26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



Листы старого дневника. Глава XIX, XX. Генри С. Олькотт


 

ГЛАВА XIX

 

ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ВЗГЛЯДЫ

Наверное, полюса расположены ближе друг от друга, чем взгляды западных спиритов и азиатов в отношении общения с умершими. Первые его поощряют, часто пытаются развить в себе или членах своих семей медиумизм, чтобы получать от него удовольствие, издают много журналов и публикуют много книг, рассказывающих и рассуждающих о феноменах, приводя их в качестве доказательства научной основы учения о будущей жизни. Азиаты, напротив, препятствуют таким некромантическим вмешательствам, расценивая их как духовную распущенность, и утверждают, что они источают неисчислимые беды на живых и мёртвых, препятствуя нормальной эволюции человеческого духа и задерживая обретение жнанам (gnânam), высшего знания. В Европе и Америке вокруг стола для сеансов часто собираются как самые благороднейшие, чистейшие и наиболее образованные люди, так и их противоположности; на Востоке, как правило, медиумам и колдунам покровительствуют только парии и другие деградировавшие касты. В наши дни на Западе обычно родственники радуются, а не печалятся, если в их семье обнаруживается медиум, в то время как в Индии это считается позором, бедствием, чем-то осуждаемым и тем, что надо подавлять при первой же возможности.

Индуисты, буддисты, зороастрийцы, мусульмане под влиянием традиций предков, а также своих священных писаний в отношении вышесказанного придерживаются одних и тех же взглядов. Дела с мёртвыми не только приводят в замешательство, но также демонстрируют чьи-то психические силы, врождённые или приобретённые путём аскетической подготовки. Поэтому индийский брамин смотрел бы с неприязнью на феномены как М. А. Оксона, медиума, так и Е. П. Б., образованного чудотворца. Не заботясь о проблемах западной психологии, исходящей из интеллектуальных посылов, и о религиях, в основе которых лежит гипотеза о духе, при доказательстве бессмертия они совсем мало опираются на психические феномены; они испытывают отвращение к одержимым медиумам как духовно нечистым и отказывают в уважении тем, кто, обладая сиддхи, вульгаризирует их, выставляя напоказ. Развитие длинного перечня сил сиддхи происходит в ходе йогического обучения естественно и спонтанно. Из них только восемь, Анима, Махима, Лагхима и т.д. – короче говоря, Ашта Сиддхи – относятся к высоким духовным состояниям; другие восемнадцать или более относятся к астральному плану и нашим взаимоотношениям с ним, а также к плану этой жизни. С ними имеют дело чёрные маги и новички, а с сиддхи благородной группы – продвинутые Адепты Белой Магии. В связи с этим надо заметить, что если феномены Е. П. Б. у её западных учеников и близких друзей вызывали поклонение как чуду, а у её противников – злобный скептицизм, то, по мнению ортодоксальных пандитов и аскетов Индии и Цейлона, они в действительности унижали её, указывая на невысокое духовный развитие. Для них не было сомнений в возможности подлинных чудес, все из которых идентифицированы и каталогизированы в их Писаниях, однако психическая аура Ланкестера задушила бы их. И в то же время, если демонстрация психических феноменов на публике или перед толпой осуждается, то известно, что эти же феномены указывают на святость религиозного учителя, обладающего ими, выступая признаками его внутреннего развития; однако правила гласят, что они не должны быть показаны учителем даже своим ученикам до тех пор, пока те не стали настолько сведущи в духовной философии, чтобы быть в состоянии их понять.

С этим связана история о сандаловой чаше Сеттхи (Setthi) из Рагагахи (Râgagaha), приводимая в «Куллавагге», том 8, I. У него была чаша, целиком вырезанная из сандалового дерева, которую он поднял высоко вверх на шесте, сложенном из связанных друг с другом бамбуковых палок, а затем предложил её в качестве подарка любому Шраману или Брамину, обладающему психическими силами (Иддхи), который бы мог с помощью левитации её достать. Известный монах по имени Пиндала Бхарадвага принял вызов, поднялся в воздух и сбил чашу, после того как «трижды обогнул Рагагаху по воздуху». Великое стечение наблюдавших это с возгласами пало ниц в знак почтения к нему, оглушив Будду, который созвал закрытое совещание своих учеников и осудил Пиндалу.

«Это неприлично», – сказал он. «Это не соответствует правилам, неподобающе, а также недостойно Шрамана и не должно было быть сделано…. Так же как женщина, которая обнажается ради жалких грошей, ты показал мирянам сверхчеловеческое качество твоей чудесной силы Иддхи ради несчастного деревянного горшка. Это не будет способствовать обращению необращённых или пользе обращённых; а те, кто не был обращён, останутся необращёнными, иные же выйдут из числа тех, кто был обращён». Затем он ввёл такое обязательное правило: «Вы, о бхиккху, не должны показывать сверхчеловеческие силы Иддхи мирянам» (См. «Священные Книги Востока», том XX, стр. 79).

