Огненный венец Жанны Д'Арк. Татьяна Бойкова
“Я прошу, чтобы меня отправили к Богу,
от которого я пришла”.
Жанна д`Арк
Через всю историю человечества проходит светлая череда героев и подвижников. И на их сияющем фоне изредка вспыхивают искрами редкой красоты и законченности чудесные лики замечательных женщин подвижниц.
«Подвигом мир держится. ... Герои знают, что их земная жизнь может прерваться каждое мгновение, но это знание не ослабляет напряжение. Они сознают, что в любом напряжении они продолжают подвиг» [1]. «Ведь любовь подвига не сурова для тех, кто пылает сердцем. (...) пламенное сердце перейдет все мосты» [2], - говорит Живая Этика.
Трогательный образ юной семнадцатилетней девушки, ставшей главнокомандующим французским войском и в течение месяца одержавшей победы, которые могли бы украсить биографию самого выдающегося воина-полководца, кажется поистине чудом. Но что же подвигло ее на это? Любой подвиг, и особенно подвиг женщины творится любовью и состраданием. Любовь к Родине и сострадание к своему народу направляли помыслы и поступки Жанны «Нет больше той любви, как кто положит душу свою за други своя» [Иоанн,15,13].
В 1429 году Франция, измученная 100-летней войной, вот-вот должна была пасть под натиском англичан, которые считали ее отныне своим владением, и бургундцев, союзников иноземных захватчиков, которые хотели отделиться и стать отдельным королевством. Последним очагом слабого сопротивления был город Орлеан, осада которого длилась уже давно, и в котором уже начался голод.
С падением Орлеана, а оно казалось делом нескольких недель - Франция должна была прекратить свое существование. Именно тогда по Франции прошел слух, что некая юная Дева по Воле Божией, отправляется к благородному дофину, чтобы снять осаду с Орлеана и привести его в Реймс, чтобы там посвятить и короновать его. Чтобы там не говорили, но всем было ясно, что теперь только Бог может спасти Францию. Одни произносили это с тайной надеждой, другие с презрением. Все происшедшее тогда могло бы показаться красивой легендой, но это было все на самом деле.
Детство Жанны прошло в небольшой лотарингской деревне Домреми. Их домик с выбеленными стенами, тусклыми слюдяными оконцами, стоял у самой опушки Вогезского леса. Там в большой крестьянской семье, где кроме нее было еще четверо детей, в 1412 году у владельца маленькой фермы, сельского старосты Жака д`Арка родилась дочь - Жанна. Мать Жанны - Изабелла "Ромея" или "Римлянка (прозвище паломниц, ходивших в Рим). Местность вокруг Домреми была очень живописна. Перед деревней, до самой реки Мез, простиралась цветущая долина. Позади поднимался пологий травянистый холм, поросший густым дубовым лесом. На холме рос могучий бук с раскидистыми ветвями, дававший густую тень. А возле него был чистый и холодный родник. С незапамятных времен все дети, выросшие в Домреми назывались детьми Дерева. Они часто сплетали венки из цветов и вешали их на дерево, и над ручьем, в подарок лесовикам, которые, якобы там обитали, и которым все это нравилось. Вместе со своими подружками бывала здесь и Жанна. Трогательно любила она маленьких лесовичков, и решительно вступалась в их защиту, когда местный священник пытался изгнать их из леса. Доброе сердце Жанны и врожденное чувство справедливости не могли не отозваться на такую неоправданную жестокость. Доброту Жанны чувствовали и люди, и животные, и птицы. К ней льнули все бездомные кошки. Птицы, белки и другие пугливые жители леса нисколько не боялись ее. Она привечала всех. Не признавала клеток, ошейников и веревок.
Благоухали голубые дали,
Цветы кивали лучшей из подруг,
И птицы прилетали и клевали
Из самых нежных, самых чистых рук.
Чужое горе и чужая боль
Твоими были маленькая Жанна,
Зверье и люди шли к тебе гурьбой,
За утешеньем и за состраданьем.
Н.Д.Спирина
До 14 лет Жанна была самой беззаботной и резвой девочкой в деревне. Она ходила вприпрыжку и очень заразительно смеялась. Никогда не ходила она в школу. «Я не знаю ни "А" ни "Б"»,- заявляла она в дальнейшем. Живя в отцовском доме, Жанна исполняла различную женскую работу, ходила за плугом, жала. А зимние вечера проходили в долгих разговорах и беседах за прялкой.
Впоследствии Жанна не без гордости говорила, что умела прясть и ткать холсты и не побоялась бы состязаться с руанскими мастерицами. Главной темой разговоров долгими зимними вечерами были несчастья, обрушившиеся на Францию. Франция терпела одно поражение за другим. Последнее из них при Азенкуре - было самым сокрушительным. Не было города или села, которые не пострадали бы от многочисленных нападений и грабежей. Повсюду царили горе и опустошение. Убийство и жестокость были обычным делом и никто не чувствовал себя в безопасности. Постоянные поражения ужасно действовали на солдат. Их дух пал настолько, что вошло в поговорку, будто один вид английского войска обращает французов в бегство.
