Листы старого дневника. Том V. Главы IX, X. Генри С. Олькотт
Банкипур
ГЛАВА IX
ПОЕЗДКА МИССИС БЕЗАНТ ПО ЦЕНТРАЛЬНЫМ ПРОВИНЦИЯМ
(1894)
Как уже говорилось, Банкипур – одно из мест в Индии, которые очень приятно посещать благодаря развитому интеллекту и неподдельной искренности работающих там наших коллег. Я рассказал об этом миссис Безант, и она, ожидавшая приятной и плодотворной поездки в Банкипур, не осталась разочарована. Оргкомитет получил от посредника махараджи Дурбханги разрешение пользоваться его местным дворцом, одним из многих, которыми он владел в разных частях Индии; там нас и разместили. Я подвёл своих спутниц под порождающий эхо купол, описанный в одной из предыдущих глав, и их склонные к поэзии и мистике натуры были сильно впечатлены незабываемыми сериями отражений звука, возникающими, если повысить голос или шаркнуть по полу ногой. Если когда-либо и существовало место, к которому можно отнести знаменитые стихи Тома Гуда, то это оно и есть.
Страха тень над всем здесь нависает,
И чувство тайны дух наш устрашает.
И в ухо голос шепчет ясно нам:
«Здесь признаки ступают по пятам».
Если кто-то в этом усомнится, то пусть он ночью с одной лампой в руках посетит это заброшенное зернохранилище Уоррена Гастингса, вполголоса повторяя какую-нибудь фразу и обходя помещение по кругу.
В 18.30 миссис Безант выступала с лекцией в зале колледжа, который был набит людьми до отказа. Нас представил директор колледжа и он же сказал слова благодарности в конце встречи. Моё сердце всегда наполняется радостью, когда я вижу, с каким энтузиазмом ребята из наших индийских колледжей посещают теософские лекции, ведь по способности проявлять эмоции они очень часто превосходят любую западную аудиторию и абсолютно всегда – северную. Нам преподнесли выведенные крупными буквами приветственные адреса, помещённые в богато расшитые золотом футляры из пурпурного бархата. Поскольку мы собирались провести в городе всего два дня, оргкомитет договорился с миссис Безант, что на следующий день, в воскресенье 21-го января, она прочитает две лекции, одну - в два часа дня, а другую - в полседьмого вечера, на темы «Свидетельства теософии» и «Теософия и индуизм» соответственно. Тем временем я основал общество индуистских мальчиков, сделав это на общественном собрании, созванном специально для этой цели. Вечером того же дня состоялась беседа, а после неё в 21.30 мы посетили дом профессора Джеймса. В 7 часов утра понедельника мы выехали из Банкипура и, сделав пересадку на другой поезд в Могхалсарае, добрались до Бенареса в 12.30 дня. Тем, кто знал о близкой дружбе между нами с Блаватской, а также миссис Безант с Упендранатхом Басу, Гьянендрой Натхом Чакраварти и некоторыми другими, трудно представить, что мы прежде были не знакомы, но в действительности я представил Упендру Бабу миссис Безант на вышеупомянутой станции именно в то утро.
По прибытии в Бенарес нас отвезли в большой дом нашего великодушного друга Бабу Калли Киссен Тагора. Во второй половине дня состоялось специальное собрание Общества, на котором миссис Безант преподнесли богато украшенный приветственный адрес в гравированном бенаресском медном цилиндре. Вечером при свете луны она с друзьями отправилась в прогулочное плавание по Гангу. Затем мы вместе с ней, графиней Вахтмейстер, Бхавани и Упендранатхом отправились навестить давнюю (с 1879-го года) знакомую Е. П. Б., йогиню «Маджи», которая в течение многих лет и до самой своей смерти жила в собственном ашраме на берегу Ганга. Мы поехали к мосту через Ганг, а оттуда продолжили свой путь в плавучем доме. В 16.00 миссис Безант выступила со ступенек городского зала прямо под открытым небом перед толпой народа с новой для неё лекций на тему «От атеизма к индуизму». Излишне говорить, что это было отличное выступление, которое встретили с энтузиазмом. Рано утром в среду вся наша компания, сидевшая на крыше плавучего дома, медленно плыла по Гангу вдоль города и наблюдала, как множество людей совершают омовение. В одной из предыдущих глав я уже описывал это великолепное и впечатляющее зрелище. В 3 часа дня мы встретились с главными пандитами Бенареса, чтобы провести дискуссию. Мы узнали, что они выступают против образования девочек-индуисток в целом, особенно вдов, лишившихся своих мужей ещё до замужества, которых в индийском обществе сотни тысяч; с другой стороны, они безоговорочно одобрили мои санскритские библиотеки, школы и общества для мальчиков-индуистов. Было забавно наблюдать контраст между внешностью и взглядами Анни Безант, на протяжении многих лет боровшейся за подъём и образование женщин, и жёстким каменным консерватизмом этих косных пандитов, которые жили в девятнадцатом веке, но мыслили в рамках арийских доктрин первых веков нашей эры.
Лекция, которая тем же вечером состоялась в городском зале, прошла в намного худших условиях, чем любая из предыдущих, прочитанных во время этой поездки. Организация входа и распределения пришедших на лекцию была настолько отвратительной, что слушатели вместе с лектором оказались собранными в один душный комок. Место на сцене, предназначенное для нашей компании, которое удалось отбить в сильной давке и толчее, было не больше обычного письменного стола, и миссис Безант пришлось произносить свою речь с края самой верхней ступеньки, ведущей к помосту, размером с донышко мужской шляпы. Однако благодаря тому, что на неё давила толпа, а иногда я дружески придерживал её за платье, чтобы она не упала со ступеньки вперёд, ей удалось довольно неплохо продержаться всю лекцию. Но в действительности это было слишком даже для добродушного человека, поэтому на следующее утро Упендра Бабу, как президент нашего местного Филиала, вывесил объявление следующего содержания: «Принимая во внимание огромное количество людей, посетивших лекцию миссис Безант прошлым вечером, просим джентльменов иметь с собой пригласительные билеты или приобрести входные билеты на завтрашнюю лекцию у Бабу Джадаба Чандры Миттры или у ворот городского зала с 16 до 17.30».