В «Куллавагге» (том VII, 4, 7) говорится, что Девадатта «остановился на пути (к Архатству), потому что он уже достиг некоторых меньших вещей» (потхугганика (pothugganika) иддхи или психические силы), удовлетворившись тем, что он достиг вершины своего развития.

В примечании к афоризму XXVIII Йога-сутры Патанджали, рассказывающему о развитых психических силах (сиддхи), доктор Раджендралал (Râjendralâl) Митра говорит:

«Описанные совершенства – от мира, мирские и необходимы для мирских целей, но бесполезны для высокой медитации, требующей для этого уединение. Они являются не просто бесполезными, но определённо вредными, ибо мешают течению спокойной медитации».

Не всем понятно, что развитые психические способности, охватывающих весь спектр высоких вибраций зрения, слуха, осязания, вкуса, обоняния, интуиции (обращённой в будущее, прошлое и настоящее) и т.д., приносят пробуждённой индивидуальности зависимость, сходную с той, которую вызывают обычные пять чувств у физического я или личности. Так же как нужно научиться ограничивать своё осуществляемое посредством чувств восприятие внешних вещей, чтобы сконцентрировать все свои мысли на какой-то глубокой проблеме науки или философии, так же должен и жнани, или мудрец, контролировать деятельность своего развитого ясновидения, яснослышания и т.д., если он не хочет, чтобы блуждающая мысль, устремляющаяся в разных направлениях, уводила его от предмета размышлений. Раньше это условие мне не казалось таким обязательным, но надо иметь в виду, что оно очень важно. Не зная этого правила, Сведенборг, Дэвис, католические святые и религиозные провидцы всех других сект блуждали, опьянённые способностью ясновидения, по картинным галереям астрального света, видя некоторые вещи, которые там уже были и создавая другие, которых там не было, пока они не породили их; а затем провозглашали отрывочные пророчества, воображаемые откровения, неверные наставления, ложные научные данные и запутавшуюся в заблуждениях теологию.

Азиаты толпились у простого или известного обладателя сиддхи из самых корыстных побуждений – чтобы зачать сыновей от бесплодных жён; чтобы вылечиться от болезней, часто являющихся плодом порока; чтобы вернуть потерянные ценности; чтобы повлиять на умы хозяев в свою пользу и чтобы узнать будущее. Они называют это «прошением благословения Махатмы», но никто из Них ни в малейшей степени не обманывается красивыми словами, и в девяноста девяти случаях из ста вопрошающий лицемер уходит неудовлетворённым. Даже я, имея весьма скромный опыт, познакомился с низостью этого класса. Я сомневаюсь, найдётся ли хоть сотня из тысяч тяжелобольных, получивших от меня исцеление или облегчение своих страданий в моих экспериментальных исследованиях 1881 года, которые были бы действительно благодарны; и до конца того года я был научен на практике тому, что должен чувствовать Йог, выставляя напоказ свои психические силы. Воистину Мудрец заявляет в «Сута-Самхите», что истинный гуру – не тот, кто обучает физическим наукам, кто дарует мирские удовольствия, кто тренирует чьи-то силы, пока тот не сможет достичь Гандхарвов или развить сиддхи, оставив позади все источники скорби и печали: настоящий Учитель и Мастер – тот, кто передаёт знание Брахмана. Этому также учат Чандогья, Брахадаранья и другие Упанишады, в которых говорится, что хотя Йог и может силой воли создавать или разрушать миры, взывать к Питри, Гандхарвам и другим духовным существам, наслаждаться силой Ишвары в чистой саттве, но он должен избегать всего этого, дабы не поощрять тенденцию к чувству обособленности, враждебную приобретению истинного знания (gnânam). Что касается добровольного общения с жителями астральных сфер, вызванного их снисхождением и выражением их желания, то о нём могут мечтать только хорошо информированные, но неразумные азиаты. В одном знаменитом стихе «Гиты» (Гл. IX) Шри Кришна очень кратко заключает: «Те, кто поклоняются (умоляют, делая пуджу) Дэватам (высоким элементалам), идут к ним (после смерти); те, кто поклоняется Питри, идут к Питри. Поклоняющиеся бхутам (Bhûtas) идут к бхутам (в данном случае бхуты определены Шанкарой как низшие духи природы; бхут также является синонимом пишача, означающего душу умершего или астральную оболочку). Только поклоняющиеся мне (то есть, преданные жнане (gnânam), высшему духовному знанию) приходят ко мне». Повторим, что Е. П. Б. было бы можно уважать как обладающую сиддхи, но обвинять за демонстрацию феноменов, в то время как на М. А. Оксона смотрели бы свысока как на посредника (medium) пишачей и бхутов, пусть даже одарённого, каким он, возможно, был по уровню умственного развития, высокообразованного, каким, возможно, его сделал университет, чистого и бескорыстного, каким, возможно, он был, судя по его мотивам.