Тем больше росла ненависть к захватчикам. Наследник французского престола, дофин Карл VII, преданный матерью, которого уже никто не осмеливался называть королем, вот уже несколько лет, как жил в Бурже в бедности, изоляции, состоянии нерешительности и бездействия. Он не был коронован и сам уже сомневался в своем праве на корону. Жанне минуло в ту пору 16 лет. Она была стройна, грациозна и так необычайно красива, что не было в округе девушки равной ей. Но в ее красоте было нечто, отличавшее ее от всех известных красавиц. На лице ее отражалась кротость и чистота ее высокой души. Она была глубоко религиозна, и вера приносила ей внутреннее удовлетворение и радость. Бывало, что она печалилась и плакала, но единственной причиной были бедствия ее родины. Последние два года ее жизни она из веселой и резвой девочки превратилась в необычайно задумчивую и серьезную. Со временем ее стали все чаще и чаще находить в церкви.
Она исповедовалась почти каждый месяц. В поле, когда раздавался колокольный звон, Жанна становилась на колени и молилась. Она очень любила маленькую часовню, стоявшую на поляне среди леса. Крестьяне из Домреми ходили туда на богомолье по субботам, и Жанна добилась для себя привилегии: ей давали нести свечи. Но и в другие дни, когда родители думали, что она в поле, она часто была там. Вокруг часовни шумели ели и сосны, Жанна становилась на колени перед статуей Божией Матери и перед древним византийским распятием.
Люди отмечали, что она никогда не божилась, но говорила только: «Да, непременно». «Добрая, простая, мягкая», - говорили про нее люди в Домреми. Такой же она осталась в памяти народа в Орлеане.
О ней ходили всевозможные легенды и слухи. Это и пение петухов в ночь ее рождения, и деликатность диких хищных зверей, которые не трогали скот ее родителей, и птицы, прилетавшие к ней как ручные, есть корм у нее на коленях; а позже белые птицы садившиеся ей на плечи в шуме сражений. Ее любила вся деревня, но иногда некоторые повесы смеялись, когда она от игры на лугу уходила поговорить с Богом, отношение к которому было как бы соткано из Света, и ощущение Светлого присутствия у нее было таково, что она не боялась даже дьявола.
Эта просветленная любовь и надежда на Бога невольно связывается с именем Св. Франциска, поскольку духовный мир Жанны мог легче всего воспринимать Францисканские черты. Франциск тоже постоянно ощущал "ангелов, идущих с нами" и характерно, что он особенно чтил Архангела Михаила. Как Св. Франциск шел с веселой песней по дорогам Умбрии, радуясь всему, что создал Бог, так и она всю жизнь являлась перед людьми со смеющимся лицом, и тогда, когда ее держали в цепях днем и ночью, она слышала Голос, говоривший ей: «Будь с веселым лицом». Она терпеть не могла тех людей, которые стоят в церкви с таким видом, словно «хотят испугать Господа Бога». Как Св. Франциск она знала, что в красоте тварного мира никакая бесовщина ей не грозит. Глазами, полными Горнего Света, она смотрела на землю. И в Руане не имея возможности сосредоточиться ни днем, ни ночью из-за шума в тюрьме, и ругани стражников, девочка из Домреми скажет своим судьям: «Если бы я была в лесу, я очень хорошо слышала бы мои голоса...». Но инквизиционные судьи, разучившиеся видеть всякий отблеск божественного Света, должны были найти бесовщину и они нашли ее в знаменитом дереве Фей, стоявшем на земле Бурбонов.
И Жаннет обвинили и в том, что в детстве она вместе со всеми вела хороводы вокруг древнего бука, о котором ей рассказывали волшебные сказки. «Я слышала от моего брата, что в краю говорили, что это случилось со мной от дерева Фей; но это не так, и я прямо сказала ему обратное!» Началось же это совсем не у дерева, и не в лесу.
В один летний день, 13-летняя Жанна бегала взапуски со сверстниками по лугу. Она остановилась, чтобы перевести дух, и вдруг увидела перед собой незнакомого подростка: «Ступай домой, ты нужна твоей матери». Подумав, что это кто-то из ее многочисленной родни, она побежала домой, но ее никто не искал и не звал... «Мне было 13 лет, когда мне было откровение от Господа, через Голос, который учил, как я должна себя вести. Первый раз я очень испугалась. Я была в саду моего отца. Голос услыхала справа, со стороны Церкви. Я редко слышу его без Света. Свет бывает с той же стороны, с которой слышен Голос. После того как я услышала его три раза, я узнала, что это голос Ангела. Я увидела перед своими глазами Архангела Михаила. И он был не один, его сопровождали ангелы небесные. Этот Голос всегда меня хранил, и я хорошо его понимаю... В первый раз, что я услышала Голос, я дала обет сохранить девственность, пока Богу угодно».
В тот миг, когда в огнях и ароматах,
В блистаниях предстал Архистратиг,
Ему вручила сердце без возврата
Ты в этот страшный и блаженный миг.
Архангел звал на подвиг небывалый
Спасти страну от гибели, и ты,
Объятая восторгом, целовала
На той земле небесные следы.
Н.Д. Спирина
Как ни в чем не бывало продолжала она заниматься своими обычными делами. Лишь ее сверстники обижались, что она больше не танцует с ними. Никто не знал, даже ее духовник, что с того летнего дня, постоянно, иногда по нескольку раз в день, к ней приходили ее "братья из рая".
«Голос говорил мне о спасении моей души, он научил меня хорошо себя вести и чаще ходить в Церковь. Это Голос Св. Екатерины и Св. Маргариты. Их лица увенчаны прекрасными венцами очень богато и очень роскошно. Я знаю очень хорошо, что это они, и отличаю их одну от другой...», - говорила она руанским судьям, которые добивались этих высказываний от нее.
