Елена Блаватская и Джузеппе Гарибальди. Сергей Целух
.jpg "Е.П. Блаватская")
Героическая страница из жизни Е. П. Блаватской
Мы приступаем к теме, которая на протяжении двух последних веков будоражитобщественность мира, в том числе и русскую, особо заинтересованную узнать правду о соотечественнице: действительно ли Елена Блаватская сражалась в отряде итальянского героя Джузеппе Гарибальди под Ментаной, и в бою получила ранение в плечо и руку? Или это очередной миф о нашей любимой соотечественнице, созданный недоброжелателями, завистниками и пасквилянтами? Что занесло её на поле боя, в отряд гарибальдийцев?
Первое упоминание о том, что Блаватская сражалась в отряде Гарибальди и показала себя не трусливой женщиной, а способной защищать честь и свободу итальянского народа, мы находим в статье её современника под названием «Героические женщины». Статья эта опубликована в газете «New York Mercury» за 18 января 1875 года. Она была написана сотрудником газеты и рассчитана на сенсацию. Приводим её с небольшими сокращениями: «Героические женщины.Штабной офицер в юбке на службе у Гарибальди. Диковинная, захватывающая карьера. Бывший наемник, чья история читается как роман». Это начало статьи, затем приводится характеристика главной героини.
«Не часто случается, чтобы в одно и то же время перед публикой появлялись сразу две героические женщины. Однако Елена Блаватская и Клементина Жеребко вышли на поле судебной брани, чтобы Верховный суд Бруклина в лице судьи Прэтта помог им уладить небольшое деловое недоразумение. За плечами обеих дам замечательное, исполненное романтики прошлое.
Елена П. Блаватская, которой сейчас около сорока лет, в семнадцатилетнем возрасте вышла замуж за русского дворянина, которому тогда было семьдесят три года. Долгие годы супруги прожили вместе в Одессе, и в итоге их совместной жизни был положен конец законным путем. Недавно муж умер на девяносто восьмом году жизни. Вдова проживает сейчас в Нью-Йорке, это весьма высокообразованная женщина. Она свободно говорит и пишет на русском, польском, новогреческом, нижненемецком, немецком, французском, испанском, итальянском, португальском и английском языках. Она перевела на русский язык труды Дарвина и трактат Бокля о развитии цивилизации в Англии. Госпожа Блаватская прекрасно разбирается в дарвиновской теории, является убежденной последовательницей научного спиритуализма Уоллеса и состоит в ордене розенкрейцеров.
На своем веку она испытала немало ударов судьбы, а ее жизненному опыту, ее познаниям тесно в рамках нашего мира. Рассказывают, что она уже посещала нашу страну вместе с группой туристов. По возвращении в Европу госпожа Блаватская снова вышла замуж и отправилась сражаться за свободу под победоносным знаменем Гарибальди. Эта женщина прославилась невиданной отвагой в кровопролитных сражениях и достигла видного положения при штабе великого генерала. На ее теле остались многочисленные шрамы, полученные в боях. Дважды под ней была убита лошадь, и лишь хладнокровие и непревзойденная ловкость помогали воительнице избежать безвременной гибели. Совершенно очевидно, что г-жа Блаватская была и остается удивительной женщиной» [1].
В этой же статье упоминалась госпожа Жеребко, с которой Блаватская имела конфликтные дела. Ответ Елены Петровны не заставил себя ждать. Она уведомила названную газету таким сообщением: «Открытка от графини Блаватскойиздателям «New York Sunday Mеrсиrу».
«В последнем воскресном выпуске вашей газеты я прочитала статью, озаглавленную «Героические женщины», и обнаружила, что фигурирую в ней в качестве главной героини. Сравнив меня со «второй героиней», мне оказали сомнительную честь. Я ее отклоняю и перехожу к комментариям по поводу отдельных положений вышеупомянутой статьи.
Если я и вышла замуж за русского «дворянина», то нигде с ним не проживала, потому что через три недели после этого жертвоприношения я оставила мужа под предлогом, достаточно благовидным, как в моих собственных глазах, так и в глазах «пуританского» мира. Не знаю, действительно ли мой супруг скончался в преклонном девяностосемилетнем возрасте, ибо в течение последних двенадцати лет сей благородный патриарх совершенно исчез из поля моего зрения и памяти. Но, с вашего позволения, хочу сообщить, что я никогда больше не выходила замуж, так как этого единственного опыта «супружеской любви» для меня оказалось вполне достаточно» [2].
С госпожой Жеребко Блаватская познакомилась не в резиденции русского консула, как дальше писалось в статье, а в его конторе, куда заглянула по делу. С этой семьей она знакома еще по Одессе и считает, что по рангу господин Жеребко никогда не поднимался выше капитана частного парохода, принадлежащего князю Воронцову. При заключении сделки на покупку участка земли в шесть акров, госпожа Жеребко обманула Блаватскую на полторы тысячи долларов, которые обещала вернуть. Но, при перепродаже данного участка, не давшего никакой прибыли, сия госпожа забрала деньги и скрылась.
«Увы! — пишет Блаватская. Прошло три дня с того момента, как мы вдвоем сняли номер в гостинице, и в один прекрасный полдень, вернувшись в апартаменты, я обнаружила, что респектабельная графиня скрылась, не возвратив мне по счету свой должок. Теперь я терпеливо дожидаюсь решения американского суда присяжных» [3].
В статье подробно освещается конфликт Блаватской с госпожой Жеребко.
Немного странно, что в своем ответе, приведенном в книге «Блаватская. Письма друзьям и сотрудникам», Е.П. ни словом не говорит о своем участии в повстанческом движении Гарибальди. То ли редакция упустила ее ответ, то ли Блаватская ничего не говорила о своем участи в битве гарибальдийцев.
