Доктор Яловенко. Петр Крылов
А.Ф.Яловенко Фото из архива П.И.Сапоненко
Статья о докторе Яловенко была опубликована на нашем старом сайте еще в 2005году, но затерялась, и вот совсем недавно, случайно, нашлась и публикуется вновь в расширенном варианте, любезно предоставленным автором. Публикуемая статья П. Крылова знакомит читателей со страницами жизни семьи Рерихов и тех, кто был рядом с ними в последние годы их жизни. Письменные свидетельства, переписка, слова очевидцев воссоздают эпизоды из жизни середины пятидесятых годов в имении Кулу, управляющим которого, был домашний доктор семьи Рерихов А. Ф. Яловенко.
* * *
"26 февраля. Поехали. Утром пришли проститься консул Гиллан с женою. Секретарь консульства Чжу. Директор банка А. Т. Анохин. Доктор Яловенко. Семья Крыжковых. Простились. Посидели. Опять вопрос: где встретимся?". Так Николай Константинович Рерих описывал отъезд из Кашгара в 1926 году 1. Центрально-Азиатская экспедиция отправлялась дальше на север.
А. Ф. Яловенко, Ираида Богданова,
Ю. Н. Рерих, С. Н. Рерих. Наггар. 1940-е.
Архив Музея Николая Рериха, Нью-Йорк
Теперь мы знаем, что с одним из провожавших экспедицию Рерихам довелось встретиться вновь. Знаем где — в Наггаре, в долине Кулу, в северной Индии. Знаем когда — в 1936 году. В этом году Антон Фёдорович Яловенко поселился в Наггаре и стал домашним врачом семьи Рерихов.
... В мае 1995 года я впервые приехал в Кулу. Бродя вокруг двух зданий, где некогда помещался институт гималайских исследований "Урусвати", я обратил внимание на две могилы, отмеченные небольшими каменными памятниками. Не обнаружив каких-либо надписей, спросил о них сестру Урсулу — управляющую имением и галереей Рериха2. Она рассказала, что в одной были похоронены супруги Тайк, в прошлом — владельцы этих двух домов, а вторая принадлежала русскому доктору Яловенко. По её словам, Яловенко был семейным врачом Рерихов, а позже — управляющим поместьем. Но никаких подробностей она не знала.
Впервые услышав от Урсулы эту фамилию, я заинтересовался личностью таинственного доктора. Мне захотелось хоть что-то узнать об этом человеке, жившем, судя по всему, бок о бок с Рерихами достаточно длительное время. Вернувшись в Петербург, я безрезультатно расспрашивал о нём всех, кто мог хоть что-то знать, пока не задал этот вопрос своему другу Сергею Ивановичу Мартынову, ветерану "рериховского подполья" 80-х годов. "Как, — удивился Сергей. — Ты ничего не слышал о Яловенко? И не знаешь, что его племянница живёт в Петербурге, а её дочь, внучатая племянница Антона Фёдоровича, работает с тобой в одном институте?"
Так с его помощью я познакомился с Полиной Ивановной Сапоненко, дочерью Анны Фёдоровны – сестры доктора Яловенко. Полина Ивановна показала мне три письма, написанных Антоном Фёдоровичем в Наггаре в 1949-1955 годах и адресованных родственникам в России. По этим письмам, а также немногим сохранившимся устным и письменным свидетельствам тогда, в 1996 году, удалось в самых общих чертах проследить удивительную судьбу этого человека3. Было ясно, что для полноценной биографии данных мало, задача была скорее в том, чтобы привлечь к нему внимание. Так и вышло. В последующие годы об Антоне Фёдоровиче появлялись всё новые и новые материалы. Это его небольшая автобиография4, документы, собранные и опубликованные В.А. Росовым5, а также многочисленные упоминания о докторе в письмах Рерихов. Из этих материалов следует, что в целом биография этого человека была угадана верно, хотя были и неточности. Ниже я постарался описать жизнь А.Ф. Яловенко с учётом всех известных на сегодняшний день сведений.
Вот данные из его автобиографии. Сын крестьянина Фёдора Михайловича Яловенко, Антон Фёдорович родился 15 августа 1885 года в слободе Зимовенька Курской области(теперь в Белгородской области – П.К.). В двенадцать лет окончил зимовеньскую земскую школу с похвальным листом и поступил в школу садовых рабочих известного садовода Михаила Александровича Перотте. По окончании как лучший ученик был оставлен при этой школе для дальнейшей работы и учёбы. Потом работал в харьковских садоводствах Грикке, Кабештова и Кирсона.