Но достаточно о мнении азиатов относительно нас. Что касается меня, то в своих взглядах на чудеса Е. П. Б. и Стейнтона Мосейна я был всецело плодом Запада. Для меня они были в высшей степени важны и рассматривались как психические проявления и научная проблема. Тогда я не мог проникнуть в тайну её непростой сущности и был убеждён, что силами, исходящими из Е. П. Б. и стоящими за её феноменами, искусно управляли живые люди, которые обладали знаниями психологической науки и с помощью своих практик получили власть над элементальными расами. Случай Стейнтона Мосейна оставался неясным в равной степени. Он утвердился в идее, что его учителя – «Император», «Каббила» [Капила?], «Ментор», «Маг», «Сад» [Сади?] и другие – это духи развоплощённых людей; некоторые из них очень древние, некоторые моложе, но все мудрые и благодетельные. Они настаивали на том, чтобы он использовал свой разум и прикладывал его для восхождения, а не только разрешали это. С неутомимым терпением они отвечали на его вопросы, разрешали его сомнения, способствовали развитию его духовной проницательности, помогали ему проецировать астральное тело и с помощью различных чудес раскрывали природу материи и силы, показывая возможность управления природными явлениями. Кроме этого, они учили его тому, что система передачи знаний от учителя к ученику в соответствии со степенью его психического и духовного развития, как в классах в школе или колледже, существовала на протяжении всей истории Космоса. Его учения во всех аспектах были идентичны моим собственным, но он никак не мог убедить меня в том, что если не его Учителя, то, по крайней мере, подобные Им занимались созданием двух реформаторских и эволюционных центров в Нью-Йорке и Лондоне. Какая же благородная душа помещалась в его теле! Какое чистое сердце, какая высокая цель и глубокая преданность истине! Будучи одновременно учёным, джентльменом, светлым мыслителем и ясным писателем, он стал самым выдающимся из всех лидеров движения спиритуалистов, или, по крайней мере, мне так это кажется, поскольку я имел личную дружбу с Дэвисом, Сарджентом, Оуэном и многими другими. Прежде чем начать нынешнюю главу, я прочитал и изучил около семидесяти его поразительных писем к Е. П. Б. и ко мне из нашей с ним переписки, состоящей из более двухсот посланий; я также пролистал «Записи» миссис Шпеер, и они вновь пробудили во мне очарование наших первых встреч. Тесная связь его с нами и переплетение наших психических переживаний делают необходимым, чтобы я привёл нечто большее, чем просто беглый набросок человека; и лучший способ показать, какими были его мысли, разум и устремления – процитировать в связи с этим некоторые части автобиографического повествования, содержащегося в одном из его писем ко мне. Оно, датированное 29 апреля 1876 года, пришло из Университетского Колледжа в Лондоне и повествует о следующем:

«Моя жизнь «нарезана кусками» – как правило, периодами продолжительностью около пяти лет, – и хоть каждый из них и особенный, но все они, по сути, одинаковые. Болезнь в той или иной форме поглощала меня целиком, и я редко задерживался на какой-то работе более пяти-семи лет. Я унаследовал хорошее имение; но для меня оно оказалось потерянным. В одночасье я полностью утратил его из-за наводнения. В колледже я учился хорошо – был, вероятно, первым, являясь образцом для сотоварищей. За десять дней до экзамена я слёг от переутомления и в течение двух лет был не в состоянии читать или даже написать письмо, или, точнее, был вынужден отложить работу, необходимую для получения степени, на два года, чтобы вернуться к прежней. В течение этих двух лет я исколесил всю Европу и в действительности узнал больше, чем мог бы извлечь из книг. Но это было крушение жизненных планов.

Затем в течение пяти или, точнее, шести лет я занимался теологической работой. В Церкви я имел доброе имя и меня считали проповедником, который может добиться славы и будет делать успехи. Я был совершенно ортодоксальным, более-менее толковым теологом, который в действительности учился всему вокруг и который умел спорить. Я поехал в захолустный сельский район, отчасти по совету врача, чтобы благодаря морю, воздуху и одиночеству восстановить своё разрушенное в Оксфорде здоровье. Там я жадно читал всё подряд и напряжённо работал. Что-то для меня делали мои прихожане. Я мог наставлять их где угодно и этим в приходе заработал доброе имя. Я снова перестарался и почувствовал, что должен отказаться от чрезмерной работы (район в 30 квадратных миль – не шутка: и всё в моих руках). Я перебрался на запад Англии и был назначен на высокую должность в епархии Сарума – стал своего рода избранным проповедником. Я работал за двоих и надолго слёг. Врачи не могли ничего со мной сделать. Они говорили, что я переутомлён, что я должен отдохнуть и т.д. Я стал отдыхать, но не почувствовал себя лучше. Физически я был совершенно не болен, но не осмеливался пробовать выступать на публике.

