26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



К вопросу о начале эмиграции Н.К. Рериха из России. Ольга Ешалова


 

Вынужденная эмиграция разорвала жизнь Н.К. Рериха на две части. Хотелось бы в этой статье прояснить тот рубеж, ту грань, зафиксированную определённой датой, которая отделила прошлое от будущего — то, что Рерих оставил в России, от того, что он обрёл в своих скитаниях по миру.

 

Казалось бы, многие биографы Рериха уже весьма определённо высказались на этот предмет, опираясь на ряд свидетельств самого художника. Но не будем спешить с выводами и с «верой на слово». Некоторые его высказывания наталкивают на противоречивые выводы, заставляют сделать попытку разобраться в вопросе досконально.

 

В ряде листов дневника и писем Н.К. Рериха неоднократно встречаются упоминания даты отъезда его семьи из военного Петрограда в Финляндию, в городок Сортавала. Причём упоминания эти относятся, в основном, к последнему десятилетию жизни Николая Константиновича. Однако если собрать все сохранившиеся сведения самого Рериха об этом предмете, то, сопоставив их, можно заметить ярко выраженные противоречия. В одних очерках, более ранних, говорится о том, что инициатором поездки в Финляндию явилась жена Рериха Елена Ивановна[1] и что, выехав 16 декабря 1916 года, Рерихи вернулись в Петроград и лишь «ползучая пневмония в начале мая опять заставила ехать в Карелию»[2]. Другие информируют об отъезде по болезни главы семейства, и называется дата окончательного отъезда — декабрь 1916 года , причём ставится акцент на «редких наездах» художника в Петроград по делам. Эти очерки были написаны в середине 1940-х годов, когда Рерихи пытались вернуться на родину. Догадываясь, без сомнения, о непростой внутриполитической ситуации в СССР, Рерих старательно подчёркивает и даже по несколько раз повторяет во всех письмах на родину дату своего отъезда в Финляндию — декабрь 1916 года[3]. Он прекрасно понимает, что эмиграция из царской России — совсем не то же самое, что из России революционной, даже если на момент отъезда грянула лишь одна революция — Февральская.

 

Со всей очевидностью можно утверждать, что исследователи жизни и творчества художника базируются на данных самого Рериха. Причём зачастую авторов не смущают очевидные расхождения — по-видимому, они их просто не замечают и интерпретируют, а иногда и домысливают, по-своему. Опубликованные ранее книги внесли свою лепту в становление отечественного рериховедения, на них воспитано не одно поколение читателей. Однако по законам эволюции ничто не стоит на месте, и если что-то останавливается в своём развитии — оно умирает. В настоящее время для исследователей открываются возможности многое переосмыслить и не только дополнить, но в чём-то изменить привычные утверждения старых, хорошо известных, ставших классическими книг.

 

Сойни Е.Г. Северный лик Николая Рериха. Самара, 2001Это работы П.Ф.Беликова[4], В.П.Князевой[5], а также их совместный труд «Рерих» (из серии «Жизнь замечательных людей»)[6]. Две книги негласно считающейся главным специалистом по «северному» Рериху Е.Г.Сойни[7], неплохая для советских времён книга о Рерихе из серии «Жизнь в искусстве» Е.И.Поляковой[8], книга сотрудницы Русского музея Л.В.Короткиной «Рерих в Петербурге–Петрограде»[9]. Работы кандидата исторических наук Л.В.Шапошниковой: фотоальбом «От Алтая до Гималаев»[10], «Мастер»[11], «Мудрость веков»[12], некоторые её статьи[13].

 

Все перечисленные и ряд других изданий14 устанавливают границей эмиграции Рериха декабрь 1916 года. Однако надо отдать должное творческому поиску В.П. Князевой, которая не только не считала зазорным в более поздних изданиях своих книг о Рерихе признавать собственные прошлые ошибки, но и заново прорабатывала для новейших своих исследований некоторые темы. В 1994 году в книге «Николай Рерих», где Князева выступила как автор-составитель, ею сделана попытка по-новому осмыслить этот вопрос, отталкиваясь от листа дневника Рериха «Памятки»; и хотя некоторые акценты не совсем точны, следует признать, что её версия, называющая датой отъезда май 1917 года[15], является наиболее приближенной к истине. Это, впрочем, нисколько не повлияло, увы, на общепринятое мнение. Даже после книги Князевой все биографы Рериха продолжали традиционно называть датой эмиграции художника декабрь 1916 года. фотоальбом «От Алтая до Гималаев»[10], «Мастер»[11], «Мудрость веков»[12], некоторые её статьи[13].

 

Однако установившаяся точка зрения должна быть пересмотрена в свете новых данных, выявленных на сегодняшний день.

***

Рассмотрим «упрямую вещь» — факты в виде документов, которые докажут нам, что не всё так однозначно и что не всегда надо «верить своим глазам». Для удобства отследим эти факты по хронологии, которую смело можно назвать опытом летописи жизни Рериха за первые четыре с половиной месяца 1917 года. Воспользуемся для этого документами фонда Общества поощрения художеств, хранящегося в Центральном государственном историческом архиве Санкт-Петербурга, газетными и журнальными статьями и материалами некоторых других архивов и изданий.

 

Итак, начнём с января 1917 года.

 

4 января Рерих присутствует на заседании хозяйственной комиссии, об этом сообщает Журнал заседания комиссии[16].

 

19 января Рерих присутствует на Комитете ИОПХ, о чём свидетельствует запись в журнале заседания Комитета и собственноручная подпись художника[17]. На заседании рассматривается «заявление организационного Комитета по устройству выставки картин Н.К. Рериха о предоставлении для означенной цели выставочного зала с конца марта по 24 апреля текущего года»[18]. Персональную выставку академика Рериха газеты начали анонсировать заранее, ещё в декабре 1916 года[19]. В самом начале 1917 г. тема эта получает дальнейшее развитие, и 18 января в одной столичной газете даже появляется интервью с «виновником» предполагаемого события:

Петроградский листок. 1917. 18 января. № 17. С. 3

«При редакции издательства “Свободное Искусство” образовался комитет по устройству самостоятельной выставки картин академика Н.К. Рериха. В комитет вошли: А.Н. Бенуа, Максим Горький и будущий комиссар выставки С.Р. Эрнст. — Моё участие в организации выставки, — говорит Н.К. Рерих, — выразится лишь в предоставлении комитету моих новых, нигде не выставлявшихся работ. Таких картин у меня около шестидесяти. Новейшие работы написаны главным образом на сюжеты религиозно-мистического характера. Образы русские...

 

Цель организаторов выставки — возможно полнее представить развитие художественного творчества Н.К. Рериха. Ввиду этого они решили обратиться к наиболее крупным обладателям картинных галерей и собраний с просьбой прислать в комиссариат выставки полотна Н.К. Рериха. Когда точно состоится выставка, ещё не определилось. Большие затруднения вызываются отсутствием мало-мальски подходящих выставочных помещений»[20].

 

Действительно, в Петрограде всегда не хватало выставочных площадей, и, к примеру, Комитет Общества поощрения художеств, рассматривавший вопрос предоставления зала для выставки директора своей Школы, был вынужден констатировать, что он «лишён возможности удовлетворить просьбу Организационного Комитета выставки картин Н.К. Рериха»[21] в связи с тем, что залы Общества ещё ранее были сданы на означенный срок Товариществу Передвижников. Нерешённый вопрос с помещением под выставку звучит и в дальнейших публикациях. И если в январе пресса писала: «Выставка картин Н.К. Рериха предполагается в апреле. Окончательно вопрос будет решён, когда будет найдено подходящее помещение»[22], — то в начале февраля в газетной хронике стали появляться иные нотки: «Отдельная выставка работ Н.К. Рериха в этом году не состоится. Она переносится на будущий год, ввиду неприбытия картин с выставки в Мальмё. Общество “Мир Искусства” отводит в этом году Н.К. Рериху отдельную комнату, где он предполагает выставить около 40 картин, исполненных им за последние два года»[23]; о том же писала и «Речь»[24].

