Листы старого дневника. Том V. Главы XIII XIV. Генри С. Олькотт
У. К. Джадж и Г. С. Олкотт. 1891. ("Американский Теософист", 1914).
ГЛАВА XIII
ДЕЛО ДЖАДЖА (Продолжение)
(1894)
Среди интеллектуалов и учёных, которые с самого начала принадлежали к Теософскому Обществу, весомой персоной был мистер К. Картер Блейк (ныне покойный), зоолог и, я полагаю, ученик и коллега профессора Оуэна (ныне покойного). В ходе своих исследований спиритических феноменов он сблизился с моей дорогой подругой мисс Эмили Кислингбери, в то время занимавшей пост секретаря Британской Национальной Ассоциации Спиритистов, которая благодаря своему интеллектуальному уровню и моральным качествам полностью соответствовала этой должности. В спиритизме она искала не просто феномены, а такие доказательства существования души, которые составили бы прочную основу для религиозной веры. Поверхностные исследования её коллег и их неутолимая жажда простых медиумических чудес не давали ей того, что она искала, поэтому (как я писал в одной из первых глав этого повествования) она приехала в Нью-Йорк, чтобы увидеться с таинственным автором «Разоблачённой Изиды» и в течение нескольких недель гостила в нашем нью-йоркском «Ламасери». По возвращении в Лондон её расширившиеся представления о духовной философии сделали её доступной влиянию доктора Блейка, и он, будучи членом Общества Иисуса и действуя по настоянию отца Галвея, познакомил его с мисс Кислингбери, и они вместе убедили её, что истинный идеал Теософии существует в догмах римско-католической церкви! Окончательно убедившись в истинности этого утверждения, она, будучи женщиной высочайшей морали и кристальной честности, отказалась от должности секретаря и была принята в лоно церкви. Но тем временем, как я уже писал раньше, был открыт первый Филиал нашего Общества под названием «Британское Теософское Общество», и, возможно, мои читатели помнят, что тогда доктор Картер Блейк, проявив свою дьявольскую натуру на организационном собрании (состоявшемся 27-го июня 1878 года), пытался убедить наших друзей отложить открытие этого Филиала, потому что, по его утверждению, мы принадлежим к школе чёрной магии. За это я исключил его из Общества, и он долгие годы не входил в его ряды, но, в конце концов, был вновь в него принят по просьбе Е.П.Б. как раскаявшийся друг. Об этом я упоминаю в качестве предисловия к тому, что 4-го июля 1894-го года я навестил его и увидел, в каком плачевном физическом состоянии он пребывает. В то время я не знал о том серьёзном факте, что Джадж написал ему письмо почерком К. Х., но удивительным образом забылся и подписал его своим именем, а не инициалами «К. Х.». Если бы у меня был этот документ, судьба мистера Джаджа в отношении его связи с Обществом решилась бы очень быстро. Вечером того же дня миссис Безант выступила в Ложе Блаватской с великолепной лекцией на тему «Символизм, идолы и идеалы», об уровне которой можно легко догадаться.
На следующий день собрался Генеральный совет, чтобы начать обсуждение обвинений, предъявляемых мистеру Джаджу. Поскольку в то время существовало только три Секции, этот совет состоял из меня, мистеров Кейтли и Мида, представлявших Индийскую и Европейскую Секции, и мистера Джаджа, который, конечно, был лишён права голоса; секретарём Совета был назначен мистер Кейтли. Ранее перенесённое собрание состоялось 7-го июля, на котором президент зачитал письмо мистера Джаджа. В нём говорилось, что он никогда не избирался вице-президентом Теософского Общества, следовательно, им не являлся и, значит, в отношении него не могло быть возбуждено расследование, проводимое «следственным комитетом», которое в соответствии с действовавшими на тот момент правилами было предусмотрено для случаев, если президенту или вице-президенту Общества будут предъявлены обвинения в превышении полномочий или злоупотреблении служебным положением. В письме мистер Джадж затронул и другие вопросы, касающиеся Устава и нейтральности Общества, которые былитак важны, что я не могу позволить себе лишь кратко упомянуть о них, ведь они будут во все времена существования нашего Общества своего рода ориентирами, которые ни на миг нельзя упускать из виду. Поэтому я просто приведу здесь официальный отчёт заседания совета и соответствующего ему заседания следственного комитета, в который он вошёл. Эти документы были включены мной в Исполнительное Уведомление от 21-го июля 1894-го года, опубликованного в Лондоне (см. «Теософ» за сентябрь 1894 года) и представляли собой:
ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ СЛЕДСТВЕННОГО КОМИТЕТА
ТЕОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА,
СОСТОЯВШЕГОСЯ НА АВЕНЮ-РОУД, 19 В ЛОНДОНЕ, 10-ГО ИЮЛЯ 1894 ГОДА
с целью проведения расследования определённых обвинений, предъявленных Вице-президенту
«Присутствовали: председатель – президент-основатель полковник Олькотт; генеральные секретари Индийской и Европейской Секций (мистер Б. Кейтли и мистер Г. Р. С. Мид); представители Индийской Секции (мистер А. П. Синнетт и мистер Стерди); представители Европейской Секции (мистер Г. Берроуз и мистер Кингсленд); представители Американской Секции (доктор Бак и доктор Арчибальд Кейтли); специальные представители мистера Джаджа (мистер Оливер Ферт и мистер Э. Т. Харгроув).
Также присутствовали миссис Безант и мистер Джадж.
Председатель зачитал письмо от генерального секретаря Американской Секции, в котором говорилось, что Исполнительный комитет этой Секции требует, чтобы один из её представителей получил в комитете дополнительный голос ввиду отсутствия права голоса у самого генерального секретаря, или чтобы был назначен дополнительный представитель.
Решили: допустить заместителя к принятию участия в заседании комитета вместо генерального секретаря.
Другими американскими представителями был выдвинут мистер Джеймс М. Прайс, который занял своё место.
Затем председатель объявил состав комитета легитимным и зачитал следующее обращение:
ОБРАЩЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА-ОСНОВАТЕЛЯ
«ДЖЕНТЛЬМЕНЫ И БРАТЬЯ!
Сегодня мы собрались в составе следственного комитета, созданном в соответствии с положениями раздела 3 статьи VIПересмотренных Правил, чтобы уточнить и рассмотреть определённые обвинения в неправомочном поведении, которые миссис Безант выдвинула против вице-президента Общества, датированные 24 марта 1894 года.
В разделе 2 статьи VIговорится, что «президент может быть в любое время отстранён от должности по причине, которую следственный комитет [предусмотренный в разделе 3] найдёт веской и проголосует за его отставку не менее чем тремя четвертями голосов; при этом ему должна быть предоставлена полная возможность опровергнуть любые предъявляемые ему обвинения»; также разделом 3 предусмотрено, что следственный комитет должен состоять из (а) членов Генерального совета, (б) двух дополнительных членов, делегированных каждой Секцией Общества, и (в) двух членов, избранных обвиняемым. Таким образом, при нынешней организации Общества этот комитет будет включать в себя президента-основателя, генеральных секретарей Индийской и Европейской Секций, шесть дополнительных представителей от Индийской, Европейской и Американской Секций (соответственно по два от каждой) и двух представителей мистера Джаджа, всего одиннадцать человек. Разумеется, обвиняемый как генеральный секретарь Американской Секции, либо как вице-президент лишается права принимать участие в заседании комитета в качестве его члена.
Раздел 4 статьи VIгласит, что такая же процедура с соответствующими изменениями применяется в отношении вице-президента и президента; таким образом, как первый, так и второй подпадают под юрисдикцию следственного комитета при наличии выдвинутых против них обвинений. Согласно этому пункту в настоящее время инициируется расследование в отношении вице-президента.
В соответствии с Пересмотренными Правилами, копии обвинений, выдвинутых обвинителем, были должным образом предоставлены обвиняемому, а члены Генерального совета, Секции и обвиняемый соответственно назначили своих представителей. Также я отстранил вице-президента от должности до времени, когда обвинения с него будут сняты следственным комитетом.
