26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



Герои Нового порядка (продолжение). Александра Громова


 

 

Фантастические рассказы

 

Все персонажи являются вымышленными,
любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.

 

IV

 

 

Тридцать сребреников

 

 

Бросюков сидел в кабинете и тоскливо смотрел на дверь. По сравнению с его бывшим просторным и со вкусом обставленным кабинетом в одном из министерств этот казался издевательской конурой. Маленькое зарешечённое оконце выходило на просторный тенистый двор, где на солнце молодая листва поблескивала глянцем, дрожала и билась на ветру, веселясь от возможности соприкосновения с новым, открывшимся им миром, с небом, с ласковыми и восторженными взглядами прохожих.

Но Бросюкова всё это не радовало, он едва сдерживал гнев после разговора с приёмным сыном Хозяйки и пока не понимал, как ему следует себя вести дальше. К тому же, казалось, что с ним никто особенно здесь не считается, никто выю не клонит, подобострастно не улыбается, хотя он и был главным управляющим этого солидного старинного имения. Все почему-то шли за советом к Хозяйке, авторитет которой был непререкаем и которая действительно толково управляла большим и успешным хозяйством, умудряясь отбивать атаки нахрапистых рейдеров, коих после крушения большой страны появилось немало. Откуда повылуплялись эти птенцы доселе неизвестного вида, никто не понимал. Вроде бы и образование, и настоящее, и будущее у всех было одинаково распланированным, гарантированным и просчитанным, даже форма воротничков, ширина брюк и длина волос были регламентированы, однако ж кто-то и где-то их высидел, обучил и отправил в рискованный, но кому-то очень выгодный полёт.

Хозяйка была бесстрашной, волевой и решительной женщиной с твёрдым характером, утончённым вкусом и прекрасным образованием. Ни о какой сдаче имения в чужие руки не могло быть и речи.

– Вы можете меня расстрелять, – говорила она, – можете проутюжить нас всех танками, но имение и всё, что в нём находится, останется под нашим контролем, так хотел Хозяин! – и все понимали, что так оно и будет.

– Ну что вы, что вы, – отвечали ей, – сейчас не 93-й год, танками никто никого давить не будет, вы лучше по-хорошему уйдите и государству всё отдайте.

– Этому не бывать, можете не стараться. То, что нам принадлежит по праву, мы будем защищать, чего бы нам это не стоило.

– Посмотрим, – шептали чиновники и сочиняли всё новые и новые бумаги, передавая их по ведомственному кругу, требуя суда, наказания, выселения и прочее, и прочее. Имение было дорогое, на дорогой земле и с дорогим содержимым. Таким дорогим, что завистливых глаз и нечистых ручонок появлялось всё больше и больше. За тридцатью сребрениками выстроилась целая очередь.

 

Бросюков быстро встал, неловко зацепил угол шкафа и, чертыхнувшись, вышел во двор. Солнце било в глаза, и это раздражало ещё больше. Он развернулся и увидел идущего навстречу Жалоту, руководившего научно-поисковыми работами на территории имения.

– Вы чем-то расстроены? – спросил его Бросюков, протягивая руку для приветствия. – Трудно не расстраиваться, находясь в этом бардаке, – раздражённо и с нажимом ответил тот. – Никто ни за что не отвечает, работой заваливают, а платить не хотят. Простите, я, кажется, сказал лишнее…

– Не извиняйтесь, я сам пока не совсем понимаю, куда попал и как здесь всё устроено, буду благодарен, если поясните, – мягким вкрадчивым голосом произнёс Бросюков. – Давайте присядем на скамейку и поговорим. Что вы думаете о Хозяйке? Только откровенно.

– Откровенно? – неуверенно переспросил Жалота, быстро оценивая риски.

– Да, откровенно, вы можете ничего не опасаться.

– Но…

– Рассказывайте, рассказывайте, и я подумаю, как решить Ваши проблемы.

– Хорошо, – бросив быстрый взгляд на управляющего, ответил поисковик.

– Хозяйка, хозяйка… Что хозяйка, ей давно пора уйти, давно! Что может сделать выжившая из ума старушка, возомнившая себя учёным? – пренебрежительно выдавил из себя Жалота.

– А вы, простите, кто по образованию?

– Гуманитарий.

– Понятно, продолжайте.

– С ней невозможно работать, её все боятся, никто не смеет возразить.

– Вы, скорее всего, преувеличиваете…

– Нисколько. Я пытался ей доказать, высокопрофессионально, как надо делать, но всё бесполезно. К тому же бесконечно меняется направление поиска. То в одну сторону копаем, то в другую...

– Сочувствую... а приёмные дети?