В конце 1906 года Яловенко был призван в армию. Летом 1907 года командирован в школу ротных фельдшеров при Скобелевском местном лазарете, которую окончил с высшими отметками в 1908 году. За что опять же был оставлен при школе – для получения дополнительного образования.
В конце 1911 года Антона Фёдоровича пригласили на должность фельдшера при амбулатории Российского консульства в Кашгаре (Китайский Туркестан), куда он и отправился 1 января 1912 года. Так начались его странствия.
В 1913 году А.Ф. Яловенко съездил в Россию, где выдержал экзамен на первый классный чин, был зачислен в штат Министерства иностранных дел и снова направлен в Кашгар, в российское консульство.
Но спокойная жизнь продолжалась недолго. После революции российское консульство продержалось до осени 1920-го года и было закрыто. Яловенко, единственного из чинов консульства, оставляют в Кашгаре – охранять российское имущество. В конце декабря приходит распоряжение российского посланника в Пекине, требующее передать все хозяйство китайским властям, что Антон Фёдорович и делает. Китайские власти сохраняют за ним его должность заведующего охраной всего бывшего российского хозяйства.
Антон Фёдорович писал: «За время заведования охраной консульства <…>мне неоднократно приходилось бороться с теми же китайскими властями, которым очень хотелось поселиться в чистых европейских зданиях, но зная, во что они превратили консульские здания в других городах Синьцзяна, я всячески старался не допустить их. Особенно трудно пришлось мне в дни убийства Ма-Титая, когда в Кашгар ворвалась разнузданная недисциплинированная военщина, которая с оружием в руках требовала допуска их в Консульство. Лишь благодаря моему знакомству с Ма-Шао-Ву, который командовал этой бандой, и благодаря моей специальности доктора, в чём они очень нуждались после боёв, я смог отстоять от разрушения консульство и спасти молодые насаждения, к которым они всегда привязывают своих лошадей».
Спасти молодые насаждения…Вот где пригодились Антону Фёдоровичу знания, полученные в харьковских садоводческих хозяйствах! «Должен сказать, что этот участок (около консульства – П.К.) в 1915 году представлял из себя совершенно чистое поле люцерны <…> За время моего заведования охраной и до приезда г. Думписа (советского консула – П.К.) мною было посажено более 1000 декоративных и часть плодовых деревьев. Даже во время г. Думписа и по его просьбе, мною было посажено несколько десятков плодовых деревьев на бывшем конвойном дворе. Воображаю, как это все там разрослось, и как бы мне хотелось взглянуть на дела моих тогда ещё молодых рук».
После закрытия российского консульства Яловенко остался безо всяких средств к существованию. Он обратился к посланнику России в Пекине с просьбой разрешить воспользоваться медицинским оборудованием и оставшимися в консульстве лекарствами для ведения частной практики, и такое разрешение получил. С 1921 г. Антон Фёдорович работал в собственной амбулатории.Пройдёт пять лет, и в 1926 году Н. К. Рерих, находясь в Кашгаре, запишет: «19 февраля. <...> У доктора Яловенко нашлись все лекарства, нужные нам. Его маленький госпиталь гораздо более оборудован, нежели в шведской миссии» 6.
Советский консул Думпис прибыл в Кашгар осенью 1925 года. Яловенко хотел сдать ему консульское оборудование и лекарства, но тот отказался, поскольку штатный врач консульства ещё не прибыл, а срок годности медикаментов всё равно постепенно истекал.
Дела у Антона Фёдоровича, видимо, шли в это время достаточно успешно. По крайней мере, в 1929 г. ему удалось выехать в Европу для восстановления здоровья, «расшатанного трехлетней болезнью и смертью жены». В Париже он устроился на работу в два госпиталя для изучения новых методов лечения, а также в знаменитый Институт Пастера, где «изучал лабораторные работы и новые реакции». В конце 1930 года Яловенко вернулся в Кашгар для продолжения работы среди «тёмного, но неплохого народа».