Получив моё предварительное письмо от 7-го февраля 1894-го года из Агры (Индия), мистер Джадж, ошибочно приняв его за первый шаг в официальном расследовании обвинений из-за того, что я не пометил письмо как личное, естественно, воспринял его как нарушение Устава и выразил свой яростный протест в публичном циркуляре, адресованном «членам Теософского Общества», 5000 экземпляров которого разошлись по всему миру. Поскольку в этом циркуляре не упоминалось имя обвинителя, то он наводил на мысль, что им являюсь я сам и что, в то же время, я намереваюсь возглавить трибунал, который будет вести расследование. Я сожалею о том, что это обстоятельство породило у всего Общества недобрые чувства по отношению к его главе, наделённому исполнительной властью, который на протяжении многих лет был личным другом обвиняемого и всегда ценил его выдающиеся заслуги и неослабную преданность Обществу и всему нашему движению, а ведущими мотивами этого главы были братские чувства и справедливость по отношению ко всем своим коллегам любых рас, религий и полов.
Обвиняемый выразил мне три очень важных протеста, а именно:
1. Что он официально никогда не был вице-президентом Теософского Общества. Что, как до сих пор считалось, для назначения на должность вице-президента всегда необходимы выборы.
Что он никогда не избирался на эту должность.
Что статус вице-президента был присвоен ему из вежливости, и он, не зная сути дела, молчаливо посчитал это законным.
И вывод, следующий из этого на законных основаниях, заключается в том, что не будучи вице-президентом де-юре, он не подлежит юрисдикции следственного комитета, который может заниматься делами только двух высших должностных лиц Общества.
2. Что, даже если бы он являлся вице-президентом, этот трибунал мог бы рассматривать только предъявляемые ему обвинения в должностных преступлениях или превышении должностных полномочий, в то время как вынесенные на рассмотрение обвинения приписывают ему действия, которые совершены не должностным лицом, а простым членом Общества, из чего следует, что это дело может быть рассмотрено только его собственным Филиалом или Ложей (см. раздел 3 статьи XIII) на специальном собрании, созванном для рассмотрения соответствующих фактов.
3. Что основное выдвинутое против него обвинение не может быть рассмотрено без нарушения Устава Общества в отношении его нейтралитета применительно к личным верованиям, религиозным и другим вопросам, особенно к вере в «существование, имена, способности, работу или методы «Махатм» или «Учителей»; что обсуждение этого вопроса с вынесением решения как «за», так и «против» будет выходить за рамки законных оснований и явится насаждением догмы и «оскорблением религиозных чувств» членов Общества, которые в своём большинстве из многих сотен придерживаются твёрдых убеждений относительно существования Махатм и Их интереса к нашей работе.
Сейчас эти протесты будут последовательно рассмотрены.
На первом заседании недавнего (восьмого) ежегодного собрания Американской Секции Теософского Общества в Сан-Франциско, прошедшего 22-го апреля, вместе с другими решениями было единогласно принято следующее:
Решили: настоящий Съезд после тщательного рассмотрения пришёл к выводу, что отстранение вице-президента от должности осуществлено без малейшего основания, имеющегося в Уставе, и в целом выходит за рамки дискреционных полномочий, предоставленных Президенту Уставом, вследствие чего является недействительным.
Теперь я возвращусь к протестам мистера Джаджа:
Он практиковал обман, посылая ложные сообщения, приказы и письма, словно отправленные и написанные «Учителями»; то же самое относится и к тому, что он мне говорил о некоем розенкрейцерском драгоценном камне Е. П. Б.; также он был нечестен и в нескольких других известных случаях.
Совершены ли эти действия им исключительно как частным лицом или они могут быть рассмотрены в качестве проступков, в которых его обвиняют как вице-президента? Это серьёзный вопрос, как с точки зрения настоящего дела, так и с точки зрения создания прецедента на будущее в случаях непредвиденных обстоятельств. И, принимая решение, мы не должны ошибиться.
Вызывая в этот трибунал мистера Джаджа, мной руководила мысль, что предполагаемые злонамеренные действия могут быть разделены на (а) исключительно личные, такие как предполагаемая нечестность и обман, и (б) предполагаемое распространение вводящих в заблуждение подделок того, что выдавалось за послания Махатм с обманными намерениями, ведь эти послания благодаря высокому официальному положению мистера Джаджа имеют совершенно другой вес, которого бы у них не было, если бы они исходили от рядового члена Общества. Это представляется мне гораздо более отвратительным преступлением, чем простая ложь или любой другой поступок частого лица и приравнивается к дискредитации его должности, если это будет доказано. Сейчас вам будет зачитан протокол заседания Генерального совета от 7-го июля, на основании которого вы узнаете, как мы обсуждали этот вопрос и к какому заключению пришли. Однако чтобы сделать этот документ завершённым, скажу, что, по мнению Совета, протест, заявленный мистером Джаджем, представляется обоснованным, и рассмотрение обвинений в его адрес выходит за рамки полномочий этого следственного комитета. Теперь этот вопрос выносится на ваше рассмотрение, и вы должны его решить в соответствии с вашей компетенцией.
1. Об официальном статусе мистера Джаджа как вице-президента. На открытом заседании Съезда Теософского Общества в Адьяре, состоявшемся в декабре 1888-го года, пользуясь исполнительной властью, которая у меня тогда была, я назначил мистера Джаджа вице-президентом. Мой выбор был одобрен собравшимися делегатами, а его имя было внесено в опубликованный список должностных лиц Общества, который с тех пор не менялся. На Съезде 1890-го года, когда в силу вступили новые правила, регламентирующие избрание вице-президента, мистер Бертрам Кейтли выдвинул кандидатуру мистера Джаджа, которую я поддержал, после чего он должным образом был избран на эту должность. Теперь выясняется, что официальное уведомление об этом ему не было отправлено, однако, тем не менее, его имя, как полагается, было опубликовано в списке официальных должностей, как это делалось и раньше. Все вы знаете, что он присутствовал на Чикагском парламенте религий в качестве вице-президента и моего уполномоченного представителя и заместителя; его имя с указанием соответствующей должности было напечатано в его отчёте о Теософском Конгрессе, а официальный отчёт о Съезде нашей Американской Секции, состоявшемся в Сан-Франциско содержит финансовый отчёт фонда Теософского Конгресса, подписанный им как вице-президентом Теософского Общества.
Из вышеприведённых выше фактов со всей очевидностью следует, что У. К. Джадж с декабря 1888-го года непрерывно был как де-юре, так и де-факто вице-президентом Теософского общества, кем является и в настоящее время. Эти факты были изложены Генеральному Совету на его заседании от 7-го июля, и моё решение по этому вопросу было ратифицировано, а теперь признано и самим мистером Джаджем. Следовательно, по «указанной причине» он подпадает под юрисдикцию этого трибунала.
2. Второй вопрос, затронутый обвиняемым, более важен. Если приписываемые ему действия были вообще им совершены (что пока ещё остаётся предметом разбирательства), и он совершил их как частное лицо, то его не может судить никакой другой трибунал, кроме Арийской Ложи Теософского Общества, членом и президентом которой он является. И нет ничего яснее этого. Но какие же предполагаемые правонарушения он совершил?