«Меня укреплял Святой Михаил, он пришел первым. Св. Михаил сказал мне, что Святые Екатерина и Св. Маргарита будут приходить ко мне, и чтобы я поступала по их совету, и что они назначены руководить мною и давать мне советы о том, что я должна делать; и чтобы я верила тому, что они мне скажут, и что это было по велению Господа».
Мученицы, обрученные Христу, обе они почитались как охранительницы девичьей чистоты. Жанне не трудно было довериться им целиком. Она говорила про них: «Мои сестры из рая».
Но если у своих "сестер" она видела "лица человеческие", то объяснить каким она видит Архангела, она была совершенно не в состоянии. О том "Каков его облик", у нее выпытывали на допросах, но она просто отказывалась отвечать. «Я видела их своими глазами и верю в то, что это Они, так же твердо, как в то, что Бог есть. Св. Екатерине и Св. Маргарите я поклонялась, как могла. Я целовала землю после Их ухода, на том месте где они были. И когда они уходили, я плакала, мне хотелось чтобы они взяли меня с собой. Никогда не просила я у Господа иной конечной награды, кроме спасения моей души».
Душе Жанны хотелось уйти вместе с ангелами просто от переполнявшей ее любви. Ударение здесь целиком на любви, а не на награде.
Этот мотив "ради одной лишь любви" будет звучать на протяжении всей истории Жанны с такой силой, как, кажется, нигде больше во всей истории христианства. Но это все позже, а пока в громадном и страшном мире события шли своим чередом. И на восточной границе королевства все чаще появлялись беженцы, бредущие куда глаза глядят. Это продолжалось из года в год. Волна перехлестывала через границы страны, и немецкие прирейнские города, такие как Кёльн были переполнены беженцами из Франции. Все чаще появлялись такие люди в маленькой деревушке на Мезе, на большой дороге, которая вела из Франции. Тогда, по свидетельствам очевидцев, девочка вела их в дом отца, и требовала, чтобы их уложили на ее кровать, а ей разрешили спать на чердаке. Там, оставшись одна, она звала своих "небесных подруг" и молилась вместе с ними о том, чтобы "Бог пожалел народ Франции".
Настал день, когда Голоса сказали ей, что все кончится “через нее” Голоса говорили: «Жанна, ты должна измениться душой и совершить дивные дела, потому что Царь небесный избрал тебя, чтобы восстановить королевство Французское и помочь королю Карлу, изгнанному из своей земли. Ты должна будешь, одетая мужчиной, владеть мечем, быть на войне полководцем и всем распоряжаться по своему разумению».
Она мало говорила о том, что ей повелели Голоса, и полного объема своей миссии она никогда никому не открыла, кроме короля. А Карл VII об этом молчал.
На руанском суде она сказала только: «Позже Голос сказал, что приход мой во Францию необходим... Святой Михаил сказал мне среди других вещей, что я приду на помощь королю. Я отвечала, что я всего лишь бедная девушка и не умею ни ездить верхом, ни сражаться». Но голоса настаивали, говорили, чтобы она шла в Вокулер к Роберту де Бодрикуру и потребовала от него ее отправки к королю. В середине мая 1428 года она появилась в большом зале Вокулерского замка. 16-летняя девочка, в бедном красном крестьянском платье, искала встречи только с самим Бодрикуром, представителем короля. Раньше она его никогда не видела, но и тут ей помогли Голоса. И в этот момент она ступила на путь, с которого больше не сойдет никогда. После небольших расспросов, Бодрикур посоветовал отхлестать ее по щекам (одному из ее родственников, Лассару) и отправить назад к родителям.
Она пыталась настаивать, говоря, что ее действительно посылает Бог, но Бодрикур лишь смеялся над ней и приказал выгнать. Слухи дошли до семьи. Отец был в ужасе и гневе. Много было всяческих дрязг и огорчений. Но среди всего этого ее Голоса говорили ей: «Иди, иди, не жди больше!» Наступил октябрь 1428 года. Пришли вести, что враги осадили Орлеан. Голос говорил мне, что я сниму осаду Орлеана. «Почему не идешь по пути предназначенному тебе Царем Небесным. Без тебя гибнет Франция. Царь небесный повелевает. Не спрашивай, как это будет. Раз это воля Божия, она будет на земле».
Ее родители чуть не лишились чувств, когда она тайком снова ушла в Вокулер, но ей так повелевал Бог. «Если бы у меня было сто отцов и сто матерей, а я королевская дочь, я ушла бы тоже». Она снова приступила к Бодрикуру с требованием дать ей конвой, чтобы идти к дофину. Но тот снова ее прогнал. Она остается у дальних родственников в Вокулере, часто ходит молиться в часовню замка. Молилась она подолгу. Мальчик, прислуживающий в часовне, видел ее в моменты молитв. Она вся светилась. Он говорил, что она святая. По городу о ней начинала идти молва. Увидев и услышав Деву - так теперь ее называли - люди исполнялись веры. Ее искренность и непоколебимая убежденность смущали самых развязных насмешников. Однажды она встретилась с офицером, знавшим ее семью. Это был человек лет за 30, принадлежавший к мелкому дворянскому роду. Он был явно заинтересован этой девушкой, слух о которой шел по всему городу, а поговорив с ней так воодушевился, что согласился стать ее провожатым к королю. Так же нашлись и другие желающие идти с ней. В разговоре об одежде она принимает решение ехать в мужской одежде. Другого решения она принять не могла. О ней уже знали, а пробираться предстояло тайком по бургундской территории. Ехать же верхом в женском платье было для нее немыслимо. Ей купили одежду, которую носили пажи. Число людей, веривших в ее назначение, росло. Жители Вокулера сложились и купили второй костюм и лошадь. Когда она пришла к королю на ней была куртка, штаны, короткая шерстяная юбочка до колен и круглая шапочка. Она постригла волосы под горшок, так же как у пажей или францисканок. Принимая вид мальчика, она руководствовалась еще и тем соображением, что находясь постоянно среди мужчин, она не хотела напоминать им, что она девочка. Множество современников говорят, что она ездила верхом с необыкновенной легкостью и грациозностью. Она была хороша собой, но целый ряд свидетелей говорил о том, что мужчины инстинктивно склонялись перед чистотой этой девушки. Своими речами она пробуждала в людях надежду, зажигала их сердца, и преисполненные этими самыми лучшими чувствами, они разносили эту весть по всей стране. Покоренные ее пламенной верой, воины - рыцари один за другим присоединялись к ней, принося рыцарскую клятву воинской верности.
