Братья Соловьевы против теософии Блаватской. Сергей Целух
.jpg)
Всеволод Соловьев клевещет на Блаватскую
Более ста лет прошло со дня выхода в свет книги Всеволода Соловьева “Современная жрица Изиды». В ней «верный ученик Елены Блаватской», основываясь на “подлинных документах”, решил рассказать правду о великой женщине, которую хорошо знал, а еще больше, о которой догадывался. Однако его правда имеет однобокий характер, она перекрученная, неправдивая и написанная с агрессивных позиций: не по-людски, не так, как пишут верные ученики о своих учителях. В. Соловьев рисует Елену Петровну черными красками: она обманщица, мошенница, привлекавшая к себе людей “чудесами и феноменами”, которые дали ей возможность создать Теософское общество; она не чистая на руку, а своими «фокусами» заманила к себе всемирно известных оккультистов - Крукса, Фламариона, Шарля Рише, Папюса и английских ученых, учредителей Лондонского общества психических исследований. Вс. Соловьев твердо знает, что в феноменах ее великая сила, а также и слабость. «Из-за них она погубила нравственно себя, и многих, из-за них терзалась, бесновалась, убивала в себе душу и сердце, превращаясь в фурию». Страшно пишет Всеволод Соловьев о своей подруге и Учительнице, не пишет, а бросает камни.
Книгу Вс. Соловьва одни читатели приняли с возмущением, даже с брезгливостью; другие же, наоборот, с великой радостью, как какое-то целебное лекарство от тяжкой хвори. С тех пор прошло уже немало лет, казалось бы, все должно быть расставлено по своим местам. Время должно сказать свою суровую правду. Это было бы даже справедливо для доброй памяти самого Всеволода Соловьева, неплохого русского писателя конца 19 века. Зачем ворошить прошлое, когда о Блаватской и так все известно до конца. Но не тут - то было. До сих пор посеянная ложь не дает спокойно спать разным пасквилянтам, любителям чернухи и клубнички, людям не чистым на руку и на совесть. Они дружно поднимают свои головы для того, чтобы в очередной раз замарать светлый образ нашей соотечественницы, основателя теософского движения в мире. Пользуясь плохой осведомлённостью, ссылаясь на Соловьёва, как человека, близко знавшего Блаватскую в 1884 - 1886 годах, имея некоторые понятия в ее «кухне чудес», многие современные борзописцы ретиво двинулись в новый бой. По нашему мнению, ссылаться на книгу Вс. Соловьева о Блаватской, это всеравно, что упасть в помойную яму: от грязи и вони, не очистишься и не отмоешься. Его книга - не документ истории, а досужий вымысел автора, и сведение личных счетов с гениальным человеком.
Чтобы попусту не тратить время на этот нечистоплотный, пропитанный ложью пасквиль, приведем высказывание самой Елены Петровны об авторе злополучной книги. В письме от 16 февраля 1886 года Блаватская дает такую характеристику Вс. Соловьеву: “Он грязный, неразборчивый в средствах лжец и сплетник. Вначале он занимался этим без всякого злого умысла против меня, затем был уличён и вынужден был повторять свою ложь в официальных документах, или - объявить себя лжецом”. (1.336).