 

Русская воля. 1917. 6 февраля. № 36. С. 6

Русская воля. 1917. 6 февраля. № 36. С. 6

 

К выставке «Мира искусства» мы ещё вернёмся в своё время, когда доберёмся до момента её открытия.

 

24 января Рерих подаёт в Комитет Общества докладную записку, в которой высказывает мнение о предложении казначея Общества по улучшению материального положения преподавателя школы И.И. Андреолетти[25].

 

26 января Рерих присутствует на заседании хозяйственной комиссии ОПХ[26]. То же было и 2 февраля[27].

 

5 февраля участвует в заседании Экспертной комиссии Всероссийского конкурса ИОПХ[28], на которой присуждались премии по различным жанрам. И в этот день ему из Москвы адресует письмо Н. Торсуев, пытавшийся с началом войны при посредничестве Рериха наладить производство отечественных художественных красок взамен немецких. «Всё время, — пишет он, — собирался к Вам приехать в Петроград, чтобы иметь большое удовольствие побеседовать с Вами о некоторых вопросах, связанных с красками Изограф. К сожалению, сперва этому намерению помешал предполагавшийся мой призыв, а затем продолжительное нездоровье. Теперь же этому мешает временное прекращение движения ж[елезной] дороги. Я хотел спросить у Вас, не будете ли столь любезны и не уведомите ли меня, нужно ли приготовлять сейчас краски, и если нужно, то прибл[изительное] количество их и сорта»[29].

 

6 февраля 1917 года, в рамках подготовки к выставке «Мира искусства» в Петербурге, петербургский член Комитета выставки А.М. Арбенин пишет московскому представителю этой выставки К.В. Кандаурову: «Прилагаю при сём расписку Николая Константиновича Рерих[а] к г-ну Никольскому ([в] редакцию “Русского Слова”) для получения его картины “Озёрная деревня”, которую надлежит переслать на моё имя через артель при Ник[олаевской] ж. д.»[30]. Упомянутую расписку для получения картины на выставку Рерих, без сомнения, также написал, находясь в столице; и картина эта действительно экспонировалась на «Мире искусства».

 

7 февраля Рерих возглавляет заседание педсовета Школы ОПХ, где рассматривается его записка о перспективах расширения деятельности школы[31]. Записка эта приложена к журналу заседания[32].

 

Принимает участие Рерих и в заседании Комитета ИОПХ 9 февраля, где было заслушано написанное им 24 января заявление относительно льготы И.И. Андреолетти[33]. Заметим, что тогда же «член Комитета барон Н.А. Типольт предложил по §7 Устава в число Действительных членов архитектора Общества Б.К. Рериха»[34], что и было единогласно принято членами Комитета.

 

12 февраля Рерих присутствует на Обыкновенном собрании действительных членов Общества[35]. Это собрание стало значимым для младшего брата Рериха — Бориса. Среди предметов заседания были выборы Действительных членов по §7 Устава: «Избранными единогласно оказались: И.М. Степанов, С.П. Яремич, Б.К. Рерих»[36].

 

17 февраля Николай Константинович пишет письмо Александру Павловичу Иванову — своему биографу, работавшему уже несколько лет над большой монографией о художнике: «Сегодня вешал картины. Писать легче, а вешать трудно. Приходите!»[37]. Это очень важное письмо, доказывающее, что к предстоящей выставке «Мира искусства» художник лично развешивал свои картины.

 

Русская воля. 1917. 20 февраля. № 49. С. 6    Аполлон. 1917, № 2-3, с. 81     Петроградская газета. 1917. 20 февраля. № 49. С. 4

Русская воля. 1917. 20 февраля. № 49. С. 6.

Аполлон. 1917, № 2-3, с. 81

 Петроградская газета. 1917. 20 февраля. № 49. С. 4

 

На день 19 февраля попало сразу два важных для художника события: во-первых, «под председательством академика Н.К. Рериха состоялось годичное собрание членов состоящего под Высочайшим Государя Императора покровительством общества имени проф. А.И.Куинджи»[38], а во-вторых, в тот же день в Художественном бюро Н.Е. Добычиной на Марсовом поле проходил вернисаж выставки «Мир искусства». И если уж Рерих сам вешал свои картины за два дня до открытия выставки, то не придти на вернисаж просто-напросто не мог! Тем более что не так уж часто на выставках он был представлен столь весомо — несколькими десятками полотен. Это важнейшее художественное событие столицы активно освещалось в повременной печати[39]. Большинство художественных критиков с энтузиазмом восприняли новые работы известного художника, выставленные на «Мире искусства». Так, Александр Ростиславов отмечает, что на выставке «общему впечатлению солидности и серьёзности особенно способствуют новые картины Рериха, представляющие целую отдельную выставку. Это новое выступление художника, пожалуй, ещё более ярко, чем было выступление на выставке 1913 года. При обычном богатстве фантазии и тем особенно ярко выступает разнообразие чисто-живописных задач. Ясна всё более и более напряжённая работа именно в этом направлении»[40]. Тот же критик развивает далее свою мысль и в журнале «Аполлон»[41].

 

Ростиславову вторит журналист, скрывшийся за псевдонимом Меценат: «Интереснее всех в нынешнем году Н.К. Рерих, два года не принимавший участия на выставках. Даровитому художнику отвели отдельный большой зал, где он развесил свои своеобразные, полные настроения и очень разнообразные по краскам, полотна. Рериха надо чувствовать и только тогда можно оценить его мечтательные, навеянные глубокой стариной, сказочные произведения»[42].

 

Журналист Н.Н.Брешко-Брешковский, часто вызывавший скептическую ухмылку многих современников, даёт нелицеприятный отзыв о картинах Рериха[43]. В своём репертуаре оказался и Александр Бенуа: по его мнению, к картинам Рериха «нехорошо “возвращаться” — открывается какая-то их внутренняя пустота»[44]. Разумеется, не все были с ним согласны и картины Рериха, как, впрочем, и всегда, приобретались с выставки очень охотно[45].

 

23 февраля, как известно, — начало Февральской революции в Петрограде. В революционные дни семейство Рерихов также было в столице, о чём недвусмысленно свидетельствует эссе Юрия Рериха, старшего сына художника. В эссе этом, названном «Революция 1917 года» и опубликованном совсем недавно в журнале «Вестник Ариаварты», Ю.Н. Рерих пишет: «Я поставил перед собой задачу описать самую первую ночь Февральской революции 1917 года в Петрограде, эту ужасную ночь, когда великая столица, покрытая темнотой холодной зимней ночи, была внезапно разбужена грохотом залпов и лязгом оружия на улицах. Броневики правили городом! [...] Наш дом был расположен совсем недалеко от военного министерства и Мариинского дворца. В этом районе столицы произошёл большой ночной бой. Около двенадцати ночи меня разбудила ожесточённая стрельба броневиков на улице. Я поспешил к окну. [...] Той ночью никто не ложился. Все устало ждали следующего утра. Бои продолжались в течение всей ночи»[46].

