Неугасимые костры Дмитрия Балашова. Татьяна Бойкова
Дмитрий Михайлович Балашов
...Нет, судите наш народ не по тому,
чем он есть, а по тому, чем он желал
бы стать. А идеалы его сильны и
святы, и они-то спасли его в века
мучений.
Ф. М. Достоевский
В наше время есть немало охотников перекраивать исторические материалы на свой лад: украшая их фальшивой мишурой, заботливо покрывая самоварным золотом, выдавая фальшивый блеск за истинный. Но есть и другие, настоящие ревнители истории нашей родины - ее хранители, понимающие, что история, наше самое большое национальное достояние, самое великое богатство и урок, которому нет цены. Ведь мы не раз слышали, что народ позабывший свою историю, скоро теряет свое лицо, растворяясь в других.
Большую помощь в этом нам оказали монастырские затворники – писцы, терявшие свое последнее зрение, работая при пламене лучины или свечи. Чтобы мы делали сейчас, если бы не эти скромные труженики, от которых и имен-то не осталось.
К нынешним верным хранителям исторического древа можно причислить русского писателя Дмитрия Михайловича Балашова, закончившего сначала Ленинградский Театральный институт, затем аспирантуру при Институте русской литературы. Будучи не только писателем, но и человеком, которого очень притягивала и интересовала история, фольклористика, он несколько раз совершает экспедиции на Север, с целью изучения местного фольклора. По окончании экспедиций издаются сборники баллад и фольклорных свадебных песен. А дальше пошли дивные, замечательно-правдивые книги о давней Руси, о рождении государства Российского, которые он начал писать только в 40 лет.
«Он как-то вдруг и с легкостью вошел в давно ушедшее время, словно странник вернувшийся в давно покинутый дом — огляделся все признал и начал жить в нем снова». [1] Этот дар личного присутствия во временах о которых он пишет передается и читателям его книг, кои с доверием и благодарностью способны пойти за своим, талантливым, растворившемся в тех веках проводником, воссоздающем события с величайшей достоверностью, исторической точностью и философским мироощущением. Так вошёл Дмитрий Балашов в XIII-XIV век — век Сергия Радонежского, Дмитрия Донского, Тимура-Тамерлана, Симеона Гордого, Марфы Посадницы.
Возможно, именно поэтому, те кто идет за ним в его прозрении тех времен, не часто обращаются к словарю старославянской речи, но воспринимают её как уже давно знакомое и родное.
Cамое удивительное, что внешне и сам Балашов напоминает чем-то «старинного летописца с костистым лицом и сияющими глазами, в которых нет ничего кроме ума, кротости и смирения.(…). «Он стоял в углу залы, и, когда толпа разрядилась, в этом прогале взору явился небольшой мужичок, издали более похожий на лесового старца-келейника, принаряженного по случаю в слежавшийся мирской костюм, чудом уцелевший в скиту. Картина была настолько редкостная и живописная, вид этого человека настолько неотразим, что и без представления я понял сразу, что это — Балашов, известный фольклорист, ученый и писатель, уже взволновавший меня тогда своей исторической прозой…Ощущение от Балашова такое, что в нем разведен не потухающий жаркий костёр».[2]
Отец его был ленинградский актер, мать театральный художник. В детстве он был домашним мальчиком, которого мальчишки бьют на улицах. Потом ленинградская блокада, о которой никогда до конца не рассказать и не написать — подобной трагедии еще не знало человечество. Его отец умер на улицах города, потом эвакуация в Сибирь. Затем возвращение, театральный институт. На втором курсе его начинает интересовать русская культура.
Уже были написаны две фольклорные работы и повесть «Господин Великий Новгород», когда собирая материал к роману «Марфа посадница», что продолжалась три года, он вдруг почувствовал, что не может писать в городе, и что для этого нужно быть ближе к природе и земле.
Понимая, что выехать в деревню временно, это совсем не то, Балашов переезжает через залив Онежского озера и в деревне Чеболакше покупает небольшой старый домик за 100 рублей. Приведя его в жилой вид, привозит туда свою мать. Как он сам вспоминал, что от этой покупки на зиму у него оставалось 25 рублей, была картошка и техническое сало. Питались очень плохо, его мама сильно болела, и он отправил ее в город и продолжал писать «Марфу-посадницу», очень опасаясь, что мама умрет и не успеет прочесть его роман. Его матери не стало той же осенью, но прочесть и оценить его роман она все-таки успела. И он с благодарностью пишет: «Посвящаю светлой памяти моей матери, Анны Николаевны, другу и соавтору, с которой вместе сидели мы над рукописью этой книги в деревне Чеболакше осенью 1969 года».