Как уже говорилось, в 1926 г. он познакомился с Рерихами, экспедиция которых прибыла в Кашгар 12 февраля. А через пять лет, в сентябре 1931 года Яловенко встретил в Кашгаре еще одного соотечественника – путешественника, художника Александра Евгеньевича Яковлева. Яковлев был участником африканской и центральноазиатской экспедиций, организованных автомобильной фирмой «Ситроен» (одним из научных руководителей центральноазиатской экспедиции был знаменитый палеонтолог, антрополог и философ Пьер Тейяр де Шарден) 7. В очерке памяти А. Е. Яковлева Н. К. Рерих вспоминал: «Кашгарский врач Яловенко, которого судьба забросила в наши горы, услыхав нашу похвалу искусству Яковлева, рассказывал о последнем посещении Туркестана художником. Приятно было слышать сердечные воспоминания о высокодаровитом мастере»8.
В конце 1932 года в Синьцзяне вспыхнуло мусульманское восстание, вскоре докатившееся и до Кашгарскогодаотайства. Китайские власти отправляют Яловенко на фронт для оказания помощи раненым воинам, правда, ненадолго – в апреле 1933 года он возвращается в Кашгар. После взятия Кашгара повстанцами ему пришлось работать в мусульманском госпитале, руководителями которого оказались, по его словам, «андижанские басмачи», прикарманившие большую часть денег, выделенных на работу больницы.
«На одном из собраний по вопросу оказания местному населению медицинской помощи я очень правдиво и резко высказался против этих руководителей. Это вызвало бешеную агитацию против меня – не только устную, но и местной газеты, находящейся в руках этих же бандитов, обвинивших меня в преданности китайской власти и страстной ненависти к мусульманам. Это пропаганда привела к тому, что после боя 16 августа 1933 года моя амбулатория и квартира были разграблены так называемой «андижанской ротой», вернее, теми же басмачами. В силу этих событий я вынужден был покинуть Кашгар, где я прожил более 22 лет».
Так А.Ф. Яловенко оказался в Индии, в Кашмире. В одном из писем родным он пишет: «Эти беспорядки заставили меня покинуть этот благословенный край и переселиться в Индию, где на первых порах я остановился в одной из красивейших местностей <...>. В Кашмире я прожил три года, выжидая исхода туркестанских волнений, но там заварилась такая каша, что и теперь ещё не все улеглось (письмо написано в ноябре 1949 г. – П. К.)» 9.
Следует отметить, что автобиография Антона Фёдоровича, по которой были изложены события его жизни, написана в конце 1940-х годов в связи с его желанием вернуться из Индии в СССР. Поэтому понятно стремление доктора всячески подчеркнуть в ней свою давнюю лояльность к советской власти. Он сообщает, что «с прибытием в Кашгар чинов консульства (нового, советского – П.К.) я полностью отдал себя в их распоряжение. Впредь до организации ими своего хозяйства, я предоставил им питание у себя, за что они были очень благодарны. Они были новые люди, без языка, не знали местных обычаев и порядков, и вообще для них это была совершенно, как многие говорили, дикая страна. С первых же дней я начал помогать секретарю консульства Н.А. Киселеву в организации консульского хозяйства, как-то наём служащих, покупка материалов для ремонта зданий, наём рабочих для ремонта, заготовка дров, организация питания и вообще масса мелочей, где нужен глаз и знание людей».
Яловенко прекрасно понимал, что у любого чиновника мог возникнуть закономерный вопрос: а почему же тогда он отправился из Кашгара в Британскую Индию вместо того, чтобы обратиться в советское консульство с просьбой о возвращении на родину, в СССР?
Антон Фёдорович отвечает на этот вопрос пространно и немного путано, но смысл ясен: причины были личного характера. Он очень обиделся на консула Думписа из-за своей жены и винил того в её смерти. «Всё это показывает, что я не был чужд новым начинаниям, но когда моя жена подала заявление с просьбой разрешить ей необходимую поездку в Россию для лечения её ужасного суставного ревматизма, то это заявление пролежало в столе г. Думписа до приезда его заместителя В.П. Постникова, то есть ровно три года, а моя жена как слегла в марте 1927 года, так уже больше не поднялась. Такое отношение к моей просьбе так меня огорчило, что я постарался отойти в сторону от г. Думписа».
Так или иначе, но Антон Фёдорович переехал в северную Индию. Очень деятельный по своей натуре, он, похоже, решил начать путешествовать. В письме родным он описывает свои неудавшиеся попытки попасть в запретные тогда районы Гималаев: «Мечтал пробраться в Лхасу, но в те времена властители Индии, т. е. англичане, мне не дали разрешения. Была попытка пробраться в Непал, <но> тоже благодаря этим мореплавателям потерпела фиаско»10.