Дадим слово и Елене Рерих, выдающейся личности, почитательнице творчества Блаватской: “Отношение Всеволода Соловьёва к Е.П. Блаватской запечатлено им самим в книге “Современная жрица Изиды”, написанной им уже после её смерти. Для каждого мало-мальски разбирающегося читателя, книга эта является суровым обличением самому автору. Соловьёв не заметил, какой суровый приговор он подписал себе этою книгою! Вся тупая самонадеянность бездарности, вся подлость, предательство, лживость и мелочность его натуры так и сквозят на каждой странице”. (2,207)
Есть и другие высказывания авторитетных людей. Е.Ф.Писарева в начале ХХ века пишет: “Трудно себе представить что-либо необычайнее и несправедливее того упорного непонимания и даже враждебности, с которым русское образованное общество продолжает относиться к своей гениальной соотечественнице Елене Петровне Блаватской”. (3,7)
Известный публицист конца прошлого века В.Буренин, не сторонник теософии, пишет в 1892 году в “Новом времени”: “В современной русской литературе есть два Соловьёва: г. Владимир Соловьёв, иначе называемый “философом”, и г. Всеволод Соловьёв, иначе называемый “братом философа”. Он, не разбирая, валит на покойницу с каким-то даже ожесточением бездну всяких обвинений, чернит её всеми способами, причём часто пускает в ход способы недозволенные. Грязи, и притом самой бесцеремонной, наш изобличитель валит на “современную жрицу Изиды” столько, что её достало бы, вероятно, для целого огромного кургана над свежей могилой этой русской женщины, которая, даже взяв в расчёт все её увлечения и заблуждения, вольные и невольные, всё же была женщина очень талантливая и замечательная, гораздо более талантливая и замечательная, чем многие современные русские сочинители бесчисленных романов для рыночных иллюстраций. Спешу сразу же оговориться: да не подумают читатели, что я заговорил о г. Соловьёве и его разоблачениях покойной теософки и буддистки с целью её защиты от нападений. Я вовсе не намерен её защищать, особенно как спиритку и теософку. Если я склонен симпатизировать в чём-нибудь покойной, то это только в её писательском даровании: оно было не из дюжинных, что доказывается её статьями, по-моему, в сто раз более талантливыми и интересными, чем все мнимо-исторические романы г. Вс. Соловьёва и все его фантастические и нефантастические повести ”. (4,359).
Рассказывать подробно о взаимоотношениях Всеволода Соловьева и Елены Блаватской – длинная история. Если в читателей возникнет интерес к данному вопросу, мы рекомендуем познакомиться со следующими источниками: самой книгой Вс. Соловьёва и Письмами Блаватской к Синнету. В этих документах с двух разных сторон подробно описана история знакомства Вс. Соловьёва с Блаватской, его знакомства с теософским обществом и оценка ему, как человеку, и как клеветнику. Мнение по этому вопросу их современников передано в биографическом очерке Е.Писаревой о Блаватской. Аргументировано, с приведением писем участников событий и других документов этой истории, рассказано Сильвией Крэнстон. (4.356-374). Взгляд на эти события с позиции нашего времени показано у И.В.Кононова (14.38-41), а также В. Мельникова. (5, 38-41).
Читатель понимает, что Всеволод Соловьев не совсем пропащий человек, не негодяй, и не законченный сплетник. В глубине души, он, возможно, и сознавал, что сделал что-то не так, как бы хотелось, что нахамил и бросил несправедливую тень на заслуженного человека, но раскаяться, признать свои ошибки, написать новую статью о Блаватской, у него не хватило сил. Поэтому продолжал свое грязное дело и дальше. Это большой минус его человечности и писательской деятельности, которая с годами затухает в нашей памяти. Жизнь отомстила ему за гнусную клевету на великую и светлую личность. Он пьянствовал, вел бродячий образ жизни, а его «гениальные» произведения давно канули в лету.
Владимир Соловьёв говорит неправду
В отличие от своего старшего брата Всеволода, Владимир Соловьёв никогда не встречался с Блаватской, не был и теософом, даже не симпатизировал ни оккультистам, ни спиритуалистам, ни другим специалистам по тайным наукам. Но, он был знаком с книгами Блаватской, интересовался теософией, спиритизмом, знал всех выдающихся деятелей тайнознания. Для Соловьева Кардек, Фламарион, Папюс и другие тайновидцы были хорошо знакомыми личностями. Вообще надо сказать, что во всем мире не было такого философа или философского течения, чтобы Владимир Соловьев не знал о нем. Это был настоящий гений русской философии, который постоянно держал руку на пульсе мировой философской мысли. Теософом, в прямом смысле, он никогда не был и теософских идей не разделял, хотя такое течение для него не было большой новостью. Он прекрасно знал английский язык, знаком был с «Разоблаченной Изидой», с «Тайной Доктриной», «Ключом к теософии» и с журналом «Теософист», издаваемой Блаватской.