Затем я снова заболел, на этот раз с лихорадкой и в месте, где не было хорошего врача. Приехавший доктор Шпеер позаботился обо мне, и моя жизнь была едва выхвачена из огня. Вскоре он стал моим надёжным другом. Я переехал в Лондон, и он попросил меня жить в его доме и учить его мальчика. Моё имущество, моё положение, моё здоровье – всё пропало. Он забрал меня, и я жил вместе с ним. Но я ничего не мог сделать публично. Он не мог этого понять. А я не мог этого объяснить: но это был ужасный, вездесущий факт. Я чувствовал, что моя старая жизнь прошла. Тем не менее, у меня не было никаких сомнений в вере, которой я всегда придерживался – нисколько, ни на йоту.

Но постепенно я обнаружил, что старые ориентиры стираются: хлеб зачерствел. Затем здесь [в Лондонском Университете] заболел один сотрудник, и администрация захотела, чтобы кто-то продолжил читать лекции по филологии. Мало кто мог сделать это, поскольку для этого требуется подготовка. Я услышал это и предложил свою кандидатуру. У меня есть привычка запасать накопленные знания до тех пор, пока они не понадобятся – в Оксфорде я изучал Филологию. Таким образом, я поймал удачу и мне, в конце концов, дали постоянное назначение.

Как видите, ещё одна перемена. Я достаточно хорошо мог читать лекции, но не мог делать свою прежнюю бумажную работу. Когда друзья снова нашли мне работу, то сказали, что теперь я буду возглавлять Церковь в Лондоне, и тот-то и тот-то будет в восторге от моих проповедей: но я просто не мог. Тем не менее, я никогда не пишу лекцию и могу провести занятие без записей.

Не странно ли?

И вот, у миссис Шпеер возникло какое-то серьёзное заболевание, и она раздобыла одну из книг Дейла Оуэна. Как-то спустившись по лестнице, она набросилась на меня. Я упорно отнекивался, но согласился посмотреть на эту вещь. Я ездил к Бернсу, получив от него всё, что мог, ездил к Херне и Уильямсу и в течение двух месяцев был в гуще физического медиумизма, который едва ли заслуживал доверия. Наши феномены ушли далеко вперёд от тех, которые я видел в разных местах. Это продолжалось в течение четырёх лет и теперь идёт на спад, а я вхожу в другую фазу – намного более продуктивную, чем та, через которую прошёл. Но, в самом деле, я уже сказал о себе слишком много. Однако теперь вы сможете узнать, что я за человек.

В настоящее время я потерял всю сектантскую веру, то есть весь характерный для неё догматизм. В «Духовных Учениях» вы увидите, как я боролся за неё. И теперь я потерял тело1, но сохранил дух.

Я больше не считаю себя членом какой-либо Церкви, но от них всех я получил всё самое лучшее, что только мог. Я свободный человек, обладающий знаниями, какие могут дать богословские системы. Я отбросил шелуху прочь. И теперь я смиренно жду, что как только достигну достаточного очищения, мне будет позволено войти за завесу, и надеюсь, что это будет повторяться с некоторыми изменениями беспрестанно. Бесконечное развитие, вечное очищение, снятие одной завесы за другой – действительно ли проник я за них? Да благословит вас Господь.

Ваш друг и брат,
М. А. Оксон».

 

Если бы на этом этапе он приехал, то мы бы держались вместе и с этого времени в глубокой симпатии и с любовью работали бы вместе параллельно: наши устремления одинаковые, а взгляды кардинально не расходятся. Весьма часто в своих письмах он сетовал на тот факт, что мы жили в разных городах и не могли постоянно обмениваться идеями. Теме медиумизма Стейнтона Мосейна и сходству их феноменов с Е. П. Б. посвящено несколько выпусков «Теософа», которые могут быть полезны читателю.

Нашим западным друзьям будет интересно узнать, что индус, который хочет приступить к медитации, то есть к концентрации всех своих умственных способностей на духовных проблемах, должен соблюсти три правила. Прежде всего, надо провести Стхалла Шуддхи или церемонию очищения земли, на которой он будет сидеть: оборвать свою астральную связь с астральным телом земли и с элементалами, её населяющими [См. «Изиду», том I, стр. 379]. Такой изоляции помогает, прежде всего, омовение земли, а также сидение на разросшейся траве куша – одном из ряда растений, аура которых сопротивляется плохим элементалам и привлекает хорошие. В этот ряд также включены Нима (Маргоза), Тулси (посвящённая Вишну), и Билва (посвящённая Шиве). Среди деревьев, несущих дурные влияния и обычно считающихся «неприятелями» Императора, – Тамаринд и Баньян; также они разрастаются там, где старые колодцы, давно пустующие дома, площадки для кремации, кладбища, поля сражений, места забоя скота и убийств, а также все другие места, где проливалась кровь: индусы верят в это – в связи с этим см. «Изиду», главы XIIи XIII, том I. После очищения земли оператор, изолированный от дурных влияний поверхности земли, проводит Бхута Шуддхи – чтение стихов, обладающих силой ограждения от «неприятелей», обитающих в атмосфере, включая элементалов и элементариев; помощник этой церемонии делает круговые (месмерические) пассы вокруг его головы с его рукой. Таким образом, он создаёт вокруг него психический барьер или стену. После очень тщательного выполнения этих двух необходимых подготовительных мероприятий, которые никогда не забываются и не выполняются небрежно, он приступает к Атма Шуддхи, или чтению мантр, которые помогают очистить его тело и ум, а также подготовиться к пробуждению духовных способностей, собирательно называемых «медитацией», целью которой является достижение жнанам (gnânam), знания. Чистое место, чистый воздух, отсутствие нечистых людей, то есть немытых, аморальных, бездуховных (unspiritually-minded), откормленных и антипатичных – всё это необходимо для искателя божественной истины.

