскому уполномоченному Ортицу, которого Лефевр знал лично. Ортица принял их очень ласково и выхлопотал им аудиенцию у Павла III, вероятно, рассказав ему о подвигах Лефевра с товарищами в Германии. Павел III принял их благосклонно, благословил их на миссионерский труд в Палестине, подарил им на дорогу 60 дукатов и разрешил принять рукоположение у любого епископа. Вполне довольные посланцы радостно возвратились в Венецию к Лойоле.
По их прибытию решено было без промедления всем, кроме Лефевра и Лайнеса, которые были рукоположены еще во Франции, принять священнический сан. И 24 июня 1537 года состоялось торжественное рукоположение в священники самого Лойолы и его соратников.
Тринадцать священников были готовы ехать в Обетованную землю проповедовать сарацинам учение Христа. Но в это время турецкому султану была объявлена война, и пассажирское сообщение с Азией было прекращено. Хитрость Лойолы удалась и нежелательная для него поездка откладывалась на неопределенное время.
Вместо поездки Лойола предложил соратникам рассеяться по всей Италии для вербовки новых членов, а затем, выбрав удобное время, отправиться в Рим и исполнить вторую часть монмартрского договора, то есть поступить в полное распоряжение папы. В скором времени последователи Лойолы появились в Виченцо, Тревизо, Бассано, Падуе, Вероне и других городах. Сам Лойола, в силу своих тайных соображений, избрал местопребыванием Альбанетту.
Чем Лойола там занимался все это время остается неизвестным, хотя он, конечно, постоянно следил и руководил действиями соратников, направлял их, вырабатывал из них достойных представителей будущего ордена иезуитов. С этих пор бывший товарищ превратился в полновластного владыку и начал поступать, как подобает генералу будущего всемирного ордена. Всеми способами, бывшими в его распоряжении, Лойола старался внушить своим товарищам, что только он один пользуется благоволением свыше, он один обладает даром предвидения, и только ему Бог открывает свои тайные намерения. Различными сверхъестественными проявлениями своего «неземного» могущества Лойола действовал на религиозно суеверных соратников и убеждал их, что его предприятие находится под специальным покровительством Иисуса Христа и Св. Девы. Тем не менее, внешне Лойола оставался по-прежнему тихим, мягким, ласковым и скромным в костюме и привычках. Лишь в случае необходимости он проявлял непреклонную стойкость и пламенное красноречие.
Наконец, осенью Лойола нашел уместным отправиться в Рим и для этого вызвал к себе Лефевра и Лайнеса, а остальным предписал также явиться в Рим, но несколько позже.
Чтобы поддержать мужество и энергию в Лефевре и Лайнесе, своих ближайших сотрудниках, Лойола опять прибегнул к чудесам. Не доходя двух милей до Рима, они остановились в небольшом селении, на выезде из которого стояла полуразвалившаяся часовня. По своему обыкновению Лойола забрался в часовню, чтобы помолиться и поручить себя и новое общество милосердию Бога. Он пробыл там довольно долго, а когда вышел, то с сияющим вдохновенным лицом объявил всем, что он сейчас удостоился разговаривать с Богом и получил Его благословение. Ободренные таким небесным явлением спутники, с верою в успех задуманного предприятия, вошли в октябре 1538 года в вечный город.
В Риме первые заседания защитников католической религии начались во время поста 1539 года в римском доме идальго Гарцонио. На самом первом заседании Лойола сказал: «Небо закрыло нам путь в землю Обетованную с той целью, чтобы отдать нам весь мир. Немного нас теперь для такого дела, но мы умножаемся и начинаем формировать батальон. Однако никогда отдельные члены не окрепнут в достаточной степени, если между ними не будет общей связи; поэтому нам необходимо создать устав для семьи, собранной здесь во имя Бога, и дать не только жизнь новоучреждаемому обществу, но и вечность…». [7]
Так как политические затруднения продолжали удерживать Павла III в Ницце, Лойола, чтобы не терять бесполезно времени, составил сжатый проект устава будущего общества и через кардинала Контарини отослал его в собственные руки папы.
Официальное учреждение Ордена Иисуса
В середине XVI века власть папы и церкви находилась в большой опасности. Восстание Лютера стало сигналом к появлению множества противников папской власти, из числа которых известнейшими были Ульрих Цвингли, Жан Кальвин и Филипп Меланхтон. От римского первосвященника открыто отпали Англия, Голландия, северная Германия, Дания, Швеция и Норвегия. А лютеранская реформация распространилась в Пруссии, Ливонии, Литве, Польше, Франции, Нидерландах, Шотландии.
