Листы старого дневника. Том V. Главы III, IV. Генри С.Олькотт
Берхампур. Бенгалия.19 век.
ГЛАВА III
ПАРЛАМЕНТ РЕЛИГИЙ
(1893)
Когда в 1892 году стало известно о моём намерении уйти в отставку, я получил пять предложений от добрых друзей, готовых предоставить мне дом и содержать меня всю оставшуюся жизнь; среди них был раджа Пакура, с которым тогда я не был лично знаком. Программа моей поездки привела меня из Бхагалпура в Раджмахал, где я остановился на день и выступил с лекцией, а оттуда в Пакур, место жительства этого джентльмена, где он сам и его деван, Бабу Патирам, тепло меня встретили. Я переночевал на вокзале и выступил с лекцией в средней школе раджи, но у меня было запланировано так много встреч, что в 5.30 утра 27-го (февраля) мне пришлось спешно отправиться в Берхампур (Бенгалия), место нахождения нашего когда-то превосходного Филиала. Им руководил Бабу Дина Натх Гангули, правительственный адвокат вместе со своими коллегами, Саткори Мукерджи, Кали Прасанной Мукерджи, Нафаром Дасом Роем и другими, имена которых очень хорошо известны нашей индийской истории и которые в 1882 году первоначально почерпнули вдохновение от их лидера, ныне покойного Нобина Кришны Баннерджи, одного из самых сильных и преданных людей, когда-либо входивших в наше Общество. В этот раз мне предстояло председательствовать на праздновании одиннадцатой годовщины этого Филиала, событии, которого я с удовольствием ждал. Одну из радостей инспекционных поездок доставляют встречи с Филиалами, горящими энтузиазмом и стремящимися сделать всё возможное, чтобы помочь движению; и это компенсирует подавленность, которую чувствуешь, контактируя с другими группами, интересы которых лежат в интеллектуальный плоскости, а пыл ещё не пробужден.
Как я часто замечал, в Индии мощь и полезность Филиалов удивительным образом зависят от присутствия в них одного сильного человека, выступающего в роли лидера. Если правительство переведёт его как своего служащего на другое место, то вскоре горящие угли активности, раздуваемые его личным примером, покроются пеплом безразличия. Только сегодня утром я прочитал в одной мадрасской газете, что в некоем большом городе «теософский энтузиазм» начал угасать после отъезда джентльмена, который, возглавляя группу с момента её создания, до последнего времени вёл её от одного доброго дела к другому, превратив её в один из самых влиятельных центров Империи. Это неприятно, но удивляться тут нечему, поскольку человеческое общество во всём мире состоит из масс и классов, ведомыми несколькими сильными личностями. И чем больше общаешься с общественными деятелями и партиями, тем яснее осознаёшь этот факт. Также и наше собственное движение подкрепило это достаточным количеством доказательств, характер которых поистине удивителен: например, отмежевавшаяся от нас группа Джаджа представляет собой движение, основанное не на чём ином как на лжи и вульгарном честолюбии. Фазу, в которой оно сейчас пребывает, невозможно описать словами: это падение в интеллектуальное рабство, в которое, не увидев, трудно поверить. Причём падение людей, искавших Высшее Я и ту высшую мудрость, которая наделяет человека силой бога через саморазвитие, требующего разрыва всех пут раболепия, борьбы с самим собой и приложения личных усилий, чтобы дюйм за дюймом подниматься вверх. Тогда поймёт ли читатель, что означает стать адептом, и удивится ли тому, что такая степень развития настолько редка, что существование подобных людей для большей части человечества является всего лишь интеллектуальным предположением? Поэтому давайте будем высоко ценить тех, кто в нашем великом общественном движении выказывает какие бы то ни было лидерские качества и будем извлекать из них максимальную пользу, пока они полны сил и готовы работать.
В 13.00 того же дня я прибыл в Берхампур, где мне зачитали по-братски очень тёплое приветственное слово. В 7.30 следующего утра состоялась публичная встреча Филиала. Днём ко мне присоединился мистер Эдж, и вечером мы оба выступили с лекциями в театральном зале перед большой аудиторией, состоявшей из людей обеих национальностей. На следующее утро я открыл библиотеку Теософского Общества с читальным залом и с удовольствием объявил, что Махарани Сурномойи, женщина-филантроп, которую ныне покойная королева Виктория так сильно уважала и которую её соотечественники нежно называли леди Бердет-Кутс Индии, пожертвовала библиотеке 300 рупий. В тот вечер я выступил с лекцией на тему «Оккультизм, истинный и ложный», на которой, пожалуй, присутствовали все местные европейцы, пришедшие на неё или из любопытства и простого желания увидеть меня, или заинтересовавшиеся её предметом – точно я сказать не могу. Этим мероприятием и закончился мой визит в Берхампур, и на следующее утро мы с мистером Эджем уехали в Калькутту, где доктор Зальцер, как обычно, был готов радушно нас принять.