Несколько измененный такой же рассказ мы находим в книге «Личные мемуары Е.П. Блаватской» Мери К. Нэф, где в главе «Кратковременная поездка в Европу», писательница сообщает следующее: «В биографии, составленной А. Безант, отмечена ее кратковременная поездка в Италию в 1867 году. Поездка эта была полна приключений. Прежде всего, она отправилась с больным ребенком, которого взяла в Болонье, в надежде спасти ему жизнь. Ей не удалось довезти его живым к гувернантке, выбранной для него Бароном, и его похоронили в небольшом городке на юге России. "Не сообщая об этом родным, я вернулась в Италию с тем же паспортом».
«Затем следуют Венеция, Флоренция, Ментана. Что я делала там, об этом всю правду знают лишь Гарибальди (сыновья) и еще Синнет, — и некоторые мои родные, но сестра не знает».
«Я была в Ментане в 1867 году в октябре, во время битвы. Уехала я из Италии в том же году, в ноябре. Была ли я туда послана или попала туда случайно, это вопрос, который относится лишь к моей частной жизни» [4].
Мы видим, что Елена Петровна правильно называет октябрь месяц ее пребывания в Ментане, но забыла назвать дату сражения — 3 ноября 1867 года. Возможно после короткого боя, в котором получила ранения, в этом же месяце она отправилась во Флоренцию, чтобы подлечится.
«Пуля от мушкета застряла в правом плече»
В названной книге есть такие слова Блаватской, которых в «Письмах друзьям и сотрудникам» нет. Мери Нэф подчеркивает, что в альбоме вырезок Блаватской, она записала отклик на статью «Воинственные женщины», в которой названа «начальником штаба гарибальдийцев»: «Каждое слово в этой статье, — пишет Блаватская, — ложь. Никогда я не состояла в штабе Гарибальди. С друзьями поехала в Ментану, чтобы помочь бороться против папистов, но сама оказалась раненой. Никого это не касается, кроме меня» [5].
.jpg "Французские зуавы против войск Гарибальди")
Французские зуавы против войск Гарибальди
В книге М. Нэф мы находим слова Генриха Олькотта о Блаватской и её участия в битве под Ментаной. Полковник Олькотт сообщает: «Она мне говорила, что была свободомыслящей и сражалась вместе с Гарибальди в Ментане, в кровавом бою. Как доказательство, она мне показала перелом левой руки в двух местах от удара сабли и попросила прощупать в своем правом плече пулю от мушкета и еще другую пулю в ноге. Также показала мне рубец у самого сердца от раны, нанесенной стилетом. Рана эта вновь открылась, когда она была в Читтендене. Она попросила тогда моего совета и потому показала мне рану. Это была более старая рана; еще в 1859 или 1860 году она открывалась в Ругодеве... Мне иногда кажется, что никто из нас, ее коллег, вообще не знал действительную Е.П.Б., что мы имели дело только с искусно оживленным телом, настоящая ее дива была убита в битве под Ментаной (2 ноября 1867 года), когда она получила эти пять ран и ее, как умершую, извлекли из канавы». [6]
От полученных ран Блаватская излечилась во Флоренции, говорит Мери Нэф. И добавляет ее слова: «Сербского короля убили в 1868 году, когда я была во Флоренции после Ментаны, перед отъездом в Индию через Константинополь. ...Вы же знаете, что было в Ментане в октябре 1867 года (Олькотт более точен, упоминая ноябрь). Во Флоренции я была около Рождества, может быть на месяц раньше... Из Флоренции я поехала в Антемари, по дороге в Белград, где в горах я должна была встретить и сопровождать до Константинополя (как повелел Учитель) известного от Сербии до Карпат... (имя в тексте не указано). Пожалуйста, не говорите про Ментану и про Учителя, я вас очень прошу...» [7].
Сохранился путевой дневник Блаватской, в котором она отмечала места своих путешествий. В нём, кроме Венеции и Флоренции, значится Ментана — небольшой городок, расположенный к северу от Рима. Он вошёл в историю, как место сражения между силами освобождения Италии, гарибальдийцами, и враждебными им войсками Франции и Ватиканского папства. Битва произошла 3 ноября 1867 года и закончилась полным поражением повстанцев.
Есть и другой источник об участии Блаватской в отряде Гарибальди. Это книга Сильвии Крэнстон и Уильяма Кэри — «Е.П. Блаватская. Жизнь и творчество». В ней несколько по-иному излагаются события. Чтобы у читателя не возникало никаких сомнений в данном вопросе, приводим весь рассказ полностью. Ему посвящена пятая глава, второй части книги, под названием «Новые путешествия». Вот, что пишет Крэнстон: «По словам Е.П.Б., она снова, как и пятнадцать лет назад, бежала из Тифлиса потому, что "на сердце было неспокойно, и душе было тесно". Скука обывательской жизни и отсутствие подлинной свободы в России заставили её сняться с места. Дальнейший маршрут достоверно установить не удаётся, но кроме Персии, Сирии, Ливана и Иерусалима Е.П.Б., по всей вероятности, не раз побывала в Египте, Греции и Италии. В 1867 году Е.П.Б. несколько месяцев путешествует по Венгрии и Балканам. Сохранился её путевой дневник, где она отмечала города, в которых побывала. Затем были ещё Венеция, Флоренция и Ментана. Маленький городок Ментана, расположенный к северу от Рима, имел особое значение в истории: 3 ноября 1867 года Ментана стала местом важного сражения между силами освободителя Италии Гарибальди и противостоявшими ему папскими и французскими войсками. Через восемь лет, когда Е.П.Б. была уже в Нью-Йорке, один из репортёров в статье "Героические женщины" так описал её участие в боевых действиях: «Её судьба полна превратностей, и она испытала всё, что возможно в этом мире... [она] сражалась за свободу под победоносными знаменами Гарибальди. Она заслужила известность неизменной храбростью, проявленной во многих сражениях, и получила высокую должность в штабе этого великого генерала. Она до сих пор носит шрамы от многих ранений, полученных на войне. Дважды под ней убили лошадь, и ей удалось избежать неминуемой смерти лишь благодаря хладнокровию и необыкновенной ловкости. Воистину госпожа Блаватская УДИВИТЕЛЬНАЯ ЖЕНЩИНА».