– Эти вообще – тупые солдафоны.

– Позвольте, они вполне интеллигентные люди, – лукаво бросил Бросюков, искоса поглядывая на Жалоту.

– Интеллигентные люди не приказывают, они просят, – высоко подняв голову, заявил тот.

«Да, милый, заносит тебя», – подумал Бросюков, а вслух произнёс: «Я намерен сделать один важный визит, и мне бы хотелось иметь более подробную информацию обо всём, что здесь происходит, а также о тех людях, которые готовы нас поддержать». И дал понять, что услуга не останется неоплаченной. Так или иначе.

– Хорошо, Альберт Герасимович, всё сделаю.

– Я найду вас, прощайте!

Жалота вдруг осознал, что у него появился весьма важный и влиятельный союзник, а это открывало такие перспективы, о которых он мог только мечтать.

Бросюков вернулся в кабинет, хотел было уйти, но вспомнил, что ему должны были принести зарплату, которой с лихвой хватило бы на оплату работы всех служащих имения вместе взятых. Но кого волнуют чужие заботы? Он знал, что в последнее время были огромные проблемы с финансами, но своя рубашка всё же ближе к телу. Он решил, что заработок можно ещё и увеличить, если договориться с Министром или с кем-нибудь из высоких сфер.

Высокие сферы вышли на него сами. В результате переговоров появился план общественно-сферической собственности на имение. Что это такое и с чем её едят – было непонятно. Но заманчиво. Во-первых, не придётся думать о зарплатах, какие-никакие, но они будут, сферы всё решат. Во-вторых, сразу разберутся со служащими, с большей частью можно будет распрощаться навсегда, чтобы не мешали работать и не лезли со своими поисками справедливости, какой-то там непонятной красоты, непонятных метафизик, метаисторий и всяких других мета…

Бросюкову хотелось спокойной земной жизни, чтобы вокруг были галантные и воспитанные дамы и господа на дорогих машинах, в дорогих костюмах, с большими связями и возможностями. А не эти работнички в свитерах и джинсах. Чтобы жизнь текла планомерно и размеренно, без судов и всяких там разборок, без выяснений отношений, а все проблемы решались бы кулуарно, без огласки и противостояния. Как можно биться публично за правду, он не представлял и делать этого не хотел. Он не был воином. Договорённости, уступки, компромиссы и ещё раз компромиссы.

 

Совещание

 

– Господа, могу вам сообщить пренеприятнейшее известие: имение всё ещё в руках Хозяйки, и это недопустимо, – строго сказал Министр и поправил очки. – Мы всё ещё не контролируем этот сегмент рынка, необходимо действовать энергичнее и напористее.

– Господин Перестарков, Иван Иванович, – обратился он к своему заму, – что скажете, какие у вас будут предложения?

– Мы использовали всё, что могли, подключили силовиков, спецслужбы, религиозные объединения, но они стоят и не сдаются, а самое главное, они не боятся.

– Да? – удивился Министр, – не боятся?

– Не только не боятся, но и угрожают, строчат статейки, проводят брифинги, в соцсетях подняли такой шум вокруг имения, что трудно стало работать...

– А на терроризм проверили?

– Да, всё сделали, но они отбились.

– Вы упустили одну важную вещь, Иван Иванович, – Вы не работаете с агентурой…

– С какой такой агентурой? – испугался Перестарков, – это не моя специализация, я никого не предавал, – продолжал он оправдываться.

– Вы, может, и не предавали, а вот их уже предали, – хитро посмотрев на зама, сказал Министр. – У меня был их главный управляющий с предложением о сотрудничестве. Он готов всё нам передать: и имение, и всё, что в имении…

– А как же Хозяйка? Она не позволит…

– Ну, что Хозяйка? Мы с ним уже ударили по рукам и подписали договор о намерениях, – Министр обвёл присутствующих торжествующим взглядом. – Но это вовсе не означает, что уже завтра можем оформлять имение на какое-либо своё предприятие. Нужно обоснование.

– Найдём! – уверенно заявил Перестарков. В большом хозяйстве всегда есть то, что требует ремонта или замены. А это вполне может означать, что имение содержится из рук вон плохо, и его следует отдать под госконтроль. Или под частный контроль, – продолжал он, всматриваясь в лицо Министра и пытаясь уловить его реакцию.

– Но это не серьёзно – искать какие-то мелочи при общем хорошем состоянии имения, им орден надо дать за сохранность, а вы предлагаете душить, – произнёс один из присутствующих.

Министр с недоумением и неудовольствием посмотрел в его сторону и отрезал: «Вы, я вижу, новичок и пока не ориентируетесь... Извольте воздержаться от выводов и слушать своих более опытных коллег».