А через три года Антон Фёдорович перебирается в Наггар: «В 36-м году узнал, что мой хороший знакомый и всему свету известный, наш славный художник Ник<олай>Конс<тантинович> Рерих проживает в прекрасной долине Кулу; я переселился к нему и занял должность домашнего врача»11.
По письмам Рерихов чувствуется, что Антон Фёдорович хорошо «вписался» в маленькую русскую колонию в Наггаре. Хорошую характеристику его профессиональным качествам дала Елена Ивановна Рерих в письме к Асгари Кадир (которую мы знаем по портретам, написанным Святославом Рерихом). В 1941 году она писала ей:
«Дорогая Асгари, Слов нет, насколько всех нас огорчила весть о том, что маленькая Ку заболела амёбной дизентерией. С волнением ждем Вашей телеграммы и надеемся, что сейчас ей лучше. Вы правы, наш доктор Яловенко очень опытный и хорошо знакомый со всеми видами дизентерии. Это заболевание распространено в нашем Туркестане, где он проработал почти тридцать лет. Я знаю три безнадёжных случая амёбной дизентерии, которые он вылечил, сам выполняя роль сиделки у постели детей. Это заболевание требует очень квалифицированного ухода.
В случае высокой температуры рекомендуются теплые ванны, но нужно внимательно следить, чтобы ребенок не простудился.
Также в некоторых случаях доктор Яловенко с большим успехом применял так называемые «французские» компрессы, но это тоже должно быть сделано со знанием дела, иначе можно простудиться. Британские врачи обычно их не прописывают, ибо не знают, как ставить их, но я испробовала их на себе. Это старое средство, широко применявшееся во Франции и в России при многих заболеваниях, сопровождающихся жаром. Эти компрессы снимают внутреннее воспаление и дают облегчение при приступах боли»12.
Вообще, в 1940-х годах Елена Ивановна в своих письмах часто упоминает доктора,«нашего усача», причем иногда не без иронии.«Ант[он] Фёд[орович] навестил в Лагоре Скринов, они встретили его чрезвычайно приветливо. Он был совсем растроган». «Ант[он] Фёд[орович] очень доволен своими новыми зубами».«Наш Ант[он] Фед[орович] простудился и, кажется, собирается нас заразить. Еле уговорили остаться в карантине. Он понимает его для всех, но не для себя». «Доктор наш сейчас в Лагоре – повёз чинить машинку (радиоприёмник – П.К.), а то вдруг во второй раз посреди передачи замолчала».«Антон Фёдорович с нами и тоже не отстает в здоровье, очень округлился. Особенно после того, как ему удалось раздобыть милого его сердцу свиного сала»13.
Н. К. Рерих. Рисунок этикетки «Чистый гималайский мёд.
Пасека А. Ф. Яловенко. Наггар, Кулу, Пенджаб»
Яловенко с энтузиазмом и профессионально берётся ухаживать за садом с плодовыми деревьями, а кроме того, продолжает ещё одну сферу деятельности, освоенную им, видимо, за годы его жизни в Кашмире, – пчеловодство. Он организовал в имении пасеку – площадка на склоне, где стояли ульи, сохранилась до сих пор. Эмблему фирмы «A. T. YalovenkoBeeFarm» («Пчелиная ферма А.Ф. Яловенко», англ. – П.К.) разработал Н.К. Рерих: на фоне белой горы с тремя вершинами шла надпись «Чистый гималайский мёд». Мёд расфасовывали в кувшины с этикетками, украшенные рериховским рисунком14. Мёд продавался не только в окрестностях Наггара. «Мёд доктора Яловенко – это чистый продукт, и он продает его в Кашмире гостям из Европы», – писал Ю.Н. Рерих15. В апреле 1937 года Яловенко договорился о поставках своего мёда с главой Миссионерского госпиталя в Лахоре16.
Объявление об открытии амбулатории А.Ф.Яловенко в Калимпонге
* * *
А.Ф. Яловенко, С.Н. Рерих, Ю.Н. Рерих, Людмила Богданова.
Наггар. 1940-е. Архив Музея Николая Рериха, Нью-Йорк.