В четверг, 25-го января, мы поехали в Саранатх, месторасположение Оленьего парка, в котором Будда прочитал свою первую великую проповедь товарищам-аскетам, которые покинули его, когда Он, теряя сознание от истощения, принял от дочери пастуха парное молоко, поскольку они решили, что Он потерпел поражение в своей аскетической практике. Полуразрушенная ступа даже в том виде, в котором она пребывает сейчас, по-прежнему остаётся одним из самых притягательных мест в мире для изучающих религии. И компания, стоявшая в то утро в её тени, конечно же, тоже была примечательной: Анни Безант, которой судьба предначертала вдохнуть жизнь в философию индуизма в Индии, и я, который уже в течение тринадцати лет трудился вместе с буддийскими народами Цейлона, Бирмы, Читтагонга и Японии, чтобы возродить Арья Дхарму, суть которой Татхагата выразил в словах на этом самом месте двадцать четыре века назад. Изучающие психометрию знают о существовании у человека способности, называемой «сознательным ясновидением», то есть, возможности использовать более или менее развитое психическое видение в состоянии бодрствования. Потому им будет понятно, что любой из обладателей этой трансцендентной способности восприятия сможет с её помощью увидеть картины Акаши, сфокусированные в этом месте и вокруг него. И это действительно произошло: один из присутствующих очень сильно заинтересовал меня тем, что описал бхиккху в оранжевых одеяниях с внешностью святого, обращающегося к некоему собранию немного севернее того места, где сейчас стоит ступа. Мы вернулись в город очень довольные нашей экскурсией. В 2 часа дня мы отправились в дом моего старого друга Мокшада Даса, где с 17.30 до 19.00 состоялся превосходный вечер, посвящённый ответам на вопросы. За следующий день мы написали много писем и приняли множество посетителей, а вечером того же дня состоялась обещанная лекция на тему «Гипноз и месмеризм в свете Теософии», после которой я принял в члены нашего Общества трёх кандидатов. На этом наш визит в Бенарес подошёл к концу, и на следующий день мы выехали в Аллахабад. До Могхалсарая нас сопровождало несколько друзей, а Упендра Бабу пробыл с нами всю дорогу. На вокзале нас встретил мистер Э. Т. Стерди со всеми другими теософами Аллахабада, и профессор Чакраварти, которого представили миссис Безант, сначала отвёл нас в свой дом, а затем разместил в доме по соседству.
Раз в двенадцать лет в Аллахабад, построенный на месте древнего священного Праяга, стекается огромная толпа паломников, которые приезжают сюда, чтобы разбить лагерь на аллювиальной равнине у слияния двух священных рек Джамны и Ганга. Они купаются в водах этих рек, читают молитвы, совершают обряды и покидают это место с убеждением, что их грехи смыты. Даже крупнейшие города Европы и Америки не видели таких собраний, поскольку, согласно оценкам правительства, во время их проведения более двух миллионов человек (а если быть точным, 23 лакхов (2300000) человек) нуждаются в еде, охране и пребывании в надлежащих санитарных условиях. Так как мы приехали как раз в то время, когда проводилось это собрание, или магха мела, как его называют на местном диалекте, то нас, конечно же, взяли на него посмотреть. Мы трижды посетили его в разные дни. Одному из активных членов нашего Общества было поручено заниматься этим мероприятием, и он любезно раздобыл нам двух слонов, на которых мы ездили, а он сам сопровождал нас в качестве гида. Мы с Анни Безант, Чакраварти и нашим другом Сураджем Нараином взобралисьна первого слона, но графиня категорически отказалась лезть на своего; при этом она не привела никаких объяснений за исключением того, что не хочет этого делать, предпочитая вернуться домой и пропустить это зрелище. Но нам было так жаль, что это уникальное зрелище пройдёт мимо неё, поэтому, в конце концов, Сурадж Нараин раздобыл для неё экку. Она представляет собой маленькую причудливую двухколёсную повозку, в которую запрягают пони; её оглобли соединяются над седлом и крепятся с помощью некоего железного приспособления, удерживающего их вместе; колёса экки почти такие же маленькие, как у современной беговой коляски; пассажир экки сидит на подушке размером примерно в 2½ квадратных фута, размещённой на маленькой дощечке, а от солнца его защищает балдахин, накинутый на четыре бамбуковые палки по углам экипажа. И такую древнюю повозку можно найти в любом западном музее.После того, как это дело было улажено, мы пустились в путь по равнине, наслаждаясь всеми видами, которые открывались нам сверху со спины слона. При этом слоны, будучи умными животными, ступали с величайшей осторожностью, окружённые массами людей, снующих у них прямо под ногами. Это выглядело, словно они переходили вброд реку из человеческих существ. Во все стороны на большое расстояние простиралось множество смуглых фигур; берега рек наводняли люди, совершавшие омовение; туда-сюда перемещались потоки людей, желавших посетить лагеря знатных персон – раджей и махарадж, земиндаров и талукдаров, а также что-то декламирующих учителей различных сект и многочисленных хатха-йогов, публично демонстрирующих свои суровые практики. При этом некоторые из них были вымазаны пеплом и имели шафрановые полосы кастовых знаков, у некоторых были длинные растрёпанные волосы, дополненные шиньонами из растительных волокон и сложенные в высокие пыльные шишки, напоминавшие устроенные прямо на головах непомерно большие крысиные гнёзда; некоторые лежали на досках с множеством шипов, некоторые сидели в разных асанах, предписанных Патанджали, некоторые украшали себя после омовения, некоторые сидели с закрытыми глазами, словно в медитации и так далее. Но за очень немногими исключениями перед каждым из них на земле был расстелен кусок ткани, на которую набожные паломники клали медные монеты в качестве подаяния, что, прямо говоря, представляло собой процесс благочестивого вымогания денег. Но самое большое поразившее меня притворство – это хвастливое красование пышно одетых гуру и семейных жрецов индийских принцев, сидевших верхом на богато украшенных слонах в ярких хаудахах с развевающимися флагами из вышитой золотом и серебром материи и цветастых шёлковых тканей. И всё это блестело и сверкало на солнце, когда слоны этих притворщиков, не имевших сил скрыть свою напыщенность и прятавшихся под масками духовных наставников (?), на виду у всех двигались через огромное море паломников, разглядывая толпу. Насытившись зрелищем и запечатлев в наших астральных мозгах серию неизгладимых мысленных образов, мы направили своих слонов обратно к их хозяевам, осторожно пробираясь сквозь толпу. Во время своей третьей прогулки мы стояли на берегу Джамны прямо перед фортом, глядя на равнину на другом берегу реки, где разворачивалось грандиозное зрелище. Мимо нас в обоих направлениях продолжали двигаться потоки людей, и время от времени перед нами появлялись представители разных рас. Так как я уже раньше видел множество индийских народных собраний, магха мела поразила меня лишь небывалой многочисленностью толпы. Но нашим дамам здесь всё было в новинку, и они не просто смотрели по сторонам, а всё внимательно разглядывали. Внезапно графиня оторвала меня от своих мыслей и вернула к реальности, сказав миссис Безант: «Какая удивительная толпа! Посмотрите, нет ни одного пьяного, ни одного киоска с выпивкой, ни одной драки. На лицах всех мужчин и женщин царит выражение невинного удовольствия, и создается впечатление, что все они оживлены всеобщим глубоким религиозным чувством. Где ещё в мире, в какой стране или городе вы видели такую толпу, в которой люди соблюдают порядок и испытывают самоуважение?». Пусть читатель попытается представить себе это величественное зрелище: представшая перед нами равнина была усеяна множеством смуглых людей в белых тюрбанах вперемешку с выделяющимися на их фоне цветными пятнами головных уборов синего, жёлтого или красного цветов. Если бы мне довелось прожить ещё пятьдесят лет, я бы никогда не забыл то впечатление, которое произвели на меня эти сидевшие на слонах гуру со своими яркими флагами и толпившимися вокруг них богато одетыми учениками, ведь всё это представляло своего рода пародию на религию!