– Выполняйте, – твёрдо сказал он, обращаясь к Перестаркову, и закрыл совещание.

 

Сговор

 

Прошло некоторое время. Хозяйка неожиданно покинула этот мир, что глубоко всех потрясло и сделало атмосферу в имении ещё более гнетущей. Её любили, по-настоящему любили, прислушивались к каждому слову, ибо за ним стояла её жизнь, её удивительный опыт, наполненный событиями, которых хватило бы не на одну судьбу. В имении всё о ней напоминало, всё было насыщено её мыслями, её духотворчеством.

Ни Бросюков, ни Жалота не достигали её высот и в силу этой недостижимости отвергали и её опыт, и её способность видеть глубже и дальше, а потому ненавидели и её, и имение, и приёмных сыновей, и всё, что было с ними связано. Поэтому они усиленно старались вызвать брожение среди работников, что им в немалой степени удалось. Чёрные ядовитые стрелы летели, перекрещиваясь и усиливаясь, в открытое сердце Хозяйки, оно кровоточило и испытывало невероятные боли, но до самого конца билось ради того, что было ей когда-то доверено и составляло главный смысл значительного отрезка её жизни.

 

Жалота ждал Бросюкова во дворе имения. Его высокая фигура с пышной шевелюрой напоминала циркуль, описывающий круги перед дворцом. Он нервно дёргал ремни рюкзака и часто поглядывал на часы. Недовольные Хозяйкой и сыновьями всё-таки нашлись, и он радовался, что не один пойдёт на амбразуру. Вернее, на амбразуру ему вовсе идти самому не хотелось, для этого были другие, менее сообразительные граждане. «Не зря говорят, на упрямых воду возят. Вот пусть и возят. А мы им подскажем», – подумал он и тут же решил, кого надо направить в суд с жалобой, кого в службы поговорить по душам, «раскрыть глаза» на творящиеся «беззакония». Где там будет вымысел, где умысел, а где правда, уже никто не разберёт, вот и хорошо, так им и надо, недоумкам.

Бросюков, приблизившись, увидел в глазах Жалоты чёрные молнии и понял – этот пойдёт до конца. Тщеславен, самолюбив, себе на уме и притом невероятно упрям. Его мягкость была только видимостью, но в душе недоставало ни благодарности, ни благородства, ни признательности. Он уже шёл по головам, забыв и бескорыстную помощь начальника финотдела, спасшего его от инвалидности, и великодушие Хозяйки, приютившей его, бездомного, на своей даче, и пожар, который там устроил... Всё забыл и вычеркнул из памяти навсегда.

Управляющий и сам был взбешён, куда делись его обычные спокойные манеры. Старший сын Хозяйки посмел назвать его предателем. Его, высокорангованного чиновника с большим опытом аппаратных игр! Ему бросили вызов, и назад дороги не было. Приёмные сыновья имение сферам отдать отказались. А сферы ждут и ждут активно. Министр назначил важное заседание, куда пригласили всех претендентов на имение. Речи оговорены, решение по сути уже принято, а эти….

– Ваши предложения? – спросил он Жалоту без всякого вступления. – Предлагаю связаться с претендентами и договориться о совместных действиях, я могу это сделать сам, а Червятьев возьмёт на себя учёных. Он тоже сильно обижен и не простит никогда.

– Хорошо, а я прозондирую возможность переговоров с Хохлайсом и Бурундуковым, они-то о-о-очень заинтересованы вывезти всё из дворца и поскорее.

– Да-да, здесь все сумасшедшие, все! – даже не вникнув в суть разговора, воскликнул внезапно подошедший Червятьев. Он был самоуверен и претенциозен. Его истощённое тело было выносливо и укрыто строгим пиджаком с воротником-стойкой. Длинная борода и узкое лицо дополняли образ, явно скопированный с известного художника. Волосы лежали на плечах, легко и непринуждённо скользя по серой ткани, словно гусеницы по листу. Червятьев был завсегдатаем дворца, часто зажигательно и подолгу говорил, стремясь поразить гостей Хозяйки своей эрудицией. Его либо слушали, либо тяготились, но все знали, что разговор коротким не будет.

 

Голос

 

– Всё в порядке. Наверху ко всему готовы при условии того, что мы им всё отдаём: всё имение и всё, что в имении, а сами будем представлять дружинников и весь народ, – проинформировал заговорщиков Бросюков.

– Но дружинники в подавляющем большинстве не хотят отдавать имение с дворцом…

– Кто их спросит? Кого их мнение интересует? Я договорюсь со всеми уровнями сфер и со всеми сферами уровней, мы организуем нужные совещания с важными людьми в важных местах, представим наш план как спасение национального достояния, – заметил управляющий.