Осознавая всю опасность своего положения, Павел III назначил особую верховную комиссию, которой поручил расследовать и донести ему о причинах упадка веры, а также о мерах, которые, следовало принять для исправления совершающегося зла. В комиссию вошли самые образованные и преданные римскому престолу люди. Они добросовестно выполнили возложенную на них задачу и составили докладную записку. Павел III ужаснулся, читая только перечисление двадцати восьми главнейших зол, превращавших Рим в разнузданный лагерь тунеядцев, развратников и преступников.
А для исправления ситуации было предложено следующее:
— суровая цензура над позорным поведением монахов;
— старательное искоренение предрассудков, поддерживаемых и усиливаемых монастырями;
— обязательное прекращение развращающей весь причт симонии, или торговли церковными должностями;
— освобождение духовенства от обетов безбрачия, так как внебрачное сожительство сделалось вполне обыденным явлением;
— коренное изменение духа и направления университетского преподавания, подрывавшего в корне авторитет церкви;
— назначение священникам и капелланам определенного жалованья, для уничтожения их алчного лихоимства и мздоимства.
Вникнув в содержание докладной записки, Павел III испугался громадности задуманной реформы и, по обычаю многих своих предшественников, отложил дело в долгий ящик, передав исторический документ на хранение в ватиканский архив, где он и лежит до сих пор. [3]
Не удивительно, что когда Павел III прочитал, проект нового ордена, он радостно воскликнул: "Здесь виден перст Божий!" Дело в том, что кроме трех обычных монашеских обетов в проекте был помещен четвертый: «Посвятить свою жизнь постоянному служению Христу и папе, исполнять военную службу под знаменем креста, служить только Иисусу и VI римскому первосвященнику как его земному наместнику; таким образом, только настоящий папа и его преемники будут повелевать орденом в делах спасения душ и распространения веры, и в какие бы он страны для этого ни посылал членов ордена, они, без малейшего замедления и без всяких отговорок, насколько только позволяют им силы, обязаны немедленно исполнять». Папа понял, что он приобретает могущественного союзника для борьбы с врагами его престола.[3]
Однако Павел III, долго колебался перед тем, как утвердить орден «Общество Иисуса». Он находил странности в поведении Лойолы и не соглашался с некоторыми пунктами проекта устава. Папу отговаривали от утверждения и представители других орденов, ревниво относившихся друг к другу. Чтобы склонить папу на свою сторону, Лойола добился личного свидания с ним. После беседы, продолжавшейся целый час, папа принял предложение Лойолы учредить общество Иисуса для борьбы с ересью и позволил будущим иезуитам проповедовать во всех церквях. Формальное разрешение на создание ордена было дано папой Павлом III 27 сентября 1540 года буллой "Regimina militandis ecclesiae".
Начало деятельности Ордена
У биографов существуют различные мнения в отношении устава ордена. А.А. Быков утверждает, что «Павел III разрешил существование общества, устава которого он не знал, так как этого устава еще не было. Лойола только начал составлять устав в половине 1541 года при содействии Лайнеса и своего секретаря Паланки, переводившего с кастильского на латинский. Когда была окончена работа, неизвестно, но обнародован печатный устав был после смерти Лойолы — по одним сведениям в 1558 году, а по другим в 1584». [3]
22 апреля 1541 иезуиты принесли свои обеты. Главные постулаты ордена — целомудрие, послушание, бедность и преданное служение богу и церкви, безропотное подчинение церкви и её главе папе. Безропотное подчинение старшему в ордене стали характерной и главной чертой ордена. Лойола говорил, что церкви нужно отдавать всё, в том числе и свой разум. Идеальный иезуит, по выражению Лойолы, должен смотреть на старшего как на самого Христа. Надо отметить и беспримерную льготу полученную иезуитами — разрешение совершать богослужение как можно скромнее, часто наедине, чтобы оставалось больше времени для выполнения других обязанностей перед Богом и людьми. Одно из предписаний общества своим членам гласит: «Применять все средства человеческие, словно бы не существовало божественных, и все божественные, словно бы не существовало человеческих».
Однако, с первых же дней деятельности учрежденного ордена, был нарушен обет бедности, так как Пиетро Кодаче, богатый римский дворянин и офицер папской гвардии, давно сделавшийся покорным слугой Лойолы, поступив в Общество, пожертвовал ордену все свое значительное имущество.