Наставления «Императора», данные кружку Шпеер и, по сути, те, которые были получены во всех лучших кружках спиритических исследователей во всех частях мира, в основном согласуются с Восточными правилами. Короче говоря, чем лучше соблюдались эти меры предосторожности, тем возвышеннее и благороднее были полученные учения. При пренебрежении этими защитными условиями наблюдаются отталкивающие сцены, отвратительный язык и безобразные сообщения, которые имеют место на таком большом количестве сеансов, где незащищённые и неочищенные медиумы оказывают свои услуги смешанным собраниям, включающим чистых и нечистых вопрошателей. Постепенно за эти последние семнадцать лет положение вещей изменяется к лучшему; физические медиумы и физические феномены постепенно начинают уступать место более высоким проявлениям и формам медиумизма.

Взгляды «Императора» о вреде смешанных кружков были изложены в опубликованных трудах Стейнтона Мосейна и, возможно, более убедительно – в личной переписке. Он полностью осознавал, что опыт столетий должен научить азиатов одной истине – тому, что как вода из горного источника не может остаться чистой, просочившись через грязный фильтр, так и чистая духовная аура не может пройти незапятнанной через низкого медиума и несгармонизированный кружок. Отсюда их строгие и непреклонные правила, предписывающие изоляцию претендента на знания от всех разлагающих влияний и тщательное очищение его собственной личности. Когда видишь слепое невежество и безрассудную решимость, с которыми западные люди идут в пропитанную грехами ауру многочисленных комнат для сеансов сами и приводят туда своих чувствительных детей, то ясно понимаешь, как это удушает главного руководителя М. А. Оксона, демонстрируя удивительную тупость в отношении к связям с духами умерших. Наиболее «ортодоксальные» из писателей-спиритуалистов только сейчас, после сорока с лишним лет работы с медиумическими феноменами отчасти понимают эту истину. Тем не менее, эти же люди, уступая укоренившейся ненависти к Теософии, которую они оправдывают их отвращением к Е. П. Б., не будут прислушиваться к мнению древних и не предпримут продиктованные опытом меры предосторожности против опасностей открытого кружка и общественного медиумизма. Вышеотмеченное улучшение связано, скорее, с вызванным нашей литературой всеобщим интересом и его ответным воздействием на медиумов и кружки, чем с непосредственным влиянием редакторов, лекторов и писателей. Будем надеяться, что в скором времени взглядам теософов в отношении элементалов и элементариев будет уделено то должное внимание, которого они заслуживают.

 

ГЛАВА XX

ПРОТИВОРЕЧИВЫЕ ВЗГЛЯДЫ (продолжение)

 

Однажды утром я сидел на веранде в «Гулистане», своём горном коттедже, глядя на клубы облаков в северном направлении, скрывающие из вида равнины Майсура. Но вскоре океан парообразных масс растворился, и перед глазами ясно предстал Бильгирирангам Хиллз, что в семидесяти милях: в хороший бинокль можно легко разглядеть все его детали. Ассоциативно мне в голову пришло решение проблемы связи между Стейнтоном Мозесом2 и нами самими – Е. П. Б. и мной.

Когда я один за другим перебирал моменты нашего общения, пелена облаков последующих событий рассеялась, и бинокль памяти увидел в далёком прошлом его отношение к нам и нашим Учителям более отчётливо, чем когда-либо прежде. Теперь мне ясно, что один направляющий Разум, преследуя далеко идущие планы, охватывающие все страны и народы и помимо нас действующий через других посредников, руководил нашим с ним развитием, предоставляя посредством его тела психические доказательства и то, что мне было дано Е. П. Б. и через неё. Я не знаю, кем был «Император», Его посредник – я даже не знаю, кем на самом деле была Е. П. Б. – но я всегда склонялся к тому, что он был собственным Высшим Я С. Мозеса или адепта, и что «Маг» и другие духи, связанные со С. Мозесом, также были адептами. Я тоже имел связь – хотя и не через «духовное руководство». У С. М. был Арабский учитель, у меня он был тоже; у него был Итальянский философ, у меня – тоже; у него были Египтяне, у меня был Копт; у него был «Светоч» («Prudens»), «разбирающийся в александрийских и индийских знаниях», в некоторой степени он был и у меня; у него был доктор Ди, английский мистик, у меня он тоже был – о нём ранее говорилось как о «платонике», и между их феноменами с Е. П. Б. прослеживалось поразительное сходство. До публикации «Записей» миссис Шпеер эти сведения были мне неизвестны, но теперь всё прояснилось. Неудивительно, что нас со С. М. так тянуло друг к другу; это было неизбежно. То, что он чувствовал то же самое, доказывается всей его перепиской. В своём письме от 24 января 1876 года он подытоживает это в нескольких словах: «Меня сильно тянет к вам двоим; и я бы отдал всё, что угодно, чтобы быть в состоянии вас навестить» – он подразумевает, в Двойнике3.