– А он есть?

– Пока нет.

– Так с чем же идти? – вскричали оба.

– Придумаем что-нибудь. Какая разница, что там будут рассматривать и подписывать. Главный запрос известен: всё сферам и без разговоров.

– А кто, простите, будет весь этот процесс передачи осуществлять и представлять? – поинтересовался Червятьев.

– Ну, например, национально-сферический комитет. Комитет – это солидно. Это по-нашему.

– М-да...

– Вот мы трое уже, считайте, туда вошли. От имени комитета заявим, что общественность требует спасти имение от хозяев-грабителей, что сферы исстрадались так, что уже не могут спокойно смотреть, так хочется всё иметь под своей дланью...

Предложение управляющего было встречено с пониманием.

– Ну так и помогли бы материально, ваши сферы, раз уж так исстрадались, – послышался чей-то голос.

Головы синхронно завертелись, но никого не обнаружили.

Показалось?

– Показалось.

– Сразу всем?

– Сразу всем.

– Так я жду ответа, – снова произнёс голос.

– Зачем же спешить помогать, нужно дождаться, когда яблочко само в корзиночку упадёт, бесплатно, – заметил многоопытный управляющий, стараясь обнаружить говорящий объект.

– С колбасой? – снова спросил голос.

– С какой колбасой?

– Я слышал про корзинку с колбасой, плохо всё кончилось. – Так не того посадили!

– Вы полагаете? – в голосе послышалась насмешка.

– Да, полагаем, – ответили все хором.

– Ну вот и вас так же, как не тех, могут посадить. За преступный сговор.

– Это почему же? – возопило трио.

– Ну не главных же заказчиков сажать! Они и недосягаемы, и неприкасаемы. А вот те, кто масштабом поменьше, вполне подойдут.

– Фантазии! – ответил Бросюков.

– Фантазии? А вот вы сейчас втроём с чьим-то голосом беседуете, это как, тоже фантазии? – Голос захихикал. – ‎Так что заготовьте-ка узелки заранее. Колесо, оно такое, – повернётся и слетишь с вершины, не заметив как, и не важно – гуманитарий ты, учёный или сановник. Дно, оно и в Америке – дно.

– Мрачноватненько, – нахмурился Червятьев. – Я никуда садиться не собираюсь, только в кресло. Руководителя чего-нибудь там.

–‎ А мне бы зарплату побольше. Это ведь не таблетки от жадности, много не бывает... Мне творить надо, – добавил свой пятак в общий котёл Жалота. – Ну и должность, конечно.

–‎ Вот видите, – произнёс голос, – а говорите, спасать имение идёте. Для себя, любимых, вы на всё идёте, даже на предательство.

– Кыш отсюда, разговорчивый, кыш! Это уже другое государство, оно прекрасно, Хозяин всё бы разрешил, – взвизгивал Червятьев.

– Это вам голос сказал?

– Вы мне ничего не говорили…

– Вот я и спрашиваю, откуда вы знаете, что Хозяин, давно ушедший в мир иной, разрешил бы отдать всё, что он подарил народу, в руки сфер?

– Мне сказали, что им, сферам, НАДО…

– И вы согласились?

– Разумеется. От этих бездуховных сущностей хочу быть подальше. У меня здесь все должности отобрали.

– Мы, несомненно, сделаем всё лучше, чем эти недоумки, потому что мы – настоящие учёные, мы – профессионалы, хоть и не остепенённые, – поддержал приятеля Жалота. – Да это, впрочем, такие мелочи, бумажки… А у сфер есть деньги, это огромный плюс.

– Ну-ну, попробуйте, а я посмотрю на ваш профессионализм и зашкаливающую духовность, – с явной иронией произнёс голос.

– Господа, наше уличное совещание не должно нарушаться внеплановыми голосами, которые гóлоса не имеют по причине отсутствия регистрации, – выпалил вдруг Жалота.

– Поддерживаю! – выкрикнул его приятель, – при отсутствии методологии изучения подозрительных голосов, считаю нецелесообразным…

– ОМОН позвать? – спокойно спросил голос.

– З‎ачем ОМОН?

– Чтобы пресечь несанкционированные голоса в предназначенном вами к захвату имении. Это сейчас в тренде, как принято говорить языком партнёров. Чуть что, сразу ОБР, МОБР, ДОБР, нет – ЗОБР, лучше так: ЗЛОБР, – поставил точку голос.

– Шариков, – прошептал Червятьев.

– Кто?

– ‎Ты.

– Прошу не «тыкать», а обращаться ко мне по рангу: ваше высокопревосходительство.