 

Можно попутно заметить, что в более позднем документе — автобиографии (1956 год) — Ю.Н. Рерих указывает: «1917–18–19 гг. провёл в Финляндии (г. Сердоболь, Выборг) и Швеции»[47]. И никакого намёка на 1916-й год!

 

1 марта на квартире у Рериха побывал директор музея ОПХ Степан Петрович Яремич. «Выйдя от Рериха (жившего в доме Общества поощрения художеств при помещении школы, на Мойке, у Синего моста) часов около двух, он чуть было не угодил под обстрел из пулемётов, паливших откуда[-то] с крыш соседних домов», — пишет в своём дневнике А.Н.Бенуа[48].

 

Ю.Н. Рерих. Революция 1917 года. Эссе

Ю.Н. Рерих. Революция 1917 года. Эссе

 

4 марта — очень важный как для Рериха, так и для всего русского искусства день. В этот день по инициативе Максима  Аполлон. 1917, № 2-3, стр. 65Горького у него в квартире на Кронверкском проспекте «собралось более 50 деятелей искусств, избравших комиссию, в состав которой вошли кн. В. Аргутинский-Долгоруков, Александр Бенуа, Билибин, М.Горький, Добужинский, Каратыгин, Н. Лансере, Лукомский, Петров-Водкин, Рерих, Фомин, Шаляпин»[49]. «На совещании было указано на необходимость принять меры по охране брошенных дворцов, представляющих художественную ценность, и всего имущества, находящегося в этих дворцах»[50]. «Совещание избрало особую депутацию в составе: А.Н.Бенуа, Ф.И.Шаляпина, М.В. Добужинского, М.Горького, К.С.Петрова-Водкина, Н.К.Рериха и И.А.Фомина для того, чтобы она посетила представителей временного правительства и указала им на необходимость принять немедленно меры к охране дворцов и художественных коллекций»[51]. Ввиду важности событий, многие другие периодические издания, здесь мною не цитируемые, также отразили в своих публикациях эти факты[52]. С разной степенью подробностей упоминают о них и современные монографии[53].

 

Детали совещания у Горького подробно описал в своём дневнике один из главных его участников Александр Бенуа[54]. Поскольку наша задача показать участие Н.К. Рериха в данном мероприятии, то приведём лишь те отрывки дневника, А.Н. Бенуа. Мой дневник. 1916-1917-1918. Москва, 2003которые его непосредственно касаются: «По телефонному уговору с Рерихом я пришёл раньше всей массы, и мы наспех ещё обсудили главные пункты. Часов около [...][55] начали собираться. Пришли все званые, но пришли и незваные, пришли и такие, которых никто не знал в лицо... Всего набралось свыше сорока человек, и небольшая гостиная Алексея Максимовича оказалась набитой до отказа. Председателем, после того, что я наотрез отказался, выбрали Рериха. Из самого же собрания получилось то, что я и предвидел, т. е. сплошная бестолочь, — достойный сюжет для смехотворной сатиры, но отнюдь не нечто дельное. Рерих крайне аляповато, но и не без диктаторского тона доложил о наших предначертаниях и тем самым сразу создалось впечатление, что у нас уже образован какой-то заговор. ...совсем не на месте оказался Рерих, а я на него, как на тонкого дипломата, больше всего рассчитывал. Совсем аляповато у него вышло то, как он, торопя, насильно навязал составленный список тех “депутатов”, которым надлежало от имени данного собрания отправиться к правительству. [...] Вообще, состав нашей депутации, надо сознаться, очень и очень нелеп. Попали в него, кроме меня, Горького, Рериха и Шаляпина, Гржебин... Лукомский, Билибин, Нарбут (последние три сами предложили свои услуги), а не попали в депутаты как раз самые желательные: А.Е. Яковлев, С.Н. Тройницкий, С.П. Яремич. Как-то остался невыясненным и вопрос относительно Сергея Маковского. Я был уверен, что он (да и Яремич, и Тройницкий) был включён, а возвращавшиеся со мной (пешком) приятели утверждали, что Рерих именно его, Маковского, в последнюю минуту по каким-то своим соображениям выключил»[56].

 

Дополняют рассказ Бенуа записи в дневнике К.А. Сомова: «4 марта. [...] Сегодня утром звонил к Бенуа, советуя ему взять сразу власть в руки в области искусства. Он мне сообщил, что уже что-то зачали Рерих, Гржебин, Петров-Водкин при содействии Горького. Днём к 2 пошёл к Бенуа, откуда нас должен был свезти на автомобиле Гржебин к Горькому на предварительное секретное совещание. [...] Мы вышли пешком, я, пройдя минут пять, отказался идти дальше из-за усталости и некоторой скуки: [пошли] Гржебин, Петров-Водкин, Маковский, Рерих»; «5 [марта]. Узнал от Бенуа, что на собрании у Горького вчера вечером было отвратительно. Отвратительный Гидони трещал, как пулемёт, пустые фразы, Рерих председательствовал. В конце концов выбрали комиссию, чтобы ехать в Думу: Бенуа, Шаляпин, Горький, Рерих; Петров-Водкин и Добужинский сами примазались»[57].

 

Несмотря на то что Рерих вошёл в число делегатов, достоверно не известно, был ли он на встрече, когда «6 марта депутация беседовала с министрами Временного Правительства и с членом Гос[ударственной] Думы Н.Н. Львовым, назначенным комиссаром по делам, касающимся искусства»[58]. Дневник Бенуа не перечисляет Рериха среди тех, кто там присутствовал[59]. (Дневник этот, писавшийся через много лет по памяти, как и некоторые газеты, неверно указывает датой посещения министров Временного правительства 5-е марта.)

 

В результате переговоров «Временное Правительство вполне согласилось с необходимостью принять меры к охране художественных ценностей и образовало комиссариат для охраны художественных ценностей в составе: члена Г. Думы П.А. Неклюдова, Ф.И. Шаляпина, М. Горького, А.Н. Бенуа, К.С. Петрова-Водкина, М.В. Добужинского, Н.К. Рериха и И.А. Фомина. В художественных кругах возник вопрос об образовании вместо министерства императорского двора министерства изящных искусств»[60].

 

Последняя фраза о министерстве изящных искусств имеет в некоторой степени отношение и к Рериху. Современницы в переписке сплетничали: «Знаете? — Рерих, кажется, метит быть товарищем министра изящных искусств (предполаг[аемый] мин[истр] — Дягилев), так говорят газеты»61. И хотя в газетах таких данных про Рериха обнаружить пока не удалось, однако сам художник несколько раз упоминает факт приглашения его на пост министра: «...началась работа с Горьким. Мелькнуло приглашение быть министром изящных искусств»[62]; «Также шептали, что я отказался от поста министра искусств, ибо спешил с отъездом. Опять чепуха! Отказаться-то я отказался, но потому что не верил во Временное Правительство, о чём я и говорил Горькому»[63]; «Передавали также о моей кандидатуре в министры изящных искусств»[64]. Подтверждение этому факту удалось найти лишь в дневнике Бенуа, ибо, как оказалось, именно Бенуа выдвигал Рериха на эту должность: «Кандидатами в министры искусств я назвал Дягилева, затем Грабаря и третьим Рериха, последний чуть не захлебнулся от гордости и даже не сделал отводящего жеста — скромная амбиция! В сущности, он в министры не годится, скорее — в интенданты культуры, где нужно рвение, а не мужество — отстаивать...»[65].