В течение следующих нескольких дней мистера Эджа охватил сильный жар, от которого он очень страдал. Однако, в конце концов, доктору Зальцеру удалось его сбить с помощью препарата тридцатикратно разведённого NatrumMuriaticum(морской соли), в котором количество вещества выражалось дробью с единицей в числителе и примерно сотней цифр в знаменателе! Ничтожно малое с точки зрения аллопатии, но вылечившее его. А смогла бы произвести такой же эффект большая пилюля величиной с яйцо?
Мы с доктором Зальцером купили билеты на двойное венчание членов Армии Спасения – «капитанов» Сатгуна (Клейдона) и Балы Бати (Беллами) с Атмаран (Моттершед) и Нур Джахан (Найт), которые собирались соединиться браком под флагом Армии Спасения в четверг 9-го марта в 7 часов вечера в казармах Боу Базар. Четыре «капитана» (по два каждого пола) сочетались«штабс-капитаном» Сантошаном в присутствии «Объединённой Команды и Полевых Сил». Всё это дело попахивало чудачеством, если не сумасбродством, поэтому неудивительно, что оно привлекло огромную толпу зевак, готовых платить за это зрелище. Но мы с доктором Зальцером, абстрагировавшись от внешнего фарса, глубоко прониклись неподдельной искренностью этих людей. Несмотря на все насмешки над Армией Спасения, нельзя отрицать, что они, как правило, ревностно преданы своему делу, смелы и готовы принести себя в жертву. Со своей стороны, я всегда уважал Армию Спасения за мотив и считал её одной из самых мощных сил современности, сдерживающей пороки и помогающей подняться преступникам и опустившимся слоям населения в западных странах. Индия не даёт им такого поля деятельности, поскольку преступность и пороки распространены в ней намного меньше. Также индийцы как нация, развившаяся в интеллектуальной атмосфере, не могут удовлетвориться таким неотёсанным религиозным учением, какое проповедуют солдаты Армии Спасения.
Вечером 11-го марта моя лекция на тему «Оккультизм» в Альберт-холле собрала очень большую и пёструю аудиторию, а на следующий день на пароходе «Мальда» Британо-Индийской компании я отплыл в Мадрас. На борту парохода я встретил хирурга, штурмана, судового казначея, почтового агента и других членов экипажа французского парохода «Неман», на котором незадолго до этого у берегов Цейлона потерпели кораблекрушение мистеры Кейтли и Купер-Оукли. На основании того, что я смог у них узнать, у меня сложилось не очень благоприятное впечатление о командовании этим судном во время катастрофы, и я рад, что в тот момент не оказался на его борту.
От Калькутты до Мадраса менее четырёх дней пути, поэтому мы приехали домой на рассвете 16-го марта, и моей первой задачей явился поиск крупиц исторических сведений для «Листов старого дневника»в наших старых бумагах. Затем, очевидно, чтобы меня развлечь, на мои ноги напала подагра, доставшаяся мне в наследство от какого-то предка, который, вероятно, больше любил старый кларет и бургундское, чем растительную пищу. Но это не помешало нам вернуться к обсуждению дела Джаджа. Мистер Эдж, которого задержала болезнь, через пять дней приехал на другом пароходе. Я послал его в Пуну, чтобы там он ознакомил со свидетельствами нашего уважаемого коллегу, судью Кхандалавалу и выслушал его мнение начёт того, в каком ключе продолжать это дело.
На последнем Съезде мистер Уолтер Дж. Олд провёл несколько очень интересных экспериментов по чтению мыслей, а теперь он продемонстрировал другие в присутствии пятидесяти или шестидесяти посетителей. Причём они выглядели не как простое «чтение по мышечным сокращениям», а как восприятие мысли оператора. Писавшие о подобных интересных психических экспериментах не упомянули о том, как они сами были удостоены демонстрации серии экспериментов по чтению мыслей, которые проводились под руководством профессора У. Х. Брюэра в Йельском университете в 1873 или 1874 году в Шеффилдской Школе Науки. Воспринимающим субъектом был молодой американец по фамилии Браун, с которым я познакомился и однажды лично проводил эксперименты. Надо признать, что одно из его достижений превзошло всё, что с тех пор было зарегистрировано экспериментаторами. В Шеффилдской Школе из подвала в амфитеатр на верхнем этаже был протянут провод, длины которого хватало до любого уголка помещения. Передатчик мыслей, то есть человек, мысли которого должны были быть прочитаны, находился в подвале и держал один конец провода, а Браун наверху – другой. Если за тридцатилетней давностью мне не изменяет память, находившийся внизу джентльмен мысленно приказал Брауну сделать пометку на доске, а затем положить мел в определённое место. После того как под наблюдением комиссии из учёных Браун подержал свой конец провода у лба, его охватила нервная дрожь, и он начал бегать взад-вперёд, продолжая держать провод, и, в конце концов, подошёл к доске и сделал то, что мысленно приказал ему «передатчик мыслей». И где здесь чтение мыслей по мышечным сокращениям? В своё время профессор Брюэр опубликовал отчёт об этих экспериментах, который широко перепечатывали и комментировали в прессе. Разумеется, даже этот удивительный эксперимент гораздо менее важен, чем многочисленные опыты по передаче мыслей, описанные в литературе по ясновидению, но для материалистических скептиков он более убедителен вследствие того, что был проведён в Школе Науки под руководством университетских профессоров и с вполне материальным проводом для большей убедительности. Таким людям комфортно иметь проволоку, на которую можно вешать свои идеи и ждать их созревания под солнцем здравого смысла! Но в итоге какое отношение к этому делу имеет провод? Разве металлический провод – проводник мысли? Что на это сказал бы Маркони?