Для меня печально, что он не мог осознавать, с кем была его «связь» – или, если угодно, с кем, как я думаю, она была. Если предположить, что моя догадка правильна, тогда препятствием к этому были его своеобразные психические склонности. История развития его мировоззрения в некотором смысле напоминает то, что происходило с миссис Безант: каждый отчаянно боролся за старые идеи и изменил их только в силу накопленных доказательств; каждый стремился только к правде, и каждый смело стоял за неё. Как же трогательна история борьбы старой веры миссис Безант с её разумом, окончившаяся доблестной победой логики! Итак, читатель опубликованных и неопубликованных записей Стейнтона Мозеса личного характера может увидеть, что «Императору» и его коллегам, чтобы не перестать удерживаться в уме медиума, пришлось бороться с воинственным недоверием в ментальном человеке, пока оно не было выметено, так сказать, с помощью торнадо психических проявлений4.

 

По характеру он был добросовестным упрямцем; но как только пришёл к принятию новой философии, то стал олицетворением мужества и верности, львиной хватки и храбрости. Первый портрет, который он мне прислал, рисует его священником с тонкими чертами лица, кажущегося кротким, как голубь; и никто не мог предположить, что этому безобидному существу будет суждено стать главным лидером партии спиритов-вольнодумцев. Поэтому и надо развивать ясновидение, чтобы иметь возможность увидеть, кем является ваш сосед за покровом майи.

Моей гипотезе будет возражать тот факт, что Император объявил себя духом; и в отношении С. M. таким он и был, будучи ещё связан физическим телом или же нет. Но не дóлжно ли младенцев кормить молоком? Посмотрите, как Е. П. Б. в своих первых письмах в газеты и своих первых интервью журналистам пылко выдавала себя за спирита. Взгляните на неё в Филадельфии, производящей феномены на сеансах Холмсов и позволяющей генералу Липпитту, мистеру Оуэну и мне поверить в них, объясняя всё медиумизмом миссис Холмс, которую в нашем Альбоме она же выставляет как обыкновенную мошенницу. Я был не первый, кто поверил, что имею дело с развоплощёнными духами; и не верил ли я в подставное лицо, которое производило стуки и писало, а также материализовывало для меня формы под псевдонимом «Джон Кинг»? То, что это заблуждение вскоре развеялось, и мне рассказали правду, я приписываю факту моего сложившегося безразличия к теологии и к выяснению личностей, стоящих за феноменами. Мои публикации, начиная с 1853 года, в этом отношении ясно показывают, каких я придерживался взглядов в печати и какие обнародовал5.

 

Моя точка зрения в то время была такой же, что и теперь: это объясняет тот факт, почему, при всём моём почтении к нашим Учителям и любви к Е. П. Б., ученики которой ни в чём меня не превзошли, я постоянно протестую против утверждения, что факты или учения становятся на йоту лучше или весомее, когда они связаны с Е. П. Б. или одним из наших Учителей или их чела. Ни религия, ни философия, ни комментарии к ним не выше, не больше и не авторитетнее, чем Истина, ибо Истина и Бог суть одно и то же. Не имея сектантских шор, мешающих взгляду, я вскоре разуверился в обучающих меня разумах, в то время как С. М. олицетворял собой упрямство, и для меня величайшее чудо, насколько его «духи» были терпеливы, добры и снисходительны, которым оно, должно быть, казалось причудами избалованного ребёнка. Как он говорил нам, до начала медиумизма его здоровье, никогда не отличавшееся крепостью, было надломлено переутомлением; но мы также видим, что силы, которые влияли на его судьбу, подрывали здоровье всякий раз, когда ему выпадал хороший шанс возвратиться к пастырской работе. Он был вынужден держаться подальше от этой работы, хотел он того или нет.

С учётом всего вышеперечисленного (то есть, фактов и аргументов, приведённых в оригинальной версии этой и предыдущих глав), так ли уж буду я неправ, подозревая тесную связь между Разумами, стоящими за Стейнтоном Мозесом и Е. П. Б.? 31 декабря 1876 года он мне пишет: «Я не знаю, правильно ли сегодня утром понял «Императора», что она (Е. П. Б.) печётся обо мне, я имею в виду, работает для меня, – для моего блага или, в некотором роде, просветления. Не имеет смысла спрашивать её об этом; но я верю, что она делает это». 10 октября 1876 года он пишет мне, что имел:

«Замечательное и полностью завершённое «видение» – или, как я предпочитаю называть его, интервью с «Изидой»6.