Двадцать восьмого января, в первый день нашего приезда, на заходе солнца нас взяли на лодочную прогулку по Джамне, а ближе к вечеру состоялось собрание Теософского Общества, на котором я принял в его члены двух кандидатов. День 29-го января мы посвятили работе с бумагами, а его вечер – беседам. Следующим вечером в 18.30 миссис Безант выступила с лекцией в Мэйо-холле на тему «Недостатки материализма». Об её влиянии на огромную аудиторию можно узнать по записи в моём дневнике, утверждавшей, что это была «лучшая и самая пламенная речь из пока что произнесённых на эту тему». Тридцать первого января я закончил писать свои «Листы старого дневника»для мартовского выпуска «Теософа», а в 18.30 в замке Лоуфер миссис Безант выступила перед большим классом студентов колледжа, которым профессор Чакраварти и другие старейшины преподавали теософию. На следующий день в этом же замке состоялся вечер встречи с вопросами и ответами. Вечером 2-го февраля миссис Безант выступила в Железнодорожном Театре перед весьма антипатично настроенной аудиторией с лекцией на тему «Смерть и жизнь после смерти». Весь день шёл проливной дождь, и число пришедших на эту лекцию было небольшим. Но, по крайней мере, у графини Вахтмайстер этот день оставил яркие воспоминания, поскольку она впервые за двадцать лет встретилась со своим старшим братом, генералом маркизом де Бурбелем, королевским инженером, которого кашмирский дурбар нанял заниматься строительством железной дороги в этом штате. Третьего февраля мы посетили Каястха Патшала, давно открытую и успешно работающую школу, в которой учились будущие индийские писари, принадлежавшие к касте каястха. Следующие два дня в основном были посвящены посещению магха мелы, а 6-го февраля в 9 часов вечера мы выехали во всемирно известный город Агра.
Красный форт в Агре. Индия 1890 год.
Седьмого февраля мы прибыли в Агру с большим опозданием из-за долгой занятости дороги, что было связано с поездками паломников на великую мелу и обратно. В Агре нас тепло принял мой старый друг Лала Байджнатх, очень искренний, высокообразованный и независимый человек, который проводил нас к себе домой, устроив там очень гостеприимный приём. Чтобы увидеть миссис Безант, из Алигарха к нам приехала миссис Арнольд, двоюродная сестра мисс Эмили Кислингбери из Лондона (гостившей у нас Е. П. Б. в Нью-Йорке), вместе со своим мужем, и она присутствовала на встрече, которую миссис Безант проводила в тот вечер. На следующий день наши дамы впервые увидели Тадж-Махал, архитектурное чудо света, которое так часто называют «поэмой в мраморе». Поскольку я раньше его уже видел, то смог устроить им художественный сюрприз. Для этого я попросил их закрыть глаза, провёл их под аркой входной башни с одной стороны садов и после того, как они немного побыли в тени, попросил их открыть глаза и взглянуть на очаровательную картину, представшую перед ними. Тадж окружён просторным садом с деревьями и цветочными клумбами, расположенными садовником с тончайшим вкусом. От места, где мы стояли, тянется длинная вереница узких и неглубоких бассейнов, в центре которых находятся выстроенные в одну линию фонтаны. Примерно через двести ярдов эти водные дорожки прерываются возвышающейся большой каменной плитой, соединяющей тротуары, с которой посетители могут полностью рассмотреть весь пейзаж. За ней продолжают идти бассейны с водой, которые заканчиваются возвышающимся помостом, окружающим постамент. На нём стоит несравненная мраморная гробница Мумтаз-Махал, любимой царицы императора Шах-Джахана, и его самого, и её изысканные формы рельефно выступают на сапфировом фоне безоблачного индийского неба. И каждый путешественник с развитым чувством прекрасного уносит с собой аналогичное впечатление. Но когда мы прошли по аллее и подошли к мавзолею, мы с графиней заметили, что миссис Безант словно подавлена каким-то горем: она безучастно смотрела на мраморный шедевр, и в её взгляде читалась тоска. Когда мы поинтересовались её причиной, она ответила, что испытывает чувство сильной подавленности, возникшего от кровопролитий, имевших место в давние времена в форте и вокруг него, высокие мощные стены которого возвышались перед нами на другой стороне реки. Также за всей красотой этого несравненного сооружения она почувствовала несчастья и почти слышала стоны бедных кули, принудительным трудом которых оно было построено. Существует рассказ об одной из самых безжалостных жестокостей в истории, которую ставят в вину Шах-Джахану. Говорят, что проект этого мавзолея был разработан великим итальянским архитектором, которого Шах-Джахан вызвал руководить строительством из своей далёкой страны. И когда оно было закончено, и взорам людей открылась красота мавзолея, этот кровавый тиран бросил архитектора в тюрьму, где ему выжгли глаза, чтобы он больше никогда не смог воспроизвести такой шедевр. Точное представление о Тадж-Махале невозможно составить ни по фотографиям, ни по картинам, ни по резным макетам, которые проникли во все части света; чтобы узнать, что в действительности он собой представляет, его надо увидеть на фоне окружающего сада при свете индийского солнца или при лунном свете тёплого индийского вечера.
Тадж Махал. Индия
Конечно, в Агре, как и в других местах, нас сфотографировали, и после этого случая, произошедшего утром 9-го февраля, графиня вместе с мистером Свеном Райденом, одним из шведских членов нашего Общества, отправилась осматривать мавзолей императора Акбара в Секундре, мавзолей величайшего из императоров Индостана, правителя, терпимого ко всем формам религиозных верований, уменьшившего жестокие непомерные налоги, которыми облагали его предшественники своих подданных-индусов, реформировавшего распоряжение доходами, способствовавшего развитию торговли, улучшавшего дороги по всей империи, поощрявшего учёность и литературу, учреждавшего школы во всех частях своих владений, удостоенного царского титула и ставшего одним из тех, имена которых сохранила история. Я стоял у гробниц многих королей в разных странах и обычно отходил от них с чувством отвращения, искренне негодуя по поводу лжи о характере этих правителей, увековеченной в мраморе их подхалимами. Особенно сильно я ощутил это в римском соборе Святого Петра, где видел величественные памятники папам и королям, трупы которых было бы справедливо скормить собакам, ведь это были люди,
«В чьих играх в царства ставкой был престол;
Чьи кости — люди, мир — игральный стол».1
Как же величественно возвышаются фигуры индийских императоров Акбара и Ашоки на фоне этих моральных карликов!