Но деятельный характер доктора не давал ему долго сидеть на одном месте. Он делает попытку вернуться в Кашгар, но не получает ответа на свой запрос 17. Он ищет место врача где-нибудь поблизости, в Кулу. 6 января 1942 года Елена Ивановна пишет сыну Святославу: «Ант[он] Фёд[орович] собирается тебе писать и просить одолжить ему книгу, фармакопею английскую, которую он никак не может достать и собирается её увезти с собою, ибо надеется получить скоро или место, или же ехать в Калимпонг. Там Худай выстроил себе большой дом, он очень разбогател на шерсти. Туда же поехала докторша, предлагавшая ему вместе работать. Весьма возможно, что к лету он туда действительно поедет»18.
Место поблизости все не находилось, и, как отмечает В.А. Росов, главная причина этого крылась в крайне подозрительном отношении английских властей ко всем выходцам из России. В феврале того же 1942 года А.Ф. Яловенко пишет С.Н. Рериху: «Конечно, трудно ожидать благоприятных результатов при нашей национальности, но, может быть, в связи известных обстоятельств и удастся что-либо получить, но боюсь, что предложат гроши и местечко где-либо в адской жаре… Но мне бы очень хотелось узнать конец этого начинания, это бы показало к нам то или другое отношение, хотя мы его и так прекрасно знаем»19.
В марте 1942 года доктор отправляется в восточные Гималаи, в город Калимпонг. Там он открывает амбулаторию и аптеку и начинает лечить местное население. Об этом свидетельствует хранящаяся в архиве автора карточка с типографским текстом на английском языке: «Объявление. Рад сообщить жителям Калимпонга, что я открыл современную амбулаторию неподалеку от банка, в здании “Ли Кап”. Мне приятно известить всех, что эта аптека будет открыта круглосуточно. Д-р. А. Ф. Яловенко (Харьков, Россия)». По началу дела шли хорошо. Из его письма Рерихам: «В общем, дела не плохи, я не рассчитывал на такой успех с первых же дней... Постепенно украшаю свой уголок. Выписал небольшой запас медикаментов и принадлежностей для аптеки. Всё это уже за благоприобретённые»20.
Трудно сказать, что заставило А.Ф. Яловенко через год вернуться в Кулу. Притяжение этого места? То, что в маленькой творческой русской колонии в Наггаре жить всё же было интереснее, чем одному в далёком Калимпонге? Или просто дела в амбулатории пошли хуже? Или и то, и другое, и третье? Сейчас ответить на этот вопрос невозможно. Но, как бы то ни было, весной 1943 года Яловенко возвращается и снова заступает на должность семейного врача Рерихов.
После кончины Николая Константиновича Антон Фёдорович вместе с Еленой Ивановной, Юрием Николаевичем и сестрами Богдановыми уехал в Дели. Всем им казалось, что после завоевания Индией независимости и заключения дипломатических отношений с СССР давняя мечта о возвращении на родину может сбыться. «1-го января (1948 г. — П. К.) в Индию прибыл наш представитель, и мы все в марте <...> зарегистрировались и теперь ждём исхода нашей просьбы, надеемся, что она будет удовлетворена, благо, что мы все покинули пределы Родины далеко до 17-го года»21.
Однако время шло, а ответа не было. «Прошло более года, как я подал через наше Посольство в Индии просьбу о восстановлении меня в гражданстве и возвращении моём на дорогую Родину. Всё выжидаю, когда же придет эта “весточка”, верю, что мне не откажут в этой просьбе, ведь я не эмигрант, я не покидал свою Родину, а выехал из России в 1911 году на службу Русского Консульства в Кашгаре. <...>Давно уже стремился зарегистрироваться, но, к великому сожалению, в Индии не было нашего представительства <...>22.
Для тех, кто помнит обстановку в СССР в те годы и представляет специфику политических отношений между СССР и Индией в конце сороковых – начале пятидесятых годов, отсутствие реакции на просьбы о возвращении не кажется столь уж удивительным. Скорее, кажутся наивными надежды Яловенко на быстрое решение вопроса.Но в далеких Гималаях понять, почувствовать это было, наверное, не так просто. Подробно эпопея с попытками Елены Ивановны и Юрия Николаевича Рерихов, сестёр Богдановых и Антона Фёдоровича Яловенко вернуться на родину описана в статьях В.А. Росова23, и я не буду детально на этом останавливаться.