 

Также 6 марта Рерих совместно с Горьким, Бенуа и Добужинским подписывает заявление в Совет рабочих и солдатских депутатов: «Комиссия по делам искусства, занятая разработкою вопросов, связанных с развитием искусства в свободной России, единогласно постановила предложить свои силы в распоряжение Совета рабочих и солдатских депутатов для разработки вопросов об охране памятников старины, проектирования новых памятников, составления проекта положения об органе, ведающем делами изящных искусств, устройстве народных празднеств, театров, разработке проекта гимна свободы и т. п.»[66].

 

10 марта Рерих возглавляет заседание Педагогического Совета Школы, а 11 марта он — вновь на заседании Комитета ОПХ, докладывает «по просьбе Е.Н.Волкова о сложении им обязанностей вице-председателя Общества»[67]. Кроме того, члены Комитета заслушали «заявление Н.К. Рериха об охране дома»[68]. Рассматривая «вопросы, касающиеся положения Общества в связи с совершившимися [революционными] событиями», Комитет постановил: «просить Н.К. Рериха и В.А. Щавинского войти в переговоры с Членом Государственной Думы С.[И.]Шидловским о порядке регистрации Общества»[69].

 

«13 марта Ф.А. Головиным, комиссаром Временного Правительства по ведомству бывшего министерства двора, организовано особое совещание при участии помощника комиссара Временного Правительства П.[М].Макарова. В состав совещания, задачи которого — обсуждение и выработка мероприятий по охране художественных богатств, находящихся в установлениях ведомства, реформе и объединению деятельности этих установлений, вошли: кн. В.Аргутинский-Долгоруков, Александр Бенуа, И.Билибин, И.Грабарь, З.Гржебин, М.Добужинский, С.Завадский, В.Каратыгин, А.Карташёв, Н.Лансере, Г.Лукомский, Е.Нарбут, П.Неклюдов, К.Петров-Водкин, А.Пешков (М.Горький), Н.Рерих, Н.Соколов, А.Тихонов, И.Фомин, Ф.Шаляпин, В.Щуко, А.Щусев»[70].

 

18 марта Рерих снова на Комитете ОПХ, где он опять не просто пассивно присутствует, а варится в гуще событий: в начале заседания «Н.К.Рерих и В.А.Щавинский доложили результаты их переговоров с С.И.Шидловским по поводу регистрации Общества»[71], далее Комитет заслушал «заявление Н.К.Рериха о выдаче Торсуев[у] 1600 рублей как пособия на продолжение изготовления красок “Изограф”»[72], а в заключение было принято к исполнению «заявление Н.К.Рериха об устройстве 3-х-дневного аукциона художественного имущества доктора Охочинского в течение Фоминой недели»[73]. На этом заседании был составлен проект приветствия Собрания действительных членов ОПХ — Временному Правительству, каковой проект Н.К. Рерих подписал вместе с другими членами Общества. Проект, в частности, гласил: «Собрание Действительных Членов Общества Поощрения Художеств постановило приветствовать Временное Правительство и выразить ему полную готовность посвятить все силы для укрепления новых начал свободной народной жизни. Собрание Действительных Членов Общества уверено, что завоёванная свобода даст возможность дорогой родине достигнуть полного расцвета творческих сил во славу родного искусства»[74]. Это приветствие было принято Общим собранием 25-го марта 1917 г. и затем направлено Временному Правительству уже без персональных подписей.

 

21 марта Рерих возглавляет заседание Педагогического Совета Школы ОПХ. 25 марта он присутствует на Экстренном собрании членов ИОПХ[75], и в этот же день Комитет Общества переизбирает его директором своей Школы[76]. О результатах этих заседаний информируют газеты: «В экстренном общем собрании общества поощрения художеств выработано обращение к Временному Правительству. Решено переименовать общество во Всероссийское общество поощрения художеств. Избраны в действительные члены кн. В.Н.Аргутинский-Долгоруков и гр. П.Н.Игнатьев; избран комитет в составе вице-председателя А.Е.Лагорио, секретаря И.М.Степанова, казначея Е.Н.Фену, директора школы Н.К. Рериха, директора музея С.П.Яремича, членов С.И.Шидловского, Е.Н.Волкова, В.А.Щавинского, П.П.Гнедича, В.Д.Дурдина, бар. Н.А.Типольта, В.А.Галецкого и кандидатов в члены Б.К.Рериха, А.В.Руманова и Н.П.Химоны»[77].

 

1 апреля в нескольких газетах появляется письмо Особого совещания по делам искусств, подписанное его председателем М.Горьким и двумя товарищами председателя — А.Н. Бенуа и Н.К. Рерихом: «При старом государственном строе, в тех ненормальных условиях, при которых развивалась наша художественная жизнь, во многих городах задуманы, а частью уже осуществляются разного рода памятники. Исходя из того, что значительная часть их не удовлетворяет требованиям художественного вкуса, особое совещание по делам искусств при комиссаре над бывшим министерством двора и уделов и комиссия по делам искусств, учреждённая при Исполнительном Комитете Совета рабочих и солдатских депутатов, постановила обратиться ко всем правительственным и общественным учреждениям, в ведении которых находится сооружение этих памятников, в особенности предназначенных к увековечению памяти династии Романовых, с настоятельною просьбою приостановить все работы по созданию этих памятников, а о проектах и начатых работах довести до сведения особого совещания по делам искусств (Зимний дворец)»[78].

 

3 апреля Рерих присутствует на открытии выставки финского искусства. Пресса информировала петербуржцев: «3-го апреля открывается на Марсовом поле выставка финского искусства, устраиваемая художественным бюро Н.Е.Добычиной. Во главе выставки стоит почётный комитет, в который входят: Н.И.Альтман, Л.Н.Андреев, А.Н.Бенуа, В.Н.Аргутинский-Долгорук[ов], М.Е.Буренин, М.Гор[ь]кий, Ф.А.Головин, А.К.Глазунов, И.[Э.]Грабарь, А.И.Зилоти, В.Г.Каратыгин, А.Ф.Керенский, П.М.Макаров, П.Н.Милюков, В.Д.Набоков, А.П.Остроумова-Лебедева, С.С.Прокофьев, Н.К.Рерих, И.Е.Репин, Ф.И.Родичев, К.А.Сомов, гр. Д.И.Толстой, В.Н.Фигнер, Ф.И.Шаляпин и Н.Н.Шмаков. На открытие выставки приглашены члены Временного Правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов. Ожидаются видные представители Финляндии. Всего будет выставлено свыше 300 художественных произведений. Каталог будет снабжён статьями М.Горького, Ал.Бенуа и В.Г.Каратыгина»[79]. Один из биографов Рериха — Л.В.Короткина — ошибочно пишет в своей книге, что выставка проходила «в доме Общества поощрения»[80].

 

В этот же день состоялся большой обед по случаю открытия выставки; о нём скупо повествует дневник К.А.Сомова: «Поехали на обед [...] у Донона. Человек 200. Я между Бенуа и Валечкой. Против нас Прокофьев, О’Коннель, Рерих, Билибин, Нарбут [...]. Речи, как и днём, не о войне, а о свободе, культуре, братстве...»[81].

 

5 апреля на Комитете ВОПХ «директор школы Н.К.Рерих доложил Комитету: 1) список рисунков и акварелей, пожертвованных в музей русского искусства при Школе Общества; 2) заявление делегатов учащихся с выражением пожелания некоторых улучшений положения учащихся и школы... и 3) ходатайство служителей школы об увеличении содержания и денежных выдач на покупку одежды»[82], после чего было заслушано «заявление Н.К.Рериха о желательности произвести денежную выдачу б[ывшему] секретарю Комитета Общества В.И.Зарубину»[83].