Известно, что Блаватская встречалась с репортёром американской газеты, написавшей о ней такую «героическую» статью. После встречи с ней это кудесник написал такое: «Госпожа рассмеялась. Я пишу "рассмеялась", но у меня такое чувство, словно с нами был сам Смех! Смех — самый чистый, весёлый, беззаботный, какой мне только доводилось слышать, — выражал самую её суть. Она воистину гениальна в проявлении своих эмоций, её жизненная сила бьёт через край» [9]. К сожалению, фотографии обычно передают только серьёзную сторону её натуры.
«Только сыновья Гарибальди знают всю правду»
Блаватская писала Синнету: «Только члены семьи Гарибальди (сыновья) знают всю правду; да ещё немногие гарибальдийцы. Чем я занималась, вам известно отчасти; но всего не знаете и вы». По другому поводу она заметила: «Была ли я туда послана или оказалась там случайно, это моё личное дело».
Генон, один из ярых критиков Блаватской, пишет, что масон высокого ранга Джон Яркер (на его книгу Е.П.Б. ссылается в Изиде) был «другом Мадзини и Гарибальди и видел однажды г-жу Блаватскую среди их окружения» [10].
.jpg "Сестра милосердия на войне")
Сестра милосердия на войне
Мы видим, что рассказы дополняют друг друга новыми подробностями о «сражениях» Блаватской в Ментане. Ее высказывания: «Что ни слово, то ложь. Никогда я не состояла в штабе Гарибальди», говорят о честности Е.П., и ее отвращении ко всякой лжи. Но то, что «сыновья Гарибальди знают правду», чем она занималась в отряде гарибальдийцев, говорит о многом. Блаватская действительно была знакома с Гарибальди, его сыновьями и его заместителем Мадзини (1805-1872) . Вместе с другими сестрами милосердия, она участвовала в этой кровавой битве и была ранена. Из ее признаний известно, что в отряде повстанцев она пробыла всего месяц. После ранения и поражения армии Гарибальди, Блаватская отправилась во Флоренцию. Там, подлечившись, и приведя себя в порядок, в начале 1868 года он отправляется в новую дорогу — в Индию.
Мы старались найти и другие факты, свидетельствующие о героической странице жизни и деятельности Елены Блаватской: просмотрели ее письма, письма друзей и соратников, воспоминания разных лиц. Словом, весь материал, опубликованный на русском языке и изданный в России. Но, к большому сожалению, ничего такого не нашли. Блаватская настолько держала в секрете эту таинственную страницу из своей жизни, что даже не призналась ни родной сестре Вере, ни тётушке Надежде Фадеевой, ни дорогому князю А.М. Дондукову-Корсакову, которому, на протяжении 1881-1884 годов, написала 16 длинных писем. В этих письмах, она выложила всю свою жизнь, какой она была до 1884 года, но о Гарибальди, сражении под Ментаной, ранениях и излечении от ран — в них нет ни единого слова. Чтобы это могло значить? Как объяснить ее молчание? Чтобы разгадать такую тайну, мы бросились в другую крайность. Мы стали искать тех женщин, в частности русских женщин, кто, как и она, принимал участие в сражении под Ментаной в 1867 году. И мы нашли такую особу.
Сестра милосердия Пешкова Александра Николаевна
Мы открыли новую героиню сражения под Ментаной, тоже русскую, тоже участницу этой же исторической битвы. Мы нашли ее в 33 полутоме «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона» за 1901 год. Речь идет о Пешковой Александре Николаевне, (псевдоним Толиверова, по имени своих детей — Толи и Веры, в замужестве Якоби, во втором браке — Тюфяева, в третьем — Пешкова, 1842-1918). Она больше известна как писательница и редактор разных изданий. Пешкова добровольно, как и Блаватская, в ноябре 1867 года записалась сестрой милосердия к повстанцам Джузеппе Гарибальди и участвовала в битве под Ментаной. Об этом она поведала в своих корреспонденциях в русской газете «Голос» и воспоминаниях о своем командире Джузеппе Гарибальди.
Не известно была ли она раненной. По возвращению на Родину в 1871 году, Пешкова работала корреспондентом "Недели", "Биржевых ведомостях" (издание Трубникова), "Молве" (изд. Полетики). Затем вела художественный отдел в "Новом времени", "Живописном обозрении" и "Пчеле". Пешкова-Толиверова опубликовала воспоминания о Гарибальди в "Историческом вестнике"; активно сотрудничала с детскими журналами — "Детское чтение" (ред. Бородина) и "Игрушечка" (ред. Пассек). С 1875 по 1878 год издала несколько сборников для детей: "Нашим детям", "Муравей", "После труда", "Последнее путешествие Ливингстона", "На память о Н. А. Некрасове", "На память о Жорж-Санд". С 1887 года была редактором-издателем детского иллюстрированного журнала "Игрушечка" и педагогического издания "На помощь матерям". С 1899 по 1900 года издавала и редактировала ежемесячный литературный журнал "Женское дело" [12].