– Спасибо, что не преосвященство, – пробормотал Жалота.

– Придётся всё же вызвать ОМОН, пусть вас кое-чему научат, – произнёс голос, и сразу послышалось мелодичное звучание вызова.

– Смотрите, едут! – всполошился Жалота.

– Так быстро? – изумился Червятьев.

– На сегодня расходимся, – скороговоркой запричитал Бросюков, – комитет создан, план намечен, сферы назначены, вперёд, нас ждут, ждут, ждут!

И все разбежались в разные стороны.

– ‎Счастливого полёта, господа! В бездну!

ЗЛОБР! Отбой! Как поняли? Приём.

 

Циник и простак

 

После одного из заседаний новичок догнал Перестаркова, какое-то время шёл рядом, затем спросил:

– Уважаемый Иван Иванович, Вы позволите задать Вам несколько вопросов? Я человек новый, и мне хотелось бы понять главное.

Перестарков внимательно посмотрел новичку в глаза и царственно кивнул.

– Я понял, что Министру не нравятся мои реплики, но почему? Я много читал о деле с дворцом, я даже там был… Мне показалось, что…

Свирепый взгляд Перестаркова мгновенно прервал откровения новичка.

– Что бы вы там ни видели, всё это банальный обман, иллюзия, майя, как говорят на востоке. Там всё отвратительно, запущено, нестандартно, не по-европейски, не по-нашему…

– Не по-Вашему? Извините, я не понял, не по-чьему там, – окончательно сконфузившись, прошептал новичок.

– Прошу уразуметь, что интересы государства превыше всего, – приосанившись, заявил чиновник. А эти интересы должны совпадать с вашими ровно настолько, насколько верховная власть этого хочет, и чтобы всем сёстрам по деньгам, то есть по серьгам.

Глаза новичка округлились, было видно, что он пытается совместить государство, царя, серьги, Перестаркова и никак не может.

– А народ, – сдавленным голосом спросил он, – где в этом во всём народ и его интересы?

– Я вижу, вы совершенный простак. Как вы в министерство попали?

– На всё воля божья, – многозначительно ответил новичок.

– Воля божья? Вы смеётесь? Вы что, верите в эту чепуху?

– Но Вы же сами... со свечками, в храме..., реставрация, церковная реституция… Как же?

– Боже мой, ну и ну!

– Вот видите, «боже мой» всё-таки!

– Ах, бросьте, это просто фигура речи.

– Фигура? Ах да, фигура. Вот я ещё хотел спросить. Про фигуру одного северного маршала, ну, того, что был другом фюрера, то бишь, прошу простить, германского вождя. Вот я не понял, по его приказу наших в 18-м году расстреливали тысячами, т.е. женщин и детей наших. А в блокаду...

– Чьих это, ваших?

– Ну, русских. Империя же была, Вы помните? Везде была матушка-Россия, и все были русскими. Русские финны, русские евреи, русские эвенки… и ни один народ не пропал даже в имени! А вот другой вождь сказал этому северному народу: ноги в руки и давайте отсюда, из империи, куда подальше, чтоб я вас тут больше не видел. Ну, они и построили линию имени маршала, которую ещё один вождь взял, да и сломал, ну потом тоже сказал: идите куда подальше. Они пошли прямо к фюреру и верой-правдой ему служили много лет. Морили голодом ленинградцев, держали, так сказать, оборону во имя рейха, – метнув взгляд на Перестаркова, продолжал он, – и я не понял, за кого мы сейчас: за фюрера или за наших ... вождей?

– Не понимаю вопроса… Я уже запутался, где наши, где ваши.

– Ну как же, Министр – историк, защитник культуры! – с почётным караулом открывал памятную доску другу фюрера, назвал его героем, а всех, кто против – маргиналами. С почётным караулом, знаменем нашим! Как же?

– Интересы государства прежде всего, – ответил, ничтоже сумняшеся, чиновник.

– Так, понял, бандеризация, то есть, простите, маннергеймизация всей страны ради интересов дорогих сердцу партнёров. Понял-понял. Скажу сыну, чтобы учебник истории закинул куда подальше. Нечего время зря терять. И пусть не вздумает потом в армию идти. Врагов же нет. Враги – друзья, а друзья – враги. О господи, ничего не понимаю, голова кругом...

– А вам надо меньше думать. Анализировать – не ваше дело. Ваше дело – верить тому, что вам говорят с экрана или пишут в пабликах. Вот, например, Гебельсон, непревзойдённый мастер! Или Свистоплясов! Как засвистит! Сегодня так, а завтра этак, и одно другому противоречит, а ему хоть бы что! Академик!

– ???