 

7 апреля Рерих среди прочих подписал письмо в Петроградский Международный Коммерческий банк о текущем счёте ВОПХ[84], а 12 апреля сначала возглавлял Педсовет школы, а затем присутствовал на Комитете ВОПХ, где «внёс на утверждение Комитета Журнал заседания педагогического совета школы, состоявшегося сего 12 апреля»85, а также «сообщил о кончине В.В.Матэ и предложил почтить память вставанием»86.

 

О дне 16 апреля скажем словами дневника Александра Бенуа: «Вечером заседание “Мира искусства” об устройстве нашей выставки в Гельсингфорсе. [...] Вечернее собрание (Рерих, Зилоти, Горький, Добужинский, Билибин, Нарбут, Щуко и др.) не пришло ни к каким толковым заключениям, лишь постановило, что я с Горьким и Рерихом отправлюсь к Головину заявить о своей ликвидации (Особого совещания) или образовать Особую комиссию по дворцам»[87].

 

21 апреля директору школы ВОПХ Рериху было направлено письмо из Городской милиции о командировании милиционера Ф.Я.Рассова для охраны школы, музея и библиотеки Общества88. Письмо это Рерих вносит на рассмотрение Комитета ОПХ[89].

 

26 апреля художник заседает в Комитете ВОПХ, в ходе которого он «пожертвовал для Русского Музея при Школе картину Зауер-Вейда», после чего Комитет постановил «выразить Н.К.Рериху искреннюю благодарность за пожертвование»[90]. Также «академик Николай Константинович Рерих представил копию с духовного завещания Степана Петровича Крачковского об отказе в пользу Общества картин и капитала»[91]. В тот же день Журнал входящих бумаг ОПХ фиксирует получение на имя Н.К.Рериха ходатайства Комиссара Временного Правительства над бывшим Министерством Двора Ф.А.Головина «о помещении картин и гравюр Принца и Принцессы Ольденбургских»[92], каковое письмо с подачи Рериха рассматривается в Комитете[93].

 

Согласно Журналу исходящих бумаг ОПХ, 29 апреля 1917 года Обществом было выдано «удостоверение Н.К. Рериху для поездки в Финляндию»[94] за № 80/в. Его копия сохранилась в делах Общества: «Дано Директору Школы, Академику Николаю Константиновичу Рериху в том, что он по постановлению Комитета 26 Апреля 1917 г. командируется в пределы Финляндии на предмет осмотра и изучения постановки школьного дела в Финляндии. Всероссийское Общество Поощрения Художеств настоящим обращается к властям и школьной администрации Финляндии с просьбой оказать Николаю Константиновичу Рериху всемерное своё содействие»[95]. Подобные удостоверения Рерих брал всегда, когда уезжал даже по личным делам из Петербурга за границу или в поездки по России. Такие официальные бумаги и в мирное время давали массу преимуществ перед частными путешественниками, а в военное время становились просто необходимыми. По всей видимости, в это время Рерих уже заболел и собирался отъезжать в Финляндию, почему и было испрошено вышеприведённое удостоверение. Справедливости ради надо сказать, что на Комитете ВОПХ 26-го апреля не рассматривался вопрос о командировании Рериха в Финляндию[96], таким образом, становится ясно, что бумага была выдана исключительно для личного удобства отъезжающего.

 

Когда болезнь приняла угрожающий характер, 1-го мая Рерих пишет завещание: «Всё, чем владею, всё, чтó имею получить, завещаю жене моей Елене Ивановне Рерих. Тогда, когда она найдёт нужным, она оставит в равноценных частях нашим сыновьям Юрию и Святославу. Пусть живут дружно и согласно и трудятся на пользу Родины. Прошу Русский Народ и Всероссийское Общество Поощрения Художеств помочь семье моей; помочь, помня, что я отдал лучшие годы и мысли на служение русскому художественному просвещению. Предоставляю Музею Русского Искусства при Школе, мною учреждённому, выбрать для Музея одно из моих произведений как мой посмертный дар. Прошу друзей моих помянуть меня добрым словом, ибо для них я был другом добрым. 1 мая 1917 года, Петроград. Художник Николай Константинович Рерих»[97].

 

3 мая, несмотря на болезнь, художник возглавляет заседание Педагогического Совета школы ОПХ, а 4 мая присутствует на Комитете Общества. На последнем «Н.К. Рерих доложил протокол Заседания Педагогического Совета, состоявшегося 3 сего мая и особую записку о деятельности школы и необходимости приискания средств на содержание и расширение её, а также письменное заявление учащихся[98]. В заявлении учащихся выражалось намерение занять мастерскую Н.К. Рериха, находящуюся в доме Общества, на что Комитет в своём постановлении немедленно отреагировал: «По п. 4 протокола по поводу заявления учащимися о занятии ими мастерской Директора Школы, Комитет, считая недопустимым лишить Директора предоставленной ему мастерской, предложение это отклонил и нашёл, что в означенную мастерскую могли бы быть допущены учащиеся лишь по соглашению с Директором Школы как с владельцем мастерской»[99]. В том же заседании было заслушано «заявление Н.К. Рериха о том, что герцог Николай Николаевич Лейхтенбергский выразил желание выставить в залах Общества принадлежащие ему картины и другие художественные предметы»[100]. Так как завещание Рериха от 1 мая было заверено тремя свидетелями (А.Ф.Белым, И.М.Степановым и С.П. Яремичем) именно 4-го мая, то можно предполагать, что последние два свидетеля сделали это как раз на собрании Комитета, ибо они на нём присутствовали.

 

8 мая Рерих снова на Комитете ВОПХ, и опять звучит «заявление Директора Школы Н.К.Рериха о выдаче художнику Наумову 1400 руб. на летние занятия в школе вместо командировок»[101]. В этот же день Журнал исходящих бумаг фиксирует выданный Рериху сертификат за № 79а[102]. По-видимому, оттиск этого последнего, написанного на французском языке и подписанного вице-председателем и секретарём Общества, сохранился в делах ОПХ. Правда, на самом оттиске он имеет открытую дату: «le ..... mai 1917» (..... мая 1917). Документ, в частности, гласит: «Этот сертификат выдан господину Н.Рериху, директору Школы Общества Поощрения Художеств в России, который послан в Финляндию для посещения финских и ряда различных художественно-промышленных школ. Совет Общества имеет честь просить Администрацию и местные власти облегчать господину Н.Рериху выполнение достижения его миссии»[103].

 

10 мая Рерих принимает от неизвестного владельца на постоянную выставку при ВОПХ десять картин фламандских и голландских художников суммарной стоимостью 32500 рублей, о чём свидетельствует его собственноручная подпись[104]. По перечню авторов картин можно с очень большой долей вероятности предполагать, что «неизвестный владелец» — сам Рерих. Надобно отметить, что из всех выявленных на сегодняшний день материалов эта квитанция даёт последнюю документально зафиксированную дату пребывания Рериха в Петрограде — 10 мая. А 16 мая им написано уже первое письмо из Сортавалы. Стало быть, семья художника выехала из российской столицы в Финляндию между 10 и 16 мая 1917 года.

***

Итак, подведя итог вышесказанному, можно видеть, что если придерживаться ранее принятой в рериховских кругах версии «редких наездов» Рериха в Петроград из Сортавалы, то лишь по самым скромным подсчётам приезжать ему приходилось более тридцати раз! Не слишком ли много для больного ползучей пневмонией человека?!