Пока же, в ожидании решения, Елена Ивановна с сыном, сёстры Богдановыи Антон Фёдорович переехали из Дели в Бомбей. Там Яловенко восемь месяцев работал в госпиталях под руководством ведущих индийских врачей. «Многое мне дала эта практика, в особенности хирургия. Там же (в Бомбее – П. К.) я познакомился с прекрасной работой на моей Родине, особенно по хирургии, за которой весь мир следит с большим вниманием. <...> Горжусь, что я русский». И хотя он считал Бомбей одним из красивейших городов не только Индии, но и всего мира, тоска по родной земле не оставляла его. В том же письме он писал: «В бытность мою в Бомбее побывал на русских пароходах, которые привозили в Индию пшеницу. Провел несколько вечеров на родных судах. Видел прекрасные картины из жизни Родины. Все были ко мне очень приветливы и отзывчивы. Угощали хорошими обедами, а особенно русскими блюдами, как-то борщ с прекрасным русским хлебом, которого я не ел с 11-го года. Приятно было побывать среди родного народа и от души поговорить на родном языке. Замечательно то, что русский человек не переменился, несмотря на всё пережитое за последние годы. Он все такой же сердечный, приветливый и гостеприимный»24.
Жаркий климат Бомбея совсем не подходил для Елены Ивановны, поэтому они с Юрием Николаевичем и сестрами Богдановыми вскоре уехали из Бомбея в горное местечко Кхандала примерно в ста километрах от города. Там, на холмах, дышать было легче.
А в это время события в наггарском имении, покинутом его обитателями, развивались не лучшим образом. Управляющим был назначен некто мистер Камнат, уделявший своим обязанностям весьма мало внимания, но зато быстро приспособивший все комнаты двухэтажного поместья «Холл» под собственное жилье. Услышав о беспорядках, С. Н. Рерих направил в Наггар Вишну Шарана, преданного слугу семьи Рерихов. Сообщения Вишну подтвердили худшие опасения. Тогда Елена Ивановна и Юрий Николаевич обратились с просьбой к Яловенко вернуться в Наггар и взять всё хозяйство под свою опёку. Камнат был уволен, а Антон Фёдорович, вернувшийся в Кулу в конце 1948 года, стал управляющим имением . «Живу на том же месте, где был и раньше. Жалею лишь о том, что потерял большого своего покровителя, Николая Константиновича Рериха. Это гордость России, великий художник. Он умер в 1947 году в декабре, и мы все осиротели...». Из письма Юрия Николаевича Девике Рани от 12 января 1949: «Я написал доктору о дорогах, арыке и т.д. Будем надеяться, что он будет содержать всё в лучшем виде, чем Тан Камнат»26.
Долину Кулу Яловенко очень любил, считая одним из прекраснейших мест в Гималаях. «Я исколесил почти все горы Гималаев, но красивейшего <места> не нашел. Правда, вид из Дарджилинга на Киченджунгу потрясающий, но растительность кулинскую не превзойти»27.
Забот с имением, с двумя расположенными выше по склону зданиями законсервированного института «Урусвати», с большим садом и огородом хватало. Кроме того, у доктора Яловенко было ещё одно увлечение– охота. Теперь, когда медицинских забот поубавилось, Антон Федорович отводил ей всё больше времени. «Моя страсть– охота, особенно на водяную птицу, хотя тут пришлось охотиться больше по лесам. Месяц назад убил прекрасного чёрного гималайского медведя. Это довольно опасное животное, если только его сразу не положить. Часто неопытные охотники платятся хотя и не жизнью, но довольно-таки большими поранениями»28.
Шли годы. По последнему письму, написанному в июне 1955 года, чувствуется, что Антон Фёдорович всё ещё верил в то, что вот-вот придет разрешение на выезд в СССР. В письме брату он писал: «Особенно появилась надежда после посещения моей Родины нашим дорогим и всеми уважаемым г. Неру. Должен тебе сказать, что я с ним и его дочерью Индирой знаком. В 42-м году, когда он ещё не был министром, но все считали его вождём индийского народа, он посетил нашу прекрасную долину и гостил у нас десять дней со своей дочерью, тогда ещё барышней<...> Речь г. Неру на митинге в Москве мною прослушана с начала до конца у своего радиоприёмника, даже оглушительные аплодисменты моих дорогих соотечественников. Верю, что дружеские отношения завязались и теперь будут развиваться на благо всего мира...»29.
И эта вера себя оправдала. Но весть пришла слишком поздно.