– Ну это я только для вас, доверительно. Вы же хотели сориентироваться?

– Да-да, спасибо. Но я хотел бы уточнить: если фюрер – друг, то парады победы зачем?

– Да с чего вы взяли, что фюрер – друг?

– Ну, как же? Памятник бригаденфюреру СС Краснову стоит? Стоит. Хоть и на частной земле, но стоит. И никакая прокуратура не волнуется. Музей предателя Власова есть? Есть. Тоже частный, кстати. Кто-то чернорубашечников или черномасочников туда пригнал? Никто. И автозаков никто не видел. И Вы, господин Перестарков, исками о героизации нацизма и демонстрации нацистской символики никого не забросали? Не подавали же? Не подавали. А вот в имении с дворцом всех этих чёрных людей было видимо-невидимо, с оружием и спецтехникой. А вы Хозяйку со всеми её приёмными детьми исками, исками закидывали так, чтобы вздохнуть было невозможно. Как врагов народа. Пусть задохнутся под спудом. Воздух чище будет, а мы заказ выполним. Так думали? Министр даже царю жаловался!

– И что же царь ответил, вам известно?

– Государственные интересы прежде всего!

– А я что говорю?!

– Так вот и получается, что фюрер-то вам дороже!

– Вы что, помешались на этом фюрере?

– Я – нет, а вот, простите, царь, получается, да. И святой отец тоже.

– Что?!!

– Вам же известно, что в столице, ещё в 90-е на территории одной обители поставили памятники царским генералам и белым казакам, которые народец-то наш вешали-пытали, а потом верой и правдой фюреру служили и тоже вешали-пытали. Никакие протесты, петиции и обращения властью не принимаются, прокуратура заявляет, что нет оснований для запрета. А в другой обители, уже в 2000-е, поставили мемориал. Сам царь предложил создать, сам эскизы утверждал, сам оплатил, сам речь на открытии произнёс. И святой отец тоже. Так и сказал: в назидание современникам. И как понять – в назидание? Не на той стороне воевали? Или врагов надо было хлебом-солью встречать, с челобитьем? Мемориал тот белому генералу, писателю и философу поставлен. Все эмигранты, все привезены в гробах из-за рубежа. Там покопались малость. Генерал ещё в гражданскую с немцами сотрудничал; писатель с восторгом принял весть о нападении Германии на СССР, так и написал: «…озарён великим подвигом Рыцаря [Гитлера]»; а философ очень даже нацистской пропаганде нравился, фашизм оправдывал, советскую Россию ненавидел и даже после победы взглядов не изменил, писал только, что кое-что в фашизме надо подправить, убрать тоталитарность, а так всё даже очень патриотичненько…

Я не понимаю, царь и на парадах победных речи произносит, и мемориалы недругам тех, кто на парадах, открывает, и музеи предателям не запрещает – кто он на самом деле, где он настоящий? В чём его вера и правда? Да и крестоносцы-то наши от красных солдат к белым фюреровцам на мерседесах туда и обратно шастают, водицей брызгают… И от тех, и от других прибыль. А святой отец, видно, не против. Не запретил. Он не запретил, и царь не запретил, значит, всё можно, и славить всех можно. Всех мучителей народа многострадального, всех предателей с несмываемым клеймом на челе, всех грабителей! Одного только Хозяина имения славить нельзя. Он народ любил, народ русский. Так и писал: для народа русского я трудился, ему всё и завещаю. Пусть цветёт матушка-Россия и ведёт весь мир за собой.

– Вы что это такое говорите, да я вас сейчас в нужное место сдам!!! Не заговаривайтесь!

– И тем не менее, вы чернорубашечников и черномасочников с автоматами куда послали? Памятники эсэсовцам и предателям родины валить или, всё-таки, имение со всем содержимым, русскому народу подаренным, захватывать? Страшно, если народ-то наш проснётся и сокровище примет? Да Родину укрепит и врагов уничтожит? Страшно, что поганой метлой вас всех погонит, примиренцев? Нет большей заразы, чем предательство! На один миг только поддержи предателя – навек замараешься. А вы тридцать лет добро со злом перемешиваете, свет и тьму путаете, вот серость уже и в природе доминирует, и имение вы всё серым да чёрным сделали, убили красоту, но она в других мирах рождена, вам туда доступа нет и не будет! До неё, предвечной, вам не добраться. Илья Муромец тридцать лет и три года на печи лежал, а потом как размахнулся, мокрого места от вражин не осталось. Скоро новый Иван выйдет!

– Кто вы такой? Что несёте? Охрана! Вызовите охрану!