 

Все рассмотренные факты заставляют сделать вывод, что началом эмиграции Н.К. Рериха и его семьи следует беспрекословно считать май 1917 года.

 

Упреждая возможных скептиков, которые за всю жизнь не видели в глаза ни одного документа, но считают себя знатоками жизни Рериха, можно привести ещё несколько веских доводов. Так, Иван Михайлович Степанов, секретарь ОПХ в описываемый период, в своей записке, названной «Общество поощрения художеств» (помещена с сокращениями в настоящем сборнике), пишет: «Н.К. Рерих в мае 1917 года заболел и по совету врачей выехал в Финляндию (Сердоболь)»[105].

 

Вторым доводом может служить уже упоминаемый выше лист дневника Рериха «Памятки» (курсивы мои): «Шестнадцатого декабря 1916 года мы выехали в Финляндию. Карелия была хороша для моих нескончаемых бронхитов и пневмоний. Вернулись, началась работа с Горьким. Мелькнуло приглашение быть министром изящных искусств. Но ползучая пневмония в начале мая опять заставила ехать в Карелию...»[106]. И если некоторые исследователи усматривают здесь дату «шестнадцатое декабря» и воспроизводят её в своих работах, то слово «вернулись» и фраза «ползучая пневмония в начале мая» почему-то неуловимо ускользают от их внимания, тогда как они в контексте рассматриваемого вопроса являются ключевыми.

 

Фасад гимназии К. Мая. 1910-е гг.

Фасад гимназии К. Мая. 1910-е гг.


Ещё одним доводом можно считать то обстоятельство, что оба сына Рериха — Юрий и Святослав — всю третью треть 1916–1917 учебного года посещали гимназию К. Мая (в этот год в гимназии учились не по четвертям, а по третям), были аттестованы по всем предметам, получили табели и были переведены в следующий класс. Протоколы педсоветов гимназии и реального училища К.Мая до того подробно фиксировали все нюансы жизни школы, что просто дивишься такой тщательности и пунктуальности. Например, обсуждая «успехи и поведение учеников приготовительных классов, I, II и III кл[ассов] гимназии за вторую треть учебного года, с ноября по январь месяц»[107], журнал фиксирует, что по III-му классу гимназии не аттестован вследствие болезни «по рисованию — [Святослав] Рерих»[108]. Что же касается наиболее интересной для нас третьей учебной трети, с февраля по апрель 1917 г., то здесь как раз «полный штиль» — оба мальчика успешно окончили школу и благополучно переведены в следующий класс. Перевод третьеклассника Светика в IV-й класс фиксирует журнал за 21 апреля[109] (кстати, это говорит о том, что все экзамены к этому времени уже были сданы), а о переводе ученика V-а класса Юрия Рериха в следующий класс оповещает журнал от 22 апреля[110]. Рассматривая годовые табели обоих сыновей Н.К. Рериха, убеждаемся, что успеваемость мальчиков была достаточно высокой: у Юрия средний балл за третью треть составил 4,33 (что равно среднему баллу за вторую треть, но выше среднего балла 4,00 за треть первую)[111]; у Святослава средний балл последней трети — 4,3 (такой же, как во второй трети, но ниже, чем в первой — 4,4)[112]. Если предположить, что сыновья Рериха учились в Сортавале, а в гимназии К. Мая сдавали экзамены за третью треть экстерном, то такой неординарный факт непременно зафиксировали бы в журнале педсоветов. Но не только таких записей нет ни у старшего, ни у младшего брата, но годовые табели, помимо оценок по предметам за каждую треть и за год, указывают нам оценки за поведение и прилежание. Таких оценок не было бы за третью треть, если бы мальчики не посещали гимназию. Однако и у Юрия, и у Святослава в обеих этих графах за все учебные трети стоит неизменная «5». Но и это не всё. Один из столбцов табеля называется «число пропущенных уроков». Цифры этого столбца сообщают нам, что, например, Юрий Рерих пропустил в третьей учебной трети 86 уроков, что, казалось бы, немало. Однако если сравнить с другими третями (в первой пропущено 69 уроков, а во второй 97), то цифра становится вполне сопоставимой. Ещё красноречивей соотношение пропущенных уроков у Святослава: первая треть — 64, вторая — 160 (мы помним, что он болел и даже не был аттестован по рисованию), третья — 80. В общем, и этот столбец табеля однозначно свидетельствует, что младшие Рерихи посещали занятия в гимназии с февраля по апрель 1917 года.

 

Таким образом, слова одного из биографов С.Н.Рериха о том, что «в Финляндии... оба брата продолжали активное обучение у частных профессоров общему гимназическому курсу»[113], верны лишь для следующего учебного года 1917–1918.

 

Ну и совершенно убийственным аргументом является то, что за период с декабря 1916 по середину мая 1917 года нет ни одной телеграммы, ни одного письма — ни написанного Рерихом из Финляндии, ни полученного им. Ведь для того чтобы художник мог участвовать в десятках заседаний или в выставках, он должен был, по крайней мере, знать о датах этих мероприятий, чтобы заранее приехать из Сортавалы. К примеру, подобное извещение Рерих получал от Комитета «Мира Искусства» осенью 1917 года[114] (помещено в настоящем сборнике). Но с января по середину мая нет ни одного уведомления, ни одного приглашения, ни одной повестки. Скептики могут и тут возразить, что, дескать, письма потерялись, такое бывало. Да, бывало. Но чтобы они потерялись сразу все на протяжении четырёх с половиной месяцев, в оба конца? Даже предположив невероятное, что все письма разом канули в Лету, всё же это невероятие документально опровергается сохранившимися в фонде Общества поощрения художеств Журналами исходящей и входящей корреспонденции, где секретарь Общества скурпулёзно фиксировал все отправленные и полученные письма — их номера, даты, адресатов и даже краткое содержание. За рассматриваемый нами срок Рериху в Сортавалу не было послано ни одной корреспонденции и ни одной не получено от него. Это доказывает, что ничто не терялось, а просто-напросто ничего не было послано, так как посылать было некому — возможный адресат находился в Петрограде.

 

Таким образом, можно считать окончательно доказанным фактом: дата начала эмиграции Н.К. Рериха — середина мая 1917 года. Это обстоятельство следует учитывать в дальнейших исследованиях и публикациях.

 

СПб.

20 августа 2008 г.

 

Примечания:

 