Отряд ехал ночью, а днем отдыхал. Много преград приходилось преодолеть: это и стычки с врагами, переправы вброд в ледяной воде, а потом в мокрой одежде ложиться спать на снег, согреваясь собственным теплом, потому что разводить костры было опасно. Эти лишения и смертельная усталость сказывалась на всех, кроме Жанны. Она одна ступала также твердо и глядела также бодро. Некоторые из солдат удивлялись такой выдержки в лишениях и трудностях перехода. Они не понимали, что высокий дух, стремящийся к высокой цели, может придать силы даже самому слабому телу. «Когда сражается сам Господь,- говорила Жанна,- не все ли равно, какая рука держит меч - сильная или слабая». Живая Этика говорит об этом: «Нельзя ничем отвратить огненного человека от его назначения. Он ни днем, ни ночью не забывает о предстоящем пути. Для него уже безразлично, где будет совершаться огненное восхождение. Степень тела уже не важна для устремленного духа [3].
Прием у короля состоялся 25/26 февраля в замке Шинон. Она шла в озарении, окруженная своими видениями. Людвиг Бурбонский ввел ее в зал, наполненный сотнями людей и едва освещенный. По словам Гокура, коменданта Шинонского замка, она прошла через эту толпу очень просто и скромно, но без всякого смущения. Что ей было великолепие зала и одеяний придворных. Что для нее, беседовавшей лицом к лицу с Архангелами и Святыми, созерцавшей их божественное величие и Свет, значил весь этот блеск мишуры.
Она направилась прямо к Карлу VII. Ее пытались сбить, выдавая за короля других людей. Карл VII нарочно встал в стороне, для проверки ее сверхъестественных свойств. Подойдя к Карлу, она встала перед ним на колени: «Пошли вам Бог долгие дни милый дофин. Благородный дофин меня зовут Девой - Жанной. Я послана к вам Богом, помочь вам и вашему королевству. И объявляет вам Царь небесный через меня, что вы будете помазаны и венчаны в Реймсе и будете наместником Царя небесного, который есть король Франции». А затем они разговаривали наедине. Никто не слышал их разговора, но все заметили резкую перемену в короле. Он словно стряхнул с себя апатию, гордо выпрямился, на лице его отразилось крайнее изумление и радость. По словам очевидцев, он лучился от радости. Провожая Жанну, он ласково простился с нею, поцеловал ей руку, очарованный и окрыленный ею. Так случалось всегда, с кем бы ни беседовала Жанна, все покорялись тому таинственному обаянию, которым она была наделена, и которое признавали люди всех званий, но не могли выразить того словами; и в конце концов сходились во мнении: «Воистину это дитя послано Богом».
Прежде, чем она приступила к выполнению своей миссии, ее подвергли всесторонней проверке. Прежде всего, ей устроили длительный допрос перед собранием епископов и богословов, которые должны были дать свое заключение о Божественном происхождении ее голосов и самой ее миссии. Одновременно послали комиссию из духовных лиц в Домреми, чтобы справиться о репутации и о прошлом. Отовсюду были получены исключительно положительные отзывы. Судьба Жанны была решена.
Король назначил ее главнокомандующим французской армией. Услышав о намерении Девы идти к Орлеану, сотни добровольцев устремились в ее войска. Мертвая Франция пробудилась к жизни. Французы спешили под знамена Девы. Жанна начала с того, что навела порядок в войсках, где царили хаос, разгул, пьянство и жестокость. Она распорядилась строго запретить пьянство и сквернословие, грабеж и насилие по отношению к мирному населению; провозгласила необходимость нравственной и физической чистоты и регулярной практики исповеди, и общей молитвы. Можно представить себе то изумление, которое вызвали эти требования Жанны у солдат, которые скорее напоминали шайку разбойников и головорезов, чем регулярную освободительную армию. Но самое поразительное, что ей удалось добиться выполнения всех ее распоряжений, и самые грубые и неотесанные воины в конце концов добровольно им подчинились. Сперва они дивились Деве, потом стали поклоняться. И она могла теперь делать с ними все, что хотела. Когда это обновленное и укрепленное дисциплиной войско выступило в поход, оно представляло собой величественное зрелище. Появление Жанны в Орлеане было поистине триумфальным. Толпы людей вышли на улицу со слезами радости и надежды, чтобы встретить Деву, в которой они видели спасительницу.