В том же году Игнатий Лойола был избран первым генералом Общества Иисуса. После избрания Лойола, чтобы публично показать пример смирения, несколько дней прислуживал на кухне. Затем он вернулся к занятиям в созданной им школе, где, несмотря на плохое знание итальянского и латинского языков, довольно успешно обучал мальчиков. Вскоре бывший офицер приобрел такую славу своими педагогическими приемами, что даже богатые родители охотно помещали своих детей в его скромную школу. Кроме того, он почему-то полюбил евреев и ревностно старался обращать их в христианство. Затем Лойола нашел новую сферу деятельности: исправлять и обращать на путь истины падших женщин. С этой целью он устроил два приюта, где учил женщин христианским добродетелям и евангельским истинам. Многие женщины из этих приютов посвящали себя Богу, поступали в монастыри, принимали на себя обучение детей, и, конечно, ревностно служили целям ордена.
Одновременно с этими генерал зорко следил за деятельностью своих подчиненных, ободряя одних, сдерживая других, исправляя промахи третьих. Видя рвение и усердие Лойолы в исполнении принятых им на себя обязательств, Павел III 14 марта 1543 года обнародовал буллу "Injunctum nobis", в которой разрешил ордену иметь неограниченное число членов и, в знак полного своего доверия, дал право генералу изменять статьи устава сообразно с обстоятельствами и требованиями времени, без ведома самого папы.
В этот период, на пятидесятом году жизни, Лойола уже не был похож на бравого офицера Лопеса де Рекальде. Современники оставили его портрет того времени: «человек среднего роста, слегка прихрамывающий, лысый, с лицом оливкового цвета, впалыми щеками, большим лбом, сверкающими и глубоко посаженными глазами. Общее выражение лица было несколько загадочно-странное: по мнению друзей на нем лежал отпечаток святости, враги же утверждали, что это просто помешанный человек». [3]
Последние годы жизни Лойолы
Последующую часть своей жизнь Лойола посвятил координации деятельности ордена и писанию своих сочинений.
Между тем в 1549 году умер Павел III, и на престол вступил Гиоччи под именем Юлия III. Этот папа также покровительствовал ордену и дал ему еще несколько привилегий. Однако в 1550 году Лойола решил сложить с себя полномочия генерала ордена Иезуитов, но этому воспротивились все его соратники. И после долгих уговоров он остался на своём месте.
В 1555 году Юлия III сменил Марцелл II, находившийся на престоле всего 23 дня, и затем папой был избран недруг Лойолы, кардинал Караффа, под именем Павла IV.
Новый первосвященник относился к ордену сдержанно и холодно. Огорченный и больной генерал стал все больше ослабевать. Вскоре, спасаясь от повальной болезни, косившей римлян, он перебрался в новое, им же выстроенное здание и там 31 июля 1556 года скончался на руках своего секретаря Паланки. Его похоронили в Риме в церкви Иисуса Христа.
Лойола не назначил себе преемника. На выборах нового генерала из трех претендентов победил самый хитрый и коварный, Лайнес, и Павел IV признал его вторым генералом иезуитов.
Через 66 лет после смерти Игнатий Лойола был причислен католической церковью к лику святых и объявлен Папой Пием XI покровителем духовных упражнений и уединений.
Святые северной Колоннады Ватикана Игнатий Лойола (слева) и Ремигий.
Скульптор — Филиппо Каркани. Высота скульптуры — 3,1 метра
Примечания
* В 1567 г. Генеральный настоятель, св. Франциск Борджа поручил Педро де Рибаденейре написать биографию основателя Общества. Надо сказать, что к этому заданию Рибаденейра был подготовлен неплохо: ведь он уже давно собирал всевозможные сведения и писал заметки. Поэтому со своей задачей он справился быстро, и уже в начале 1569 г. биография была готова, хотя в силу разных причин напечатана она была лишь в 1572 г.
Эта биография была написана по латински. Да и как могло быть иначе: ведь она предназначалась иезуитам, живущим в разных странах, и к тому же была официальной. Только в 1583 г. Рибаденейра издал её испанский перевод.
Можно сказать, что эта книга ознаменовала собою новую эпоху в мировой агиографии, поскольку основывалась на документальных свидетельствах. И всё же биография, составленная Рибаденейрой, не лишена ошибок, упрощений и несколько поверхностного отношения к духовной жизни святого.[5]
**Эрнст Кречмер (1888-1964) — немецкий психиатр и психолог, создатель типологии темпераментов на основе особенностей телосложения. Ее суть заключается в том, что специфика обменных процессов и эндокринных реакций человека составляет сущность функциональной конституции. Считается доказанной неодинаковая восприимчивость людей разных конституционных типов к действию внешних и внутренних факторов.