3. Влечёт ли инициированное нами расследование предполагаемого распространения поддельных сочинений тех, кто известен нам как «Махатмы», нарушение религиозного нейтралитета, гарантированного нам Уставом Теософского Общества, и может ли то или иное решение, вынесенное по делу обвиняемого, задеть чувства его членов? Утвердительный ответ на этот вопрос был дан и горячо отстаивался Съездом Американской Секции, отдельными филиалами и группами «теософских работников», Генеральными секретарями Европейской и Индийской Секций в недавно выпущенном совместном циркуляре, а также многими отдельными членами Общества и самим обвиняемым. Однако мне представляется, что суть вопроса вовсе не в том, существуют ли Махатмы или нет, имеют ли они узнаваемый почерк или нет, и уполномочивали ли Они мистера Джаджа обнародовать какие-либо документы от Их имени. Созывая следственный комитет, я полагал, что этот вопрос может быть рассмотрен без проведения расследований, которые могут поставить под угрозу нейтральность нашей организации. По моему мнению, обвинения, сформулированные и изложенные мне миссис Безант, могли быть рассмотрены и без этого. И здесь мне необходимо сослаться на свои официально запротоколированные слова, чтобы доказать, что я буду последним из тех, кто позволит нарушить Устав, отцом которого, можно сказать, являюсь я сам и который я постоянно защищал во все времена и при различных обстоятельствах. Однако теперь после встречи с мистером Джаджем в Лондоне и ознакомления со стратегией его защиты я понял, что, начав расследование, мы встанем перед дилеммой. Она заключается в том, что нам или придётся отказать ему в правосудии в обычном смысле слова, не заслушав его заявления и не изучив его доказательства (что было бы чудовищным даже для обычного суда и, тем более, для Братства, подобного нашему, основанного на идее справедливости), или скатиться в самую глубокую пропасть, чего мы очень не хотим делать. Стратегия защиты мистера Джаджа состоит в отрицании виновности вменяемых ему действий, в признании существования Махатм, Их связи с нашим Обществом и личной связи с ним самим. При этом в подтверждение своих заявлений он заявляет о готовности привести множество свидетелей и документальные доказательства. Сразу же понятно, куда это нас заведёт. Как только мы поднимем эти вопросы, то будем вынуждены пойти против самого духа нашей организации, провозглашающей нейтралитет в вопросах веры. Например, никто лучше меня не знает о факте существования Учителей, но я без колебаний уйду в отставку, если в Устав будут внесены поправки, возводящие такое убеждение в догму, ведь любой член нашего Общества волен не верить в Них и отрицать Их существование, как верю в Них я и утверждаю, что Они существуют. Поэтому по данной причине я заявляю, что, по моему мнению, это расследование не может быть продолжено; мы не можем нарушать свои собственные правила ни при каких обстоятельствах. Более того, я считаю, что подобное расследование, начатое какой-либо официально созданной комиссией внутри нашего Общества, не может проводиться, если стратегия защиты будет аналогичной. И, возможно, если когда-нибудь в силу этого виновный избежит наказания, мы не сможем с этим ничего поделать; Устав – это залог нашей безопасности, и мы должны сделать его символом справедливости или в противном случае нам придётся ожидать распада нашего Общества.
Справедливости ради я должен добавить, что, несмотря на действия мистера Джаджа, принятые мной за его нечестную тактику и формальные придирки, призванные помешать расследованию, он приехал сюда из Америки, чтобы встретиться со своими обвинителями из следственного комитета, и заявил о своей готовности к расследованию обвинений компетентным трибуналоми принятию его решения.
Отклонив несколько протестов мистера Джаджа, теперь я кратко коснусь осуждающих резолюций, принятых Съездом в Сан-Франциско, и просто скажу, что поспешные заявления о том, что я незаконно приостановил деятельность вице-президента до времени снятия с него обвинений, не имеют никаких оснований. Как было раньше отмечено, раздел 4 статьи VIнашего Устава предусматривает, что в отношении вице-президента применяются те же предписанные правилами процедуры, что и в отношении президента; и если мои полномочия возлагаются на вице-президента, а я сам отстраняюсь от должности до тех пор, пока не будут сняты любые обвинения в моих должностных преступлениях, то точно так же и вице-президент должен быть отстранён от занимаемой должности до тех пор, пока предъявленные ему обвинения не потеряют свою силу; при этом восстановление его статуса произойдёт после вынесения оправдательного решения или прекращения расследования.
Поскольку мне стало совершенно ясно, что в отношении мистера Джаджа нельзя проводить следствие по выдвинутым обвинениям без нарушения положений нашего Устава, я не имею права и дальше приостанавливать его деятельность в качестве вице-президента, поэтому отменяю своё уведомление о приостановлении его полномочий, датированное седьмым февраля 1894 года, и восстанавливаю его в звании вице-президента.
Джентльмены и братья! В заключение мне остаётся выразить своё сожаление по поводу всех неудобств, которые я мог доставить вам в связи с созывом этого следственного комитета, и сердечно поблагодарить мистера Стерди, прибывшего из Индии, доктора Бака, приехавшего из Цинциннати, и всех остальных, приехавших из дальних уголков Соединённого Королевства за их готовность потрудиться во благо. У меня не было возможности предвидеть такой поворот дела, поскольку я ничего не знал о стратегии защиты. Однако это собрание стоило провести по нескольким причинам. В первую очередь потому, что мы пришли к официальному заявлению о незаконности утверждения веры в Махатм в качестве догмы нашего Общества и о необоснованности объявления действительных или предполагаемых сообщений от Них авторитетными и никогда не содержащими ошибок. Столь же ясно и то, что распространение поддельных сообщений от Них не является действием, за которое, согласно нашим правилам, должностное лицо или член нашего Общества могут быть подвергнуты расследованию или лишиться своего статуса. Отсюда следует вывод, что свидетельства об общении с Махатмами и послания, которые якобы исходят от Них, должны оцениваться лишь на основании присущих им достоинств, при этом полную ответственность за показания понесут только сами свидетели. В-третьих, снова открыта возможность избрания на пост президента (см. отчёт Генерального Совета от 7-го июля 1894-го года), и в случае моей смерти или в любое другое время до этого можно, распорядившись свободой выбора, избрать на эту должность более достойного члена нашего Общества.
Я заканчиваю свою речь выражением чувства, которым, как я считаю, должен руководствоваться истинный теософ, и которое будет заставлять его проявлять равную справедливость и милосердие к каждому члену нашего Общества, внесённому в его списочный состав. При этом между людьми не должно быть никаких различий, как не должно быть показной праведности и стремления к мести. Я лично считаю, что все мы в равной степени подвержены действию кармы, которая наказывает и вознаграждает, и все мы в равной степени нуждаемся в любящей снисходительноститех, кто поднялся выше нас по лестнице человеческого совершенствования.
Г. С. ОЛЬКОТТ, ПРЕЗИДЕНТ ТЕОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА»
__________________________
Далее мистер Дж. Р. С. Мид сообщил, что настоящему комитету для сведения был передан протокол заседания Генерального совета Теософского Общества. И, соответственно, затем этот протокол был зачитан.
ПРОТОКОЛ ЗАСЕДАНИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО СОВЕТА,
СОСТОЯВШЕГОСЯ НА АВЕНЮ-РОД, 19, В ЛОНДОНЕ 7-ГО ИЮЛЯ 1894-ГО ГОДА.
Присутствовали: полковник Г. С. Олькотт (президент), Бертрам Кейтли, Джордж Р. С. Мид и Уильям К. Джадж.
Полковник Олькотт объявил заседание открытым, и Бертрам Кейтли был назначен секретарём.
До сведения Совета было донесено, что данное собрание созвано для рассмотрения определённых вопросов, поднятых Уильямом К. Джаджем, а также ряда других.
Президент зачитал письмо от Уильяма К. Джаджа, в котором говорилось, что, по его мнению, он никогда не избирался на пост вице-президента Теософского Общества и, следовательно, им не являлся. После этого президент довёл до сведения Совета, что на Съезде всего Общества в Адьяре в 1888-ом году он, пользуясь властными полномочиями, которыми тогда обладал, назначил Уильяма К. Джаджа вице-президентом Теософского Общества, а затем его имя было внесено в официальный список должностных лиц за тот год. Впоследствии на общем Съезде 1890-го года, последнем из такого рода Съездов, по предложению Бертрама Кейтли, поддержанного Г. С. Олькоттом, указанная кандидатура была единогласно утверждена голосованием; следовательно, хотя официальный отчёт Съезда представляется неполным ввиду того, что в нём не зафиксирован этот факт, чем сам мистер Джадж был введён в заблуждение, правда именно такова. Затем президент заявил, что У. К. Джадж был и остаётся вице-президентом Теософского Общества и де-факто, и де-юре.