Восхищение вызывал каждый жест Жанны, каждое движение. Каждый, стоящий в толпе стремился прикоснуться к ней или хотя бы к ее коню, в надежде приобщиться к ее святости. Общий подъем и уверенность в победе позволили совершить еще одно чудо. Город, уже около 7 месяцев пребывающий в осаде, был освобожден всего лишь за 4 дня. И конечно, главным творцом этого чуда, душой победы была сама Жанна. Она воодушевляла воинов и первая шла в бой. Именно она с криком: «Вперед Французы!» - устремлялась на врага и взбиралась на стену укрепления. Именно она, уже тяжело раненная, вновь поднималась и поднимала за собой воинов на последний, решающий штурм.
Не дорожа земной спокойной долей
И не дрожа перед мечом врага,
Ты повела несокрушимой волей
Войска к победе, огненно легка.
Н.Д. Спирина.
Но одновременно, сердце Жанны было полно любви и сострадания.
Увидев раненых вынесенных из боя, Жанна восклицает в волнении: «Французская кровь! Волосы становятся дыбом, когда я ее вижу!» После первой победы над крепостью Сен-Лу, войско до хрипоты кричало «Ура" и требовало главнокомандующего, чтобы чествовать и славит его победу. Но ее с трудом удалось найти. Она сидела среди трупов, закрыв лицо руками и плакала. Когда группа храбрых английских военноначальников, переходя горящий мост рухнула, и в своих тяжелых доспехах пошла ко дну, Жанна издала горестный возглас и заплакала. И это несмотря на то, что накануне, когда она обратилась к англичанам с предложением сдаться, рыцарь Уильям Гласдейлс грубо оскорбил ее и обещал сжечь на костре. Это отношение Жанны к врагам уже превышает меры человеческие, земные. Оно сверхчеловечно, поистине божественно. Многие действия Жанны осуществлялись по указаниям ее священных Голосов, о многом она получала от них предупреждений. Но и сама она проявляла поразительную ясность ума, рассудительность, здравомыслие, прозорливость и готовность к действию. «Бог помогает тем, кто сам себе помогает. Битву должны вести сыны Франции, а победу дарует Он»,- говорила Жанна. «Там, где есть истинное устремление, там и легче помочь... Действуйте, а мы вам поможем»,- говорится в книге Надземное. После сокрушительного поражения англичан в битве при Патэ, когда французы сумели обратить их в паническое бегство с поля боя, Жанна произнесла пророческие слова: «От этого удара английская власть во Франции так пошатнется, что им не восстановить ее и через 1000 лет».
Так произошел перелом в ходе 100-летней войны, и Франция вступила на путь освобождения. Теперь Жанне предстояло сделать следующий шаг - добиться коронации Карла VII в Реймсе, в месте коронации всех французских королей. Для
того, чтобы попасть из Орлеана в Реймс, нужно было пройти огромное расстояние, занятое, англичанами. Несмотря на колебания и страх Карла VII, Жанна сумела убедить его отправиться в это опасное путешествие, заявив, что серьезной угрозы для него не существует. И ее слова подтвердились. Впоследствии этот поход был назван бескровным. Жанна занимала все крепости и города, встречавшиеся на пути без сражений, одним только своим именем, не пролив и капли крови.
16 июля 1429 года французское войско, сопровождавшее короля, прибыло в Реймс, а 17 июля состоялась торжественная церемония коронации короля - событие, которого ждала вся Франция, но больше всех Жанна. В конце церемонии, Жанна, сияя радостью, упала на колени перед королем и воскликнула: «О милостивый король, наконец-то свершилась воля Божья!» Радости и ликованию французов в эти дни не было конца. В Реймс прибыло множество людей. Из Домреми приехал отец Жанны, и между ними произошла трогательная встреча. Жанна, которая была соратником принцев и героев, которая стояла даже выше всех великих мира сего, - ибо она была посланницей неба, - оставалась в отношении с людьми простой и человечной, доброй, отзывчивой и ласковой, приветливой, скромной и бесхитростной. Она, как ребенок радовалась встрече с отцом. В конце встречи отец задал вопрос, который его давно волновал: «Неужели она ничего не боится?» Жанна ответила,- «Я не боюсь ничего, кроме предательства...». Но именно это и произошло.
Вся дальнейшая история Жанны представляет собой цепь ее героических попыток довести до конца свою миссию – взять Париж и тем завершить освобождение Франции, и мелких интриг со стороны окружения короля, направленных на то, чтобы помешать ей сделать это. Король после коронации вновь утратил решительность и впал в апатию. За спиной Жанны велись трусливые, сомнительные переговоры с герцогом Бургундским, в надежде заключения перемирия и сдачи Парижа без боя. А в это время англичане укрепляли свои позиции. У французов боевой дух падал, прежнее воодушевление прошло, и войско таяло на глазах. Жанна терзалась невыносимыми муками, понимая цену каждого упущенного дня, и предпринимала попытки ускорить события. Но все разбивалось о стену бездействия и трусливого малодушия короля. Она одержала еще ряд побед, десятки крепостей сдавались без боя, но главная цель – Париж, так и не была достигнута. Когда Карл понял, что его обманули – было уже слишком поздно. Сначала у Девы было лишь смутное, горестное предчувствие. Она говорила одному из друзей: «Да будет угодно богу, Творцу моему, чтобы мне теперь было позволено удалиться, оставить оружие и идти прислуживать отцу и матери». Она продолжала сражаться в мелких стычках и сражениях третьестепенного значения. Но ей неизменно запрещалось принимать какие бы-то ни было важные действия.