Э. Кречмер был убежден, что люди с определенным типом телосложения имеют определенные психические особенности.
Пикник — (от греч. – толстый, плотный) среднего или малого роста, с богатой жировой тканью, расплывшимся туловищем, круглой головой на короткой шее, с мелким широким лицом. Люди с пикническим типом конституции более склонны к психическим заболеваниям и маниакально-депрессивным психозам.
Темперамент на основе атлетического телосложения, характеризуется вязкостью, трудностью переключения и склонностью к аффективным вспышкам. [14; 15]
***Интроспекция (от лат. introspectare – смотреть внутрь) — процесс наблюдения за действиями собственной психики с целью выявления законов, ею управляющих. [12]
**** Эрготизм (от франц. ergot – спорынья) — рафания, отравление человека и животных спорыньей или лекарственными препаратами, приготовленными из нее. У человека характеризуется комплексом соматических, неврологических и психических расстройств. До 20-х гг. 20 в. отмечались эпидемические вспышки эрготизма в связи с употреблением хлеба из ржи, пораженной спорыньей. Начальные проявления эрготизма — желудочно-кишечные расстройства, головная боль, утомляемость. В тяжелых случаях через несколько суток развиваются так называемые эрготинные психозы, которые характеризуются помрачением сознания (сумеречное состояние, делирий), беспокойством, страхом, тревожным, подавленным настроением и др. Нередко появляются судороги («злая корча»)…
Делирий (лат. delirium, от deliro – безумствую, брежу), помрачение сознания, развивающееся чаще на высшей стадии инфекционного заболевания, сопровождающееся наплывом ярких зрительных галлюцинаций, чувственным образным бредом и двигательным возбуждением. (Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия. 1969-1978).
Литература
1. Блок М. Апология истории, или ремесло историка. Пер. Е. М. Лысенко. М., «Наука», 1986).
2. Брокгауз и Ефрон. Энциклопедический словарь. СПб, 1880
3. Быков А. Игнатий Лойола. Его жизнь и общественная деятельность/ Биографическая библиотека Ф. Павленкова. ЖЗЛ./СПб.: «ЛИО Редактор», 1993
4. Денис Абсентис Злая корча. Букстрим, 2011 - 294 с.
5. Игнатий Лойола. Рассказ паломника о своей жизни, или "Автобиография" св. Игнатия Лойолы, основателя Общества Иисуса./Перевод. Андрей Коваль Изд-во: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2012. - 256 стр.
6. Игнатий Лойола и Дон Кихот / Бицилли П. М. Место ренессанса в истории культуры. - СПб.: Мифрил, 1996. - XIV, 256 с.
7. Игнатий Лойола. Духовные упражнения. Духовный дневник / Пер. с лат. - М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2006. - 376 с.
8. Новиков К., Игнатий Лойола. Рыцарь печального образа, Сб.: Знаковые люди, М., «Питер»; «Коммерсантъ», 2007 г., с. 34.
9. Уманский К. Осторожно медицина! «West East Weekly» 2004 www.http://gkleg-gsm.ru
10. Перроа А. Святой Игнатий Лойола/ Перевод. Н. Бока. Париж - 1991
11. Соловьев А. Знаковые люди Изд-во: Питер, 2008
12. Философский энциклопедический словарь. 2010
13. Шестов Л. Апофеоз беспочвенности. Опыт антидогматического мышления. М., 1991.
14. Энциклопедический словарь. 2009.
15. Энциклопедия обо всем на свете. Роль знаний в жизни людей. Энциклопедия знаний. http://smalltalks.ru
16. Эпштейн А. Орден иезуитов/ Книга для чтения по истории Средних веков // Под ред. проф. С. Д. Сказкина. // Часть третья. Позднее средневековье. Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства Просвещения РСФСР Москва 1953
Работа впервые была опубликована на портале 25.01.2014г.