– Что вы так забеспокоились? Вы же охрану во всех учреждениях культуры отменили. Наверное, чтобы проще было опустошать хранилища. А я своей властью отменил охрану вашего министерства. У вас на посту теперь чоповцы из одной бандитской группировки. Впрочем, это, скорее, ваши друзья, чем враги. Спокойно спят, любой входит и выходит. Вы поняли?

– Да что это за сказки? Я сейчас Самому позвоню.

– Звоните.

– Телефон не работает. В руках рассыпается… Эй, дружище, позови-ка мне Фараона Фараоныча, срочно!

Дружище степенно прошёл мимо, не оглядываясь. Перестарков вскочил и ударился головой так, будто наскочил на стену, но никакой стены не было видно. Чиновник с остервенением тёр свой раздувшийся лоб, и его осоловелые глаза хаотично метались в потемневших глазницах.

Новичок стоял и смотрел на него с презрением.

– Как любил говаривать ваш незабвенный фюрер, – спокойно произнёс он, – каждому своё. Ваше «своё» только начинается. А я скажу: время подходит, народ просыпается и битва неизбежна. Но мы с вами по разные стороны баррикад. Бойтесь!

Сказал и …исчез.

 

V

 

Серое

 

 

– У вас есть тонна серой краски?

– Зачем вам столько? Вы что, асфальт красить хотите? Генерал какой важный приезжает или маршал?

– Не-е-е-е-т, тут начальство решило стены перекрасить.

– Стены? В серый? А с ума не сойдёте? Мыши будут сниться.

– Ну, там же не спать.

– Разве что... а вот красную возьмите!

– Зачем нам красная?

– Для начальства, чтоб ерундой не занималось. Кабинет и покрасьте. Для контраста. Всё веселее.

– Так он же с ума сойдёт.

– А разве уже не сошёл? Тонну серой...

– Он художник. Он так видит.

– Видать, очень большой художник, я б в такой дом ни за что не пошёл.

– Так они картины там повесят. Кое-как.

– Почему кое-как?

– Ну, если краска серая, то и картины кое-как.

– Не понял…

– Вы же сами сказали: серые стены – все сумасшедшие. А я говорю: стены серые, картины кое-как. Потому что, когда сумасшедшие вешают картины на серые стены, то они обязательно будут висеть кое-как.

– У-у-у-ф, ну ты философ!

– Это ругательство?

– Почему ругательство?

– Потому что серые стены.

– У кого?

– У начальства.

– У начальства – красные.

– Где?

– В кабинете.

– А потолок?

– Тоже красный.

– Тогда пол серый.

– Яма…

– Почему яма?

– Потому что стены серые!!!

 

Калиф на час

 

 

– Быстро-быстро, красим, красим! – торопил работников Леопольд, пробегая по залам дворца со скоростью летящей птицы.

– Обои бы снять, загрунтовать, как следует, – посетовал маляр.

– Некогда, некогда, красьте!

– Но вы же говорили, что обои в имении – это преступление против человечества, – робко вступил в разговор волонтёр.

– Сейчас это уже неважно. Мы здесь.

– И надолго?

– Время покажет.

– По телевизору?

– По уговору.

– Неровно получается, – снова посетовал маляр.

– Да не смотрите вы на это, быстрее, быстрее! – промчался вдоль стен Леопольд, на ходу давая указания и прокатываясь по старинному паркету, как на лыжах.

– Вот здесь ещё криво, надо бы поправить…

– Плинтус, плинтус прибивайте!

– Так ещё не докрашено…

– Не докрашено и не надо. Что вы тут всё ровняете и ровняете? Кому это нужно?

– Людям нужно. Чтобы приятно было.

– Приятно раньше было. Ах да, я не об этом. Так, затираем красочку, затираем. Серенькая! Какая прелесть! Обожаю!

– Может, красненькой добавим? У нас есть.

– Красненькой? Вы что? Такую серопрелесть портить. Не сметь! Да, и шторы в тон закажите. Уже готовы? Несите. Ближе! Ах, что за полотно, серо-чёрное! Мой любимый цвет! Изумительный!

– Вам идёт.

– Да? Вы поняли, какой шик?! Для этих картин он слишком хорош. Я бы их себе в кабинет...

– К красным стенам пойдут.

– К каким красным стенам?

– В кабинете.

– Не валяйте дурака, заканчивайте, заканчивайте, скоро брифинг собирать будем, выставку открывать, чтоб она пропала...

– Вы что-то сказали?

– Я сказал, какое чудо, эти картины!

– У вас борода красная.

– Вы меня уже достали! У кого борода красная? У меня?

– У вас.

– Это она от стыда покраснела!

– Да?

– Да. За вас.

– А мы что? Мы стараемся.