К Елене Петровне Блаватской, к ее фундаментальным работам, он относился осторожно, можно сказать, с оглядкой. Не рубал с плеча, не сильно кидал камни в ее адрес. Хотя всякое бывало. Свое мнение о Блаватской, ее философии он высказал в статье «О «теософии» Е.П. Блаватской». Мы допускаем, что о теософии, о Блаватской, Соловьев мог слышать и от своего брата, Всеволода. Не является страшной тайной, что братья Соловьевы плохо относились друг к другу, старались обходить один другого, не встречаться и не общаться. Отношения их были натянутыми и даже, порванными.
Между Всеволодом и Владимиром еще с юности тянулась ожесточённая вражда. Несмотря на это, их дружба не порывалась, они поддерживали родственные отношения. Разрыв между братьями произошел после публикации Всеволодом, в феврале 1896 года в «Русском вестнике», записок своего отца, в которых он исказил образ отца до неузнаваемости. Владимир ему этого не простил. Отношения между братьями порвались и не возобновлялись до самой их смерти. Всеволод относился к младшему брату с презрением и злословил, что “брат надеется стать римским кардиналом” (6, 20-21).Значит, Всеволод Сергеевич вряд ли мог быть источником какой-либо информации о Блаватской. Мы не исключаем, что откровенно недобрые отношения между братьями могли повлиять на отношение Владимира Соловьева и Блаватской. Владимир Соловьев в своих работах неоднократно обращался к понятию теософии, хотя строго терминологически, его теософия не была теософией Блаватской. Не был и новобудизмом Блаватской, который подвергался резкой критике со стороны Владимира. Само определение теософии Соловьёвым, как соединения теологии, философии и науки, отличается от определения «Тайной Доктрины», как синтеза науки, религии и философии. Поэтому, соединять эти понятия не следует. Во всяком случае, сам Вл. Соловьёв их разделял, что является весомым аргументом для истины.
В статье «О теософии Блаватской», Соловьев называет теософию, представляемую «мнимыми теософами», как «предвестием более важных явлений». Он не считает Блаватскую основательницей теософского движения, а «лишь простым орудием», и называет «замечательной женщиной». Заметим, что называет не ученой, не философом, не теософом, и даже не писательницей. Практическую деятельность «замечательной женщины» он опускает, а ограничивается лишь краткой характеристикой ее главных сочинений. Правда, перед этим, в своей книге «Философские начала цельного знания» В.Соловьев дает такое определение теософии: «Свободная теософия или цельное знание не есть одно из направлений или типов философии, а должна представлять высшее состояние всей философии как во внутреннем синтезе трёх её главных направлений - мистицизма, рационализма и эмпиризма, так равно в более общей и широкой связи с теологией и положительной наукой. Повинуясь общему закону исторического развития, философия проходит через три главных состояния. Первый момент характеризуется исключительным господством мистицизма, (что совпадает с общим господством теологии); во втором фазисе эти элементы обособляются, философия распадается на три отдельные направления: на враждебные между собой теологию, отвлечённую философию и положительную науку. В третьем моменте они приходят к внутреннему свободному синтезу, который ложится в основу общего синтеза трёх степеней знания, а затем и вселенского синтеза общечеловеческой жизни. Если единство в сфере знания, определяемое необходимо теологическим или мистическим началом, мы называем вообще теософией (то есть, говоря точнее, знание в своём единстве есть теософия), то высшее синтетическое единство третьего момента характеризуется принятым мною названием свободной теософией или цельного знания”. (7,194-195).