Двадцать восьмого марта я получил письмо от миссис Безант, в котором говорилось, что она сможет приехать в Индию, и, конечно же, это доставило всем нам огромную радость.
В то время, казалось, нам представился шанс выкупить ступу Маха-Бодхи и около 3000 бигх1 прилегающих земель у имения Тикари Раджа, предполагаемого собственника.
Почётный адвокат Общества Маха-Бодхи в Гае мистер Нунд Киссор Лал поделился со мной этой идеей в телеграмме, и я сразу же связался с Дхармапалой. Он сказал, что говорят, будто один богатый бирманец был готов пожертвовать 100000 рупий, если святыню можно будет выкупить. Соответственно, были начаты частные переговоры, и всё шло мирно, пока об этом не узнало правительство Бенгалии, или, другими словами, мистер Коттон, сын которого был советником упрямого маханта Бодх-Гаи.И через какое-то время мы узнали, что европейскому управляющему Тикари Радж Палатой по делам опеки был дан безапелляционный приказ ни при каких обстоятельствах не продавать данную собственность буддистам. Это показалось мне дерзким и несправедливым вмешательством в совершенно безупречную деловую сделку, и я не мог не заподозрить мотив, стоявший за этим приказом. Однако шанс был упущен, и чудовищная несправедливость, заключавшаяся в том, что буддистам всего мира запрещено владеть их самой священной и самой известной святыней, продолжалась. Хуже того, махант-шиваит позволил себе осквернить буддийские статуи, намалевав на их лбах кастовые знаки, словно они были индуистскими идолами, и таким образом пытаясь на пустом месте создать предлог, будто Бодх-Гая является местом поклонения индуистов: это произошло после того, как буддисты активизировались и начали предпринимать попытки вернуть святилищев своёвладение. По мере дальнейшего углубления в это дело я начал испытывать полное отвращение к обычной жадности, лицемерно прятавшейся за маской религиозности.
Тем временем и Дхармапала, и его юридический консультант писали мне такие ободряющие послания, что я решил поехать в Бирму, чтобы оценить шансы на получение денег для выкупа священной земли. Приехав 11-го апреля в Рангун, мне не потребовалось много времени, чтобы убедиться, что в этом вопросе нам не на что надеяться: все бирманские торговцы, посредники в продаже рисом, в то время как раз находились в тисках Европейского синдиката, теряя все свои сбережения. Поэтому, остановившись у нашего дорогого друга мистера Моунга Хпо Мьина на двадцать четыре часа, я отплыл в Калькутту на пароходе «Канара». После трёхдневного пути я добрался туда 15-го апреля, и мы вместе с Дхармапалой рассмотрели весь вопрос про Маха-Бодхи. Следующим вечером я выехал поездом в Банкипур, где в доме мистера Гурупрасада Сена, великого юриста, редактора и политика, я встретился с нашим адвокатом по делам Гаи. Мы вместе всё тщательно обдумали и согласовали наши дальнейшие действия. На следующий день я вернулся в Калькутту, а ночевал уже на борту парохода Британской транспортной компании «Бенгалия», который ранним утром отчалил в Мадрас. Я добрался домой 25-го апреля после шестнадцатидневного отсутствия.
Когда мы только что поселились в Адьяре, некоторые из активных индийских членов нашего Общества убеждали нас купить ещё одну усадьбу, расположенную к западу от нашей, чтобы создать условия для комфортного проживания наших друзей, приезжающих в город. Она представляла собой парк площадью около ста акровс большим особняком в центре, которыйпервоначально служил резиденцией лорда Эльфинстона, находящегося тогда в должности губернатора Мадраса. Запрошенная цена была очень умеренной, и в то время мы даже могли собрать деньги, поскольку это происходило в дни страстного почитания Е. П. Б., ведь всегда оставался шанс увидеть её феномены, пусть самый ничтожный. Но моему практическому чутью этот план не приглянулся, и я отказался. Поместье пустовало ещё несколько лет, но, в конце концов, было куплено Братством Святого Патрика под приют для мальчиков, и с тех пор в нём закипела полезная филантропическая работа. Вскоре после моего возвращения из поездки к нам наведалось несколько кельтских отцов, и, поскольку я был американцем и мог говорить с провинциальным акцентом и петь ирландские песни, мы стали большими друзьями. Время от времени священники и их лучшие ученики приходили почитать в Западный отдел нашей библиотеки, где их всегда с радостью принимали. Как же сильно они контрастировали с большинством миссионеров-протестантов из нашего района, которые предпочитали держаться в стороне и молча осуждать нас вместо того, чтобы проявлять хоть какую-то доброжелательность! В действительности они были горько разочарованы тем, что Шотландская миссия не смогла сокрушить нас с помощью смердящих Куломбов, и, несомненно, им было неприятно видеть, как Общество становится всё сильнее и влиятельнее. Бедняги! «О, полковник Олькотт», – как-то раз сказала мне милая протестантская миссионерка после того как мы с ней и её мужем провели вечер, – «почему они говорят о вас такие ужасные вещи»? «Неужели»? – спросил я. «Да, и я считаю это позором». «И что же они говорят»? «О, я не осмелюсь вам это сказать, но всё это очень мерзко». «Ну, а теперь вы им верите, когда меня увидели»? «Конечно же, ни в коей мере». «Тогда зачем беспокоиться из-за детского обмана, который не убеждает даже вас, члена их собственной партии? Пусть они идут своим путём, и еслиэто их забавляет, я нисколько не возражаю».