(376)(17).jpg)
26.07.2022 09:46
Ермолина Галина26-01-2014 18:28:01
Хочется сказать большое спасибо автору за проделанную огромную работу в процессе написания статьи, которая по своему содержанию и всеохватности темы заслуживает не только благодарности, но и, по-моему, признания в научном плане.Иезуиты-это тема, непознанная и непонятая сполна людьми на сегодняшний день,а стоило бы присмотреться повнимательнее к этой теме и к тому, что Учителя говорили по этому поводу-См. "Записи Живой Этики"
Сергей Целух26-01-2014 19:49:01
Очень интересную статью об Игнатии Лойола написала Нина Ивахненко. Чтобы отобразить настоящий облик католического святого, основателя Ордена Иисуса (Ордена иезуитов), автор просмотрела много литературы о нем, как научно-исторической, так и научно-популярной. Поэтому портрет Игнатия Лойола вышел объективный и такой, каким он был в жизни. Большинство приверженцев святого, пишут о нем лишь одни панегирики, небылицы и мифы. Они наделят средневекового иезуита такими качествами. которые присущи не настоящему человеку, а какому-то идеальному существу, не имеющему ничего общего с нашей действительностью.. Другие поступают точно наоборот. Они приближают его к Иисусу и наделяют чертами самого Христа. Выходит личность перекрученная. карикатурная, оторванная от жизни, от людей и от Бога. Нам приятно, что автор статьи приводит выдержки из книг, имеющих разные точки зрения, поэтому, мы сами способны сделать вывод, на чей стороне правда. Что касается Н. В. Ивахненко, то свой выбор она сделала. Ее рассказ о первом генерале Общества Иисуса Христа, в прошлом славном малом. гуляке и рыцаре, Игнатии Лойола, очень убедительный, впечатлительный и вызывает у нас светлые мысли. То, что Лойолу причислили к лику святых, поставили ему памятники в разных городах Рима, свидетельствует о том, что Иньиго Лопес де Рекальде де Онас-и-де Лойола, таково его дворянское имя, своими духовными подвигами заслужил у Бога такой чести После себя он оставил необычную книгу – «Духовные упражнения», считающей еще одним Евангелием для христиан, и Молитву. Жизнеописание Игнатия Лойолы написано тепло, аргументировано и большим уважением к католическому святому, оставившему яркий след в христианской истории. Статья снабжена редкими фотографиями и иллюстрациями, что оживляет ее и делает занимательной. По крайней мере, я прочитал ее на одном дыхании и с большим интересом.
Ивахненко Н.В.27-01-2014 10:38:01
Ермолиной Галине, спасибо за высокую оценку моей статьи.
Согласна, что иезуитов следует изучить подробнее и глубже. Я уже начала работать по этой теме и надеюсь написать статью об иезуитах. Считаю тему очень актуальной, но не могу сказать, сколько это займет времени.
Ивахненко Н.В.27-01-2014 10:40:01
С. Целуху
Сергей Тимофеевич, спасибо за высокую оценку моей статьи. Но я не могу согласиться с утверждением, что я отношусь с «большим уважением» к Лойоле. Да я попыталась отнестись к нему объективно, но не более того.
Далее, «То, что Лойолу причислили к лику святых, поставили ему памятники в разных городах Рима, свидетельствует о том, что он своими духовными подвигами заслужил» «такой чести» НЕ у Бога, а у Римско-католической церкви. Между прочим, РКЦ канонизировала целый ряд «мучеников» инквизиторов, да и саму инквизицию учредила.
Прежде всего, Лойола был основателем ордена иезуитов и заложил все основы деятельности этого ордена, в том числе и лозунг «цель оправдывает средства».
Без сомнения Лойола был человеком мужественным и с огромной силой воли, но это не показатели святости. Сколько преступлений совершалось людьми, обладающими такими качествами!
Может ли быть святым человек - коварный, хитрый, лживый, тщеславный, с сильной гордыней? Ведь эти черты его характера проходят через всю его жизнь.
А его видения происходят от развитого различными способами психизма, против которого нас так остерегали и ЕПБ, и ЕИР, но никак не от святости. Вспомните, например, явление мясного блюда, которое подвигло его к мясоедению. Неужели Вы не знаете о вреде для высокодуховного человека мясной пищи. Если Вы внимательно читали Письма Махатм, то должны помнить, что Учитель КХ не мог переносить атмосферу в доме Синнета, в частности из-за того, что там постоянно стоял запах мясных блюд. Как же могли в таком случае являться Лойоле Богородица и кто-либо из Вел. Учителей?
Что касается его «Духовных упражнений», то даже наша РПЦ относится к ним крайне отрицательно, и тем более их никак нельзя называть «еще одним Евангелием для христиан» Кстати, сами иезуиты почти не молились (об этом сказано и в моей статье - им было разрешено сокращать время молитв и совершать их наедине). А упражнения давались к исполнению только на начальном этапе, с целью психологической обработки и закрепощения.