Домик был старый и ветхий, а семья росла. Когда родился 7-ой, то первому было 8 лет. Все были беловолосые и голубоглазые в Балашовскую породу. Необходимо было серьезно задумываться как всех прокормить и где жить. Балашов привозит новый сруб из заброшенной деревни и надстраивает второй этаж. Появляется корова, чтобы детям было молоко, потом появляется вторая. У заезжего цыгана купил лошадь и стал настоящим хозяином на земле. Скотина требовала ухода и сил неимоверных. Его жена, восхищенная его словами, поехавшая за ним горожанка, совершенно непривычная и неприспособленная к такой тяжелой и трудной жизни на селе, потерялась в ней, но покорно несла свой крест.
Со временем в доме появился достаток, но тот кто жил на селе, знает, что этот достаток достается огромным трудом и по`том, и как пишет сам Балашов: «Крестьянская работа имеет свойство не пропадать и не уменьшаться, она бесконечна и вьется нескончаемой лентой, чередуясь лишь по сезонам».[3]
.jpg)
Дмитрий Михайлович Балашов
Балашов упорно и неутомимо врастал в эту, вроде бы, чужую ему жизнь. Только она с его неутомимым трудом помогла ему распахнуть дверь в XIII век. Поняв и прочувствовав все это, писатель говорит: «Паши, сей и мели зерно, это святая работа, и в ней одной уже - оправдание жизни твоей. А ежели ты возможешь иное, делай тоже, но не гордись, не возвышай себя над пахарем. Засевай ниву душ человеческих, созидай и твори и знай, что ты мелешь зерно. Созидай труд рук твоих с усилием разума, и если слишком легок твой труд, усилься и делай больше, ибо несть веры тому, кто лукавит в работе своей».[4]
И Балашов старался не лукавить в своей работе потому и избрал эту жизнь, полную тревог, забот и огромного труда. Он интеллигентный городской человек вживался в крестьянскую среду с огромным упорством, заводя новые постройки. И снова люди удивлялись той энергии, что проливалась через край из этого тщедушного с виду человека. Но очевидцы рассказывали, как красиво косит Балашов, какие неподъемные бревна он таскает и ворочает на своей усадьбе. Как говорит о нем в предисловии Владимир Мичутин: «Если уж природа дает человеку, то дает сполна. В сорок восемь лет он взял впервые топор и сам срубил баню, потому что рука прилежна, чутка к любому ремеслу. Не стал бы Балашов писателем, то прославился бы как именитый мастер, резчик по дереву. Думаете, откуда в его романах столько красивого, драгоценного, откуда столько переливающихся красок, такое любование ремеслом сканым иль кованым, такое восхищение перед всякой гармонией, в коей отразилась чуткая, тянущаяся к искусству душа народа». [5]
И это были не простые описания, списанные из каких-то источников или подсмотренные в книгах, альбомах, это было истинное проникновение во все возможное и невозможное именно на практике своей собственной жизни и в природе.
«Дом Балашова наполняла мебель его работы: кровать резная с мифическим зверьем, поддерживающим ложе, и стол опирается на дракона, свергнутого с седьмого неба и сейчас издыхающего с разверстой пастью; у окна княжеское креслице, обитое бархатом, с резными подлокотниками и резною спинкой: стоит оно на возвышении. Балашов всходит к нему по ступеням, садится в это княжье кресло, кладет руки на изузоренные подлокотники. Даже домашняя утварь, изящные поделки его рук, позволяли ему перенестись в века минувшие и связать героев единой цепью переживаний и размышлений». [6]
Вот это проникновение и позволяет Дмитрию Балашову так разнообразно и с такой любовью описывать: то серебряную сряду воина, сбрую коня, наряд князя или резное высокое крыльцо, прекрасные изделия из бересты или вышитые рушники в доме простого люда, строительство церквей, их роспись. Его на все хватает.