Восьмого мая в Адьяре мы отметили нашу вторую годовщину Дня Белого Лотоса. Мы с мистером Олдом выступили с речами и, как обычно, зачитали отрывки из «Бхагавадгиты»и «Света Азии». Затем мистер Олд, желая сменить обстановку, перебрался в мой коттедж «Гулистан», а я посвящал бóльшую часть своего времени перелопачиванию старых документов в поисках материалов для своих «Листов дневника».
Пятнадцатого мая мы с мистером В. Куппусвами Айером, одним из моих доверенных соуправляющих,сходили в банк Мадраса и перевели числившиеся на мне государственные ценные бумаги на наш общий счёт, тем самым сняв с меня большой груз, поскольку теперь в случае моей смерти интересам Общества не могло ничего угрожать.
На той же неделе международной почтойиз Нью-Йорка я получил чекна 38 фунтов стерлингов за авторские права на «Разоблачённую Изиду». Это был первый платёж, который Е. П. Б. или я получили с тех пор, как уехали из Нью-Йорка, хотя за это время вышло уже несколько изданий. Деньги пришли как нельзя кстати, и я смог помочь нашим коллегам в Мадриде, Париже, Стокгольме, Амстердаме и Индии покрыть часть их крупных расходов на теософские публикации. Могу добавить, что этот платёж также оказался и последним, поскольку с тех пор наш многоуважаемый издатель не прислал мне ни одного доллара! Я упоминаю об этом для сведения коллег, которым я бы с радостью оказал дальнейшую помощь.
В процессе написания «Листов старого дневника» я столкнулся с проблемой авторства «Разоблачённой Изиды» и был весьма озадачен, пытаясь найти разумное объяснение: всплывало так много моментов, которые следовало учитывать, что я погрузился в глубокие раздумья. О моих выводах можно прочитать в главах XII-XIVпервого тома, где эта тема настолько тщательно проработана, что я должен отослать читателя непосредственно к тексту самой книги. В отношении меня предельно ясно одно: я получил своё теософское образование, когда помогал Е.П.Б. писать эту книгу.
Поскольку в сентябре этого года в Чикаго должен был открыться Всемирный Парламент Религий, было решено, что в нём будет участвовать и наше Общество, поэтому официально представлять меня на нём я поручил вице-президенту мистеру Джаджу, а специальным делегатом, который будет выступать от имени всего Общества, назначил миссис Безант. Все давние члены нашего Общества смогут вспомнить, какой большой успех ждал нас на этом мероприятии, и как сильно оно подпитало общественный интерес к нашим взглядам. Тогда Теософия весьма полно была представлена как перед всем Парламентом, представлявшим собой аудиторию в 3000 человек, так и на наших собственных собраниях, для проведения которых нам любезно предоставили специальные залы. Неизгладимое впечатление на публику произвели выступления профессора Г. Н. Чакраварти и миссис Безант, которая, как говорят, благодаря сильному воодушевлению собравшихсяподняласьдо необычайных высот красноречия. Помимо тех, кто особенно успешно представлял наше Общество, были мистеры Вивекананда, В. Р. Ганди и Дхармапала, представители индуистской веданты, джайнизма и буддизма соответственно. Они очаровали публику, которая судила об индийцах только по словам предвзятых миссионеров, и которая теперь была поражена, услышав и воочию увидев людей, олицетворявших идеал духовности и человеческого совершенствования в соответствии с их священными писаниями. Один чикагский редактор написал: «В течение многих лет мы тратили миллионы долларов, посылая миссионеров, чтобы обратить этих людей в свою веру, но добились очень скромных успехов, они же послали нам несколько человек и обратили нас всех». А вот заключительный абзац из заметки мисс Безант, написанной для лондонской газеты:
«В одной из ведущих чикагских газет говорилось, что Теософский конгресс по вызванному им интересу мог потягаться с самим Парламентом Религий. План Департамента религий был поистине хорош. Каждая организацияв течение одного или нескольких дней, назначенных комитетом,могла провести свой конгресс, если она обладала достаточными силами; в дополнение к этому, избранным докладчикам выделялось одно заседание, чтобы представить Парламенту взгляды своей организации. На конгресс Теософского Общества отводилось два дня, причём вечер второго из них был посвящён представлению Теософии Парламенту. Первоначально выделенный конгрессу зал вмещал около 300 человек, но уже до открытия первого собрания он оказался настолько плотно набитым людьми, что организаторы выделили нам ещё один зал примерно на 1200 мест. Этот зал тоже быстро заполнился, и на каждое последующее заседание людей прибывало всё больше и больше. Когда же они заполнили все проходы и каждый дюйм пространства, нам были предложено два смежных зала для пятого заседания, и вдобавок к нашей регулярной сессии мы провели ещё две встречи для тех, кто не смог посетить первую. На шестом заседании, собравшемв огромном зале около 3000 человек,Теософия была представлена Парламенту. Интерес публики был таким сильным, что организаторы весьма великодушно предложили нам провести следующим вечером дополнительную встречу в большом зале, который горящие энтузиазмом слушатели заполнили до отказа. Помимо вышеперечисленных индийских и сингальских делегатов, Теософское Общество послало от своей Европейской Секции Анни Безант, мисс Ф. Х. Мюллер и миссис Купер-Оукли; Американскую Секцию представлял её генеральный секретарь У. К. Джадж вместе с доктором Джеромом Андерсоном из Сан-Франциско, мистером Джорджем Э. Райтом и миссис Фёрдсиз Чикаго и Клодом Ф. Райтом из Нью-Йорка; Австрало-азиатские Филиалы делегировали миссис Купер-Оукли, которая проработала в них десять месяцев и приехала в Чикаго прямо из Австралии. Благодаря интересу, вызванному выступавшими, и гораздо большему интересу к обсуждаемым вопросам собрания прошли очень успешно».
__________________________
1– Бигха (bigha) — традиционная единица земельной площади в странах Южной Азии. В Бангладеш одна бикха равна 0,1338 га, в Непале – 0,677 га – прим. переводчика.
ГЛАВА IV
МАКС МЮЛЛЕР ОБ ЭЗОТЕРИКЕ
(1893)
При написании своих «Листов дневника»я подошёл к тому моменту, когда должен обсудить дату, с которой Е.П.Б. начала учить теории реинкарнации. В первом томе своих «Листов старого дневника»(см. главу XVII) я подробно останавливаюсь на этом вопросе, цитируя множество отрывков из её и моих сочинений, чтобы показать, что мы, во всяком случае, я, тогда ещё не обладали этим важнейшим ключом ко всей системе восточной философии. Конечно, меня не должно волновать, почему нас тогда этому не учили, и когда я говорю «мы», то под этим подразумеваю себя и личность, физическое тело которой использовалось Великими Учителями в качестве Их главного личного секретаря. Я не думаю, что загадку несоответствия Нью-йоркских учений 1875-го года более поздним индийским можно удовлетворительно объяснить, по крайней мере, тем, кто смотрит на эту проблему как литературные критики, однако для тех, кто в силах приподнять завесу и изучить вопрос изнутри, это затруднение исчезает. Но изучающие, ограниченные физическим планом, не могут ожидать, что получат от продвинутых учеников Белой Ложи окончательные объяснения. Я уже давно пришёл к выводу, что эту тайну следует оставить неразгаданной.
Седьмого июня мне пришло документальное подтверждение того, что некий «доктор А. Мартинес», который возглавил недавно образованную группу в Буэнос-Айресе и получил от меня устав, приведя ложные сведения, оказался изгнанным из Испании «доктором Альберто де Дасом». Его южноамериканский псевдоним в действительности являлся фамилией уважаемой женщины-медиума и ясновидящей, которая попала под его гипнотическое влияние. В нашем мартовском номере [IV том] я приводил некоторые интересные подробности об этом колоритном мошеннике, который совсем недавно появлялся на публике в Вашингтоне под именем «доктор Сарак»; последней почтой из Америки я получил информацию о том, что он и впрямь убедил одну доверчивую группу, в которую входило два или три члена нашего Общества, заплатить ему 500 долларов за устав от «Эзотерической Ложи Великих Учителей Тибета»! Вот до какой степени абсурда может дойти людская доверчивость! Мой корреспондент пишет, что разоблачение в мартовском номере «Теософа» «остановило маленькую игру графа Сарака. Он уже посвятил небольшую компанию... в дальней комнате, где возвёл алтарь и развесил изображения своих учителей (с какими-то злодейскими лицами), перед которыми он совершал обряд, облачившись в белые одежды».