Главное требование к иезуиту - абсолютное послушание. Именно этому учил Игнатий Лойола в своих «Духовных упражнениях»: иезуит «должен смотреть на старшего как на самого Христа, он должен повиноваться старшему, как труп, который можно переворачивать во всех направлениях, как палка, которая повинуется всякому движению, как шар из воска, который можно видоизменять и растягивать во всех направлениях». Между прочим, эта иезуитская техника достижения полного подчинения личности вызвала наибольший интерес у руководителей нацистской Германии. По признанию В. Шелленберга, главы службы безопасности СС, именно по принципам ордена иезуитов строил организацию СС Гиммлер, о котором Гитлер говорил: «Я вижу в нём нашего Игнатия Лойолу».
Кроме того, из «Духовных упражнений» видно, что Лойола находил определенное удовольствие в созерцании чужих мук. Вот пример одной их медитаций: «Представить мысленно огромные языки пламени и души как бы заключенные в раскаленные тела. Услышать упреки, плач и вопли, предание проклятию Иисуса Христа и святых Его. Почувствовать запах дыма, серы, разложения и гнили. Представить, что мы сами осязаем этот огонь. Вспомнить души, пребывающие в аду, благодарить Господа за то, что Он не попустил мне окончить жизнь здесь» Разве можно это относить к Учению Христа?
Ю.Ф. Самарин (известный русский публицист и философ) считал, иезуитство психическим явлением или нравственной заразой, «коренящейся в самой душе человеческой, и потому способной развиться повсеместно и отравить всякую общественную среду, разумеется - при известных условиях внутренней испорченности».
И последнее, Статья НЕ «снабжена редкими фотографиями и картинами», они взяты их интернета и редкими не являются.
Ермолина Галина27-01-2014 16:27:01
Я не сомневалась в оценке личности Лойолы автором-Н.В.Ивахненко, для тех же, у кого другое мнение, приведу несколько шлок из "Записей Живой Этики"
------------------------------------
22 апр.1933. Можно наблюдать, как занятие иезуитов над терафимом Ф[уямы] наполняет воздух стрелами. Теперь понимаете, почему прошу бережность... Добро, что иезуиты не могли достать предмета, принадлежащего Ф[уяме]. Можно представить себе уявление Средних веков.
23 апр.1933. Иезуиты и без того слишком указывают на вашу руку в Азии. Но Нунций, Пачелли [76] и Папа [77] не знают еще эту выдумку. Следует держать их в пределах искусства и Знамени Мира. Можно передать этот Указ со следующей почтою. Обращаю внимание на проделки иезуитов, они очень активны, но пока не могли существенно по вредить.
23 апр.1933. Много раз и Мы успевали опередить Наших врагов. Активность иезуитов имеет основание, их темные главари шепчут им, что успех Ф[уямы] – конец их ордена. Конечно, так и есть. Но они знают лишь крохи, и никто не может сложить План логически. Ввиду такой деятельной слежки Мы просим вас избегать всяких споров и раздражений…. Меня озабочивает вопрос иезуитов, с ними работают большие демоны. При осторожности, конечно, избежим их. В Америке новых раздоров не произошло, но посевы были велики.
29.04.1933.Вам шепну, что иезуиты по-прежнему упражняются, как позорно оскорблять имя Христа чернокнижием! Нужно помнить, что постоянная память обо Мне – лучшее противоядие! Спешу.
1мая1933. Иезуиты сильны своею дисциплиною. Пример Черного Папы очень показателен. Пора и светлым служителям понять дисциплину. Иначе самые благие порывы недействительны. Иезуиты, даже не зная сущности действия, поступают по приказу. Так можно учиться у врагов. Как свеча, стоит передо Мною ваша Миссия. Пусть все сотрудники приложат руки в одном направлении.
Cергей Целух27-01-2014 16:32:01
Уважаемая Нина Ивахненко! Ваши замечания убедительны, справедливы, и я их принимаю с открытой душой.
Сергей Оленев28-07-2022 09:51:01
Сущностную оценку ордена иезуитов дали Махатмы Шамбалы в «Письмах Махатм», что Достоевский был прав показав в образе великого Инквизитора – орден иезуитов. Иными словами, показали сатанинскую сущность ордена иезуитов. Также суровую оценку ордену иезуитов давала Е.П.Блаватская. В России иезуиты принесли много бед, особенно начиная со смутного времени, поскольку Лжедмитрий 1 был иезуитским проектом. Это даже в Сергивой Лавре указано на стеле.
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".