Затем был рассмотрен ещё один вопрос, поднятый мистером Джаджем. Он касался того, что даже если мистер Джадж и является вице-президентом, то он не подпадает под юрисдикцию следственного комитета в отношении предполагаемых правонарушений, представляющих собой неправомерное использование имён и почерка Махатм, поскольку в случае признания его виновным данное преступление должно быть трактовано как совершённое частным лицом, а не должностным. Он утверждал, что, согласно нашему Уставу, президент или вице-президент могут быть подвергнуты разбирательству таким комитетом только за должностные нарушения, то есть, за превышение полномочий и должностные преступления. Затем в защиту этого утверждения мистер Джадж зачитал постановление Нью-Йоркского Совета, которое он получил от мистера М. Х. Фелпса, члена Теософского Общества. Затем этот вопрос был обсуждён. Бертрам Кейтли выдвинул, а Дж. Р. С. Мид поддержал следующеепредложение:
«Совет, заслушав доводы сторон по вопросу, поднятому Уильямом К. Джаджем, заявляет, что его замечание вполне обосновано, так как вменяемые ему действия касаются его как индивида, следовательно, следственный комитет не имеет юрисдикции допрашивать его по вышеупомянутым обвинениям как вице-президента.
Президент согласился. Мистер Джадж не голосовал. Предложение было объявлено принятым.
После этого по предложению мистера Мида было проведено голосование за то, чтобы принятое решение было представлено следственному комитету в виде протокола. Мистер Джадж не голосовал.
Затем президент поднял перед Советом другой вопрос, вынесенный на обсуждение мистером Джаджем. Он состоял в том, что его избрание преемником президента, произведённое после объявления об отставке главы Теософского Общества, фактически было аннулировано после возвращения президента к исполнению своих обязанностей. Совет объявил этот вопрос правомочным и вынес в отношении него положительное решение, которое приказал внести в протокол. Мистер Джадж не голосовал.
Президент обратил внимание на резолюцию Американского Съезда 1894-го года, объявив, что его действия по приостановлению должностных полномочий вице-президента до снятия с него предъявленных обвинений «не имели ни малейшего основания в Уставе и полностью выходили за рамки дискреционных полномочий президента, которыми его наделял Устав, и, следовательно, не обладали никакой юридической силой». После обсуждения и рассмотрения разделов 3 и 4 статьи VI«Общих Правил» Совет постановил, что действия президента были оправданы в сложившихся на тот момент обстоятельствах, а данная резолюция не имеет никакой силы (мистер Джадж не голосовал).
Затем Совет попросил президента назначить следующее заседание следственного комитета на вторник 10-го июля 1894-го года в 10 часов утра (мистер Джадж не голосовал) и провести его в Лондонской Штаб-квартире.
После этого президент объявил Совет закрытым».
______________
Затем следственным комитетом были приняты следующие резолюции:
Решили: попросить президента изложитькомитету высказанные в его обращении обвинения, выдвинутые против мистера Джаджа.
Соответственно, данные обвинения были представлены комитету.
После их рассмотрения
Решили: хотя было выяснено, что член Общества, выдвинувший обвинения, и мистер Джадж оба готовы к продолжению расследования, тем не менее, комитет посчитал, что данные обвинения не относятся к действиям вице-президента в статусе должностного лица и, следовательно, выходят за рамки его юрисдикции.
По вопросу о том, связаны ли обвинения с заявлением о существовании Махатм и Их способностях после обсуждения
Решили: комитет также придерживается мнения, что признание истинности или ложности хотя бы одного из обвинений мистера Джаджа в том виде, как они сформулированы, будет равносильно заявлению о существовании или несуществованииМахатм, а это явится нарушением духа нейтральности, несектантского характера и Устава нашего Общества.
При голосовании за данную резолюцию воздержалось четыре члена комитета.
Также далее
Решили: принять обращение президента.
Решили: попросить Генеральный совет напечатать и распространить экземпляры протокола данного заседания.
Когда возник вопрос о том, следует ли включать обвинения в печатный отчёт, мистер Берроуз при поддержке мистера Стерди выдвинул предложение, что в случае, если протокол будет напечатан, то в него следует внести все обвинения; но по итогам голосования данное предложение было отклонено.
После того, как протокол заседания был зачитан и утверждён, комитет закончил свою работу.
Г. С. ОЛЬКОТТ, ПРЕЗИДЕНТ ТЕОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА,
Президент Совета.
ПРИЛОЖЕНИЕ
ЗАЯВЛЕНИЕ АННИ БЕЗАНТ
Анни Безант. 1893
Зачитано 12-го июля 1894-го года на третьей сессии Европейского Съезда Теософского Общества для сведения его членов.
Сегодня вечером я обращаюсь к вам как представитель Теософского Общества в Европе, и поскольку вопрос, который я должна изложить вам, касается глубочайших устоев Общества, я убедительно прошу вас отстраниться от всяких чувств, отбросить все предубеждения и судить по теософским стандартам, а не низменным мирским меркам, и помочь в одном из самых серьёзных кризисов, в котором оказалось наше движение. Много слов было сказано о комитетах и судах чести. Братья! Мы пришли к вам, чтобы рассказать, что у нас на сердце.
Я собираюсь изложить вам положение дел, как оно есть, по вопросу, который весь день теребил наши сердца. Мы с мистером Джаджем договорились представить вам два заявления и спросить по ним вашего совета.
В течение нескольких последних лет некоторые люди, движимые в основном личной ненавистью к мистеру Джаджу, а также ненавистью к Теософскому Обществу и всему, что оно собой представляет, распространилипротив него массу обвинений как в простой лжи, так и в преднамеренной и систематической подделке почерков Тех, Кто для части нас являются самыми святыми. Причём эти обвинения были выражены в такой форме, что на них невозможно было ответить. Также от них нельзя было отделаться общим отрицанием, а приводить объяснения безответственным обвинителям означало бы бесполезно тратить силы и унижать своё достоинство.
Избрание мистера Джаджа будущим президентом Общества только усугубило сложившуюся ситуацию, а сами обвинения стали повторяться с всё большей определённостью и настойчивостью, пока не нашли своё выражение в статье, опубликованной в «Теософе и подписанной мистерами Олдом и Эджем». В конце концов, ситуация стала столь напряжённой, что многие из самых серьёзных членов Индийской Секции заявили, что, если мистер Джадж станет президентом без снятия с него этих нависших над ним обвинений, то Индийская Секция выйдет из состава Теософского Общества. Меня ввели в курс этого дела и попросили в него вмешаться, поскольку я хорошо известна в мире и Теософском Обществе, а также являюсь близким другом и коллегой мистера Джаджа.
Я твёрдо убеждена в том, что меня не должны интересовать никакие недостатки любого из членов нашего Общества, поскольку в мои обязанности как покорной слуги Владык Сострадания не входит ни выносить изъяны моих собратьев на всеобщее обозрение, ни предъявить им обвинения в трибунале. Ведь их и мои ошибки неизбежно взрастят урожай страданий, и мне будет достаточно предоставить их Великому Закону, который, безошибочно верша свой суд, связывает каждое неправедное деяние с необходимостью впоследствии испытать страдания.
Но что касается чести нашего Общества в лице теперь его второго должностного лица и (как тогда считалось) его избранного президента, было бы правильным сделать всё возможное, чтобы положить конец растущим трениям и подозрениям, как ради Общества, так и ради мистера Джаджа. И я согласилась вмешаться в это дело частным образом, веря, что многие из обвинений являются ложными, будучи сфабрикованными и распространёнными злонамеренно, а другие сильно преувеличенными и, по большей части, имеющими своё объяснение. Также я верила в то, что оставшимся обвинениям, имеющим хоть какое-то основание, можно положить конец без вынесения их на суд публики. Взяв обещание не предпринимать никаких действий, пока моё вмешательство эффективно, я написала мистеру Джаджу. Обещание молчать было нарушено людьми, которые кое-что знали об этих обвинениях, и прежде, чем я смогла получить от мистера Джаджа какой-либо ответ, повсюду стали широко распространяться искажённые версии случившегося. Это было очень несправедливо по отношению к мистеру Джаджу и поставило его в крайне затруднительное положение. К тому же, он узнал, что моё имя используется против него в связи с обвинениями, которые, как он видел, были сильно преувеличены, если не совершенно беспочвенны.