.jpg "Портрет писательницы А. Н. Якоби ( урожд Сусоколова, в первом браке Тюфяева, в третьем Пешкова; псевдоним Толиверова; 1842-1918)")
Портрет писательницы А. Н. Якоби ( урожд Сусоколова,
в первом браке Тюфяева, в третьем Пешкова;
псевдоним Толиверова; 1842-1918)
Пешкова была знакома с Достоевским. Они познакомились в конце 1876 г. и всю дальнейшую жизнь она поддерживала дружеские отношения с его женой А.Г. Достоевской. В 1881 г. в журнале «Игрушечка» (№ 6) Пешкова-Толиверова напечатала свои воспоминания «Памяти Достоевского».
После смерти Пешковой сохранились разные рукописи: "Яков Петрович Полонский" — биографический очерк [1878], "Шарлатан" — рассказ с правкой Н. С. Лескова (б. д.); перевод рассказов Э. Амичиса "Военная жизнь" (б. д.); воспоминания о Д. Гарибальди, Т. П. Пассек и др. (1870 - 1914). А также — Записные книжки А. Н. Пешковой-Толиверовой; Письма А. Н. Пешковой-Толиверовой Б. Л. Модзалевскому (1891) и А. Г. Шиле (1907); Письма к А. Н. Пешковой-Толиверовой: И. А. Белоусова (1919), Е. М. Бем (1909), Д. Гарибальди — фотокоп. (1872), А. Г. Достоевской (1916), А. Ф. Кони 5 (1871-1874), Н. С. Лескова 8 (1883-1884), М. А. Лохвицкой 3 (1902-1906), М. О. Меньшикова (б. д.), Д. Л. Михаловского [1898], И. Е. Репина (1898), В. В. Стасова (1895), М. К. Цебриковой 2 (1900 и б. д.) и др. Всего 16 коробов.
Сохранились и воспоминания и статьи об А. Н. Пешковой-Толиверовой: А. Алтаева, И. И. Горбунова-Посадова, А. Ф. Кони, К. В. Лукашевич и др. (1924-1939). Письма к В. С. Тюфяевой-Чоглоковой (дочери А. Н. Пешковой-Толиверовой): И. И. Горбунова-Посадова (1924-1928), А. Ф. Кони (1923-1927), А. П. Чехова (1900, 1902). Письмо Н. С. Лескова неустановленному лицу (1888). Фоторепродукция портрета А. Н. Пешковой-Толиверовой, рис. В. П. Верещагина (1866). Фото: А. П. Чехова с дарственной надписью В. С. Чоглоковой (1900); А. Ф. Кони, одно с дарственной надписью В. С. Чоглоковой (1924 и б. д.). Барельеф Гарибальди, подаренный А. Ф. Кони В. С. Чоглоковой (б. д.). [16]. (Российский государственный архив литературы и искусства).
Письмо от Гарибальди писательница хранила до своей смерти. Где оно сейчас — неизвестно, но фотокопия — сохранилась. Было бы очень интересно узнать, пересекались ли судьбы этих замечательных женщин, Блаватской и Пешковой, знали ли они друг друга, и о чем писала в своих репортажах и воспоминаниях сестра милосердия Пешкова — Толиверова?
Гарибальди — народный герой Италии
Несколько слов необходимо сказать и о самом Джузеппе Гарибальди, народном герое Италии, военном вожде Рисорджименто (1807-1882). Он прожил 75 лет. В юности был моряком, плавал на торговых суднах в Средиземном и Черном морях. В 25 лет стал капитаном бригантины, небольшого торгового судна. В 1833 году шхуна Гарибальди «Корида» зашла в Таганрог, где он познакомился с политическим эмигрантом Джованни Баттиста Кунео и вступил в тайное общество «Молодая Италия». Общество ставило своими целями освобождение Италии от австрийского владычества, объединить страну и установить республиканское правление. В 1834 году участвовал в заговоре, закончившемся неудачным вторжением Мадзини в Савойю, и вынужден был бежать во Францию.
Приговорённый на родине к смертной казни, Джузеппе долгие годы вел бродячую жизнь, состоял на службе тунисского бея. В 1846 году предложил свои услуги южноамериканским республикам Риу-Гранди и Уругвай. Лично сам снарядил несколько кораблей, и своей храбростью, в качестве начальника каперов, наводил ужас на всю Бразилию.
За участие в восстании, генуэзский суд приговорил Гарибальди заочно к смертной казни. Он бежал сначала в Марсель, а оттуда — в Тунис. Из Туниса Гарибальди отбыл в Бразилию, где принял активное участие в войне за независимость Республики Пиратини в бразильской провинции Риу-Гранди-ду-Сул. Гарибальди присоединился к «мятежникам гаучо», известным как «фаррапус» (оборванцы), и принял участие в их войне против провозглашенной Бразилии. В этот период в другой бразильской провинции, Санта-Катарина, за независимость страны боролась Жулиана, в отряде которой также сражались оборванцы. Здесь он познакомился с женщиной по имени Анна Рибейра ди Силва (Анита). В октябре 1839 года Анита присоединилась к Гарибальди на борту его корабля. В следующем месяце она принимала участие в сражениях в Имбитуба и Лагуна.
В 1841 году Гарибальди и Анита переехали в Монтевидео (Уругвай). Там Гарибальди занимался торговлей и был директором школы. В этот период он вступил в брак с Анитой Рибейрой. У них было четверо детей — Менотти (1840), Розита (1843), Терезита (1845) и Риччиотти (1847).
.jpg "Гарибальди - народный герой Италии")
Гарибальди - народный герой Италии
Следовательно, Елена Блаватская говорила правду, когда отсылала любопытных к сынам Гарибальди. Они помогали отцу и присутствовали при разных беседах отца с новыми членами его отряда. Значит, кто-то представил Блаватскую знаменитому командиру.