Еще в старой избе разложил Дмитрий Михайлович всю геральдику русского княжения и решил написать рождение русского народа. Он взялся за это сгоряча, из любви к своей стране, своему народу, к его прекрасной и величественной истории, а когда опомнился какова пашня, которую предстояло распахать — оторопел, засомневался:
«Пашня оказалась настолько трудной, а хлеб настолько тяжелым, что настала пора раздумий. "Смогу ли, осилю ли? Знал бы ранее, не принялся бы". Но в том-то и суть сильной натуры, что от бед она закаляется лишь, и раз взявшись за дело, страшась оглянуться назад, уже не ведает отступлений. Воз тронулся, уже далеко отъехал от скорбных дней великого князя Александра Невского, оплаканного Русью. Пред тенью великого предка стыдно заворачивать оглобли, рвать закрутки и опруживать возы». [7]
Д.М. Балашов около своего дома
Уже был написан роман «Младший сын», охватывающий 40-летний период русской истории второй половины XIII века, рассказывающей о борьбе сыновей Александра Невского — Дмитрия и Андрея, за власть, об отношениях Руси с Ордой, о создании младшим сыном (князя Александра), Данилом, Московского княжества, как центра последующего объединения страны. Да, «заворачивать оглобли» уже было действительно поздно, да и сама история Руси притягивала его своим магнитом прозрения старины, уводя все дальше в свои бескрайние исторические дали.
Деревенская жизнь требовала постоянных забот и большого труда, и Балашов жаловался, что не дают работать эти бытовые мелочи жизни — заедают и забивают, от которых так хотелось бы отойти, отвергнуться ради дела. Дело превыше всего, но на нем висит все: скот, хозяйство, дети. Но делать нечего, а отступить и уехать в город, как ему советовали друзья, он не хотел и не мог, хорошо понимая, что там не будет той атмосферы, которая ему так необходима. Там, в городе, может разрушиться уже сложившееся проникновение и проторенный путь в исторические дали, по всему заповеданные ему свыше.
Его роман «Господин Великий Новгород» начался со случайно прочитанной в летописи Раковорской битвы, где новгородцы остановили и обратили вспять орденских псов. Их железная «свинья» признавалась непробиваемой, как нож в масло входила она в любое войско. И вот однажды уперлась в вольных новгородцев, поставивших навстречу пики и не дрогнувших перед натиском. Вот с этой первой повести и идет сквозь все романы его идея русского единения. «Не рыцарь побеждал, не сытый дружинник, кормленный с боярского и княжеского стола, но пеший смерд, чующий плечом верное плечо соседа. Когда скопом, когда все вместе - не страшна никакая поруха. От Раковора до Куликовской битвы полтора столетия, сколько святой крови оросило безбрежные русские земли, но чтобы явился Большой полк на Куликово поле, в середку которого встал великий князь Дмитрий Донской, и сломил безжалостного монгола, потребовался долгий страдательный путь народа». [8]
И вот начинает рождаться Московия посреди ига татарского. Ей хотелось мирного созидательного житья, уверенности в своем будущем. И столица была необходима, как единение воли и духа народа. Ведь чтобы собрать такое большое Куликово войско, нужно чтобы было что защищать, и было кому благословить его на битву. И вот уже написан роман «Симеон Гордый», о сыне Ивана Калиты, о его горестях и радостях, о нелегкой но очень красивой и содержательной жизни. О человеке, все мысли и дела которого были о благе своего народа. В этом романе и следующем за ним романе «Отречение» Дмитрий Балашов воспел высокий подвиг Преподобного Сергия Радонежского и митрополита Владимирского и Московского Алексия. Который с помощью Великого Сергия приложил много усилий к соединению удельных княжеств, в одно общее — Московское. Митрополит Алексий фактически правил за князя Дмитрия (будущего Донского). Тяжелый груз нес он на своих плечах но ради великой цели и всегда отчетливо понимал, что без этого инока, Сергия, он не удержит груза и не осилит того, что задумал: «Святую Русь, страну где духовное будет превыше земного задумал я сотворить!».
Сергей Ефошкин. Преподобный Сергий благословляет князя
Дмитрия Ивановича со дружиною на битву.