Тем же вечером состоялась лекция миссис Безант, посвящённая «Эволюции человека», а её тема, возможно, явилась данью научным и философским вкусам Лалы Байджнатха. После того, как лекция закончилась, я основал «Ассоциацию индусских студентов Агры» и инициировал сбор средств на их библиотеку. По возвращении домой наш хозяин прочитал нам с миссис Безант часть рукописи Катехизиса Адвайты, который он составлял. Мы сочли его превосходным, и это говорит о многом, ибо я на собственном опыте знаю, с какими большими трудностями сопряжено решение такого рода литературной задачи. В доктрине Шанкарачарьи есть нечто столь тонкое и метафизичное, что уложить её в серию вопросов и ответов, которые может понять средний человек, особенно молодой ученик, весьма проблематично. Мне кажется, я раньше уже говорил, что успех вышедшего в 1880-м году первого издания «Буддийского катехизиса»натолкнул меня на мысль о том, чтобы опубликовать аналогичный синтетический труд о каждой из восточных религий, и помимо трёх великих школ индийской мысли, в мой план входили зороастризм и ислам. Из этого труда были опубликованы катехизисы Двайты и Вишиштадвайты и даже катехизис одной из школ японского буддизма Син-сю, а один джентльмен-парс предпринял попытку составить катехизис своей религии. Однако у меня, занятого своими должностными обязанностями, так и не нашлось времени, чтобы подготовить краткое изложение ислама, хотя материал для этого лежал у меня наготове в течение многих лет. Также и «Адвайта», насколько мне известно, так и не была подготовлена к публикации, хотя я, чтобы её завершить, заключил две или три сделки с разными индийскими писателями. Поэтому мне, разумеется, было очень приятно узнать, что Лала Байджнатх совершенно правильно интуитивно постиг принцип её трактовки, и я надеюсь, что со временем его труд будет опубликован.
Ранним утром 10-го февраля мы выехали из Агры в Муттру, святое место, тесно связанное с памятью о Шри Кришне. Она находится всего лишь в трёх часах езды от Агры, поэтому мы добрались туда вовремя и успели на второй завтрак, который в Индии является таким же устоявшимся обычаем, как и во Франции. Нас поселили в прекрасном коттедже, принадлежавшем его высочеству махарадже Бхаратпура. Во второй половине дня наши друзья покатали нас с графиней на лодке по реке, идущей вдоль всего фасада города, предоставив нам возможность взглянуть на одну из самых живописных панорам! Мы видели место, где, согласно преданию, Шри Кришна проводил церемонию шраддха для своего дяди, и высокую башню, которая отмечает место, где жёны Камсы сожгли себя, совершив сати. Вечером миссис Безант выступила в Гарнизонном Театре с лекцией на тему «Смерть и жизнь после смерти» перед аудиторией, состоявшей, в основном, из английских солдат. После этого я изложил индийским джентльменам идею общества для мальчиков и начал сбор пожертвований, который продолжил на встрече, состоявшейся на следующий день, и в итоге основал это общество. Затем миссис Безант прочла лекцию, которая была переведена на местный язык, поскольку на ней присутствовало не так много англоговорящих индусов, не нуждавшихся в переводе её слов. Я, проходивший больше сотни раз через это испытание, мог ей только посочувствовать, тем более, что теперь был всего лишь слушателем, а не исполнителем главной роли. В действительности мне было жалко видеть эту одарённую дочь Минервы, вынужденной произносить свою речь предложение за предложением, всякий раз ожидая вульгарного искажения её слов, чтобы сделать их доступными пониманию индийской аудитории, хотя когда она говорит в своём собственном темпе, из её уст вытекает кристальный поток красноречия, волнующий сердца. На следующее утро мы отправились в Дели, в прошлом столицу империи Моголов. Мы въехали в этот город в 17.00, а уже в 18.00 миссис Безант стояла перед огромной аудиторией в городском зале, читая лекцию на тему «Индия: прошлое, настоящее и будущее», которая всегда волнует индусов до самой глубины души. И она произвела на аудиторию глубокое и неизгладимое впечатление. Позже все мы, уже очень сильно проголодавшиеся, поужинали по местному обычаю в доме нашего друга и коллеги доктора Хема Чундры Сена, который с самого начала нёс на своих широких плечах работу местного филиала Теософского Общества, открытого мной во время первого приезда в этот город. На следующее утро он взял нас в поездку к Кутб-Минару, описание которого я приберегу для нашей следующей главы.
________________________
1 – цитата из «Бронзового века» Дж. Г. Байрона (перевод Ю. Балтрушайтиса). – прим. переводчика
ГЛАВА X
ПОЕЗДКА МИССИС БЕЗАНТ В ПЕНДЖАБ
(1894)
Пенджаб. Индия.
На поверхности земли есть несколько мест, вокруг которых скопилось очень много воспоминаний о раздорах и битвах, о напрасно проявленной доблести и торжествующей жестокости, о завоевании и уничтожении царств и рождении новых империй, и одно из этих мест – Дели. На 45 миль вокруг него поля усеяны грудами великолепных руин, стёртыми в порошок городами, разрушенными дворцами и перемолотыми жерновами времени гробницами завоевателей. При этом повсюду, как драгоценные камни в куче мусора, возвышаются изысканные мраморные мечети и гробницы, словно сияющие вершины искусства, покорённые преуспевшими военачальниками, которые в своём триумфальном шествии к трону оставляли после себя моря крови и стоны умирающих, ограбленных до последней монеты, а затем зарезанных. Тот, кто способен читать записи нетленной Акаши и воспроизводить перед собой живые картины прошлых эпох, испытает пронзительную тоску, устремив свой мысленный взор на трагедии прошлого, если у него имеется хоть малейшее сочувствие к страданиям своей расы. Но нам не нужно вызывать образы астрального света, чтобы кое-что узнать о трагических событиях в жизни этой провинции, так как почти все страницы её истории залиты кровью. В течение первых одиннадцати веков нашей эры здесь сменяли друг друга индийские династии; в XIIвеке началось правление мусульманских завоевателей, таких как Мухаммеда Гхоры, Кутб-ад-дина, Илтутмиша, царицы Разии, Джалал-ад-дина, Ала-ад-дина, Туглака, Фируз-шаха, сменявших друг друга и каждый раз разрушавших всё вокруг и истреблявших население, а затем восстанавливавших разрушенное и заселявших свои владения заново. В те времена война была правилом, а мир – исключением. В декабре 1398-го года, во время правления Мухаммеда Туглака, орды Тимура подошли к Дели. Царь бежал в Гуджарат, а его армия была разбита у стен города, и Тимур, войдя в Дели, предал его на пять дней разграблению и резне. Как написано в «Имперском географическом справочнике Индии», «улицы города были наводнены трупами, и когда моголы уже пресытились кровопролитием, орда отступила, захватив с собой в рабство несметное число как мужчин, так и женщин». В XVIIIвеке персидский завоевательНадир-шах с триумфом вошёл в город и повторил бойню, устроенную Тимуром. Пятьдесят восемь дней победитель грабил и богатых, и бедных, и «когда была отнята последняя монета, он покинул город с добычей, оцененной в 9 миллионов фунтов стерлингов» (там же, том IV, стр. 192-193).