Более того, я узнала, что дело неуклонно идёт к созданию публичного комитета по расследованию, и я поняла, что разбирательство будет проводиться в духе враждебности, ставя своей целью наказание мистера Джаджа за вменяемые ему проступки, а не предотвращение вреда Обществу в будущем. Я сделала всё возможное, чтобы не допустить создания публичного комитета по расследованию, носящего официальный характер. Однако мои действия не увенчались успехом, и было принято решение о создании комитета. А затем я сделала то, что многие друзья мистера Джаджа сочли ошибкой. Я предложила взять на себя весь груз ответственности за составление предъявляемых ему обвинений. В связи с этим я не собираюсь защищаться или докучать вам своими аргументами и приводить причины, по которым я приняла столь болезненное решение. Единолично взяв за него всю ответственность на себя, я хотела поступить как можно лучше, но вполне возможно, что совершила ошибку, потому что в своей жизни я очень часто ошибалась в суждениях, а при рассмотрении споров и противостояний, которые мне весьма неприятны, моё вѝдение не всегда бывает ясным.
Я должным образом сформулировала обвинения и составила письменное заявление с изложением их доказательств. Как вы сегодня утром слышали, они были представлены следственному комитетув установленном порядке. Этот комитет счёл, что предполагаемые проступки следует рассматривать не как должностные правонарушения, а как совершённые частным лицом, поэтому мистер Джадж не может быть привлечён к ответственности комитетом, который может разбирать дела президента или вице-президента только как официальных лиц. Я была допущена на заседание Генерального Совета Теософского Общества, где обсуждался этот вопрос, и приведённые аргументы убедили меня в том, что его следует рассматривать именно в таком ключе. Когда мне дали слово, я сказала об этом на Генеральном Совете, а затем и на заседании следственного комитета. И это положило конец обвинениям, во всяком случае, их рассмотрению данным комитетом.
Поскольку это не разрешало главный вопрос и оставляло на репутации мистера Джаджа пятно недоказанных и неопровергнутых обвинений, мистер Герберт Берроуз предложил предъявить мистеру Джаджу обвинения от имени Суда Чести. В тот момент последний отклонил это предложение, но на следующий день написал мне, прося поддержать его и согласиться на то, чтобы такой суд был созван. Я согласилась, но по ранее высказанной причине с очень большой неохотой, поскольку не считаю своим долгом предъявлять обвинения какому-либо члену Теософского Общества как частому лицу и полагаю, что такого рода нападки создадут весьма печальный прецедент. Но поскольку следствие, начатое в отношении мистера Джаджа как должностного лица, ничем не закончилось, было бы несправедливым, если бы я, принимавшая участие в этом разбирательстве и тем самым несущая за него ответственность, отказала бы ему в созыве суда, о котором он просил.
Но есть и другая альтернатива, которую я избрала и которая, если вы её одобрите, положит конец этому делу, ведь ни один теософ не должен никого наказывать за прошлые, даже, по его мнению, неверные поступки. Напротив, он должен способствовать тому, чтобы в будущем они не совершались. В связи с этим я смею надеяться, что вы поддержите эту альтернативу.
А теперь мне следует уменьшить серьёзность этих обвинений, возвратив их в подобающие рамки, поскольку они были чрезвычайно раздуты, и именно из-за мистера Джаджа я должна сказать на публике то, что первоначально говорила только в приватных беседах. В своём обращении к следственному комитету президент очень точно изложил эти обвинения, и главное из них состоит в том, что мистер Джадж предъявлял публике письма и послания, написанные почерком, принадлежавшем Учителю, с которым была тесно связана Е. П. Б.,1 и что эти письма и послания не были ни написаны непосредственно Учителем, ни осаждены Его почерком. К этому прилагаются второстепенные обвинения в обмане, но, разумеется, они никогда не стали бы поводом для каких-либо действий, если бы не были связаны с главным пунктом обвинения.
Далее я хочу ясно дать понять, что не обвиняю и не обвиняла мистера Джаджа в подлоге в обычном смысле этого слова за исключением придания вводящей в заблуждение материальной формы посланиям, полученным психически от Учителя различными способами без осведомления получателей об этом.
Я считаю мистера Джаджа оккультистом, обладающим значительными познаниями и движимым глубокой и непоколебимой преданностью Теософскому Обществу. Я полагаю, что он часто получал послания непосредственно от Учителей и Их чел, дававших ему наставления и помогавших в работе. Я думаю, что иногда он также получал послания и для других людей, прибегая к тем или иным способам, о которых я сейчас упомяну, но не через письма, написанные или осаждённые Учителем; что мистер Джадж счёл себя вправе записывать эти психически полученные послания почерком, принятым Е. П. Б. для сообщений от Учителя, и передавать их людям, которым они предназначались, позволяя им ошибочно полагать, что эти послания были получены прямым осаждением или написаны рукой самого Учителя, то есть, что они были написаны Учителем, а затем переданы мистером Джаджем. Лично я считаю, что это выходит за рамки дозволенного, так как никто не должен имитировать подлинный почерк авторитетного лица, по которому его можно узнать. При этом под подлинным я понимаю что-то, написанное непосредственно Учителем или осаждённое Им самим. Если сообщение принято сознательно, то это должно быть отмечено; если же оно записано автоматически, то это тоже должно быть отмечено. По крайней мере, я так думаю. Важно понять, что в такого рода феноменах Учителя играют очень небольшую роль, поэтому не следует принимать эти сообщения за исходящие непосредственно от Них всего лишь на основании Их знакомого почерка, ведь за редким исключением Учителя не пишут письма лично и не осаждают послания сами. Они могут посылать сообщения через тех, с кем могут общаться посредством яснослышания, астрального зрения, произносимой речи, ментального воздействия или каким-то другим способом. Если человек получает послание, которое, по его представлению, исходит от Учителя и предназначено для передачи кому-то другому, то он обязан не привносить в это послание ничего такого, что могло бы придать ему вес в глазах получателя. Я думаю, что мистер Джадж писал сообщения, которые он получал от Учителя или от Чел, сознательно или автоматически (мне не известно, как) своей собственной рукой, но почерком Учителя. Что касается меня, то я верила, что послания, написанные хорошо известным мне почерком, которые он передавал мне, были непосредственно осаждены или написаны Учителем. И когда я публично заявила, что после смерти Е. П. Блаватской получала письма, написанные почерком, в подделке которого её обвиняли, я подразумевала письма, переданные мне мистером Джаджем, и, поскольку они были написаны хорошо знакомым мне почерком, у меня не возникало никаких сомнений относительно их источника. Теперь я знаю, что они не были ни написаны, ни осаждены Учителем, а представляли собой плод трудов мистера Джаджа. Но, вместе с тем, я считаю, что основной смысл этих сообщений был получен им психически, и его ошибка заключалась в том, что он, передавая их мне, ничего не сказал о том, что они написаны его рукой. Я чувствую себя обязанной столько откровенно рассказать об этих письмах, поскольку, будучи сама введена в заблуждение, я, в свою очередь, ввела в заблуждение и общественность.
Как входящим, так и не входящим в Теософское Общество людям следует понимать, что письма и послания могут быть написаны или осаждены любым почерком, от которого их авторитетность никак не зависит. Почерки могут воспроизводиться путём автоматического или произвольного письма, а также осаждаться многими сущностями, от Белых и Чёрных Адептов до полубессознательных элементалов, и те, кто создаст им необходимые условия, могут воспользоваться их услугами. В таких случаях источник сообщений может быть определён лишь прямым духовным знанием или путём приложения интеллектуальных усилий к анализу их содержания, при этом каждый человек, принимая или отвергая их, должен использовать свои собственные способности и действовать на свой страх и риск. Так, я отклонила ряд писем, полученных с помощью подлинного осаждения и переданных мне неким американцем (не состоящим в Теософском Обществе), в качестве подтверждения его претензий на то, что он является преемником Е. П. Б. Любая из множеств различных сущностей оккультного мира может использовать хорошего медиума для передачи посланий с помощью осаждения. Я надеюсь, что урок этого разбирательства положит конец безумному стремлению к получению писем и сообщений, которые по своему происхождению, скорее, являются недочеловеческими или человеческими, чем сверхчеловеческими, и люди вернутся на путь развития собственной духовной природы, так как лишь она одна может безопасно проводить их по лабиринтам сверхфизического мира.