В период битвы под Ментаной, Италия была поделена на несколько карликовых государств, которыми управляли французы, австрийцы, римские католики во главе с папой, неаполитанцы, сицилийцы и другие. Гарибальди поставил перед собой цель — объединить Италию и сделать ее независимым государством со своим правительством и сильной армией. Для этого ему понадобилось долгих 20 лет непрерывной борьбы. С кем он только не воевал, и где только не одерживал победы. Воевал против неаполитанского короля Франциска II, французского генерала Ундино, австрийского генерала Урбана, против королевств обеих Сицилий, против других вражеских Италии сил.
Когда вспыхнула война 1866 года, Гарибальди поступил в распоряжение Виктора-Эммануила и был назначен главнокомандующим над 20 батальонами волонтеров. Он проводил диверсии против австрийского корпуса, расположенного в южном Тироле. Везде он был победителем, везде его имя гремело. Но произошла трагедия и очень сильная. 3 июля 1867 года, в битве за Ментану, о которой речь впереди, войско Гарибальди было разбито, а часть его волонтеров разбежались кто куда.
Мы все-таки послушаем самого Гарибальди, как это произошло.Теперь мы начинаем понимать, почему Блаватская не хочет рассказывать об этом бесславном бое, приведшем к гибели большого количества бойцов Гарибальдийской гвардии.
Гарибальди о поражении под Ментаной
В своих мемуарах, вышедших в 1966 году в России, Джузеппе Гарибальди хочет поведать всему миру, как он воевал, как защищал свою Родину — Италию; как любил своих солдат, командиров, как громил врага; как одержал победу над папскими войсками при Монтеротондо,и как потерпел поражение от генерала Фальи. На битву с прославленным Гарибальди вышли две французские бригады под командованием генерала Фальи в составе 8 тысяч человек. Войска Фальи были хорошо обучены, одеты в военную форму, все при оружии и амуниции.
Воины же Гарибальди — в основной крестьянский люд: мало обученные, в гражданской одежде, кто с саблей, кто с мушкетом: молодежь от 17 до 20 лет. Завязалось сражение, и шеститысячная армия Гарибальди 3 ноября 1867 года, при Монтане, была разбита. Очень много трупов валялось на поле боя, причем с обеих сторон. Сам Джузеппе Гарибальди был взят в плен, обезоружен и отвезен в форт Вариньяно, близ Специи. Но через год он получил разрешение вернуться на Капреру, где к нему была приставлена стража. В своем невольном уединении, Гарибальди, по совету друзей, решился написать исторический роман под заглавием «Иго монахов, или Рим в XIX столетии». Книга издана в России, в Санкт-Петербурге, в 1870 году. А в конце своей жизни написал «Мемуары», где отразил всю свою революционную жизнь.
Сражение
После захвата 31 октября 1867 года Монтеотондо, волонтерские части Гарибальди оставались в городе до 3 ноября. Командир решил использовать это время для того, чтобы, насколько возможно, обуть и одеть наиболее нуждавшихся, вооружить и сорганизовать их. Три батальона под командой полковника Паджи, говорит Джузеппе, заняли позиции в Сант-Анджело, Монтичелли и Паломбара. Тиволи — занял полковник Пианчиани, с одним батальоном; Витербо — занял генерал Ачерби, с отрядом в тысячу человек. С другой тысячей, генерал Никотера — занял Веллетри. На правом берегу Тибра действовал майор Андреуцци, с отрядом в двести человек. Казалось бы, что все идет хорошо и к тому, чтобы разгромить противника. Усилился приток волонтеров в колонны Менотти, так что их численность достигла шести тысяч. Следовательно, пишет автор «Мемуаров», положение волонтерских частей, если и не было блестящим, то его нельзя назвать плачевным. Хотя вооружение бойцов было недостаточным, а обмунирования у большинства не было.
Папская армия была не очень сильной. От частых боёв у нее был потрепанный вид. Бойцы Гарибальди часть ее воинов разгромили в Монтеротондо, а остальные сосредоточились в Риме и в растерянности не осмеливались выйти из города.
Но враг не дремал, он был хитёр и коварен, этого недооценил Гарибальди. С берегов Сены, где стояли войска противника, он угрожал отряду Арно, призывал свои войска ничего не боятся, и действовать, согласно приказа — убивать врагов. Враг призывал своих воинов дать настоящий бой повстанцам, а за это обещал вознаграждение всем, вплоть до сестер милосердия и интендантов. На призывы врага откликнулось более восьми тысяч бойцов. Это была большая беда, пишет Гарибальди, потому что за вознаграждения, враги поспешили уничтожить гордость римского народа, своих братьев. И убедились они в этом, когда уверились, что римские патриоты разбиты и большинство полегло насильственной смертью.
.jpg)
«Ложь! Ложь! — пишет Гарибальди. Вы и Ваш великодушный союзник заняли Рим и его область для того, чтобы войско папских наемников — свободное, невредимое, оправившееся от своих поражений, со всей своей силой, превосходством своего оружия и военных средств — могло одержать победу над горстью плохо вооруженных и лишенных всего необходимого волонтеров, к уничтожению которых вы стремились! А на случай, если одного папского войска не хватит, — как это и было в действительности, — стояли наготове солдаты Бонапарта, и я содрогаюсь при мысли, что вместе с ними были и те, кто имеет несчастье вам повиноваться. А разве в 1860 г. они не выступали, чтобы нас разгромить? Так почему же не делать то же самое, в 1867 году? [17].
На холмах Ментаны, пишет Гарибальди, лежат вперемешку или рядом трупы доблестных сынов Италии и чужеземных наемников, как это было семь лет назад на равнинах Капуи. «А дело, за которое сражались бойцы, — я имел честь ими командовать, — было для всей южной Италии столь же свято, как то дело, которое привело нас к стенам древней столицы мира» [18].