В предыдущей главе читатель в составенашей компании,путешествующейвместес нашим любезным гидом доктором Хемом Чандрой Сеном, подошёл к подножию Кутб Минара. Этот великолепный минарет, а точнее, Башня Победы, был воздвигнут в XIIвеке Кутб-ад-дином, наместником султана Шихаб-ад-дина, который после смерти своего господина провозгласил себя независимым правителем и стал основателем «Рабской династии». Именно ему старый Дели обязан большинством из своих величайших сооружений, давно обратившихся в руины. Огромная колонна, о которой идёт речь, имеет высоту около двухсот сорока футов, а её диаметр у основания составляет сорок восемь футов, а на вершине – около девяти футов. Состоящая из пяти ярусов, через которые поднимается винтовая лестница, раньше она венчалась куполом, разрушенным и упавшим во время землетрясения 1803-го года. На стыке каждого яруса с вышележащим башню окружают сильно выступающие балконы, а сама она сложена из красного песчаника за исключением верхних тридцати шести футов, построенных из белого мрамора. До этого уровня по поверхности башни проходят каннелюры, которые на нижнем ярусе то угловатые, то закруглённые; на втором – исключительно закруглённые, а на третьем исключительно угловатые. Между ярусами по периметру колонны расположены богато украшенные рельефные вставки с надписями на арабском языке. Любой наблюдатель, бросивший даже поверхностный взгляд на эту башню, обязательно будет поражён изысканным изяществом и симметрией этого нетленного сооружения султана Кутба. Доктор Фергюссон, самый знаменитый из исследователей, писавших об индийской и восточной архитектуре, говорит1:
«Вероятно, не будет преувеличением утверждать, что Кутб Минар – самая прекрасная постройка из числа аналогичных, которые когда-либо существовали. Её соперницей, которая сразу же придёт на ум большинству людей, является колокольня во Флоренции, возведённая Джотто». При этом он добавляет: «Но какой бы прекрасной она ни была, ей не хватает той поэтичности конструкции и изысканности декора, которые воплощены в каждом элементе отделки Минара». Доктор Фергюссон и сэр Уильям Хантер, редактор «Имперского географического справочника Индии» расходятся во мнениях относительно первоначального назначения этого сооружения. Последний говорит, что оно «несомненно, выступало в роли огромного минарета, с которого по всему городу разносился призыв к утренней и вечерней молитвам», в то время как первый утверждает, что «эту башню не следует рассматривать как возведённую для тех же целей, что и аналогичные сооружения при мечетях. Он была задумана не как постройка, с которой муэдзин призывал бы на молитву, хотя её нижняя галерея могла использоваться и для этой цели, но как Башня Победы, фактически являвшаяся Джаей Стамбхой, символом покорения индусов, который они очень легко могли понять и хранить в памяти».
Вокруг просторного двора, в котором стоит колонна, находятся развалины мечети, также построенной этим же афганским завоевателем. Она состояла, главным образом, из резных фрагментов, заимствованных у индуистских храмов, но собранных вместе в формы, называемые нами сарацинской архитектурой. Фергюссон говорит, что это, «без сомнения, самое изысканное строение в ряду аналогичных». Епископ Хебер, когда-то смотревший на этот пейзаж с того же места, где сейчас стояла миссис Безант вместе со всей нашей компанией, описывает увиденное следующим образом: «Ужасная картина сильного запустения, руины за руинами, гробницы за гробницами, фрагменты кирпичной кладки, камней, гранита и мрамора, повсюду разбросанных по каменистой и бесплодной почве без всяких посадок за исключением одного или двух небольших участков и без единого деревца». Но поскольку я не являюсь ни журналистом, ни экспертом-архитектором, то не буду останавливаться на подробностях взлёта и падения империй в этом отмеченном историей месте. Достаточно будет сказать, что первой из них было государство ранних ариев, пришедших на территорию Индии не позднее 2000 года до новой эры, назвавших свою столицу Индрапрастха, о которой упоминается в Махабхарате, а последней – Британское господство. Но больше всего меня поразило то, что эти изящные мечети, мавзолей, дворцы и башни, открывавшиеся нашему взору, были возведены завоевателями, звериная жестокость которых на поле брани поражала своей беспощадностью. Однако я не могу оставить эту тему без краткого упоминания о железной колонне, к которой недавние открытия доктора Дж. Ч. Бозе и других в области коррозии металлов возбуждают повышенный интерес. Эта колонна из кованого железа без примесей, простоявшая на открытом воздухе в течение четырнадцати столетий, подвергаясь всем превратностям климата Северной Индии, не ржавеет и не имеет никаких признаков разрушения. Её высота от основания до капители составляет сорок три фута, диаметр на уровне основания – шестнадцать дюймов, а на уровне вершины – двенадцать дюймов, при этом она уходит в землю примерно на двадцать футов, а её капитель, тонко выкованная в персидском стиле, имеет высоту в три с половиной фута. Своим существованием она самым убедительным образом доказывает, что в давние времена индусы достигли таких вершин в обработке металла, что они не могли быть покорены в западных странах до самого последнего времени. И Фергюссон резонно говорит, что «это открывает нам глаза на неожиданное положение вещей. Поразительно, что после воздействия ветров и дождей на протяжении четырнадцати веков на ней нет следов ржавчины, а капитель и надпись на этой колонне сегодня такие же, какими они были в момент их создания». Естественно, можно заподозрить, что древние владели секретом некоего антикоррозионного сплава, но генерал Каннингем из Индии и доктор Перси из Лондонской Школы Горного Дела проанализировали материал этой колонны и обнаружили, что это вещество, из которого она состоит, представляет собой чистое железо без каких-либо примесей. Мадам Блаватская затрагивает эту тему наряду со многими другими в очень ценной кладези знаний под названием «Разоблачённая Изида». В первом томе на страницах 210 и 211 она намекает на то, что мастера незапамятных времён, преуспевавшие в металлургии и огранке камней, были знакомы с действием «той тонкой силы, которую древние философы называли «мировой душой». Лишь на Востоке и на бескрайних просторах неизведанной Африки изучающий психологию найдёт обильную пищу для своей души, жаждущей истины». По её словам, причина этого очевидна. Тонкие силы природы трудно вызвать в густонаселённых районах, где множества различного рода фабрик и промышленных предприятий отравляют атмосферу своими химическими эманациями, а эти зловредные влияния усиливаются аурическими потоками, исходящими от множеств бездуховных людей. Она говорит нам, что «природа как и человеческое существотакже зависит от условий, необходимых для работы, и её могучему дыханию, так сказать, можно легко помешать, вызвав его затруднение и даже прекращение, и тогда соотношения её сил в конкретном месте могут измениться, как если бы она была человеком. Психофизиологическое состояние человека изменяется не только под воздействием климата, но и ежедневно ощущаемых оккультных влияний, которые даже в определённой степени изменяют строение так называемой неорганической материи, что совершенно не понятно европейской науке. Так, «Лондонский медицинский и хирургический журнал» советует хирургам не привозить с собой в Калькутту ланцеты, поскольку на личном опыте доказано, что «английская сталь не выдерживает пребывания в индийской атмосфере»; также и связка ключей, изготовленных в Англии или Америке, «полностью покроется ржавчиной через двадцать четыре часа после того, как её привезут в Египет, в то время как изделия из стали местного производства в этих странах не окисляются». Факты говорят о том, что нам есть чему поучиться в области металлургии, чтобы, в частности, раскрыть секреты изготовления инструментов из железа, меди и бронзы, в закалке которых древние дошли до степени совершенства. Наши археологи только начинают перелистывать некоторые из самых древних страниц мировой истории. В день написания этих строк я прочитал в журнале «Саенс сифтингс» статьюпрофессора Флиндерса Петри, наверное, самого знаменитого из современных археологов, который говорит, что «поразительная особенность недавних открытий в Египте состоит в том, что они полностью опровергают все имевшиеся до сих пор представления о египетском искусстве. Вместо того чтобы рассматривать известное нам египетское искусство лишь первыми попытками народа к самовыражению, теперь мы считаем это искусство упрощёнными и выродившимися формами, произошедшими от превосходнейших образчиков, существовавших много веков назад. Некоторые из ранних, почти доисторических рисунков прекрасны, а их техникабезупречна. Детали на некоторых из самых ранних рисунков удивительны по своей утончённости, красоте и точности. Более того, совершенныдаже самые ранние образцы письма. Это свидетельствует о том, что за несколько веков до даты, которую часто приписывают сотворению мира, в Египте существовала высокоразвитая цивилизация». И если обратиться к «Разоблачённой Изиде» (том I, стр. 6), то можно увидеть, что именно то, к чему сейчас подходит Флиндерс Петри, было до него открыто Мариетт Бей. Феномен железной колонны у Кутб Минар создаёт почти неопровержимое убеждение, что её создатели в V веке обладали секретом контроля пульсаций эфира, или мировой души, внутри неё, и могли защитить её от химической коррозии, которой подвержены все виды стали современного производства. «Эта древняя сталь», – восклицает знаменитый американский оратор Уэнделл Филлипс, – «является величайшим триумфом металлургии, а металлургия – это слава химии!».