Следующим шагом, предпринятым этим человеком, было астральное нападение на некую леди, принимавшую участие в его разоблачении. Наш корреспондент пишет: «Она ощутила сильный удар в область солнечного сплетения и ночью не ложилась спать одна. Её подруга, обладавшая психическими способностями, оставалась с ней всю ночь, и эта леди ясно видела астральные попытки Сарака совершить какие-то бесовские выходки.Затем целый день и ночь эта мисс... боролась с его влиянием». Конечно, эти заявления следует воспринимать с долей критики, однако это уже третий или четвёртый сообщённый мне случай, когда на астральном плане женщин преследовали и терроризировали мужчины, имевшие способность на нём действовать, движимые духом мести или похоти. Во время путешествий иногда мне делали странные признания, и я считаю своим долгом предупредить читателя, что такие вещи возможны, и что они могут обезопасить себя лишь тем, что призовут на помощь всю силу воли, на которую способны, действуя в соответствии с принципами, изложенными мистером Ледбитером, миссис Безант и другими экспертами в этой области. Если мои читатели захотят узнать, какому ужасному риску подвергают себя те, кто опрометчивопереступают границу между физическим и астральным планами, пусть они прочтут имеющуюся литературу, в том числе, произведения Де Мюссо, Синистрари, Элифаса Леви, Фрэнсиса Барретта, Е. П. Б. и наших писателей более позднего времени. Во время моих длительных заграничных поездок в 1900-м и 1901-м годах в поле зрения мне попадалось три случая подобных битв на астральном плане, и совсем недавно о своём подобном опыте рассказала мне одна из моих самых дорогих и ценных коллег.
По моим дневниковым записям за 1893 год видно, что бóльшую часть июня я полностью посвятил поиску материалов для данного исторического повествования. Однако 21-го числа того же месяца я получил известие от Дхармапалы о том, что «два бирманских миллионера готовы выделить 100000 рупий на покупку Бодх-Гая»; но моё недавнее расследование в Рангуне вынудило меня отнестись к этому утверждению с определённой долей скепсиса. Моя осторожность была оправдана, так как через месяц я получил от Моулмейна, одного из этих двух богатых буддистов, предложение передать нам 100000 рупий, если я «куплю эту собственность для него», то есть, оформлю её на его имя, а не на имя Общества Маха-Бодхи.
Четвёртого июля 1893-го года в Адьяре я получил знаменитое письмо ныне покойного профессора Макса Мюллера, отрицавшее существование какого-либо эзотерического смысла в буддийских или брахманических писаниях. Я неоднократно ссылался на него в своих сочинениях, но теперь, когда выдающийся востоковед скончался и уже больше ничего не может написать на эту тему, мне кажется, что лучше процитировать его письмо (написанное в Константинополе 10 июня 1893 года), содержащее прямое осуждение взглядов всех, кто верит в возможность эзотерической интерпретации этих священных писаний. Профессор Мюллер пишет:
«Теперь в отношении вашего письма. Я вполне могу понять ваши чувства к мадам Блаватской, особенно после её смерти, поэтому я попытался как можно меньше сказать того, что могло бы причинить боль её друзьям. Но я счёл своим долгом выразить протест против того, что казалось мне принижением прекрасной религии. Я думаю, что её имя и престиж нанесли ощутимый вред людям, искренне стремившимся к более высоким религиозным взглядам и готовым признать всё истинное, прекрасное и полезное в других религиях. Мне кажется, что мадам Блаватская с её темпераментом тоже была из числа этих людей, но она или была введена в заблуждение другими, илиугодила в западню своего собственного воображения.
В буддизме нет ничего эзотерического, ибо буддизм являет собой полную противоположность всему эзотерическому, это религия для народных масс, для бедных, страждущих и притесняемых. Будда протестует против самой идеи держать что-либо в секрете. Эзотерических учений было гораздо больше в брахманизме. Существовала кастовая система, которая, по меньшей мере, лишала шудр многих религиозных привилегий. Но я утверждаю, что даже в брахманизме нет никакой эзотерической интерпретации шастр. Шастры имели лишь один смысл, доступный всем тем, кто был должным образом подготовлен и образован. В них есть несколько стихов, написанных так, чтобы допустить два толкования. Они превосходны, но не имеют с философскими доктринами ничего общего. Опять же, как и у суфиев, существуют эротические поэмы на санскрите, которые, как принято считать, прославляют любовь и единение души с Богом. Но всё это прекрасно известно, и в этом нет никакой тайны. Также верно и то, что, например, Веданта-сутры признают толкование Адвайты и Вишиштадвайты, и то же самое относится к Упанишадам. Но всё это открыто и не держится в секрете от тех, кто получил соответствующее образование. Кроме того, в наше время все рукописи общедоступны, а самые важные шастры1 и комментарии к ним напечатаны; тогда где же здесь место эзотерической доктрине?
Ни один из ныне живущих пандитов или Махатм не знает больше того, что содержится в манускриптах, хотя я прекрасно понимаю, что их устные наставления, которые они свободно дают даже европейцам, очень помогают правильно понимать санскритские тексты и комментарии... В действительности вы сотворите большое благо, если сможете убедить людей в Индии, будь то буддисты или брахманы, благоговейно изучать свою религию, сохраняя в ней всё хорошее и открыто отказываясь от всего ветхого, устаревшего и наносного. Если бы по этому пути пошли все религии, то вскоре мы обрели бы единую религию и больше не называли друг друга неверными и гяурами, совершая зверства, как в Болгарии, где христиане проявили себя ничуть не лучше мусульман. Нет ничего полезнее публикации древних текстов, прошедших редакторскую критику, и заслуживающих доверия переводов. Мой многотомник «Священные книги Востока» открыл людям глаза на многие вещи. Многие материалы для них я нашёл в Константинополе. К сожалению, я должен сказать, что не смогу продолжить эту серию. Мы потратили 3000 фунтов стерлингов, но ни Оксфордский университет, ни Министерство по делам Индии денег больше не выделят, тем не менее, когда-нибудь появится тот, кто продолжит эту работу».