Мы не станем комментировать высказывания великого философа, по той простой причине, что данный вопрос достаточно полно освещен в книгах и статьях современных философов и теософов. Лишь заметим, что для Блаватской теософия имела четко выраженную духовно-нравственную ориентацию и позицию, как «синтез науки, религии и философии». Консервативные клерикальные круги Запада усмотрели в ней опасного конкурента церкви и постарались сделать все, чтобы ее скомпрометировать. Это хорошо «чуял» и русский философ, вместе с ними он дал ученью Блаватской отрицательную оценку. Блаватская не приписывала заслугу создания нового учения лично себе, а утверждала, что подлинными создателями теософии являются неизвестные западному миру хранители традиций эзотерической (тайной) духовной мудрости Индии и Тибета – духовные Учителя, или Махатмы. Один из них, Махатма Мория был ее непосредственным духовным наставником.
У Владимира Соловьёва уже в молодости появился глубокий интерес к оккультизму, спиритизму и магии. В письме к князю Д.Н.Цертелеву от 8 января 1875 (Соловьёву тогда было 22 года) он пишет: «Я всё более и более убеждаюсь в важности и даже необходимости спиритических явлений для установления настоящей метафизики, но пока не намерен высказывать это открыто, потому что делу это пользы не принесёт, а мне доставит плохую репутацию; к тому же теперь я ещё не имею никаких несомненных доказательств достоверности этих явлений, хотя вероятность в пользу их большая.” (8.т.1.225). В другом письме от 22 августа (3 сентября) 1875 тому же адресату он пишет из Лондона: “На меня английский спиритизм произвёл точно такое же впечатление, как на тебя французские: шарлатаны с одной стороны, слепые верующие - с другой, и маленькое звено действительной магии, распознать которое в такой среде нет почти никакой возможности” [Письма и приложение. (8.т.2.228). А через восемь лет в письме В.В.Фёдорову: “Я некоторое время серьёзно интересовался спиритизмом, и имел случай убедиться в реальности многих из его явлений, но практическое занятие этим предметом, считаю весьма вредным и нравственно, и физически”. (8.т.3.5).
Правда, если покопаться хорошенько в работах Вл. Соловьева, то можно найти достаточно точек соприкосновения его работ с работами Блаватской. В своей магистерской диссертации, “Кризис западной философии” (1874), которая породила большую дискуссию в прессе, не утихшую до сих пор, Соловьёв пишет, что «последние необходимые результаты западного философского развития утверждают в форме рационального познания те самые истины, которые в форме веры и духовного созерцания утверждались великими теологическими учениями Востока” (9). А это значит, что философия и теософия Елены Петровны имеет под собой твердую почву.
Как это не покажется странным, Вл. Соловьев, начал выписывать журнал “Теософист” почти с самого начала его выхода в свет. Но в силу условий своей жизни, и в силу трудностей почтового сообщения в России, подписка эта продолжалась недолго. В письме А.Н.Аксакову от 2 ноября 1882, он пишет: “Ещё у меня к Вам маленькая просьба. Редакция The Theosophist считает меня обязательным подписчиком уже второй год, и это бы ещё не беда, но печально то, что номера журнала доходят до меня из пятого в десятое, а денежные счёты, напротив, с чрезвычайной аккуратностью и притом в возрастающей прогрессии, так, что мне грозит неминуемое банкротство. Во избежание этого, если Вы иногда переписываетесь с Е.П. Блаватской, то будьте так добры, вместе с моим глубочайшим почтением, передать ей, что, не состоя ни при каком учреждении и не имея постоянного местожительства, я в получении иностранных журналов вполне предоставлен произволу почтамтских чиновников, которые действуют относительно меня не по закону, а по благодати, вследствие чего я иногда получаю номера журнала, а большею частью не получаю. Поэтому при всём желании получать теософический журнал, я должен отказаться от подписки, следующее же с меня по счёту редакции я постараюсь выслать при первой возможности” . (8.276).