С душевной болью называет Гарибальди и другую причину, приведшею к поражению под Ментаной. Первой — была лютая пропаганда против войск Гарибальди и обещание вознаграждений за успешный бой. Сюда же относится и ложь противника о наступлении иных войск, что привело к панике среди его бойцов и решило судьбу сражения. Вторую причину военный стратег видит в недостатке вооружения и амуниции: не было ни артиллерии, ни кавалерии, ни нормальной одежды, ни настоящей подготовки к бою. Кроме того, в других боях положили свои головы самые отважные командиры и бойцы. Да еще пополнение пришло слабое, не обученное, идейно не стойкое. Оно не смогло бы выдержать первого серьезного столкновения даже с одними папскими войсками, не говоря о французских легатах. «Оно не продержались бы и двух дней в случае нападения на нас».
Так оно и вышло. Враг был хитёр и коварен. «Он нанес свой последний удар тем, у кого не было других чаяний, кроме освобождения из рабства своих братьев, кто нуждался в демократии и правлении Республикой». Он распустил слухи о новых, свежих и грозных силах, которые идут на подмогу папской республике.
«Пойдем домой провозгласить республику и строить баррикады», — говорили мои бойцы в окрестностях Рима в 1867 г. В самом деле, было куда удобнее для моих бедных юношей, сопровождавших меня, вернуться домой, нежели оставаться со мной в ноябре без необходимой одежды, терпя недостаток во всем, имея против себя итальянскую армию вместе с папскими наемниками и французами, с которыми предстояло сражаться. Результатом таких мадзинистских интриг явилось дезертирство около трех тысяч юношей с момента нашего отступления от виллы Пацца до битвы при Ментане. Но если в частях, насчитывающих около шести тысяч, половина дезертирует по уважительным причинам, как они об этом прямо заявляли, — то можно себе представить, каково было моральное состояние оставшихся волонтеров, и как сильна была их вера в успех предпринятого дела» [19].
Гарибальди обвиняет в поражении и своего соратника Мадзини, который в ответственный момент не сумел поддержать своего побратима, не собрал достаточное количество бойцов для сражения с врагом и не вселил в них веру в свою победу.
Позже, в письме от 11 февраля 1870 года, касаясь Ментанского дела, Мадзини будет оправдываться перед Гарибальди: «Вы знаете, что я не верил в успех у Ментаны и был убежден, что лучше собрать все силы для восстания в Риме, а не вторгаться в римскую область; но раз дело было начато, я помогал, насколько мог» [20].
Джузеппе не сомневается в правдивости его слов. Но вред был уже нанесен. Одно из двух, говорит Гарибальди, либо Мадзини предупредил своих сторонников, либо они предпочли продолжать наносить вред. «Как я уже говорил, в Агро Романо сторонники Мадзини сеяли среди бойцов уныние и вызвали массовое дезертирство, что, бесспорно, явилось главной причиной поражения у Ментаны». [21].
И хотя наступление было назначено на утро 3 ноября, но так как пришлось ждать, пока не будет роздана обувь бойцам, поступившая поздно, то войско снялось с места лишь к полудню.
.jpg)
Неприятность пришла сразу. Конные разведчики, что вышли вперед, сразу попали в руки врагу. Папский отряд на одной из дорог, напал на нихврасплох и завязался бой. Спешная стрельба оповестила Гарибальди лишь тогда, когда его войска миновали деревню Ментана. Бой начался, и отступать было поздно. Это было бы бегством, говорит Гарибальди. Другого выхода не было, как принять бой и занять сильные позиции.
«Я послал приказ, шедшему в авангарде Менотти, занять эти сильные позиции, и оказать сопротивление. Затем я послал вперед остальные колонны, развернув их справа и слева для поддержки первых, а несколько рот оставил в резерве правой колонны. Дорога, ведущая из Ментаны в Монтеротондо, ставшая в тот день театром наших действий, дорога удобная, но она лежала в низине и была слишком узкой. Поэтому я был вынужден искать на нашем правом фланге подходящие места, чтобы установить оба орудия, отбитые нами 25 октября у врага. Это было выполнено с большим трудом по причине нехватки в людях, знающих хорошо местность, и лошадей, да и сама местность была неровной, пересеченной изгородями и виноградниками. Тем временем жесточайший бой кипел по всему фронту» [22].
«Битва началась около часа дня, а к трем часам примерно, постепенно овладевая одной позицией за другой, враг отбросил нас на один километр к деревне Ментана. Наконец, к трем часам мы смогли разместить наши орудия на нашем правом фланге на выгодных позициях и обстрелять с успехом врага. Штыковая атака всей нашей линии и стрельба наших в упор из окон домов в Ментане усеяли землю трупами папских солдат. Мы оказались победителями, враг бежал, потерянные позиции были нами вновь заняты. До четырех часов победа улыбалась сынам итальянской свободы, и мы стали хозяевами поля боя.
Но, я повторяю, в наши ряды проникла роковая деморализация. Да, мы вышли победителями, но мы не захотели завершить нашу победу, преследуя врага, покинувшего поле боя. Среди волонтеров поползли слухи о якобы двигающихся на нас французских колоннах; у нас не было времени узнать, кто распустил этот слух; конечно, это работа наших врагов в черных сутанах или дьяволов.
Около четырех часов дня слух, что французская колонна в количестве двух тысяч солдат Бонапарта напала на нас с тыла, нанес последний удар стойкости наших волонтеров, но это был ложный слух. В действительности, это был экспедиционный корпус Де Фальи, прибывший на поле боя для поддержки обессиленных и разбегавшихся папских солдат. Итак, столь доблестно вновь занятые нами позиции, мы опять оставили, а толпа бегущих запрудила нам дорогу. Напрасно мой голос и голоса моих отважных офицеров призывали их остановиться. Напрасно! Мы охрипли от крика и брани. Напрасно! Все бежали по направлению Монтеротондо, бросив одно орудие, которое лишь на следующий день попало в руки неприятеля, оставив на произвол судьбы горсточку мужественных волонтеров, продолжавших из окон истреблять врага» [23].