Если вы, представители Теософского Общества, считаете, что публикация этого заявления, за которым последует заявление мистера Джаджа, положит конец этому крайне неприятному делу, и, дав ясное понимание происходящего, по крайней мере, избавит нас от бурлящей массы подозрений, в атмосфере которых мы жили, то, при условии вашего согласия, я предлагаю, чтобы этот следственный комитет уступил место Суду Чести, а вы, наши братья, вошли в его состав. Я привела здесь самое откровенное объяснение, на которое была способна; я знаю, сколько затруднений порождают эти феномены, связанные с силами, действие которых предельно скрыто, а посему лишь немногие могут судить о них правильно, в то время как те, через кого они проявляются, никогда не в состоянии контролировать их игру. И я верю, что эти объяснения смогут положить конец, по крайней мере, некоторым неприятностям последних двух лет и позволят нам продолжить работу для мира, которую каждый будет выполнять по-своему. Я прошу прощения за любую боль, причинённую моему брату в попытках решить эту неприятнейшую из задач, а также за любые ошибки, которые я, возможно, совершила.
АННИ БЕЗАНТ
(Аналогичные заявления об осаждённых, написанных от руки и прочих сообщениях давно делались и Е. П. Блаватской, и мистером Джаджем в «Люцифере», «Пути» и других изданиях, а также перед общественностью и в частных беседах. – А. Б.
Примечание полковника Олькотта: Я не могу позволить миссис Безант взвалить на себя всю ответственность за составление обвинений, предъявленных мистеру Джаджу, поскольку я сам обратился к ней с просьбой их сформулировать. Упорное замалчивание лишь негласно подтверждало бы обвинения, что было бы несправедливо по отношению к вице-президенту, лишая его возможности оправдаться; в то же время, широко распространяющиесяподозрения только бы усиливались, нанося вред Обществу. Таким образом, чтобы пролить свет на это дело, я вместе с другими попросил миссис Безант взять на себя составление обвинений, а затем подписать их своим именем. – Г. С. Олькотт).
__________________
ЗАЯВЛЕНИЕ МИСТЕРА ДЖАДЖА
С марта прошлого года по всему миру стали распространяться обвинения в мой адрес, к которым было добавлено имя Анни Безант, причём, как она теперь утверждает, без её согласия. Меня обвиняют в подделке имён и почерков Махатм и злоупотреблении указанными именами и почерками. Также возникло обвинение в том, что из страха я скрыл имя Анни Безант как инициатора всего этого дела. Всё это создало большие неприятности и нанесло вред всем заинтересованным сторонам, то есть, всем членам нашего Общества. Пришло время положить этому конец, и, по возможности, раз и навсегда.
Теперь я заявляю следующее:
.jpg "Уильям Куан Джадж. Журнал «СЛОВО», 1912")
1. Я исключил имя Анни Безант из опубликованного мной циркуляра по просьбе своих близких коллег из Теософского Общества, в то время бывших рядом со мной, чтобы вывести её из-под удара, оставив другим возможность связывать её имя с обвинениями. И теперь представляется, что если бы я упомянул её имя, то это бы вошло в противоречие с её нынешним заявлением.
2. Я повторяю, что отрицаю разнёсшиеся слухами вышеупомянутые обвинения в подделке имён и почерков Махатм и злоупотреблении ими.
3. Я признаю, что получал послания от Махатм и переправлял их, а также утверждаю, что они подлинны.
4. Я заявляю, что слышал и слышу Махатм и являюсь их посредником, но отрицаю, что когда-либо стремился внушить веру в это другим. Я утверждаю, что сейчас делаю своё первое заявлением об этом, будучи приведён в место, где я должен его сделать. Мои желания и усилия были направлены на то, чтобы отвлечь внимание людей от мысли связать эти феномены лично со мной. Но у меня нет желания делать заявление (которое я заранее отвергаю), что я являюсь единственным каналом общения с Учителями; и я полагаю, что такого рода общение открыто любому человеку, который, стремясь служить человечеству, создаст для него необходимые условия.
5. Какие бы послания Махатм я ни передавал – а их было крайне мало, – теперь я заявляю, что, насколько мне известно, они были и являются подлинными; они были получены через меня, но сделать заявление о том, каким путём они были получены или как они появились, я не могу. Однако теперь я могу снова сказать, как уже говорил на публике раньше, и как часто говорила Е. П. Блаватская, что осаждение слов или сообщений не имеет самостоятельного значения и не является доказательством связи с Махатмами, ведь это только феномен, не обладающий ни малейшей ценностью. Причём я всегда считал, что в среде продвинутых теософов это общеизвестно.
6. Что касается методов приёма и передачи сообщений от Учителей, то их много. Мои собственные методы могут идти вразрез со взглядами других, и, если они того пожелают, я признаю их право критиковать эти методы; но ни за кем я не признаю права заявлять, что он знает или может доказать, что присланные мне или через меня сообщения не являются подлинными, если только он не способен видеть на том плане. Могу лишь сказать, что в тех немногих случаях, когда я вообще брался за это дело, я прилагал все усилия к тому, чтобы точно и верно передать сообщения, которые, как мне думается, были получены мной именно для этой цели, и никогда не пытался этим обмануть какого-либо человека или каких-либо людей.
7. И я заявляю, что в 1893-м году Учитель послал мне сообщение, в котором Он, выразив удовлетворение, поблагодарил меня за всю работу и усилия на ниве Теософии, и закончил его мудрым советом остерегаться слабостей и тупости моей низшей природы; и это послание миссис Безант безоговорочно признаёт как подлинное.
8. Наконец, только лишь из-за сделанных и распространённых абсурдных заявлений, я охотно признаюсь, что являюсь небезупречным человеком, совершившим много ошибок и склонным ошибаться, человеком, подобным любому другому человеческому существу из того же класса людей, что и я. И это я никогда не отрицал. И я с лёгкостью, полностью и искренне прощаю всех, кто думает, что причинил мне боль или мог это сделать.
УИЛЬЯМ К. ДЖАДЖ
___________________
После того, как были заслушаны приведённые выше заявления,мистер Бертрам Кейтли при поддержке доктора Бака предложил следующую резолюцию, принятую без каких-либо возражений:
Постановили: данное собрание с удовлетворением принимает соглашение, к которому пришли Анни Безант и Уильям К. Джадж, свидетельствующее об окончательном урегулировании трений, до сих пор существовавших между ними как обвинителем и обвиняемым, в надежде, что с этим делом будет покончено, и оно будет предано забвению, и
Решили, что мы объединим с ними свои усилия, чтобы служить делу истины Братства, в которое мы все верим.
_______________________
По результатам вышеописанного расследования были сделаны следующие важные выводы: «(а) В исполнительном заявлении, одобренном Генеральным Советом и Следственным комитетом, созванным в соответствии с положениями Пересмотренных Правил Общества и состоящим из делегатов от трёх существующих Секций,пользующихся уважением и доверием, авторитетно провозглашены непреходящий абсолютный нейтралитет Теософского Общества во всех вопросах личных верований и полное право на частное суждение, касающееся религиозных, мистических и других вопросов; (б) Авторитетность и догматичность заявлений о существовании Махатм, Их отношениях с частными лицами и переписке с ними или через них с третьим лицами, Обществом и широкой общественностью отрицается; все подобные заявления, послания или учения должны рассматриваться в соответствии с присущей им ценностью, а их получатели, если они того пожелают, могут воспользоваться правом составлять и выражать своё собственное мнение относительно их подлинности; при этом по отношению ко всему вышесказанному Общество как организация сохраняет свой предписанный Уставом нейтралитет.