Разумеется, что на стенах самого верхнего помещения Кутб Минара посетители оставляли свои имена и различного рода надписи, и, поскольку прямо над входной дверью оставалось свободное место, я написал на нём название нашего Общества, после чего мы вернулись в город.
В этот же день вечером (13-го февраля) миссис Безант снова выступила с лекцией в городском зале на тему «Теософия и наука». И эту тему она раскрыла лучше, чем когда-либо, поскольку больше обычного углубилась в детали при изложении своих научных взглядов. В действительности последние научные открытия сильно окрыляют изучающих Теософию, так как каждый её шаг вперёд ведёт в направлении территории древней оккультной науки. Последнее объявление, которое я видел, гласило, что некто сконструировал такой тонкий механизм,что он способен доказать действительную взаимосвязь между цветом и звуком, а ведь эта тема настолько часто обсуждалась писателями, входящими в наше Общество, что мне вряд ли нужно напоминать о ней нашим давним сотрудникам. В действительности остаётся сделать всего лишь один шаг от последних достижений в области беспроводной телеграфии до феномена передачи мысли. Мы, бывалые теософы, подобны людям, стоящим на скалистом утёсе и наблюдающим за волнами, разбивающимися о его подножие; в нашем случае волны – это нападки бессильных критиков на Древнюю Мудрость, представляющую собой живой монолит философии, который твёрдо и непоколебимо высится на протяжении веков среди жалких метаний догматичного богословия. За четверть века позиции, которые занимали наши Основатели, стоявшие у истоков Теософского движения, не ослабли; напротив, с каждым годом мы становимся всё сильнее и сильнее, поскольку с развитием науки сектантские барьеры подрываются всё больше и больше.
Утром 14-го февраля миссис Безант принимала посетителей и провела встречу, посвящённую ответам на вопросы, а в 15.30 мы начали короткое путешествие в Мирут. На вокзале нас встретило пятнадцать человек во главе с пандитом Рамой Прасадом, магистром искусств, президентом местного Филиала Теософского Общества и автором статьи «Тончайшие силы природы»2, после чего нас разместили в очень комфортных условиях.
На следующее утро после встречи, посвящённой ответам на вопросы, мы вместе с бабу П. Ч. Гхошем в течение нескольких часов ездили по городу, пытаясь найти дом, в котором примерно в 1856 году останавливалась Е. П. Б. по пути в Тибет. Но я не смог его отыскать, так как джентльмен, у которого в то время она останавливалась, уже умер, а его сына, который мог бы помочь мне в этом деле, я так и не отыскал. Тем же вечером состоялась лекция миссис Безант на тему «Теософия, карма и реинкарнация», которая собрала огромную аудиторию и вызвала у неё живой интерес. После этого я основал «Общество индийских студентов».
Утром 16-го февраля опять прошла встреча, посвящённая ответам на вопросы, после которой мы позавтракали, отведав индийские блюда в доме одного из членов нашего Общества. Там мы встретили пандита Нандкишоре, обладателя знаменитого экземпляра книги «Бихмагрантхам» («Bîhmagrantham»), о которой в предыдущих номерах нашего журнала было написано так много интересного. Думаю, что я уже раньше приводил один из самых интересных фактов об этих «Индийских пророческих книгах», заключающийся в том, что в них невозможно найти гороскопы людей, родившихся за пределами Индии, поэтому никто из нас, иностранцев, не может из них извлечь для себя никакой информации. Но как жепоразительно, что коренные индусы, которых обладатель этих книг раньше никогда не видел и о которых никогда не слышал, могут прийти к нему, показать свои гороскопы, а затем получить ссылку на определённый том, в котором они найдут записи об истории их жизни и жизни их семей, порой вплоть до сотен мельчайших подробностей, и пророчества об их будущем! Вечером этого же дня шёл сильный дождь, но прекрасное и по-новому построенное выступление миссис Безант на тему «Смерть и то, что за ней» пришла послушать большая аудитория.