– А зачем вы стараетесь? Вы что, не понимаете, что это временная выставка, временна-а-а-я-я-я!

– Может и дворец временный?

– Наконец-то дошло! Кому нужен этот дворец, этот Хозяин, возьми его нелёгкая, эти вечные проблемы! Раздать всё по домам! Кто больше заплатит, тем и отдать!

– Господин директор, вы не шутите? А как же общественно-сферическое партнёрство, мы-то все как же? – взмолился волонтёр. – Мы тут временно? А потом куда? Снова к вам, после ремонта?

– К вам, к нам – неважно. Красьте!

– А вот здесь раньше очень красиво было, по-домашнему, я помню, заходил как-то, любовался.

– А что вы, собственно, тут устраиваете несанкционированный митинг? Вы знаете, что за это полагается? Забыли, в какой стране вы живёте?

– Мы помним...

– Вот и не забывайте! Ваше слово тут последнее.

– Вы же говорили, что порушили всё, стараясь для народа. Вот я народ и есть. Он – народ, она – народ, – показал маляр на работников. – Нам не нравится!

– Да мало ли я что сказал, надо было и сказал. Вы что хотите, чтобы вам правду говорили? Чтобы вы потом снова на Зимний пошли? Дураков нет.

– А что плохого в правде?

– Она нормально жить мешает.

– Вам?

– Всем.

– Это уж, извините, мне лично правда никак не мешает, я разобраться хочу. Если раньше красиво было, а сейчас всё криво и серо, то кому это нужно? Только тонну краски зря перевели. Можно было асфальт покрасить, трещин не видно бы было…

– Снова митингуете?

– ЗЛОБР позвать?

– Какой ЗЛОБР?

– Обыкновенный, с дубинками.

– И кого бить будут?

– А им всё равно, на кого укажут, того и побьют.

– И меня?

– И вас.

– А меня-то за что? Я тут человек маленький.

– Вы директор. Вам большая дубинка. Я народ – мне маленькая.

– Н-е-е-т, так не пойдёт.

– Пойдёт-пойдёт, по зарплате и дубинка.

– Не забывайте...

– В какой стране мы живём, да?

– Да! – Леопольд развернулся и заскользил по паркету, только красный шарфик летел за ним, оставляя в воздухе красно-чёрный пунктир. Из соседних залов гулкое эхо приносило голос Леопольда: «Вешайте картины, вешайте! Быстрее! Да не надо думать, вешайте все подряд! Ну и что, что получается кое-как… кое-как… кое-как… быстрее…»

 

 

 

Начало фантастических рассказов «Герои Нового порядка»

 

 

22.01.2018 03:06АВТОР: Александра Громова | ПРОСМОТРОВ: 1817




КОММЕНТАРИИ (5)
  • Мария Самсонова22-01-2018 09:21:01

    Как много неизвестных деталей вырисовывается о фантастических героях, описанных в первой и второй части рассказов, что только диву даешься. Например про Жалоту, Бросюкова и Червятьева, да и других, что не отстают в своей фантастической непорядочности от министров и других чиновничьих душонок, а вышеперечисленные в своем предательстве Той, которой пели при жизни дифирамбы, пользовались ее расположением, а душонка-то видно была помечена червоточинкой уже давно.
    Спасибо автору за мастерство фантастического описания персонажей в своих рассказах.

  • Светлана22-01-2018 13:32:01

    Образы «настоящих учёных, профессионалов и мастеров всех сфер и уровней» идеально раскрыты Александрой, и на ликах лукавых - печать дел их пагубных. Лживые, циничные существа, у которых нет ни совести, ни чести, ни понятия преданности и служения Отчизне, вызывают только отвращение. Ну, а на что они ещё способны, кроме как только выкрашивать стены прославленного на весь мир уникального Музея в убогий цвет поверх обоев ("кое-как да быстрее...") и распиливать беспрецедентно отобранное общественное имущество, прикрываясь ОМОНом и продажными судьями? Что с них взять, когда в голове три извилины и те - параллельные. Тонка грань между фантастикой и реальностью... Но мы-то все хорошо знаем: будь то сказка или быль, зло всегда идёт в утиль!
    Благодарю Вас, Александра, всё получилось замечательно. Успехов Вам творческих и здоровья крепкого.

  • Игнат22-01-2018 13:36:01

    Автор молодец!

  • Ксения24-01-2018 16:29:01

    Думаю, что "герои" себя узнают в сказочных персонажах. Описано очень точно. Интересна развязка, которая непременно будет.

  • Рита10-02-2018 09:47:01

    Спасибо автору за Правду и талант! Сила слова русского дала сердечную радость.

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Проза разных авторов »