Я думаю, что взгляды профессора Мюллера на эзотеризм лучше всего вынести на суд самих «ныне живущих пандитов». Мы можем только сожалеть о том, что этот выдающийся западный учёный так и не смог побывать в Индии и обсудить этот важный вопрос с высокообразованными индийскими пандитами, которые знают, что сознание человека способно постичь высшую истину, действуя на более высоком плане по сравнению со словарями, грамматикой и энциклопедиями, являющими всего лишь условными пунктами, отмечающими прогресс человека на пути познания.
Мистер Джадж и его соратники были повинны в жестокой несправедливости по отношению к миссис Безант, а он сам – ещё и в грехе чёрной неблагодарности. Ни у кого из тех, кто когда-либо слышал, как она защищала своих оклеветанных друзей в их отсутствие, не могло остаться ни малейшего сомнения в том, что самым главным мотивом, которым она руководствовалась, была преданность тем, кого она любила или уважала. Я слышал, как она публично защищала Е. П. Б., достигая в этом высот красноречия. Веря людям и будучи предельно честной, она не допускала возможность того, что мистер Джадж не является рупором Учителей, как он это утверждал, а, напротив, расчётливо и цинично обманывает её и других. Я вспоминаю об этом, читая запись в своём дневнике за 25-е июля (1893 года), согласно которой в тот день заграничной почтой от неё пришли гневные письма к мистерам Эджу и Олду, нашим бывшим лондонским сотрудникам, впоследствии переведённым в Адьяр. Эти молодые люди выразили несогласие с некоторыми ребяческими взглядами мистера Джаджа и недавно допущенными им искажениями фактов, а их письма своим лондонским друзьям произвели настоящую сенсацию, заставив единомышленников Джаджа очень бурно негодовать. В то время миссис Безант была дома и под влиянием настроений, превалировавших среди её друзей, которые в то же время являлись и друзьями Джаджа, она прочитала вышеупомянутые письма. После этого она написала мне письмо с горькими сожалениями об их якобы отступничестве и сказала, что Америка лишит меня финансовой поддержки, если я оставлю этих молодых людей в Адьяре. Очень печально, что такая благородная душа, как её, должна была расточать своё сочувствие на столь неблагородного человека. Похоже, на мистеров Олда и Эджа её письма сильно не повлияли, поскольку в «Теософе» за июль того же года можно найти их ответ с критикой мистера Джаджа и его высказываний в статье под названием «Теософская свобода мысли», которая стоит того, чтобы её прочитали.
Теперь мой «Дневник» подводит нас к одному из самых болезненных эпизодов в истории Теософского Общества – растрате, совершённой тогдашним казначеем и секретарём-регистратором мистером С. Э. Гопалачарлу, и его самоубийству. На нём неприятно останавливаться, но я не могу его замалчивать, поскольку он является частью истории. Мистер С. Э. Гопалачарлу писал для «Теософа» и нескольких зарубежных периодических изданий, был членом Восточной Школы Теософии и, ведя, по мнению окружающих, весьма достойную жизнь, он пользовался доверием и уважением своих коллег-теософов. Как казначей Общества он мог распоряжаться деньгами, принадлежавшими нескольким фондам, которые хранились в Правительственном почтовом сберегательном банке, и на его имя была выписана банковская расчётная книжка. Среди этих подвластных ему средств был и так называемый фонд памяти Е. П. Б. с капиталом почти в 4000 рупий. В какой-то момент было решено, что эти деньги надо перевести на счёт Индийской Секции, о чём его, соответственно, уведомили. Однако вместо того, чтобы перевести деньги, он покончил жизнь самоубийством, а на основании последующего изучения его бухгалтерских книг выяснилось, что он систематически обкрадывал Общество. Мне, как президенту, он представлял фальшивые отчёты и предъявлял расчётные книжки Сберегательного Банка с поддельными записями. Таким же образом он обманул и официальных аудиторов, которые составляли обычный финансовый отчёт к Съезду 1892-го года. Он также ввёл в заблуждение коллег насчёт своей личной жизни, которая, как мы выяснили, была весьма далека от безупречной. Помимо украденного у нас, он под ложным предлогом заполучил ценные ювелирные украшения своей жены, заложил их, а вырученные средства промотал. Он также присвоил себе заработанные тяжким трудом сбережения своего родственника, а затем их потратил. В предсмертном послании, найденном после его смерти, он заявил о своём намерении отравиться ядом, раздобытом в определённом магазине, и всем нам дал понять, что он намеренно обманывал и обкрадывал нас, чтобы, пользуясь случаем, как можно больше вкусить удовольствий от жизни. Невозможно представить более циничной, бессердечной и эгоистичной предсмертной записки! Размер его хищений составил около 9000 рупий, что является очень небольшой суммой в пересчёте на доллары и фунты, но очень существенной для таких небогатых людей, как мы. Узнав об этом, миссис Безант, находившаяся в то время в Лондоне, проявила присущее ей бескорыстие. Незадолго до этого