Решение, взять Париж, было принято королем слишком поздно. Ее предали, когда при защите Компьеня она великодушно осталась с немногочисленными верными ей солдатами отражать натиск врага, чтобы позволить войску вернуться в город. Капитан крепости приказал поднять подъемный мост, отрезав ее. Ее схватили с большей радостью, чем если бы взяли 500 солдат (по словам хрониста). А один бургундский солдат, присутствовавший при этом сказал, что капитан, принявший меч Жанны, который проволокли по земле в знак сдачи, «был так рад, будто взял в плен короля».
Так начался второй акт драмы Жанны д`Арк, который длился, как и ее боевая эпопея, немногим более года. Она была в плену у бургундцев, но ее оспаривали англичане. Ее перевозили с места на место, из тюрьмы в тюрьму. Бургундцы считали вполне возможным, что король Карл VII захочет выкупить Жанну, но король не захотел.
Однажды, узнав, что приехал епископ Бовезский Пьер Кошон, и предлагает за нее "цену крови", несмотря на то, что она являлась его личным врагом, т.к. благодаря явлению Жанны он лишился митры и всех церковных доходов, поскольку его паства, поверив в Деву-Жанну предалась королю Франции. Жанна решается на побег. «Этого не делай»,- говорили ей Голоса. Но она все-таки сделала. Окно было без решетки, но все-таки достаточно высоко, и ей не хватило тех одежд и простыней, которые она связала. Она упала на мостовую двора. Страшно разбитая, едва живая, все еще надеясь убежать, она доползла до тюремных ворот, где ее увидели стражники. «До смерти убилась, до смерти!», - кричали они, подбегая к ней. Жанна казалась бездыханной, но была жива. «Будешь жива, не бойся; только исповедуйся, причастись и попроси у Бога прощения!» - сказали ей Голоса. Так она и сделала. Три дня была больна, не пила, не ела, а потом поправилась. Против Голосов уже не возмущалась; лучше поняла, что значит: «Должно тебе пострадать». Тогда ее продали англичанам за 10000 франков. «Я предпочла бы умереть, чем попасть в руки англичанам»,- говорила Жанна.
Началась ее вторая война, также полная сражений, которые она вела, находясь в тюрьме в ужасных условиях, с цепями на ногах, днем и ночью под наблюдением трех грубых, пьяных стражников. В конце концов, она попала в руки епископа Бовэ, который под надзором англичан должен был судить ее по подозрению в ереси. Если бы ему этого не удалось, то англичане выдумали бы что-то другое, но совершенно ясно, что Жанна должна была быть опорочена и умереть. Только доказав, что Жанна не была послана Богом англичане могли надеяться вновь покорить Францию.
Запутанный, драматический процесс длился 4 месяца, и разобраться в том, где правда, было почти невозможно. Причиной осуждения Жанны стало не то, что многим не удалось поверить ей (то же самое произошло бы и сегодня). Истинной подоплекой было то, что Жанна, действуя по наитию, стала играть слишком важную роль. Уничтожить Жанну, в том числе и духовно, было для англичан исторической необходимостью, прискорбной, но неизбежной. Жанну судил церковный суд во главе с епископом, целью которого было установить, нет ли здесь ереси и магии, но, подоплекой процесса была политическая, государственная необходимость.
Жанну судил суд, состоявший из внушительного числа людей с солидной богословской подготовкой, хотя только двое из них могли принимать решения: епископ Пьер Кошон, чья фамилия звучит весьма двусмысленно - "свинья" - инквизитор-доминиканец. Последний принимал участие в процессе против своей воли. Обвинительного приговора в ереси удалось добиться путем тонких ухищрений, в справедливости которых, в конце концов, удалось убедить большую часть судей. Это обвинение являло собой классический пример Иезуитских канонов, как цель оправдывает средства. Главная заслуга в этом принадлежала епископу Пьеру Кошону, поддерживаемого англичанами и находящегося от них в зависимости.
Опасна она была и для самой земной церкви, поскольку вольно или невольно Жанна противопоставляла небесную духовную Церковь, Церкви земной. А, значит, в ее намерения входило противопоставить Бога - Церкви, а Церковь - Богу. В ту пору в этих вопросах запутался бы и богослов. «Для меня Бог и Церковь едины, здесь не нужно создавать трудностей, разве есть какая-нибудь трудность в том, чтобы они были едины!». Как храбрый солдат, она пыталась сражаться и наступать. Но когда судьи заключали, что в таком случае она должна повиноваться Церкви (в данном случае этому суду), которая считала ее Голоса ложными и дьявольскими, она отвечала, что должна повиноваться прежде всего Богу. Судьи настаивали:
- Вы считаете, что подчиняетесь Церкви Божией, сущей на земле?
- Да, я считаю, что подчиняюсь, но только сперва послужу Господу нашему.
Это было хождение по краю пропасти, которое заставляли задумываться, и вызывало подозрения у многих богословов и
судей, привыкшим к изощрённым университетским диспутам. Однако Жанне удалось разрешить загадку по наитию: она сказала, что готова принять любое решение, если оно будет исходить от Папы: «Полностью препоручаю себя Богу и нашему святейшему отцу Папе».