Конечно, мы благодарны В. Мельникову за сведения о Вл. Соловьеве, но для нас они недостаточны и малозначимы. Нам нужно познакомиться с самой статьей Владимира Сергеевича о Блаватской и ее теософии, и узнать, что же такого интересного сказал всемирно известный философ о «замечательной женщине», и ее творчестве, чтобы мы поверили ему в объективности. Так вот, в статье «О «теософии» Блаватской», Соловьев высказывает мнение, что Е.П. в три приема пыталась «изложить сущность тайного буддизма». В подтверждение этого он приводит в пример три ее книги - «Разоблаченную Изиду», «Тайную Доктрину» и «Ключ к теософии». Первая, для него, изобилует именами, выписками и цитатами. Он замечает, что большая часть материала «Разоблаченной Изиды» «взята не из первых рук источников», хотя похвалил автора за «обширную начитанность». Философ нашел в ней - «отсутствие всякой последовательности и систематичности мышления». А также не увидел «отчетливой постановки вопросов и их разрешения».
Критика В. Соловьева не объективная
После такой «конструктивной» критики, маститый философ скажет самые обидные для нее слова: «Более смутной и бессвязной книги я не читал во всю свою жизнь. И главное, здесь не видно прямодушного убеждения, нет отчетливой постановки вопросов и добросовестного их разрешения». Вот вам, бабка, и Юрьев день! Вот вам и весь анализ «Разоблаченной Изиды», книги, которой Е.П. отдала два года своей нелегкой жизни. Ни одного положительного слова не нашлось у «философского светила», чтобы как-то приободрить автора, поднять его дух, успокоить и даже похвалить. Но, ни одного доброго слова не было направлено в ее адрес. А ведь в двухтомной «Изиде» более полтора тысячи страниц убористого текста! Очень обидно. Такая краткая, негативная оценка «Разоблаченной Изиды» со стороны коллеги по перу, вызывает протест и удивление. Мы видим, что Вл. Соловьев отделался от книги простыми газетными штампами. Никакого анализа тяжелейшего творческого труда, ни одного слова по существу, а лишь общие фразы и штампы. Также упреки, недовольство и непринятие Е.П. как коллеги, философа, мыслителя и талантливого исследователя древних наук.
Нам стало интересно, а как отнесся Владимир Соловьев к другим книгам Блаватской, «Тайной Доктрине» и «Ключу к Теософии». Выясняется, что почти никак. Философ увидел в них «меньше эклектического материала и больше внешнего порядка». И усмотрел, что «внутренние недостатки» в них такие же, как и в «Изиде». В этих книгах, скажет мыслитель, самые противоположные точки зрения стоят рядом, без всякой попытки их внутреннего примирения или синтеза. «Когда дело идет о какой-нибудь христианской идее (например, живого Бога, молитвы и т.п.) «теософия» является безусловным рационализмом и натурализмом, чтобы сейчас же превратиться в слепой и суеверный супранатурализм, лишь только на сцене появляется тайная мудрость и чудеса древних и новых «адептов». «Слепой, суеверный супранатурализм» к счастью обошел стороной все главные работы Блаватской. Читатели увидели в них осознанную мудрость, благородные идеи, смелые суждения.