«Папские вояки, ранее улепетывавшие от нас, теперь, поддержанные французскими колоннами, осмелев, снова двинулись вперед. Мы отступали, а они жали нас и своим отличным оружием наносили нам большие потери убитыми и ранеными». [24].
«Около пяти часов пополудни все наши части, за исключением защитников Ментаны, находившихся в домах, в беспорядке отступили к Монтеротондо; едва удалось занять с несколькими сотнями бойцов сильную позицию капуцинов. Уже не было орудийных боеприпасов; в небольшом количестве остались патроны для ружей. Все склонялись к тому мнению, что отступление к перевалу Корезе неизбежно. С высоты башни замка в Монтеротондо я убедился, что весть о двух тысячах французов, якобы идущих на нас по римской дороге, чтобы напасть с тыла, была ложной, а ведь об этом сообщали мне многие во время сражения. Но все было поздно. Наши войска, поддавшись слухам, в панике начали отступать». 3 ноября с наступлением темноты мы отступили к перевалу Корезе» [25].
.jpg "Ментана")
Ментана
Остаток ночи гарибальдийцы провели на римской территории, расположившись в остерии и вокруг нее. Несколько командиров сообщили Джузеппе, что часть бойцов, не хочет бросать оружие, а готовы снова испытать судьбу. Но, утром 4 ноября бойцы сложили на мосту оружие, сдав его врагу, и безоружные перешли через мост на территорию, не принадлежавшую Папскому государству. Так закончилась для Гарибальди эта бесславная битва за Ментану, принесшая римскому народу новую узурпацию власти и аресты непокорённых.
Буддолог Сенкевич распускает сплетни
Нужно сразу оговориться, что в книге А. Сенкевича очень много разных неточностей, неправдивости, искажения фактов и трактовка их в духе Остапа Бендера. Я не новичок в изучении жизни и творчества Блаватской, знаю ее труды, письма, воспоминания друзей, отдельные книги о ней других авторов, более компетентных и добрых, нежели наш пасквилянт. Но, чтобы с таким непринятием, недовольством, возмущением, наконец, брезгливостью относится к этой прекрасной женщине, которой он в подмётки не годится, — такого я ни у кого не встречал.
Мы, любители творчества Блаватской, ее жизни и человечности, имеем о ней совершенно другое мнение. И оно прекрасное, доброе и человечное. И его изменить никому не удастся. Жаль одного, что этот «буддолог», если не назвать по другому, очень много блуда внес в души молодых читателей, не знакомых с жизнью и творчеством Елены Блаватской. Потом им будет стыдно, даже больно от того, что так легко поверили словоблуду, так клюнули на его крючок, заставившего неопытных людей смотреть на свою героиню, его же бесовскими глазами.
Сенкевич категорически против того, чтобы признать за Блаватской героическую женщину, сражавшуюся в отряде Джузеппе Гарибальди. Разве можно такую «недостойную женщину» ввести в круг таких великих людей и сделать героиней Ментанской битвы? Это было выше всех сатанинских сил Сенкевича. И он додумался. Он сделал Елену Петровну алхимиком, которая «В тигле творчества, смешивала, бог знает что, пестиком фантазий перемалывала и перетирала алмазы и гравий прожитых дней, слезы использовала как прожигающую насквозь соляную кислоту. Ворожила и экспериментировала с неслыханной дерзостью — надеялась добыть философский камень» [30].
Но это не самое главное, да и не самое ужасное. А страшное то, что «она представила свою человеческую трагедию в батальных образах, настаивая на том, что в эти осенние месяцы 1867 года сражалась на стороне Джузеппе Гарибальди, была ранена в битве при Ментане, основательно покалечена шрапнелью, а ее левая рука буквально висела на нитке после полученного удара саблей»[31].
Такие слова он нашёл у Олькотта, где полковник свидетельствовал в пользу Блаватской. Сенкевич же, как «гениальный» историк и настоящий «буддолог», от таких слов и таких дел решительно отмежевывается. Он не для этой компании и его сюда не впутывайте.
Эпилог
Нам остается лишь сказать, что эту печальную и радостную страницу биографии Елены Блаватской о сражении под Ментаной, проверяли и перепроверяли такие известные миру люди, как Сильвия Крэнстон, Уильямс Кэри и Мери К. Нэф, написавшие замечательные книги о Блаватской. Их бы издать в серии ЖЗЛ, как это сделали с книгой Сенкевича, какую бы огромную пользу принесли они нашему обществу! И вот, эти мудрые и благородные иностранные ученые, писатели и историки, на основании проверенных документов, хранящихся во многих библиотеках мира, заявили, что Елена Блаватская — гениальная личность, порядочная женщина, даже героическая, участница битвы под Ментаной, жизнь и труды которой должны изучаться во всем мире. И лишь потому, что они гениальны, они обогащают человечество и несут правду о нашем мире и нашей жизни. И что её книги и письма — правдивые, они, кроме большой информации, отражают всю её жизнь.