Во второй половине следующего дня после встречи, посвящённой ответам на вопросы, и приёма в члены нашего Общества множества кандидатов мы отправились в Амбалу. Под энергичным руководством Раи Б. К. Лахири, нашего неутомимого и инициативного друга, и других членов нашего Общества егоместный Филиал приобрёл просторный и хорошо проветриваемыйзал для собраний, где мы проводили встречи и дискуссии, а также решали вопросы, связанные с делами Общества. Из-за насыщенности программы нашей поездки нам пришлось отказаться от приглашения посетить индийские штаты Патиала и Джинд. Утром 19-го февраля после недолгого пребывания в Амбале мы выехали в Лудхиану, куда прибыли в 11.30 утра. Здесь нашу компанию подхватила огромная процессия, которая водила нас под музыку вдоль базара. В 17.00 миссис Безант предстала перед толпой, находившейся в таком возбуждённом состоянии, что она не могла утихомириться и замолчать, поэтому после нескольких минут тщетных попыток установить тишину, чтобы быть услышанной, ей пришлось отступиться. Собрания людей в Северной Индии в силу их расовых отличий, особенно в отношении роста и одежды, представляют собой гораздо более живописное зрелище, чем аналогичные собрания на юге страны. Народ заполонил не только место для лекции, но и прилегающие к нему здания и окружающие их стены. Переводчик процитировал на урду отрывок из ранее прочитанной лекции миссис Безант, после чего мы удалились. Следующее утро было посвящено разбору корреспонденции и встрече, на которой интересующимся давались ответы на вопросы, а после полудня в том же самом месте состоялся повтор вчерашней лекции, но в других условиях, поскольку на этот раз оргкомитет пропускал людей в аудиторию по входным билетам и привлёк достаточное количество сипаев-полицейских для поддержания порядка. Поэтому речь оратора была хорошо слышна, и мероприятие прошло успешно. На следующий деньв 13.00 мы выехали в Джаландхар, что произошло после того, как утром мы провели встречу с публикой, а затем позавтракали. Там от вокзала к месту нашего временного пребывания нас провезли через город в составе процессии с музыкантами и многочисленными телохранителями. Затем миссис Безант выступила с лекцией перед двухтысячной аудиторией прямо с помоста, возведённого на открытом воздухе из-за отсутствия достаточно большого зала, который бы мог вместить всех желающих её услышать. На этой лекции присутствовало довольно большое количество европейцев, но я должен сказать, что некоторые из них были настолько невоспитанными, что заставили нас устыдиться своей расы. Один из них (я полагаю, что это был плантатор) вёл себя особо отвратительно и имел настолько смутные представления о приличиях, что позволял себе курить прямо в лицо нашим дамам на глазах у огромной аудитории, состоявшей преимущественно из индусов. Подобное отсутствие воспитанности я наблюдал неоднократно, и мне помнится, как однажды в Думраоне на моей лекции сидел некий плантатор с корзиной, в которой он принёс бутылки с содовой, лёд и виски, и с каждой минутойнапивался всё больше и больше. Вечером после лекции в Джаландхаребыло решено, что графине Вахтмейстер следует немедленно отправляться в Сан-Франциско, чтобы присутствовать на Ежегодном Съезде Американской Секции и попытаться раскрыть козни, которые по этому случаю собирался строить Джадж. О работе, которую она там в действительности проделала, можно узнать из официального отчёта об этом Съезде, изданного Американской Секцией.
Следующим пунктом нашей поездки была Капуртхала, столица одноимённого индийского штата. Чтобы встретить нас у железной дороги, его высочество Махараджа послал нам свои экипажи, на которых мы проехали тринадцать миль по плоской и довольно скучной местности, и по прибытии на место нас разместили в богато украшенном доме для гостей. Подобные здания для размещения гостей есть у всех местных принцев любого ранга, и почти неизменно они обставлены в европейском стиле с более или менее тонким вкусом, который, правда, иногда бывает очень плохим. Некоторые наделённые властью принцы заходят столь далеко, что предоставляют своим гостям лошадей, слонов и вооружённую охрану. При этом все они стараются предложить гостю, на их взгляд, наиболее подходящую еду и спиртное, особенно последнее. Я с сожалением должен заметить, что слишком часто его употребляют в таких количествах, что это производит на местных жителей откровенно плохое впечатление о способности белой расы к самоограничению. Чтобы поговорить об индуизме, в доме для гостей нас навестили нынешние и бывшие деваны Капуртхалы, мистеры Матхура Дас и Рамджус, сын и отец, а также Сирдар Бхактар Сингх, кавалер ордена Индийской империи, самый активный из государственных чиновников штата. И хотя все эти люди были большими политиками и по необходимости всегда были вынуждены в своих официальных делах с британским резидентом держать ухо востро, тем не менее, придя к нам, они отложили все свои политические соображения и с жаром бросились обсуждать религиозные проблемы. В этом заключается одна из сторон индийского характера, слишком плохо понимаемая иностранцами, но являющая собой прочное основание, на котором строятся национальный характер, темперамент и идеалы индусов. Наша компания была удостоена аудиенции у Махараджи, который, являясь в Индии редким исключением, говорил по-английски и по-французски и почти одинаково был хорошо известен в Лондоне и Париже. Он взял нас на прогулку по городу, а вечером председательствовал на лекции миссис Безант «Древняя арийская и современная цивилизации», состоявшейся в великолепном пышно украшенном зале для дурбаров, представляющим собой прекрасное место для публичных мероприятий. Меня поразил внешний вид государственных чиновников штата, которые сидели перед нами в богатых колоритных одеждах и внимательно следили за каждым оборотом выразительной речи миссис Безант. На следующий день состоялась наша прощальная аудиенция у Махараджи, и миссис Безант пригласили во внутренние покои дворца, чтобы встретиться с Махарани. Незадолго до того, как мы, собираясь уезжать, сели в экипажи, один из государственных чиновниковпреподнёс каждому из нас прекрасную кашмирскую шаль с комплиментами своего начальника. Графиня рассталась с нами в Картарпуре, где мы сели на поезд, идущий в знаменитый Амритсар, главный город сикхов. По прибытии нас отвезли к Золотому Храму, прекрасному архитектурному сооружению с позолоченными куполами, сверкающими в солнечном сиянии и лунном свете. Этот храм стоит в центре огромного пруда, окружённого дорожкой из чистого белого мрамора, которая в обрамлении красивых кованых перил также идёт и к нему самому. По завершении этой поездки мы направились в дом, который мисс Мюллер снимала для своего временного проживания, и в нём переночевали. Тем же вечером миссис Безант выступила в плотно набитом людьми помещении театра с лекцией на тему «Индуизм и теософия».
Лахор. 19 век.
На следующий день (24-го февраля) мы выехали в Лахор, в который прибыли в 10 часов утра. На вокзале нас встретила большая делегация, после чего оргкомитет с согласия Махараджи Капуртхалы разместил нас в его просторном бунгало. В Лахоре во время рождественских праздников проходил ежегодный Съезд Индийского Национального Конгресса, и огромный округлый пандал, или тростниковый навес, специально возведённый по этому случаю, всё еще стоял, и миссис Безант воспользовалась этим, чтобы прочитать в нём лекцию перед пятитысячной аудиторией. При этом многие заметили удивительное свойство её голоса, который мог быть слышен с самых последних рядов. Побеседовав с ней, нельзя даже представить, что такое возможно, потому что обычно она говорит негромким вкрадчивым голосом, иногда настолько тихим, что его с трудом может расслышать человек с несильно ослабленным слухом. Её лекция называлась «Теософия и современный прогресс». В 9 часов вечера в городском зале, прекрасном помещении с ярким освещением, состоялась публичная дискуссия. На следующий день в 8 часов утра мы поехали в Арья Самадж Мандир, где миссис Безант вручила призы в школе для девочек, одном из приносящих пользу учреждений, основанных последователями ныне покойного Свами Даянанда. После этого миссис Безант провела приём, а затем мы позавтракали вместе с судьей П. Ч. Чаттерджи, высококультурным и просвещённым человеком, сильно симпатизирующим нашей работе и являющимся автором нескольких ценных монографий об истории буддизма в Индии. В 16.00 в пандале Конгресса миссис Безант прочитала ещё одну великолепную лекцию перед такой же многочисленной аудиторией, как и накануне. На следующий день наша работа, начавшись в 9 утра, беспрерывно продолжалась до самого позднего вечера. С одиннадцати часов утра до двух часов дня миссис Безант возглавляла дурбар, после которого мы с ней сфотографировались; в 16.30 мы посетили дом Раи Бишамбара Натха; в 17.30 она выступила перед трёхтысячной аудиторией с лекцией на тему «Пантеизм»; затем мы отправились в штаб-квартиру Санатана Дхарма Сабхи, представителей ортодоксальной части индийского сообщества, где нам зачитали приветственный адрес, на который мы отлично ответили аналогичной речью, переведённой нашим старым соратником пандитом Гопинатхом. К этому времени миссис Безант уже очень сильно устала, поэтому я подхватил эстафету и с 21.00 до 22.30 провёл собрание, на котором принял в члены нашего Общества трёх самых влиятельных людей Лахора, причём одним из них был мистер Дурга Прасад, президент «Арья Самадж».