Часто на процессах инквизиции такой фразы было достаточно, чтобы приостановить процесс и передать его в материалы Первосвященнику. Но Жанна уже была осуждена. Ей сказали, что Папа слишком далеко. Но, по крайней мере, на этом пункте обвинения уже не настаивали. Епископу Кошону надо было торопить время. Осталось единственное обвинение внешне самое безобидное. И Речь пошла о мужской одежде, которую носила Жанна: «одежде короткой, легкой, бесстыжей», как говорили обвинители, потакая болезненному воображению многих. Жанна совершила ошибку, не придав этому значения и сказав: «Одежда - это дело нестоящее и маловажное». Она не знала на что способны ее враги, они должны были сделать это безобидное обвинение более весомым и сделали. Жанна согласилась надеть женскую одежду, но с условием, что ее переведут в церковную тюрьму, где она находилась бы под защитой. Ей это обещали. Но одетую в женское платье, ее снова бросили в тот же карцер, с теми же солдатами. Она снова надела мужскую одежду. Ее обвинителям только этого и было нужно. Наказанием, предусмотренным за возвращение к ереси и ведьмовству, было сожжение на костре.
Утром 30 мая она скажет тому, кто ее осудил: «Епископ, я умираю по вашей вине! Взываю к Богу через вас!»
30 мая 143I года в 9 часов утра Орлеанская Дева, Освободительница Франции, вышла из темницы, В длинных белых одеждах, она была прекрасна. Когда она вышла из мрака на солнечный свет, толпы простого народа воскликнули: « Видение! Небесное видение!» - и упали на колени молясь. Многие женщины плакали. На площади старого рынка были воздвигнуты два помоста и костер. На одном из помостов поместили Жанну, на другом - высоких особ во главе с Кошоном и кардиналом венчестерским. Священник произнес проповедь. Кошон же в своем обращении кратко напомнил ей о ее грехах и предложил раскаяться и помыслить о спасении души. Жанна на коленях начала молиться с великим рвением, с явным сокрушением и горячей верой призывая Пресвятую Троицу, Деву Марию и всех святых, некоторых называла поименно. Смиренно просила прощения у всех людей, какого бы сословия они не были, у друзей и врагов - прося всех молиться за нее, и прощая все зло какое ей сделали.
Она так плакала, так трогательно взывала к Богу, что самый жестокосердный человек не мог бы удержаться от слез, 
вспоминал очевидец. Так она продолжала долго, чуть не полчаса. И опять, в самом конце, с Жанной получилось не так, как предвидели судьи, потому что до конца не могли постигнуть основного: того что Жанна всю жизнь предстояла не людям, а Богу. В начале процесса они думали, что играют беспроигрышно, ставя перед ней свои запутанные вопросы, из которых она с честью выходила. И когда они позволили ей говорить на старом рынке, они опять считали, что ни чем особенно не рискуют: если ее вера действительно сломилась и она в этом признается, то с ее слов составят протокол, и они победили; а если она попытается сказать, что она права, то ей немедленно зажмут рот, как ожесточенной еретичке и ничего особенного тоже не случится. Но случилось то, чего они не предвидели. Жанна не стала как-либо рассуждать. Она стала молиться. И уже нельзя было зажать ей рот, когда она призывала Архангела Михаила, потому что призвать его не мог запретить ни один церковный трибунал, никому. И нельзя было сказать, что она ожесточилась в гордыне, потому что она со слезами просила всех людей простить ей все, в чем она могла быть перед ними виновна.
То, что было всегда основным импульсом ее жизни ("простите друг другу, от всего сердца, полностью, как должны настоящие христиане"), то, отчего она плакала над мертвыми обоих лагерей, будь то друг или недруг, теперь поднялось в ней в последнем порыве. Простив всем все, она просила простить и ее, потому что она была христианкой. Но не с этого же было составлять протокол. В серной рубашке, на коленях, Жанна предстояла не глазевшей на нее толпе, а Христу и Ангелам.
И люди в толпе начинали рыдать, а у руанского трибунала глаза вылезали на лоб, потому что перед ними стояло живое, единственно возможное, но зато абсолютное доказательство божественности Голосов; та, к которой Голоса приходили, стояла перед ними Святой Великомученицей. Ее повели на помост. Белая Дева на белом помосте - белая Лилия Франции или самого Благовещения.
- О, Руан, Руан! Как бы тебе за меня не пострадать! - воскликнула Жанна, взойдя на высокий помост откуда виден был город. И «дочерь Божия» заплакала о городе своем так же, как сын Божий о своем городе плакал; «Иерусалим, Иерусалим, избивающий побивающий посланных к тебе!»
Слезы были на глазах у кардинала Винчестера, того самого, что никогда не входил в Церковь без того, чтоб не пожелать в молитве смерти врагу. Сам Епископ Бовезский, "убийца" Жанны, вытирал глаза (может быть) от непритворных слез.
В ХV веке дрова и хворост при казне складывали с таким расчетом, чтобы дым быстро задушил осужденного. Обычно их наваливали вокруг него во весь рост. При таком расположении решительно не было видно, что происходит, и если дым не делал своего дела, то палачу предоставлялось своевременно задушить свою жертву, освободив ее, таким образом, от более страшных мучений. Сожжения заживо стали обыденным явлением лишь в ХVI веке. Но в этой исключительной судьбе и тут сделали исключение: на каменном эшафоте костер был сложен заранее, она стояла над ним во весь рост, привязанная веревками и цепями к столбу. Эшафот же, как потом говорил палач, был сделан таким высоким, что подложив огонь, он уже не мог до нее достать и при всем желании не мог сократить ее страданий. Она попросила крест. Английский солдат сделал из палки маленький деревянный крестик и подал ей. Она благоговейно взяла его и поцеловала, хваля Бога и взывая к Нему, и спрятала этот крест на груди под одеждой. Но брат Изамбер уже сбегал в соседнюю церковь и принес настоящий крест, который подняли так высоко, чтобы Жанна могла его видеть до последнего своего вздоха.