Владимир Соловьев давно уяснил, что всякое учение имеет, по крайней мере, одно из трех таких оснований: или оно опирается на положительное откровение свыше, на слово Божие, или оно пытается вывести свое содержание из принципов чистого разума; или оно представляется обобщением фактов, изучаемых положительными науками. Многие учения пытаются сочетать два из этих источников истины, или же все три. Что касается необуддизма, то в Соловьева к нему отношение резко негативное. Философ насквозь видит его шаткую основу. Содержание необуддизма он сводит к двум главным пунктам: к теории семеричного состава человеческого существа, и к теории бесчисленных циклов мирового развития. Такие теории, для него, не приемлемые, потому что они не могут рационально объяснить семеричность нашего существа. Семь ипостасей, вложенных одна в другую на подобие «игрушек деревянных яиц», не могут быть принятыми на веру. Для Соловьева непонятно, почему их семь, а не 25, как написано в санскритских книгах, и как признается философской системой Санхья. Не признает философ и теорию космических и пневматологических циклов развития, заложенных в буддизме. Он называет ее произвольной, из-за примитивного представления внешней, дурной бесконечности, и считает давно известной, потому что ложность ее была доказана еще Аристотелем и «окончательно» осуждена Гегелем. Поэтому, о чем вести речь.
Отношение Блаватской, к Богу, как к чистой абстракции, исключает всякую возможность положительного откровения, скажет он. Следовательно, во всей книге Блаватской нет ни единой положительной идеи, которая бы нашла свое практическое применение в жизни. Он понимает, что они и их наука искренни только тогда, когда речь идет о Боге и вере. Разумом теософы пользуются только для голословных ссылок на него против враждебных им догматов. К положительной науке, к ученым они относятся почти с такою же ненавистью, как к христианской церкви и ее иерархам. Соловьев заметил, что у Блаватской целые главы наполнены «бранными выходками против европейской науки, не желающей признавать азиатских басен». Он хочет разобраться, на чем же основана эта антирелигиозная, антифилософская и антинаучная доктрина. Оказывается, что она основана на какой-то тайной мудрости, крупицы которой находятся у всех времен и народов, и хранится каким-то гималайским братством, члены которого живут по тысяче и более лет. Такое учение, которое основывается на каком-то голословном секрете, за который никто и ничто не ручается, не может быть искренним и серьезным. Это простой миф, утверждает философ. В «теософии» Блаватской Соловьев увидел «шарлатанскую попытку приспособить буддизм к мистическим и метафизическим потребностям полуобразованного европейского общества», которое неудовлетворенно собственными религиозными учреждениями и учениями.
Напомним, что Владимир Соловьёв публично писал о Е.П. Блаватской дважды. Это краткая рецензия на книгу “The Key to Theosophy”, London; New York и статья в словаре Венгерова (Критико-библиографический словарь русских писателей и учёных, СПб., 1892). Итак, если Е.П. Блаватская положила всю свою душу в пропаганду необуддизма, то «при всей несостоятельности и ложности этого учения, как целого, при всех неправильных сторонах её собственной деятельности, шарлатанской и крайне неразборчивой на средства, всё-таки нельзя отнестись к ней с безусловным осуждением и отказать ей в некоторой относительной правде”. Это уже, говорит не суровый критик, а голос его разума. Собственно говоря, анализа указанных работ Блаватской мы от Соловьева не дождались. Он, наверное, просто упустил их из виду. То ли не прочитал, то для него они не представляют никакого интереса. Однако, своей небольшой статьей Соловьёв сумел выразить свое отношение к Блаватской, необуддизму, и теософии.
Е.Ф.Писарева, например, считает, что одной из причин такого неприятия Соловьёвым необуддизма, является неудачный перевод на английский санскритского слова budh (знать) в названии книги Синнетта “Эзотерический буддизм”: “Именно эта книга, и пропущенная в её названии ошибка, вызвали распространившееся повсюду мнение, которое разделял и Владимир Соловьёв, когда писал свою статью в словаре Венгерова, что принесённая Е.П. Блаватской теософия есть замаскированный буддизм. А между тем слово “буддизм”, которое стоит в заглавии книги Синнета, должно означать вовсе не учение Гаутамы Будды, а эзотерическую Мудрость, от Будха, Мудрость (санскритский корень budh - знать”). (3.25–36).