.jpg)
Мэри К. Нэф, закончила свою книгу о Блаватской словами самой Е.П., сказанными А.П. Синнету в письме от 17 марта 1882 года: «А теперь вы, действительно, думаете, что знаете меня, мой дорогой Синнет? Верите ли вы, так как вы думаете, что измерили мою физическую скорлупу и мозг, что такой проницательный аналитик человеческой природы, каким бы вы ни были, — может когда-либо проникнуть хотя бы под первые покровы моего действительного Я? Если вы верите, то очень ошибаетесь. Все вы считаете меня неправдивой, потому что до сих пор я показывала Миру только подлинную внешнюю мадам Блаватскую. Это то же самое, как если бы вы жаловались на лживость скалы, покрытой мхом, сорными травами и грязью за то, что она снаружи имела надпись: "Я не мох и не грязь, покрывающая меня; ваши глаза обманывают вас, и вы неспособны увидеть то, что находится под внешней коркой и т.д." Вы должны понять эту аллегорию. Это не хвастовство, потому что я не говорю, что внутри этой беспристрастной скалы находится роскошный дворец или же скромная хижина. Я говорю лишь следующее: вы не знаете меня; ибо, чтобы ни было внутри меня — это не то, что вы думаете; и поэтому судить обо мне, как о неправдивой, есть величайшая ошибка, и кроме того, вопиющая несправедливость; Я (мое внутреннее действительное "Я") нахожусь в заключении, и не могу показаться такой, какой я являюсь в самом деле, даже если бы я этого и захотела. Почему же тогда меня должны считать ответственной за наружную дверь моей тюрьмы, и за ее внешность, когда я ее и не строила, и не отделывала?» [37].
Сильвия Крэнстон в конце своей книги написала другие слова, теплые и искренние: «Рассказ о жизни и деятельности Елены Петровны Блаватской мы завершаем строками, вышедшими из-под её пера. Эту запись обнаружили в ящике письменного стола после кончины её физического тела, последовавшей 8 мая 1891 года: «Есть путь крутой и тернистый, полный всевозможных опасностей, — но всё же путь; и ведёт он к Сердцу Вселенной. Я могу рассказать, как найти тех, кто покажет вам тайный ход, ведущий только вовнутрь... Того, кто неустанно пробивается вперёд, ждет награда несказуемая: сила даровать человечеству благословение и спасение. Того же, кто терпит неудачу, ждут другие жизни, в которых может прийти успех. Е.П.Б.»[38].
.jpg "Памятник Гарибальди в Генуе")
Памятник Гарибальди в Генуе
Закончить же свою статью мы хотим словами Елены Ивановной Рерих, ценительницы ее творчества, философа, переводчицы главных трудов Блаватской, понимающей её во всем. Вот, что она говорила о жизнеописаниях Е.П. Блаватской: «Лучше всех написали о ней А. Безант и Ж. Мид, последний был известным учёным и лингвистом. …За время её пребывания в Лондоне Мид был её сотрудником и секретарём. В своём посмертном очерке о Блаватской он отдал ей должное, признав её гениальность и титаническую природу. Существует биография, написанная Синнеттом на основании свидетельства её сестры Желиховской «Incidents in the Life of Madame Blavatsky. London, 1886». Там имеются интересные подробности, но сама Блаватская не была довольна этой книгой, которая писалась при её жизни; не был доволен и Учитель её. …К столетию её рождения в журнале «Вестник» в Женеве был издан Биографический очерк Е.Ф.Писаревой» [39].
«Знаю, как Вел. Вл. М. был недоволен всеми биографиями, написанными о Блаватской. Ведь не нашлось тогда ни одного чуткого и умного сотрудника, который мог бы оценить эту титаническую натуру. Мелочность природы всех этих биографов видела лишь то, что было доступно их мещанскому кругозору. Конечно, Мид написал не так плохо, но всё же А. Безант, пожалуй, лучше всех сказала о Е.П. Блаватской. Конечно потому, что сама она была крупным духом и только её несчастная близость к Ледбитеру и неизжитое честолюбие и самомнение к концу жизни затуманили её блестящий интеллект» [40].
Пусть писатели, уровня А. Сенкевича, прочтут эти замечательные строки великой личности России и мира и перестанут бросать свой дёготь в бочку мёда, потому что бумеранг возвращается к его же хозяину.
Литература:
1. Блаватская Е.П. Письма друзьям и сотрудникам. М. Сфера, 2002.
2. Там же.
3. Там же.
4. Мери К. Нэф. Личные мемуары Е.П. Блаватской. М, Эксмо, 2009.
5. Там же, гл.
6. Там же, гл.
7. Там же, гл.
8. Сильвия Крэнстон, Кэри Уильямс. Блаватская. Жизнь и творчество. М. 1999. Ч.2, гл.5.
9. Там же.
10. Там же.
11. Там же.
12. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. 33 п. 1901.
13. Интернет.
14. Там же.
15. Там же.
16. Российский государственный архив литературы и искусства (РГАЛИ)
17. Д. Гарибальди. Мемуары. М. Наука, Литературные Памятники, 1966.
18. Там же.
19. Там же.
20. Там же.
21. Там же.
22. Там же.
23. Там же.
24. Там же.
25. Там же.
26. Сенкевич А. Н. Блаватская. М. Молодая Гвардия, ЖЗЛ, 2006.
27. Там же, гл. 8.
28. Там же.
29. Там же.
30. Там же.
31. Там же.
32. Блаватская Е.П. Письмо Корсону от 20. 03. 1875. //В кн. Блаватская Е.П. Письма друзьям и сотрудникам. М. Сфера, 2002.
33. Там же.
34. Там же.
35. Там же.
36. Там же.
37. Мери К. Нэф. Личные мемуары Е.П. Блаватской. М. Эксмо. 2009.
38. Сильвия Крэнстон, Кэри Уильямс. Блаватская. Жизнь и творчество. М. 1999.
39. Письмо Е.И. Рерих - В.Л. Дутко, 14.05.45, т. 7, стр. 233.//В кн. Рерих Е.И. Письма, в 9 томах. М. МЦР, 1999-2009.
40. Письмо Е.И. Рерих - А.М. Асееву, 23.10.36, Том 4, стр. 383.//В кн. Рерих Е.И. Письма, в 9 томах. М. 1999-2009.
01.07.2013 14:43
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".