- Нет, Голоса меня не обманули! Бог меня послал!- воскликнула она, глядя сквозь дым и пламя не крест.
Иисус!- воскликнула она, видя, как вспыхнул огонь. И когда пламя уже охватило ее, вскричала снова громким голосом: «Иисус! Иисус!» - так, как будто уже видела Иисуса Грядущего, Освободителя.
Кто-то из ратных людей, кидая в огонь охапку хвороста, упал без чувств. Он долго не мог прийти в себя, и все повторял в невыразимом ужасе: «Голубь, Голубь... Белый Голубь вылетел у нее изо рта с последним вздохом!» Может это был, изображённый на знамени Девы голубь Духа Святого. Многие видели также начертанное в племени костра имя – “Иисус”.
Живая Этика говорит, что сложивший костер ненависти должен будет наклониться за каждым углем, должен будет искупить каждый "уголек". Это было сказано предателю Жанны - Тальботу.
Весь день пылал, а потом тлел костер. А когда все кончилось, по словам одного из братьев церкви, палач пришел в доминиканский монастырь, в крайнем и страшном раскаяние, как бы отчаиваясь получить от Бога прощение за то, что он сделал с такой, как он говорил, «святой женщиной». Он также рассказал, что поднявшись на эшафот, чтобы все убрать, он нашел ее сердце и иные внутренности несгоревшими. От него требовалось сжечь все, хотя он несколько раз клал вокруг сердца Жанны горящий хворост и угли, он не мог обратить его в пепел. Пораженный, явным чудом, он перестал терзать это Сердце. Положил Неопалимую Купину в мешок вместе со всем, что осталось от плоти Девы, и бросил, как полагалось, в Сену. Нетленное сердце ушло навсегда от человеческих взоров и рук.
Так от огня божественных видений,
Через огонь войны в огонь костра,
Путем любви и самоотреченья.
Пройдя через экстазы и мученья,
В Надземный Мир на крыльях устремлений
Ты вознеслась, Надземная Сестра!
Н.Д. Спирина
Из писем Е.И. Рерих, мы знаем, что Жанна д`Арк была охранена от жестоких мук костра. «Доверие - вопреки очевидности, доверие до конца, такое доверие должны выработать в себе настоящие ученики. Жанна д'Арк сохранила доверие до конца, и, когда первые языки пламени коснулись ее ног, душа ее отлетела в экстазе любви! Она была избавлена от жесточайших мук, подвиг ее, в силу предательства, стал много выше. Истинно, предательство - венец подвига» [4].
«Подвиг Жанны д`Арк, действительно велик по его значению и трагичности. Она, спасшая Францию, была вероломно предана врагами и осуждена не только ими, но и своими соотечественниками и людьми, ею спасенными и возвеличенными. Триста епископов и вся Академия французских ученых осудила ее на позорную и жестокую смерть. Спасенный и коронованный ею король, промолчал, даже не явив попыток спасти ее. Промолчал и Папа Римский, хотя не мог не знать о происходившем вопиющем преступлении, ведь суд этот продолжался более 5-ти месяцев»[5]
Прошло 25 лет и наконец - после процесса, на котором были заслушаны 115 свидетелей и все, то знал Жанну с детства, в
присутствии папского легата, Жанну реабилитировали и признали возлюбленной дочерью Церкви и Франции. Во время этого процесса и прозвучали ее слова, о которых вспомнили очевидцы: « Я прошу, чтобы меня отправили к Богу, от Которого я пришла». Всей своей короткой судьбой Жанна д`Арк, "земной ангел и небесная девушка", вновь с небывалой силой объявила реальность Бога Живого и Небесной Церкви. Когда она в огне призывала Христа и Архангела Михаила, она одержала победу, которая не прейдет никогда: в любви святой Жанны залог спасения современного мира, окончательно задыхающегося и обезумевшего от порождений рационализма и неверия. Приход ее был не чем иным, как восстановлением реального живого общения с Богом, которого жаждало позднее Средневековье. Но в этот звездный час истории Европы, французская монархия усомнилась в действии силы Божией и, усомнившись, отдала Дочь Божию на мученичество.
В перерыве между двумя мировыми войнами, в I920 году, на 490-ом году после костра, Римская церковь причислила ее к лику святых и признала истинной ее миссию, исполняя которую, она спасла Францию от Англичан и Бургундцев. Хотя нужно отметить, что канонизирована она была совсем не как мученица, невинно сожженная на костре. Потому что пострадала не за веру, но была приговорена к казни из политических соображений.
Жанна была канонизирована за послушание, с которым исполнила миссию, полученную от Бога, и с оружием в руках спасла Францию.
Марина Цветаева
РУАН
И я вошла, и я сказала: - Здравствуй!
Пора, король, во Францию, домой!
И я опять веду тебя на царство,
И ты опять обманешь, Карл Седьмой!
Не ждите, принц, скупой и невеселый,
Бескровный принц, не распрямивший плеч,
Чтоб Иоанна разлюбила - голос,
Чтоб Иоанна разлюбила - меч.
13.02.2012 03:00
Лидия01-12-2013 15:26:01
Когда настанут времена
и будет вся Земля полна
Любви, что Жанна завещала
и справедливости желала
для всех людей, зверей и птиц,
не зная меры и границ,
Тогда мы будем все дружны,
не зная горя и войны,
без зла и лжи,
глупцов корыстных,
мы будем жить, Любви полны!
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".