Вместе с тем Владимир Сергеевич неоднократно подчёркивает, что он «далёк от безусловной вражды к буддизму». Даже признался: «Мне продолжают приписывать враждебно-обличительные сочинения против основательницы необуддизма, покойной Е.П. Блаватской. Ввиду этого считаю нужным заявить, что я с нею никогда не встречался, никакими исследованиями и обличениями её личности и производившихся ею явлений и ничего об этом никогда не печатал (что касается до “Теософского общества” и его учения, см. мою заметку в Словаре Венгерова и рецензию на книгу Блавацкой “Key to the secret doctrine” в “Русском обозрении”)”. Это его слова в предисловии к “Трём разговорам” (8. Т.2,643). Здесь показательная описка: вместо “The key to the theosophy” написано “Key to the secret doctrine”. И ещё, уже за несколько месяцев до своей смерти в письме к А.Н. Шмидт от 22 апреля 1900 философ повторяет: “Вы продолжаете смешивать меня с моим старшим братом, Всеволодом Соловьёвым, имевшим какие-то тёмные дела с г-жёю Блавацкою, и написавшем об этом какую-то серую книгу, чему я ни душою, ни телом не причастен. Г-жу Блавацкую я никогда в жизни не видел и ни её личностью, ни её “чудесами” или “фокусами” никогда не занимался, а только (и весьма умеренно) теософическим движением с принципиальной стороны, о чём напечатал две заметки, не касающиеся личности и “практики” этой покойницы” (8. Т.4, 11).
Читатель заметил, что о «Блавацкой» Владимир Соловьев действительно имеет очень смутное представление. Эта «особа» и ее книги были философу неприятны. Итогом всего творчества Всеволода Соловьёва является отношение к Е.П. Блаватской, как к мошеннице, и фокуснице, а о ее творчестве, теософии отозвался весьма скептически. Для него личность Блаватской-теософа, ее заумные книги «недостойные внимания серьёзных людей». К большому сожалению, отзвуки такого отношения к основательнице Теософского Общества идут к нам через весь ХХ век. Обидно, что философ Соловьев совершенно не обратил внимания на Теософское Общество, которому отдала свою жизнь Елена Петровна, не оценил ее заслуг в создании таких фундаментальных работ как «Разоблаченная Изида» и «Тайная Доктрина». Вдвойне обидно, что по вине Всеволода и Владимира Соловьевых пошла гулять по миру байка, что Блаватская не кто иная, как мошенница и фокусница и серьезно к ней относится нельзя.
Александр Мень пишет о Блаватской неправду.
Александр Мень, когда писал свою многотомную «Историю религий», разделял мнения обоих Соловьёвых. Не прочитавши ни одну из книг Блаватской, он с удовлетворением сообщает, что “Тайная доктрина” - это невероятная мешанина надёрганных отовсюду, безо всякой системы сведений, пятьдесят процентов их сегодня уже устарело” (9.299). Глупость, да и только! Великий человек, а пишет неправду. В свою очередь, Алексей Лосев, великий русский философ, не разобравшись в книгах Блаватской, наверное, из-за занятности, автоматом повторяет мысли Владимира Соловьёва: “Немного больше [чем снисходительное отношение] заслуживает критики у Вл. Соловьёва тоже модная в те времена теософия Блаватской. Теоретически вся эта теософия есть для него только жалкое обожествление. Практически же это просто шарлатанство, хотя благодушный Вл. Соловьёв не возражает, что, может быть, и в теософии есть нечто положительное. Телепатия и медиумизм если как-нибудь и возможны, то ни с какой стороны не допускают научного экспериментального к себе подхода, а это уже делает их для него весьма сомнительным предприятием” (11..499). Срам, да и только!
Не избежал влияния Соловьева и Иван Ефремов: “Во время встречи Ю.Н.Рериха с Иваном Ефремовым разговор зашёл о Блаватской. “Ефремов сказал, что не может доверять этой женщине, что она слишком “по-женски” пишет и что там много просто подтасовок... Ю.Н. очень строго посмотрел в упор на И. А. “Книги Блаватской очень серьёзны, даже слишком серьёзны для того, чтобы все могли их понимать. А что касается подтасовок, то там их нет совсем”. - “Да?!” - удивился Ефремов”. (12.88-89).