Дмитрий Михайлович много внимания уделяет Сергию Радонежскому, это настолько один из его самых любимых образов, что он в череде крупных романов, вдруг, отступая от хронологического порядка описания государей Московских, пишет отдельный, небольшой роман «Похвала Сергию». Где центральной фигурой являлся уже не очередной князь московский, а сын разорившейся, «оскудевшей», семьи ростовских бояр, Варофоломей, в монашестве Сергий. Как писал сам Дмитрий Балашов в предисловии к книге, что этот роман стал неожиданным и для него самого. Он не укладывался ни в одну из княжеских биографий, т.к. в пору его сознательной жизни, когда Сергий уже начал влиять на судьбы страны, княжили три московских государя: Симеон Иванович Гордый, Иван Иванович, его брат, и Дмитрий Иванович Донской. Мы, зная о роли Святого Преподобного Сергия, не можем не понять почему была написана отдельная книжечка о нем, ведь без него не было той Руси что стала потом, и той страны которой она стала сейчас. И словно подтверждая наше знание автор пишет в предисловии: «Сергий, оказался волею судеб центральной фигурой того мощного духовного движения, которое привело Владимирскую Русь на Куликово поле и создало новое государство, Русь Московскую, на развалинах разорванной, захваченной татарами и Литвой, давно померкшей золотой Киевской Руси. И, оглядываясь теперь на то, чем мы были и как и когда появились на свет, неизбежно являются взору сперва — весь великий и трагический четырнадцатый век, потом, как острие копья или как гребень волны — Куликово поле, и затем среди тьмочисленных лиц тогдашних деятелей высветляется, словно ослепительная точка на острие копья, одно лицо, или, вернее сказать, лик, один человек — Сергий Радонежский». [9]
Он писал, что трудно приступать к написанию книги вообще, а к написанию этой книги о Сергии — особенно. В этом романе Дмитрий Балашов описывает детство и юность Варфоломея, вплоть до его ухода в прирадонежский лес.
С какой трепетной нежностью и любовью описывает он маленького Варфоломея, который поняв слова своей матери буквально, что все нужно отдать страждущему и обездоленному — снимает свою нарядную боярскую одежду (сряду) и отдает бедному, возвращаясь домой с улицы в его рванье. Вот он видит Варфоломея-карапуза (известно, что маленького Сергия он писал со своих детей), который покачиваясь на еще некрепких ножках перелезает через порог дома, держась одной только рукой. Во второй что-то зажато. Старательно преодолевая все преграды он выходит во двор, и разжимает свой кулачок, с зажатым в нем жуком, которого он вынес во двор, чтобы спасти. И автор задается вопросом, а возможно задает его нам, идущим в этом повествовании по его следам:
«Почему один малыш поступает так, а другой, и в той же семье, иначе?
Почему один мучительски отрывает лапки и крылья жуку, разоряет гнезда, убивая птенцов, вперекор родительскому слову (и даже под угрозою порки!), а другой садит на зеленый листик и осторожно выносит на улицу червяка, а, заглядывая в то же гнездо, боится дышать, чтобы не испугались птенчики?
Сколько тут усилий воспитателя, родителей, и сколько — от природы самого человека? Быть может, не так уж не правы авторы христианских житий, полагавшие, что праведник рождается с уже готовым устремлением к праведности?»[10]
Вся жизнь Дмитрия Балашова, так или иначе, была пропитана творчеством: строил ли он дом, косил ли, работал ли на земле, вырезал ли удивительную домашнюю мебель, предметы домашнего обихода — все это сказывалось на достоверности описания малейших деталей в его основном творчестве — деле всей его жизни, описании истории Святой Руси.
Романы Д.М. Балашова — это всеохватная картина высокой и трагической жизни наших предков, всех тех смердов и князей, купцов и горожан, что служат крепким фундаментом и началом нашего рода, откуда пошла слава и гордость российская. Дмитрий Михайлович говорил: «Меня всегда привлекали в моих героях их внутренняя свобода, целостность характера. Я считал своим долгом показать, что значительность человека вырастает из его ответственности за всё, в частности, за то, как он решает проблемы войны и мира. Когда он не одержим мелкими заботами, а соизмеряет себя с Родиной».[11]
1994год.