1. См.: Финляндия. Б/д // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 599; Ко времени. 19 мая 1935 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Бисан-оазис, 1995. Т. 1. С. 434.
2. Памятки. 1939 / Рерих Н.К. Из литературного наследия. — М.: Изобразительное искусство, 1974. С. 175.
3. См.: Паспорта. [1939] // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Бисан-оазис, Мастер-банк, 1995. Т. 2. С. 264; Больной год. 1939 // Рерих Н.К. Из литературного наследия. — М.: Изобразительное искусство, 1974. С. 172-173; Больной год. 1939 // Рерих Н.К. Из литературного наследия. — М.: Изобразительное искусство, 1974. С. 172-173; Рылов. 25 мая 1944 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 212-213; . 15 апреля 1946 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 386; Памятка. 14 августа 1946 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 435; Армагеддон Культуры. 15 сентября 1945 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 315; В Москву. 28 марта 1947 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 526; Грабарь. 2 апреля 1947 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 534.
4. См.: Беликов П.Ф. Н.К. Рерих. Биографический очерк // Рерих Н.К. Из литературного наследия. М.: Изобразительное искусство, 1974. С. 26-27.
5. См.: Князева В.П. Н.Рерих.— М.: Искусство, 1968. С. 28.
6. См.: Беликов П.Ф., Князева В.П. Рерих.— М.: Молодая гвардия, 1972. С. 128-129.
7. См.: Сойни Е.Г. Николай Рерих и Север. — Петрозаводск: Карелия, 1987. С. 4-5; Елена Сойни. Северный лик Николая Рериха. — Самара: Агни, 2001. С. 6.
8. См.: Полякова Е.И. Рерих. — М.: Искусство, 1973. С. 198.
9. См.: Короткина Л.В. Рерих в Петербурге–Петрограде. — Л.: Лениздат, 1985. С. 201, 208.
10. См.: Шапошникова Л.В. От Алтая до Гималаев: По маршруту Центрально-Азиатской экспедиции Н.К.Рериха. — М.: Планета, 1987. С. 9.
11. Шапошникова Л.В. Великое путешествие. Кн. 1: Мастер. — М.: МЦР, 1998. С. 136.
12. Шапошникова Л.В. Мудрость веков. — М.: МЦР, 1996. С. 139.
13. Шапошникова Л.В. Н.К.Рерих как мыслитель и историк культуры // Новая и новейшая история. 2006. Июль-август. № 4. С. 138.
14. См.: Кеменов В.С. Николай Константинович Рерих // Н.К.Рерих. Жизнь и творчество. — М.: Изобразительное искусство, 1978. С. 15; Зелинский А.Н. Юрий Николаевич Рерих // Н.К.Рерих. Жизнь и творчество. — М.: Изобразительное искусство, 1978. С. 248.
15. См.: Николай Рерих. Автор-составитель В.П.Князева. — СПб.: СОТИС, 1994. С. 110.
16. См.: Журнал заседания хозяйственной комиссии ИОПХ № 9. 04.01.1917 // ЦГИА СПб. Ф.448, оп. 1, д. 1737, л. 2.
17. См.: Журнал заседания Комитета ИОПХ № 1. 19.01.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 1-3.
18. Там же. Л. 1об.-2.
19. См.: В мире художников // Петроградский листок. 1916. 19 декабря. № 349. С. 2; Выставка картин Н.К.Рериха // Петроградский листок. 1916. 28 декабря. № 357. С. 4.
20. Л.К. Выставка акад. Н.К.Рериха // Петроградский листок. 1917. 18 января. № 17. С. 3.
21. Журнал заседаний Комитета ИОПХ № 2. 05.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 2.
22. Художественные вести // Речь. 1917. 20 января. № 18. С. 5.
23. В мире искусств // Русская воля. 1917. 6 февраля. № 36. С. 6.
24. См.: Художественные вести // Речь. 1917. 7 февраля. № 36. С. 5.
25. См.: Докладная записка Н.К.Рериха в Комитет ИОПХ. 24.01.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 6.
26. См.: Журнал заседания хозяйственной комиссии ИОПХ № 10. 26.01.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1737, л. 1-1об.
27. См.: Журнал заседания хозяйственной комиссии ИОПХ № 11. 02.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1737, л. 4-5об.
28. См.: Журнал заседания Экспертной комиссии Всероссийского конкурса ИОПХ № 2. 05.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 4-5.
29. Торсуев Н.Н. Письмо Рериху Н.К. 05.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1674, л. 27.
30. Арбенин А.М. Письмо Кандаурову К.В. 06.02.1917 // РГАЛИ. Ф. 769, Кандауров К.В., оп. 1, д. 12, л. 10.
31. См.: Журнал заседания Педагогического Совета Школы ИОПХ. 07.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 16-16об.
32. См.: Записка Н.К.Рериха о перспективах расширения Школы ИОПХ. 06.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 10.
33. См.: Журнал заседания Комитета ИОПХ № 3. 09.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 19-19об.
34. Там же. Л. 19об.
35. См.: Журнал заседания Обыкновенного собрания членов ИОПХ № 4. 12.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 21-21об.
36. Там же. Л. 21.
37. Рерих Н.К. Письмо Иванову А.П. 17.02.1917. // Север. 1981. № 4. С. 108.
38. Выборы в обществе А.И.Куинджи // Биржевые ведомости. 1917. 22 февраля. Утренний выпуск. № 16114. С. 4.
39. См.: В мире искусства // Русская воля. 1917. 20 февраля. № 49. С. 6.
40. А.Ростиславов. Выставка «Мир искусства» // Речь. 1917. 24 февраля. № 52. С. 2.
41. См.: А.Ростиславов. Закрепление позиций за гранью реализма (По поводу выставок «Союза» и «Мир Искусства») // Аполлон. 1917. Февраль-март. № 2-3. С. 80-82.
42. Меценат. Выставка «Мир искусства» // Петроградская газета. 1917. 20 февраля. № 49. С. 4.
43. См.: Ник. Брешко-Брешковский. На выставке «Мира искусства» // Петроградский листок. 1917. 21 февраля. № 50. С. 2.
44. Бенуа А.Н. Мой дневник. 1916–1917–1918. — М.: Русский путь, 2003. С. 108.
45. См.: Художественные вести // Речь. 1917. 31 марта. № 76. С. 5.
46. Рерих Юрий. Эссе. Перевод с англ. [1920-1921] // Вестник Ариаварты. 2008. Вып. 10. С. 17-18.
47. Рерих Ю.Н. Автобиография. 24.10.1956 // Вестник Ариаварты. 2002. Вып. 2. С. 9.
48. Бенуа А.Н. Мой дневник. 1916–1917–1918. — М.: Русский путь, 2003. С. 125.
49. А.Р-в [Ростиславов А.А.]. Революция и искусство // Аполлон. 1917. Февраль-март. № 2-3. С. 65.
50. Охрана художественных ценностей // Биржевые ведомости. 1917. 6 марта. Вечерний выпуск. № 16121. С. 2.
51. Охрана художественных ценностей // Биржевые ведомости. 1917. 6 марта. Вечерний выпуск. № 16121. С. 2.
52. См.: Охрана художественных ценностей // Петроградский листок. 1917. 6 марта. Экстренный выпуск. С. 2; Охрана художественных ценностей // Речь. 1917. 7 марта. № 56. С. 7; Охрана художественных ценностей // Русская воля. 1917. 6 марта. Бесплатное прибавление к № 1. С. 4.
53. См.: Муратова К.Д. М. Горький в борьбе за развитие советской литературы. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 23-25; Лапшин В.П. Художественная жизнь Москвы и Петрограда в 1917 году. — М.: Советский художник, 1983. С. 73-76; Летопись жизни и творчества А.М. Горького. Вып. 3. 1917-1929. — М.: Изд-во АН СССР, 1959. С. 12-14, 26; Нерадовский П.И. Из жизни художника. — Л.: Художник РСФСР, 1965. С. 155-157.
54. См.: Бенуа А.Н. Мой дневник. 1916–1917–1918. — М.: Русский путь, 2003. С. 138-140.
55. Пропуск в рукописи.
56. Бенуа А.Н. Мой дневник. 1916–1917–1918. — М.: Русский путь, 2003. С. 138.
57. Константин Андреевич Сомов: Письма. Дневники. Суждения современников. — М.: Искусство, 1979. С. 175.
58. Охрана художественных ценностей // Речь. 1917. 7 марта. № 56. С. 7.
59. См.: Бенуа А.Н. Мой дневник. 1916–1917–1918. — М.: Русский путь, 2003. С. 142-152.
60. Охрана художественных ценностей // Биржевые ведомости. 1917. 6 марта. Вечерний выпуск. № 16121. С. 2.
61. Бражникова А.С. Письмо Эвенбах Е.К. 27.03.1917 // ОР ГРМ. Ф. 203, д. 106, л. 31об.-32.
62. Рерих Н.К. Памятки. 1939 / Рерих Н.К. Из литературного наследия. — М.: Изобразительное искусство, 1974. С. 175.
63. Рерих Н.К. Памятка. 14 августа 1946 // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 435.
64. Рерих Н.К. Народная Академия. Б/д // Николай Рерих. Листы дневника. — М.: МЦР, Мастер-банк, 1996. Т. 3. С. 597.
65. А.Н. Бенуа и М.В. Добужинский. Переписка (1903-1957). — СПб.: Сад искусств, 2003. С. 81.
66. Муратова К.Д. М. Горький в борьбе за развитие советской литературы. — М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1958. С. 24.
67. Журнал заседания Комитета ИОПХ № 5. 11.03.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 22.
68. Там же. Л. 22об.
69. Там же. Л. 23.
70. Особое художественное совещание // Речь. 1917. 21 марта. № 68. С. 6.
71. Журнал заседания Комитета ИОПХ № 6. 18.03.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 24об.
72. Там же. Л. 25.
73. Там же.
74. Проект обращения Собрания действительных членов ИОПХ к Временному Правительству. [18.03.1917] // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 26.
75. См.: Журнал заседания Экстренного собрания ИОПХ № 7. 25.03.1917// ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 27-27об.
76. См.: Журнал заседания Комитета ВОПХ № 8. 25.03.1917// ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 28.
77. Художественные вести // Речь. 1917. 31 марта. № 76. С.5.
78. Письмо в редакцию // Речь. 1917. 1 апреля. № 77. С.6; Письма в редакцию // Русская воля. 1917. 1 апреля. № 44. С.7.
79. Выставка финского искусства // Речь. 1917. 31 марта. № 76. С.4.
80. Короткина Л.В. Рерих в Петербурге-Петрограде. — Л.: Лениздат, 1985. С.207.
81. Константин Андреевич Сомов: Письма. Дневники. Суждения современников. — М.: Искусство, 1979. С. 176.
82. См.: Журнал заседания Комитета ВОПХ № 9. 05.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 29об.
83. Там же.
84. См.: Письмо ВОПХ в Петроградский Международный Коммерческий банк. № 64, 07.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1742, л. 8.
85. Журнал заседания Комитета ВОПХ № 10. 12.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 34об.
86. Там же. Л. 35.
87. А.Н. Бенуа и М.В. Добужинский. Переписка (1903-1957). — СПб.: Сад искусств, 2003. С. 87. 88. Городская милиция 2-го Адмиралтейского подрайона. Письмо Рериху Н. К. № 738, 21.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1742, л. 12.
89. См.: Журнал заседания Комитета ВОПХ № 11. 26.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 36об.-37.
90. Там же. Л. 37.
91. Там же. Л. 37об.
92. Журнал входящих бумаг ИОПХ. 3.08.1915–29.07.1923 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1681, л. 22об.
93. См.: Журнал заседания Комитета ВОПХ № 11. 26.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 37об.
94. Журнал исходящих бумаг ВОПХ. 29.04.1917–28.12.1922 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1759, л. 1.
95. Удостоверение, выданное Н.К. Рериху в ВОПХ. Копия. [29.04.1917] // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1120, л. 56.
96. См.: Журнал заседания Комитета ВОПХ № 11. 26.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 36-38.
97. Завещание Н.К. Рериха. 01.05.1917 // ОР ГТГ. Ф. 44, оп. 1, д. 472, л. 1.
98. Журнал заседания Комитета ВОПХ № 12. 04.05.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 39.
99. Там же. Л. 39-39об.
100. Там же. Л. 39об.
101. Журнал заседания Комитета ВОПХ № 13. 08.05.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1736, л. 41об.
102. См.: Журнал исходящих бумаг ИОПХ. 02.01.1904–08.05.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1336, л. 282об.
103. Сертификат Н.К. Рериха. Копия, перевод с фр. [29.04.1917] // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1750-а, л. 2.
104. См.: Квитанция № 506. 10.05.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 448, оп. 1, д. 1699, л. 83.
105. Записка И.М. Степанова «Общество поощрения художеств». [1934-1935] // АГЭ. Ф. 7, оп. 1, д. 663, л. 1.
106. Рерих Н.К. Памятки. 1939 / Рерих Н.К. Из литературного наследия. — М.: Изобразительное искусство, 1974. С. 175.
107. Протокол заседания Педагогического Совета гимназии и реального училища К. Мая. 03.02.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 144, оп. 1, д. 80, л. 43об.
108. Там же. Л. 44об.
109. См.: Протокол заседания Педагогического Совета гимназии и реального училища К. Мая. 21.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 144, оп. 1, д. 80, л. 76об.
110. См.: Протокол заседания Педагогического Совета гимназии и реального училища К. Мая. 22.04.1917 // ЦГИА СПб. Ф. 144, оп. 1, д. 80, л. 80.
111. См.: Табель Рериха Юрия. 1916–1917 уч. г. // ЦГИА СПб. Ф. 144, оп. 1, д. 79, л. 99.
112. См.: Табель Рериха Святослава. 1916–1917 уч. г. // ЦГИА СПб. Ф. 144, оп. 1, д. 79, л. 56.
113. Тюляев С.И. Святослав Николаевич Рерих // Н.К. Рерих. Жизнь и творчество. — М.: Изобразительное искусство, 1978. С. 238.
114. См.: Комитет «Мира Искусства». Извещение Рериху Н.К. [06.11.1917] // Архив Музея Николая Рериха (Нью-Йорк).