... Осенью 1997 года, в очередной раз приехав в Наггар, я долго разговаривал с ЦерингДордже, сыном Вишну, в то время помощником менеджера имения. Когда их семья в 1948 году вернулась в Наггар, Дордже было девять лет. Так что многие из его воспоминаний имеют своеобразную «мальчишескую» окраску. Например, он хорошо помнит граммофон доктора и его радиоприёмник (тот самый, по которому Антон Федорович слушал выступления Неру в Москве). По словам Дордже, это был чуть ли не первый радиоприёмник в долине Кулу. Яловенко никогда не заказывал дистиллированную воду, всегда готовил её сам, а Дордже с интересом наблюдал за работой дистиллятора. Вообще, по его словам, Антон Федорович готовил самостоятельно большинство лекарств и был, по его мнению, «аюрведическим доктором». Наверное, в какой-то степени он прав – Яловенко не мог не интересоваться медицинской деятельностью «Урусвати» по изучению традиционных – тибетской и индийской (аюрведической) – медицинских систем и не извлечь из них полезного для себя30.
В музее Рериха в Наггаре хранятся две толстые записные книжки в твёрдых красных переплётах. Это «ежедневники» Яловенко за 1951 – 1955 годы. Они полны бытовых записей: что нужно сделать (и что сделано) в саду, на огороде, о визитах гостей, о его поездках за пределы Наггара, о полученных и отправленных письмах. Но вот запись от 19 октября 1955 года: «Получил печальное сведение. Смерть Елены Ивановны произвела глубокую печаль на всех старых служащих HallEstate’a».
Антон Фёдорович не курил, не употреблял спиртного и, вообще, вёл очень здоровый образ жизни. Но годы давали знать о себе. С осени 1955 года у него стали случаться сердечные приступы. Зимой он так ослаб, что уже почти не вставал с постели. Дордже вспоминал, как Антон Фёдорович иногда был вынужден кидать мелкие камушки из окна своей комнаты, чтобы позвать Вишну – их домик был расположен прямо под окнами спальни доктора. В феврале 1956-го Яловенко получил извещение из посольства о том, что его просьба о восстановлении в гражданстве СССР удовлетворена. Он даже начал собираться на родину. Но в ожидании советского паспорта в конце марта 1956 года его настигла смерть от сердечного приступа.
Памятник доктору А.Ф. Яловенко. Наггар, 1995.
Фото автора.
По индийскому обычаю тело русского доктора было предано огню на том же месте, где уже восемь с половиной лет покоился прах Н. К. Рериха. Там же был установлен небольшой каменный памятник. Позже, по просьбе С. Н. Рериха, памятник перенесли наверх, ближе к тому месту, где стояли любимые ульи доктора. Он был установлен рядом с могилой супругов Тайк. И в этом месте есть свой смысл — ведь книга полковника Тайка "Руководство по спортивной охоте в Кулу, Лахуле и Ладаке" была одной из любимых настольных книг Антона Фёдоровича...
Примечания
1. Рерих Н.К. Алтай – Гималаи. – М.: Сфера, 1999. – С. 247.
2. Подробнее об У. Айхштадт см. очерк «Житие сестры Урсулы» в настоящем сборнике.
3. Крылов П.И. Доктор Яловенко // Новая эпоха (Рига). 1999. №1(20). С.132-135.
4. Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд консульского управления. Опись 9. Пор. №17. Папка 860. Машинопись. 7 л. Ксерокопия в архиве ГМИСР.
5. Росов В.А. Кашгарский доктор А.Ф. Яловенко: Забытая могила на склонах Гималаев // Дельфис. 2008. № 3(55). С. 21-26; интернет-версия: http://www.aryavest.com/work.php?workid=20
6. Рерих Н.К. Указ. соч. – С. 241-242.
7. См.: Roerich G. Chronicle of Central Asiatic exploration for 1931 // Journal of Urusvati Research Institute. 1932. Vol. 2. P.175-178; RoerichN. Citroen Central-Asiatic Expedition // Ibid. Vol. 3. P.194-196; СтаростинБ.А.Отфеноменачеловекакчеловеческойсущности// П. ТейярдеШарден. Феномен человека. – М.: Наука, 1987. С. 3-36.
8. Рерих Н.К. Из литературного наследия. – М.: Изобразительное искусство, 1974. С. 125.
9. Письмо А. Ф. Яловенко П.И. Сапоненко от 23 ноября 1949 г. Архив П. И. Сапоненко.
10. Письмо А. Ф. Яловенко П.И. Сапоненко от 23 ноября 1949 г. Архив П. И. Сапоненко.