Со всей ответственностью скажем, что не все учёные воспринимают Блаватскую, как фокусницу, а её труды, как “невероятную мешанину”. Достаточно вспомнить отношение к Блаватской Альберта Эйнштейна. “По словам племянницы Эйнштейна, Тайная Доктрина, всегда лежала на столе великого физика. Читателю известно, что племянница Эйнштейна во время своего пребывания в Индии, в 1960-х годах, специально посетила штаб-квартиру Теософского общества в Адьяре. Она объяснила, что ничего не знает ни о теософии, ни о самом обществе, но решила побывать здесь, потому что на рабочем столе её дяди постоянно лежала Тайная Доктрина госпожи Блаватской.
О том же сообщает Джек Браун в статье: “В гостях у профессора Эйнштейна” . (4.12). «Здесь у Мадраса, в предместье Адьяр (у маленькой речки того же названия) учредился центр нового оригинального братства. Деятельным помощником и другом нашей талантливой соотечественницы, получившей в России литературную известность под именем Рада-бай, являлся американский полковник Олкотт… Несколько органов периодической печати специально посвятило себя констатированию необъяснимых психических феноменов из области йогизма, то есть магических актов воли человека, для которого условия пространства и времени перестают существовать.
Блаватская вызвала бурю обличений в шарлатанстве, чуть ли не в силу подозрительности англичан должна была навсегда покинуть преисполненный чудес и столь полюбившийся ей полуостров; но искусство её вызывать к себе бескорыстную симпатию и преданность туземцев, их смутная жажда сплотиться под знаменем этой странной северной женщины из народа, радикально чуждого Альбиону, её постоянные разъезды по стране ради сближения с волхвами в попытках быть допущенной к разным заветным тайно хранилищам браминов и джайнизмов — все вместе взятое создало ей исключительное положение, какого с давних пор нигде и никто не занимал (пожалуй, начиная от тех отдаленно-блаженных дней, когда ясновидящие старицы на рубеже истории говорили со своими первобытно-мыслящими единоплеменниками на языке богов). Для Индии настоящего и будущего Е. П. Блаватская не умерла и не умрет».
Свое слово о Блаватской сказал и В. В. Кандинский, русский живописец, график, один из основоположников абстракционизма: « Вне сомнения, что, как Всеволод Сергеевич, так и Владимир Сергеевич, оказали большое влияние на формирование русской мысли в отношении к теософии вообще, и теософии Блаватской в частности. Несмотря на неприятие ими этой науки, тем не менее, именно они обратили внимание мировой общественности на творчество нашей великой, мудрой замечательной Е.П. Блаватской…». Как видим, оценки братьев Соловьевых в отношении Блаватской и ее творчества, нашем веке, вызываю удивление и протест.
Список литературы
1.Блаватская Е.П. Письма к Синнету. Москва, Сфера, 1996 .2.Елена Рерих. Письма в 2-х томах. Москва, Сфера, 2007.
3.Е.Ф.Писарева. Елена Петровна Блаватская (биографический очерк). В книге Е.П.Блаватская. Тайные знания. М.: Издательство “МЦФ”, 1994.
4.Сильвия Крэнстон, при участии Кэри Уильямс. Е.П.Блаватская: Жизнь и творчество основательницы современного теософского движения. Рига - Москва: ЛИГАТМА, 1996.
6. В.Мельников. Всеволод и Владимир Соловьевы о Блаватской и теософии. Интернет.
7.Соловьёв С.М. Владимир Соловьёв: Жизнь и творческая эволюция. М.: Республика, 1997.
Похожие статьи:
23.10.2013 12:15
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".