 

Опубликовано: Н.К. Рерих. 1917–1919. Материалы к биографии. - СПб.: Фирма Коста, 2008. - С.11-36.

08.02.2015 12:37АВТОР: Ольга Ешалова | ПРОСМОТРОВ: 7024


ИСТОЧНИК: Arya Vest



КОММЕНТАРИИ (3)
  • Нэлла09-02-2015 20:47:01

    "Даже после книги Князевой все биографы Рериха продолжали традиционно называть датой эмиграции художника декабрь 1916 года. фотоальбом «От Алтая до Гималаев»[10], «Мастер»[11], «Мудрость веков»[12], некоторые её статьи[13]."
    Господа рериховцы!Прошу обратить внимание на этот текст. Фраза ": фотоальбом«От Алтая до Гималаев»[10]...."уже звучала в тексте ранее.

  • Craigalaws11-10-2019 15:44:01

    Hi! I could have sworn I’ve been to this blog before but after looking at
    a few of the posts I realized it’s new to me. Regardless,
    I’m definitely happy I came across it and I’ll be bookmarking it and checking back frequently!


    Администратор

    Привет! Я мог бы поклясться, что я был в этом блоге раньше, но после просмотра нескольких сообщений я понял, что это ново для меня. Несмотря на это я определенно рад, что наткнулся на него, и я буду закладывать его и часто проверять!

  • MichaelCex15-10-2019 04:21:01

    Александр Пушкин родился в Москве 6 июня 1799 г. Он рос вместе со старшей сестрой и младшим братом. Подробнее в <a href=https://qwerty987.ru>янде ксе</a>.


    Администратор

    Во-первых, Ваша ссылка нерабочая, а во-вторых, причем здесь Пушкин.

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Николай Константинович Рерих. Биография. Жизнь и творчество. »