Отчёт следственного комитета содержит всю необходимую информацию относительно снятия обвинений, предъявленных вице-президенту, а публичные заявления миссис Безант и мистера Джаджа, содержащиеся в Приложении, раскрывают суть дела. И по нему не было принято никакого окончательного решения, поскольку вид защиты мистера Джаджа не позволил расследовать его обстоятельства, что в соответствии с Уставом не могло быть сделано каким бы то ни было Комитетом, Советом или Филиалом Общества. В противном случае это привело бы к созданию опасного прецедента, используемого в дальнейшем как предлог для разбирательства в отношении приверженности любого члена Общества догмам секты, к которой он может принадлежать. Говоря в целом, все истинные теософы исповедуют элементарные принципы терпимости и братских взаимоотношений, а они предписывают нам проявлять друг к другу великодушное милосердие и прощать проявления тех человеческих недостатков, которыми все мы обладаем в равной степени».
Принимая во внимание моё долгое и близкое знакомство с мистером Джаджем, мне весьма неприятно ворошить события прошлого, и я пишу эти строки без тени враждебности. Однако с 1894-го года нами было открыто более трёхсот новых Филиалов, и тысячи наших новых коллег имеют право знать главные факты о великом расколе, устроенном мистером Джаджем.
Дальнейшее рассмотрение этого вопроса необходимо отложить до следующего месяца1.
Г. С. ОЛЬКОТТ
______________________
1– В материалах, связанных с обвинениями мистера Джаджа и в настоящее время находящихся в Адьяре, фигурируют не одно, а два письма, написанных красным и синим, почерк которых приписывают двум Учителям, «М.» и «К. Х». – К. Джинараджадаса. [Опубликовано в «Теософе» за апрель 1903 года]
.jpg)
ГЛАВА XIV
ЧЕТВЁРТЫЙ СЪЕЗД В ЕВРОПЕ
(1894)
Конечно, этот результат не удовлетворил никого, кроме мистера Джаджа и его самых близких друзей, так как он ушёл от ответственности и отложил день расплаты. Европейская и Индийская Секции бурлилиот недовольства, а члены нашего Общества в Австралазии, ещё не отнесённые к какой-либо Секции, недвусмысленнодали понять, что, по их мнению, мистера Джаджа следует исключить. Возвращаясь к этому делу, не удивляешься, что тактика формализма и крючкотворства, к которой прибегнул обвиняемый, вызвала отвращение у прямодушногомистера Оливера Ферта, являвшегося одним из членов следственного комитета, выбранных самим Джаджем; до этого он был его пылким другом, но после заседания комитета он выразил мне своё возмущение системой защиты Джаджа и с тех пор потерял к этому джентльмену всякое уважение. Если бы тогда я принял другое решение, а Комитет меня не поддержал бы, участь Теософского Общества как свободной организации была бы предрешена; я убежден, что даже волнения и неприятности, вызванные последующими действиями мистера Джаджа, не явились слишком высокой платой за защиту духа и буквы Устава Общества, на которую мы решились.
И всё же в каком жалком виде предстал перед нами мистер Джадж, спрятавшись за формальностями! Взгляните на нравственную сторону этого дела. Честолюбивый человек, стремившийся занять главный пост в нашей организации, временно укрепил своё влияние, прибегнув к рассылке поддельных писем от якобы наших Учителей, которые были рассчитаны на укрепление его власти и повышение его авторитета. Для этого он прибег к помощи своих бесхитростных жертв, миссис Безант и других наших очень влиятельных коллег, и таким образом создал движущую силу, которая посадила бы его в моё освободившееся кресло, и в нём он провёл бы всю свою оставшуюся жизнь. Теперь, когда я перечитываю памфлеты, циркулярные письма и статьи того периода, чтобы собрать материал для законченного варианта моего рассказа, дело Джаджа принимает отвратительныйвид, ибо все его склоки были совершенно бесполезны. С самого начала и до сего дня я всегда был готов отказаться от своей должности в пользу любого лучшего человека, которого приняли бы наши Учителя, стать рядовым сотрудником и выполнять любую нужную работу. Мистер Джадж, заручившись согласием Общества, мог бы заполучить президентское кресло, только попросив об этом. Но он жаждал не только исполнительной власти, его ребяческие амбиции требовали, чтобы его считали истинным преемником Е. П. Б., передатчиком и распространителем духовных учений, признанным посредником Великой Белой Ложи. И это стало причиной его падения и вечного бесчестья. Предположим, что на вышеупомянутый пункт Устава все бы закрыли глаза, и план Джаджа по передаче расследования его дела как частного лица в руки его же Филиала был бы реализован, чтóбы мы тогда увидели? Детский фарс по отбеливанию собственной шкуры, заявление о том, что его личность чиста как хрусталь и расчищенный путь для осуществления его амбициозных планов. В том, что он лично виновен в подделке документов, а также в том, что он лгал и обманывал меня и других, нельзя сомневаться ни на минуту.
Таким образом, своим поведением этот человек запятнал репутациювице-президента и официально объявленного преемника президента, и не нужно быть провидцем, чтобы предвидеть, что это будет означать для Теософского Общества как организации. Его проступок в десять раз хуже, чем любое отклонение от норм пристойного поведения, например, пристрастие к алкоголю, играм или женщинам; ведь в истории есть сотни примеров великих правителей, законодателей, полководцев и граждан, обладавших далеко не идеальным характером, но свершивших, несомненно, великие деяния на пользу общества. В данном случае его проступок ударил по самым основам нашей веры в существование связанных с Теософским Обществом великих Индивидуальностей, развившихся из обычных людей, а ведь Их эволюционный путь даёт нам пример для подражания и ведёт к идеалу совершенного человека, к которому следует стремиться. Сказать, что на такое поведение второго, а потенциально и первого человека в руководстве Теософского Общества можно закрыть глаза или его простить, будет полным абсурдом, а доктор Бак вместе с другими сторонниками мистера Джаджа, которые считают, что человеку, оказавшему такие неоценимые услуги нашему движению, следует простить всё, совершают фатальную ошибку. Ведь отнюдь не таким путём непреклонный закон кармы регулирует ход человеческой эволюции! Мне было бы гораздо приятнее накинуть на прошлое завесу молчания, но пишущему об истории не остаётся ничего другого, как излагать факты, позволив времени самому решить вопрос о репутациях фигурирующих в ней персонажей. Даже реки слёз, пролитые сочувствующими друзьями, не смогут смыть ни одну запись в Книге Читрагупты, но склонить чашу весов в свою пользу сможет лишь тот, кто изменит свою жизнь, мысли и поведение.
Для доказательства того, что заявление мистера Джаджа о том, что он никогда не был вице-президентом, является ложью, помимо ранее приведённых мною фактов, я могу отослать читателя к циркулярному письму, выпущенному им 15-го марта 1894 г. в Нью-Йорке, то есть, сразу после получения моего официального письма, предоставлявшего ему возможность уйти в отставку или подвергнуться разбирательству. В нём он говорит: «Мне предъявлено обвинение как вице-президенту, я же ответил как частное лицо и буду продолжать отвечать в том же духе, поскольку мои полномочия как вице-президента являются сугубо формальными: один раз я обратился к Обществу, чтобы в соответствии с требованиями Устава сообщить об отставке президента, а другой – замещал президента на Парламенте Религий в Чикаго». Кратко говоря, он принял пост вице-президента и исполнял свои обязанности в соответствии с требованиями, которые я к нему предъявлял.