Поздно ночью, или, точнее, около полуночи – у меня дома есть точные записи – в своей гостиной я вдруг увидел «Изиду», глядящую через открытую дверь в мой кабинет, где Ч. К. М. сидел, а я стоял. Я вскрикнул и бросился в соседнюю комнату, следующую за той, где находился М.. Он ничего не видел. А я совершенно отчётливо видел «Изиду» и в течение некоторого времени говорил с ней. Я заметил, что как только вбежал в комнату, имел место эффект «рассеивания» формы, но вскоре она появилась вновь и вошла в мой кабинет. Как говорит М., я казался впавшим в своего рода «транс» или какое-то необычное состояние и, входя в кабинет, делал с помощью мимики масонские жесты».

Скопировав это, на обратной стороне письма М. А. Оксона я обнаружил набросанное моим почерком: «Если между сегодняшним и 15-ым числом текущего месяца М. А. О. не увидит Е. П. Б., она больше не будет его посещать. (Подписано). Г. С. О.». И в ту же ночь он увидел её, как описано выше. Годом раньше (16 октября 1875 года) он благодарит Е. П. Б. за её письмо и говорит, что оно «проливает свет не только на феномены спиритизма в целом, но и на сделанные мне (ему) многочисленные намёки, непонятные ранее». Короче говоря, она помогла ему понять его собственные учения, данные духами. Вот прекрасный отрывок из его письма от 7 октября 1876 года:

«Меня волнует только одно – поиск Истины. Меня не интересует что-то ещё; благодаря этому я могу обратиться к изучению того, что претендует на Истину, и я скоро оставлю заблуждение и вернусь на прямую дорогу. Мне кажется, что жизнь дана только для этого, а всё остальное подчинено этой цели. Настоящая сфера существования кажется только средством для её достижения, и, отслужа свою службу, она уступит место другой, приспособленной для обеспечения прогресса. Пока я жив, я живу ради Истины: а если умру, то когда умру, буду стремиться к ней ещё сильнее».

Вот истинная суть человека, обращённого к свету. Далее он отмечает:

«Это потому, что я смутно ощущаю – и, особенно, потому, что он («Император») говорит мне, что в оккультизме я найду пока неизвестную мне сторону Истины, которую я вижу в нём и в Вас (Е. П. Б.). Возможно, во время моего пребывания на земле и не побьёт час, когда я проникну за покров, возможно, моя жизнь будет потрачена на поиски Истины, смысл которой вы мне в настоящее время истолковываете».

Что касается «Мага», то у меня от него есть очень интересные сведения, приводящие к более чёткому миропониманию, чем те, которые исходят от «Императора». Я почти уверен в том, что он живой адепт; но не только в этом, а ещё и в том, что он имеет дело с нами. В марте 1876 года я послал С. М. немного ваты или муслина, пропитанного жидкими духáми, которые Е. П. Б. может источать из ладони по своему желанию, спрашивая его, узнал ли он их. 23-го числа того же месяца он отвечает:

«Этот аромат сандалового дерева мне очень знаком. Одним из наиболее постоянных феноменов в нашем кружке было появление аромата, либо в виде жидкости, либо в форме дуновения ветра, насыщенного им.

Этот запах мы всегда называли «Духовным Ароматом»; и при лучшем стечении обстоятельств он у нас всегда присутствовал. Это продолжалось в течение последних двух лет. Мои друзья всегда знали, что на наших лучших сеансах этот аромат будет витать в воздухе. В доме, где мы проводили встречи, благоухание могло сохраняться в течение нескольких дней; и дом доктора Шпеера на острове Уайт, когда я в нём жил, стал настолько им пропитан, что когда его открыли вновь через шесть месяцев, аромат был таким же сильным, как и до этого. Какой же изумительной силой обладают эти братья… Целый день я оставался в своих апартаментах, пытаясь смягчить мучительный кашель…. В полночь у меня разыгрался особенно тяжёлый приступ. Когда он закончился, рядом с моей постелью на удалении примерно двух ярдов и на высоте около 5 футов и 6 дюймов от пола я увидел три небольшие фосфоресцирующие сферы света размером с небольшой апельсин. Они образовывали равносторонний треугольник с основанием около 18 дюймов. Сначала я подумал, что это оптический обман, вызванный сильным кашлем. Я пристально вглядывался в них, а они оставались неподвижными, мерцая постоянным фосфоресцирующим светом, который не давал отблесков. Убедившись, что феномен был объективным, я дотянулся до спичечной коробки и зажёг спичку. Через её огонь видеть сферы я не мог, но когда спичка погасла, то они вновь предстали пред моим взором, как и прежде. Я последовательно зажигал спички ещё шесть раз (всего семь), и они, тускнея, постепенно гасли. Это символ, который Дж. К. изобразил на обороте Вашего портрета. [Во время почтовой пересылки от меня к нему – O.]. Был ли это снова он? Я верю, что это не был кто-то из моего собственного прихода».