На следующий день мы выехали в Барели и, проведя в дороге всю следующую ночь, прибыли в него в 7.30 утра. Там мы остановились у бабу Прия Натха Банерджи, который отнёсся к нам с искренней теплотой. Весь день шёл сильный дождь, но незадолго до начала лекции, посвящённой теме «Теософия и религия», небо прояснилось, и в местном городском зале миссис Безант выступила перед довольно большой аудиторией. Неприятным событием того дня явилось получение из Лондона писем, которые очень явно свидетельствовали о том, что мистер Джадж начал оказывать довольно сильное влияние на умы некоторых наших важнейших коллег, среди которых было несколько ближайших друзей миссис Безант. Однако, к счастью, эти настроения продлились недолго, и когда Джадж отделился, согласно решению, принятому мной после этого, сепаратисты, принявшие сторону Джаджа, самим этим фактом исключали себя из Общества.
Следующий день (1-го марта) был посвящён приёму посетителей и ответам на вопросы интересующихся. Среди них был молодой армейский офицер, отец которого был британским резидентом Джайпура, когда в 1879 году мы с Е. П. Б. посетили этот город при забавных обстоятельствах во время нашего незабываемого путешествия, описанного мною ранее; он был настолько любезен, что предоставил нам слонов, чтобы мы могли посетить Амбер, заброшенную столицу, которая покоится в уединении, храня великолепие полированных белых дворцов, сияющих на солнце. В 17.30. миссис Безант выступила с лекций на тему «Человек и его судьба», причём настолько великолепной, что в своём дневнике я уподобил её «Кохинору среди бриллиантов». Наверное, читатель сможет представить, как же приятно наслаждаться яствами, подаваемыми нашим божественно одарённым оратором на интеллектуальном пиру, продолжавшемся на протяжении всей нашей поездки!
На следующий день мы выехали в Лакхнау и прибыли в него ранним утром. Там к нашей компании присоединились мистеры Г. Н. Чакраварти и Пьяр Лал вместе с Бабу Упендранатхом Басу, который был с нами на протяжении бóльшей части поездки по северу Индии, но не принимал в нашей работе какого-то особо активного участия, заслуживающего отдельного упоминания на страницах этого повествования; и все они создали вокруг миссис Безант дружескую живительную атмосферу, в которой её перенапряжённая нервная система так сильно нуждалась. Они отвезли её позавтракать в дом Пьяра Лала, и она провела с нимивесь день. А мы с мистером Э. Т. Стерди, членом Теософского Общества Новой Зеландии, практиковавшим тогда в Индии йогические упражнения, провели время за разговором, обсуждая серьёзность ситуации, созданной заговором мистера Джаджа. Мы с ним пришли к тому, что будет лучше предоставить миссис Безант заботе её друзей-индуистов, а мне самому вернуться в Адьяр, чтобы подготовить документы по делу Джаджа, а затем снова воссоединиться с ней в Пуне сразу после того, как она посетит Канпур и Нагпур. Вечером того же дня она выступила с лекцией в «Барадари», «Доме Удовольствий» бывшего царя Ауда, расположенном в великолепном саду под названием «Кайзербагх». Собравшаяся публика плотно заполнила всё здание и окружающие его веранды. Тема этой лекции, звучавшая как «Человек: его природа и способности», была раскрыта в полной мере, а оратор блистал красноречием. Согласно нашей договорённости с мистером Стерди и миссис Безант, я выехал в Адьяр в полдень 3-го марта, а они меня проводили. Март является самым жарким месяцем жаркого сезона в Северной Индии, в связи с чем в дороге мне пришлось пройти через тяжёлые испытания. После того, как мы проехали Канпур, жара стала невыносимой, а горячий ветер, усилившись до ураганного, начал поднимать мелкие песчинки с пустынной равнины, через которую мы проезжали. Дуя в направлении, перпендикулярному нашему пути, он забил железнодорожный вагон пылью, которая не только проникла во все щели, включая складки моего постельного белья, но и вызвала такой прилив крови к моей голове, что для предотвращения теплового удара я постоянно смачивал её водой из умывальника. В результате я простудился, и мой голос осип. В таком состоянии я провёл весь следующий день и часть прошедших за ним суток, но, в конце концов, 6-го марта к 8 часам утра я добрался до Мадраса и нашёл свой дом таким привлекательным и гостеприимным как никогда прежде.
____________________________
1 – «История индийской и восточной архитектуры», Лондон, 1891, стр. 506.
2 – Среди множества комичных ошибок, встречающихся в корреспонденции нашей Штаб-квартиры, одну из самых забавных недавно допустил один джентльмен-индус, заказывав эту статью («Nature’s Finer Forces»), название которой он невинно написал как «Последний фарс природы» («Nature’s Final Farce»).
Перевод с англ. А.П. Куражов
07.06.2021 07:33
ИСТОЧНИК: Перевод с англ. А.П. Куражов
Сергей Целух14-06-2021 15:28:01
Я давно ничего не писал о творческой работе Алексея Куражева. А сейчас хочу сказать, что он человек высокой пробы. Он - объёмная интеллектуальная личность, профессиональный переводчик с английского, любитель истории теософии и его выдающихся творцов - Елены Блаватской, Генриха Олькотта, Синнета. Анни Безант и других, потому с такой любовью переводит свою любимую и главную документальную книгу Олькотта - "Листы старого дневника". Я желаю ему новых творческих успехов в работе и успешно закончить свой благородный труд! Напоминаю, что я внимательно читаю все главы переведенных им книг. Большое ему спасибо за доставленную радость и новые знания, он настоящий русский интеллигент старой закваски: свое любимое дело доводит до победного конца. Успехов ему во всем!
И Вам, Татьяна Николаевна, за все спасибо. Вы хорошо работаете и статьи Ваши радуют. С уважением С.Т
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".