она получила небольшое наследство в размере 50 фунтов стерлингов и послала мне эту сумму телеграфным переводом. Мисс Этта Мюллер, мистер Кейтли и другие щедрые друзья начали сбор пожертвований, и в конечном итоге все убытки были возмещены. Некоторые из того типа людей, которые обладают недюжинным задним умом и всегда говорят о том, как следовало поступать, выразили мнение, что если бы мы своевременно заподозрили Гопалачарлу в нечестности, то смогли бы принять меры предосторожности и предотвратили бы кражу наших денег. Но в том-то и дело, что мы его ни в чём не подозревали; как раз напротив, поскольку, как было раньше сказано, ничто в его жизни и словах не давало нам повода отказать ему в полном доверии. Как же часто случается, что человек, который казался самим воплощением честности, возможно, был нашим другом или родственником, в критический момент внезапно поддаётся искушению и вступает на ведущую вниз дорожку! В своём ежегодном обращении к Съезду того года я сказал:
«Каждый год в прессе всех цивилизованных стран мы читаем о подобных и гораздо более тяжких преступлениях, совершённых доверенными лицами самых надёжных банков и очень тщательно контролируемых акционерных компаний и частных коммерческих организаций. В действительности все крупнейшие сделки в мире совершаются на основе взаимного доверия. В «Древних законах» сэра Генри Мэйна на страницах 306-307, посвящённых разнообразию, поразительной сложности и успеху крупных мошенничеств, мы читаем: «Сам их характер ясно показывает, что ещё до того, как они были совершены, все отношения сторон держались на моральных обязательствах, которые этими мошенничествами были нарушены. И это лежащее в основе всей деловой жизни доверие, заслуженное многими, даёт лазейку для нечистоплотности немногим. Поэтому если мы сталкиваемся с примерами чудовищной нечестности, то с полной уверенностью можно утверждать, что именно предельное доверие, как правило, сопровождающее сделки, и дало преступнику в данном конкретном случае возможность совершить обман».
В мире не существует причины, по которой Теософское Общество могло бы рассчитывать на защиту от подобных несчастий в большей степени, чем любое другое. Поэтому те из нас, кто стоит у его руля, просто должны предпринимать всё возможное для защиты его интересов, а затем позволять закону кармы делать своё дело.
Я упомяну ещё один случай, произошедший тогда же, но не из-за его исключительной важности, а потому что он имеет опосредованное отношение к теме расколов и периодов смуты, через которые мы в разное время проходили. В тот год двое парсов из Бомбея, которые были одними из самых активных членов нашего Общества, внезапно вышли из его состава и начали серию жёстких нападок на него в газетах. Поскольку до этого они были горящими энтузиазмом членами нашего Общества, равно как и учениками Восточной Школы, понять их поведение было совершенно невозможно. Но 14-го сентября от нашего общего друга в Бомбее я получил письмо, написанное ему одним из сепаратистов, в котором говорилось, что от Общества их вместе с другом оттолкнули россказни и интриги некоего человека, приходившегося близким другом ныне покойному казначею. Поэтому напрашивается следующий вывод: в управлении нашим Обществом, в ведении им работы и обращении со своими членами нет ничего такого, что могло бы послужить веским основанием для выхода из его рядов и высказывания осуждений; а оплошности и ошибки, которые могут быть допущены нашими сотрудниками, простительны, ведь они, как правило, трудятся хорошо и самоотверженно. Но в нашей организации, как и во всех других, известных истории, есть несколько персон, движимых амбициями или личной неприязнью; они плетут интриги и создают проблемы ради удовольствий, которые доставляют им страдания их ближних, а их побудительными мотивами чаще всего являются ревность и зависть. То, что произошло в том случае в Бомбее, повторялось и в других, и взявшийся за доскональное изучение великого раскола, инициированного Джаджем, найдёт, что его движущим механизмом были всё те же страсти с примесью тщеславия.
______________________
1 – Смысл слова «шастра» включает в себя не только что-то напечатанное или написанное, но и любые наставления, которые гуру даёт своему ученику. Каждая священная книга Индии представляет собой не что иное, как определённый фрагмент религиозного учения, дополненный устными толкованиями, комментариями и пояснениями гуру. Разве не правда, что в священных текстах постоянно встречаются пропуски и места, где читателя отсылают к учителю за объяснениями, которые не могут быть обнародованы, но даются только тем, кто их «заслужил», подготовившись для этого? Профессор Мюллер сам признаёт, что эти объяснения очень сильно помогают правильному пониманию санскритских текстов и комментариев, но его ошибка заключается в том, что они «свободно даются даже европейцам».
Перевод с английского А. П. Куражова
(376)(17).jpg)
25.04.2021 15:05
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".