P. S. Прошло уже более 20 лет, с тех пор как была написана эта работа о любимом писателе, сегодня заново отредактированная и дополненная. В 2000 году не стало Дмитрия Балашова. Но осталось его глубокое проникновение, прозрение в Святую Русь, созданные им прекрасные образы наших предков, претерпевших столько горя, войн, разорений и все же оставшихся верными самим себе, своей земле русской. И всем этим он продолжает щедро делится с нами, дабы мы никогда не забывали истории своей, её родниковых истоков. С нами навсегда останется образ высоко-духовного, удивительного своей внутренней красотой человека, который только и мог создать такие книги. И книги эти, написанные огнем его сердца, словно неугасимые костры светят нам в пути.
Закончить рассказ об этом человеке хочется словами-молитвой из его предисловия к книге «Похвала Сергию»:
«Как же мне постигнуть тебя, Сергий, отче! Дай, Господи, обрести силы для задуманного днесь труда! Это не предисловие, это молитва. Дай, Боже Господи, мне, человеку неверующей эпохи, описать человека верующего! Дай, Господи, мне, грешному и земному, описать человека неземного и безгрешного. Дай, Боже, совершиться чуду! Ибо это подлинное чудо: суметь описать человека, столь и во всем и по всему высшего, чем я сам, человека, на такой высоте стоящего, что и поглядеть на него раз — уже закружится голова. Дай мне, Господи, поверить, а ведь я не верю, ничему не верю, что было с ним чудесного и чем был он сам. Не верю, но знаю, что был он, и был такой, и даже лучший, чем тот, что описан в «Житиях», ибо даже и в житиях не видно его дел духовных, его непрестанных дум, не видно света, исходящего от него, а лишь то, что освещал он светом своим. Видны плоды произросшие, и не видно, не дано увидеть творения плодов. Дай, Боже Господи, свершить невозможное! Дай прикоснуться благодати, дай прикоснуться хотя бы края одежды его! Ибо в нем — Свет, в нем — Вера, в нем и из него — моя Родина».
Примечания:
1. Владимир Личутин. Вступление к книге. Д. Балашов. Младший сын. Москва.1993
2. Там же.
3. Там же.
4. Д.М. Балашов. Великий стол. Екатеринбург. Изд. Каменный пояс. 1993.
5. Владимир Личутин. Вступление к книге. Д. Балашов. Младший сын. Москва.1993
6. Там же
7. Там же
8. Там же
9. Дмитрий Балашов.Похвала Сергию. Москва –СПб. Изд. Нева-Ладога-Онега. 1992г. Стр.38
10. Дмитрий Балашов. Пролог. Москва –СПб. Изд. Нева-Ладога-Онега. 1992г. Похвала Сергию
11. Дмитрий Балашов о своем творчестве. Опубликовано в книге "Похвала Сергию" М.,1997 с. 289 – 297
10.11.2015 14:47
Сергей Целух10-11-2015 20:56:01
Какая прекрасная статья о русском писателе, человеке-труженнике, отце многодетной семьи - Дмитрии Балашове. Она наполнена болью, пониманием, состраданием и гордостью за человека, своим благородным трудом украшающего нашу жизнь. Даже не верится, что городской человек, закончивший театральный вуз и аспирантуру литературного института, выходец из интеллигентной семьи, театрал и литератор, отказался от городского быта, городской культуры с музеями, храмами, библиотеками, книжными магазинами, разными памятниками и вузами и с головой окунулся в сельскую жизнь. Своими руками он преобразовывал свое жилище, мастерил мебель, занимался хозяйством, воспитывал семерых детей и писал книги. И не просто писал, а воссоздавал историю Святой Руси, своего героического народа, своих древних смердов, витязей, князей и государей ХIII века. Он рисовал в своих книгах портреты святых, в том числе и Сергия Радонежского – Святителя русской земли. Статья вышла задушевная, очень искренняя, хорошо написана. Очень трогательно передана сельская жизнь, ее щемящая природа, тяжкий труд, боль и тишина. Статья вселяет надежду, что такие люди как Дмитрий Балашов не переведутся в России. Они ее будущее, ее украшение. Книги писателя и историка Балашова никого не оставят равнодушными, он мастер исторических и психологических романов, мастер описания сельской жизни с ее болями, радостью и любовью. Хотелось бы чаще видеть такие замечательные эссе на портале «Адамант». Спасибо автору за доставленную радость.
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".