11. Там же.
12. Рерих Е.И. Письма. Т.7. 1940-1947. – М.: МЦР, 2007. – С.123-124.
13. Рерих Е.И. Указ. соч. С. 25, 26, 42, 122, 163.
14. Росов В.А. Указ. соч. С. 23.
15. Рерих Ю.Н. Письма. Т.2. – М.: МЦР, 2002. С. 129.
16. Росов В.А. Указ. соч. С. 23.
17. Яловенко А.Ф. Автобиография…
18. Рерих Е.И. Указ. соч. С. 126.
19. Росов В.А. Указ. соч. С. 23.
20. Там же.
21. Письмо А. Ф. Яловенко П.И. Сапоненко от 23 ноября 1949 г. Архив П. И. Сапоненко.
22. Письмо А. Ф. Яловенко, без даты [1949]. Архив П. И. Сапоненко.
23. Росов В.А. Указ. соч. С. 24-26;Росов В.А.Юрий Рерих: Возвращение в «Новую Страну» // Россия и современный мир. 2009. № 3 (64). С. 229-247; интернет-версия: http://www.aryavest.com/work.php?workid=13.
24. Письмо А. Ф. Яловенко, без даты [1949]. АрхивП. И. Сапоненко.
25. AdamkovaА. Story about the ancient stone images of GugaChohan and his family in Kulu (Retold by Tshering Dorjee, Assistant manager of the International Roerich Memorial Trust, Hall Estate, Naggar, Kullu, India). Рукопись. 1997. C. 2. Архив П.И. Крылова.
26. Рерих Ю.Н. Письма. Т.2. – М.: МЦР, Мастер-Банк, 2002. С. 202.
27. Письмо А. Ф. Яловенко П.И. Сапоненко от 23 ноября 1949 г. Архив П. И. Сапоненко.
28. Там же.
29. Письмо А. Ф. Яловенко от 28 июня 1955 г. Архив П. И. Сапоненко.
30. Подробнее о медицинской деятельности в «Урусвати» см., например: Рерих С.Н. Медицинские исследования в институте «Урусвати» //Ариаварта. 1996. Начальный вып. С. 122-127.
(376)(17).jpg)
26.04.2020 13:09
Майя Мартолина22-04-2020 04:56:01
Расширение сознания -- есть расширение знания.
Л.В. Шапошникова
Звёзды явятся -- небо украсят, знания явятся -- ум украсят.
Русская пословица
Нет большего счастья -- в знойный парящий полдень напиться родниковой водицы!
Нет большего счастья -- во тьме безысходности -- пролить бальзам знания на человеческое сердце... И прочесть
на одном дыхании замечательную статью Петра Крылова о домашнем докторе, докторе от Бога -- А.Ф. Яловенко.
О человеке с открытым приветливым добродушным лицом...
О человеке, жившем и творившем
с огоньком, и скрасившем своим присутственным энтузиазмом нелёгкую пору бытия семьи Рерихов в живописном индийской долине Кулу...
Светлое спасибо Татьяне Бойковой за подаренное нам Чудо познания!
Петр22-04-2020 09:44:01
Приятно было увидеть, только вот… В 2015 г. эта статья была опубликована в сильно переработанном виде, с дополнениями и исправлением имеющихся неточностей. См.: Петр Крылов. Индийский путь: Статьи и очерки разных лет. – СПб, 2015. С. 162-172. Желающим могу прислать в эл. виде.
ксения23-04-2020 09:50:01
Узнать о жизни людей, преданно служивших семье Рерихов, всегда интересно. По принципу магнита и кармы к ним притягивались незаурядные личности. Спасибо автору за интересную статью об Антоне Фёдоровиче Яловнеко.
Сергей Скородумов24-04-2020 10:25:01
Может быть, есть смысл перезагрузить статью на "Адаманте" и поставить новую версию? Если это возможно...
Администратор
Как только смогу, сразу сделаю это.Светлана27-04-2020 11:57:01
Спасибо за интересную, познавательную статью. Антон Федорович - просто человек-легенда, получается. Жить с такими великими людьми, как Рерихи, бок о бок - это какой-то дар судьбы. А он по всем своим характеристикам заслуженно и не случайно находился в этой благородной Семье. Прекрасный человек - простота, скромность, обаяние, доброта, сердечность, отзывчивость и любовь к Родине... Много ещё хорошего можно сказать об этом замечательном докторе из долины Кулу...
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".