Как я уже объяснял в другом месте, три светящиеся сферы образуют особый символ Ложи наших Адептов; и для любого из нас, кто был Их учениками, лучшего доказательства Их близости к Стейнтону Мозесу нельзя и желать. К тому же, он говорит:

«Конечно, все сомнения в отношении Братства и их работы исчезли. У меня не осталось их ни грамма. Я просто верю и тружусь, насколько способен соответствовать той работе, которую они могут для меня замышлять.

Вы что-нибудь знаете о Маге, моём друге?», – пишет он в другом письме. «Он очень могущественен и работает для меня оккультно». В ещё одном – от 18 мая 1877 года – он говорит Е. П. Б.:

«В последнее время некоторые из ваших друзей наносят мне визит довольно часто, судя по запаху сандалового дерева – по аромату Ложи, как О. его называет – который пронизывает мои апартаменты и меня самого. Я его и глотаю, и вдыхаю; им пахнет всё, принадлежащее мне, и в этом заключается повторение старого и необъяснимого феномена, который я не наблюдал уже в течение многих месяцев – более года – и который происходит со мной при попытке перебить этот запах другими. Совсем небольшое (размером с полкроны) место вокруг темени [над Брахмарандхрой? – О.] источает очень сильный запах. Это происходит и сейчас; этот аромат Ложи настолько силён, что почти невыносим. Использовали и розу, и различные другие свежие цветы, доступные мне.... Одним вечером друг, пришедший в гости, принёс мне гардению. Через несколько минут она стала источать очень стойкий аромат Ложи, окрасившись на наших глазах в красно-коричневый цвет, и с тех пор весь цветок сохраняет эту окраску. В настоящее время он увял, но остаётся благоухающим…. Я чувствую себя в переходном состоянии и ожидаю восхождения. Сейчас во многих отношениях «Маг» представляется мне главным гением-руководителем».

Можно сказать, что совсем не странно, что С. M. и всё вокруг него было насыщёно этим запахом, но странно, что он задыхался в атмосфере аромата Ложи! Это самый стойкий аромат. В 1877 году я послал ему прядь волос Е. П. Б., а с ними локон индусских иссиня-чёрных, о которых я говорил раньше, будто бы выстриженных с головы, когда она была в состоянии Авеши (Âvesam). Я сам состриг этот локон и отправил С. М.. Он выразил благодарность за него в своём письме к Е. П. Б. от 25 марта 1877 года. Желая сфотографировать разные виды волос для иллюстрации этой книги, чтобы показать яркий контраст в их структуре и цвете, я попросил Ч. К. М. возвратить мне эти два образца из коллекции С. М., и совсем недавно они вернулись ко мне. Через шестнадцать лет аромат Ложи в чёрном локоне сохранился до сих пор. Те, кто изучал историю Церкви, вспомнят, что в средние века феномен такого же благоухания часто сопровождал настоящих благочестивых и аскетических монахов, монахинь и других отшельников в обителях, пещерах или пустынях. Тогда он назывался «запахом Святости», хотя это и не совсем удачный термин, иначе от всех святых приятно бы пахло, в то время как мы очень хорошо знаем, что чаще всё было как раз наоборот! Иногда из уст вошедших в экстаз, когда они находились в трансе, могла сочиться сладкая и ароматная жидкость – нектар греческих богов; в случае же Мари Анж (MarieAnge) её собрали и хранят в бутылках. Де Мюссе7, демонофоб, приписывает этот продукт психической химии Дьяволу. Бедный фанатик!

 

 

1 – здесь, вероятно, игра слов: body(тело) означает также организацию, в данном контексте – церковь – прим. переводчика.

2 Вынужденно я использую искажённое имя.
3 – В тонком теле – прим. переводчика.

4 – Среди многих подтверждающих это отрывков, см. слова «Императора» в «Записях» миссис Шпеер, XX: «Свет» от 30 июля 1892 года.

5 – См. старый журнал «Духовный Телеграф», выходящий под редакцией С. Б. Бриттен за 1853 год: мои статьи подписаны моим собственным именем или псевдонимом «Амхерст».

6 – Одно из нескольких прозвищ Е. П. Б., данных её близкими друзьями; другие – «Сфинкс», «Папесса» и «Старая Леди».

7 – Феномены высшей Магии, стр. 377.

08.09.2015 17:06АВТОР: Перевод: Алексей Куражов | ПРОСМОТРОВ: 1904




КОММЕНТАРИИ (1)
  • к09-09-2015 14:08:01

    спасибо за интересный материал. ждем продолжения)

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Ученики и последователи Е.П. Блаватской »