Так что он противоречит своим собственным словам. Опять же, в своём циркулярном письме от 3-го ноября 1894-го года, якобы исходящим из Восточной Школы Теософии, но отправленном мне им сам без каких-либо пометок о сохранении его секретности, рассматривая выдвинутые против него обвинения и ссылаясь на миссис Безант, на странице 8 он говорит: «Она написала мне, что я должен отказаться от того, чтобы стать преемником президента, намекая на то, что это является одним из желаний моего Учителя». На это он отвечает следующим мелочным софизмом, который он, кроме того, выделил курсивом, чтобы придать ему дополнительное звучание: «Дело в том, что я никогда не занимал такую должность, и мне не от чего было отказываться. Учитель знал про это, поэтому никогда не давал такого распоряжения».Это прямое оскорбление здравомыслия лиц, которым было адресовано его циркулярное письмо. Конечно, у нас нет титула «преемник президента», да и какую же наглость надо проявить, чтобы вмешать в это дело имя Учителя, якобы одобряющего его точку зрения и отказ отвечать на письмо миссис Безант! Но существует титул «избранный президент», который приступит к исполнению своих обязанностей, когда закончится срок моей службы; Джадж признаёт это и, проливая потоки слов в циркулярном письме от 15-го марта, говорит следующее: «Меня избрали последователем полковника Олькотта на посту президента Общества, и полковник Олькотт официально объявил меня своим преемником». Чем бы закончилось это попрание морали, если бы Джадж сам не оборвал всё это своим расколом, столь тайно спланированным и столь успешно осуществлённым? Сомнительно, что он отважился бы на этот шаг, если бы сентиментальный финал заседания следственного комитета поставил бы точку в этом деле, поскольку амбиции мистера Джаджа, безусловно, заключались не в том, чтобы получить свободу для основания конкурирующего Теософского Общества, оставив первоначальное крепким и способным противостоять его собственному, а в том, чтобы присвоить себе все результаты работы, проделанной Е. П. Б. и мной в течение девятнадцати лет с момента основания Общества. Однако к вопросу об отделении Джаджа от основного Общества мы ещё вернёмся, а пока не будем предвосхищать события.
Поскольку я заключил договор с мистерами Патнэмами об издании первого тома моих «Листов старого дневника», то привёз с собой из Индии различные предметы Е. П. Б., связанные с её ранними магическими феноменами. Эти предметы надо было сфотографировать для иллюстраций, и поскольку делегаты предстоящего Съезда Европейской Секции уже собрались, меня попросили продемонстрировать эти диковинки и неофициально поделиться воспоминаниями о былых временах.
Из Испании на Съезд вместе с сеньором Ксифрэ приехала очаровательная дама, которая была настоятельницей римско-католического монастыря, но, приняв теософские взгляды, оставила свой пост и вернулась к мирской жизни. Разумеется, что для этого требуется огромное моральное мужество, и все мы без исключения испытывали к ней глубокое уважение, глядя как она, действуя по зову совести, храбро встречала преследования и преодолевала опасности, серьёзные в её случае.
Съезд Европейской Секции, четвёртый по счёту, открылся 12-го июля в 10 часов утра в лекционном зале Штаб-квартиры на Авеню Роуд, 19. На нём присутствовали делегаты и члены нашего Общества из Индии, Америки, Испании, Франции, Голландии, Швейцарии, Польши и Италии, помимо Эдинбурга, Дублина и ряда крупных городов Англии. Председателем Съезда был я, мистера Мида избрали его секретарём, а мистеров Г. Т. Эджа и достопочтенного Отуэя Каффа – его помощниками; Скандинавскую группу из четырнадцати Филиалов, которая в то время не была организована как Секция, представлял мистер У. Кингслэнд, а Германское Теософское Общество («DeutscheTheosophischeGesellschaft») – миссис Купер-Оукли. Индийскую Секцию помимо её генерального секретаря, мистера Бертрама Кейтли, представлял Бабу Парбати Чаран Рой. Для сведения присутствующих были оглашены материалы следственного комитета, а затем генеральный секретарь зачитал хорошо составленный отчёт о работе Секции за год. Некоторые вопросы в нём были рассмотрены так прекрасно и так хорошо отражали нынешнее положение наших дел, что я позволю себе процитировать из него следующий абзац:
«До недавнего времени я пребывал в иллюзии, что смогу представить вам некий статистический отчёт, но, просматривая имеющиеся у меня материалы, я увидел, что как у нас нет верований и догм, так у нас нет и строгой ортодоксии в организации и методах работы. Кажется, что в наших общих стараниях служить добру применимы все подходы. Так много людей, так много мнений и способов работы, так много лож, так много разных методов обучения и пропаганды; так много групп лож, так много подсекций и федераций, которые, к счастью, все как один стремятся к объединению; стремятся, хоть временами и безуспешно, достичь солидарности и создания братства на практике; а ведь это и есть дитя той Теософии, к которой мы все стремимся и ради которой должны быть готовы навсегда пожертвовать всем своим личным комфортом и всеми своими удовольствиями.
В отношении неспособности предоставить статистические данные для подведения итогов, я могу сказать, вторя моему последнему ежегодному обращению и призывая всю убедительность, что наши записи ведутся чередой работников-любителей столь непостоянно, что задача по наведению порядка во всём этом хаосе очень трудна. Утверждение мистера Мида о том, что сколько существует разных методов обучения и пропаганды, столько существует Филиалов и групп, является правильным, но я не понимаю, как мы можем надеяться изменить ситуацию кроме как путём отказа от нынешней полной эклектики и свободы действий, являющихся залогом наших личных свобод, в пользу деспотичной системы авторитарного вмешательства, яркий пример которой представлен самозваной преемницей мистера Джаджа и Е. П. Б., которая теперь правит в Пойнт-Ломе. Мы всего лишь должны стараться идти срединным путём, постепенно приучая себя к упорядоченному ведению дел, и пока этого не будет сделано, наша статистическая отчётность не будет такой точной, какой бы ей следовало быть. Но мы все поддержим утверждение мистера Мида о том, что «существует немало лож, ставших поистине общим домом для своих членов, в которых, несмотря на интеллектуальные и социальные различия, царят полная гармония, дух дружбы и товарищества. В этом и заключается проделанная нами настоящая работа, которая намного лучше всех наших литературных сочинений, бесед и споров на разные темы, представляющая собой нечто реальное и воплощённое, нечто, приближающее нас к Мудрости. С другой стороны, то здесь, то там идёт война личностей, временно сдерживающая рост Ложи и препятствующая распространению Теософии. Но в этот Тёмный Век мы не можем ожидать слишком многого от перегруженной работой человеческой природы, но должны ждать, надеяться и совершать попытку за попыткой».
Некоторые из серьёзных индийских членов нашего Общества только сейчас (1903 г.) начинают создавать федерации из Филиалов, говорящих на одном языке, например, тамильском, и расположенных в пределах какой-либо географической области. Такого рода собрание прошло в Гути, а другое вскоре состоится в Мадуре. Мистер Мид превосходно разбирает схему такой федерации, ссылаясь на первый успешный опыт, осуществлённый на севере Англии:
«Девять лож и два центра объединились для того, чтобы проводить лекции по Теософии и развивать связи между различными ложами и центрами районов, продвигая теософское движение в целом. Ежеквартально федерация проводит в разных городах съезды, на которых члены входящих в неё лож встречаются и объединяются для взаимопомощи и совместной работы. Ложи обмениваются лекторами и читают друг у друга лекции, а в Северной Англии на основе личной дружбы и сотрудничества была создана целая сеть, пример которой можно было бы перенести на всё Общество, где это возможно. Официальность устава федерации сведена к минимуму, и все необходимые обязанности исполняет секретарь».
Далее мистер Мид затрагивает вопрос, суть которого в его общем виде мы должны хорошо понимать. Он говорит: «Огромные препятствия на пути нашего прогресса в Испании создают реакционное иезуитство и материалистический либерализм, являющийся антиподом первого. Теософия, проходя между этими крайностями, придерживается золотой середины, и в этом её сила и достоинство». Это определяет нынешнее очень непростое положение дел в Италии, и теория неизбежности появления воинственного рационализма в ответ на догматическую ортодоксию прекрасно объясняет положение вещей применительно к образованным классам Индии, с которыми мы были вынуждены бороться со времён нашего первого приезда в эту страну в 1879 году. Первой целью протеста против ортодоксии является обретение свободы, которой обретшие волю мыслители обязательно должны воспользоваться для изучения основ религий своих предков. В конечном итоге это возвратит всех религиозных от природы людей обратно к религии их детства, и она, ставши теперь живой и прекрасной, займёт место той мумии, которую из неё делало богословие.
Перевод с англ. А.П. Куражов
.jpg)
23.11.2021 10:53
ИСТОЧНИК: Перевод с англ. А.П. Куражов
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".