Блаватская и Платон: поиски истины. Сергей Целух
.jpg)
Платон, каким мы его знаем
Точная дата рождения Платона до сего времени неизвестна. Большинство исследователей считают, что он родился в 428—427 годах до н. э. в Афинах в разгар Пелопоннесской войны между Афинами и Спартой. А день его рождения был 7 таргелиона (21 мая). В Греции он считается праздничным днем, потому что по мифологическому преданию, в этот день на острове Делос родился бог Аполлон.
А.Ф.Лосев в статье «Жизненный и творческий путь Платона» отмечает, что «часто бывает совершенно невозможно установить факты, т.е. квалифицировать дошедшие до нас сведения о Платоне как сведения о фактах, а не как фантастические вымыслы или просто сплетни».
Диоген Лаэртский (первая половина III века) — древнегреческий писатель пишет, что грамоте Платон учился у Дионисия, о котором упоминает в своих "Соперниках", а гимнастикой занимался у борца Аристона из Аргоса. (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986). Надо отметить, что Лосев справедливо указывает, что «и современная филология, и вся филология предыдущего столетия относятся к историко-философским материалам Диогена Лаэрция весьма критически» Но, в то же время, «в отношении Платона Диоген Лаэрций вовсе не так хаотичен, пытается действительно наметить философскую систему Платона» (А.Ф. Лосев. Диоген Лаэрций и его метод. Там же)
Олимпиодо́р Младший (495—570), - философ-неоплатоник, последний философ языческой традиции неоплатонизма в Александрии, сообщает, что музыке обучал Платона Драконт, ученик Дамона, упоминаемый в "Государстве" «Таковы были три предмета обучения детей в Афинах: словесность, музыка и палестра ; и не без цели, а затем, чтобы знание словесности развивало их разум, музыка смягчала их душу, а занятия в палестре и гимнасии укрепляли их тело против праздной похоти». «Кроме того, учился Платон и у живописцев – от них он узнал, как смешиваются краски (о чем упоминается в "Тимее"); учился и у трагиков, ибо они считались наставниками всей Эллады, – к ним привлекла его глубина мыслей и пафоса в трагическом стиле и героика в содержании трагедий). (Олимпиодор. Жизнь Платона. Там же).
Платон добился успеха буквально во всех существовавших тогда поэтических жанрах. Ему приписывали произведения эпического стиля и лирику (дифирамбы и элегические стихотворения), и даже трагедии. Учителем его в этой области называют знаменитого сицилийского комедиографа Эпихарма, который жил на рубеже VI и V вв. до н.э. и был последователем Пифагора. Но после знакомства с Сократом Платон сжег свои поэтические произведения. До нашего времени сохранилось всего 25 его эпиграмм.
По словам Диогена, сначала Платон занимался философией (в Академии, затем в саду близ Колона, следуя Гераклиту; но потом, он услышал перед Дионисовым театром беседу Сократа, и с этих пор (ему было двадцать лет) стал неизменным слушателем Сократа. После кончины Сократа Платон примкнул к Кратилу, последователю Гераклита, и Гермогену, последователю Парменида; потом, в двадцать восемь лет (по словам Гермодора), вместе с некоторыми другими сократиками перебрался в Мегары к Евклиду; потом поехал в Кирену к математику Феодору; оттуда – в Италию, к пифагорейцам, Филолаю и Евриту; оттуда – в Египет к вещателям. Вернувшись в Афины, он поселился в Академии.
В Сицилию он плавал трижды. В первый раз, чтобы посмотреть на остров и на вулканы. В этот раз тиран Дионисий заставил его жить при себе, но Платон его оскорбил своими рассуждениями о тиранической власти. Разгневанный тиран хотел поначалу его казнить, но его отговорили, и он выдал Платона спартанцу Поллиду, чтобы тот продал философа в рабство. Из этого рабства Платона выкупил за двадцать мин (по иным сведениям, за тридцать) случайно оказавшийся там Анникерид Киренский и препроводил его в Афины к друзьям.
Во второй раз Платон ездил к Дионисию Младшему просить о земле и людях, чтобы жить по законам его Государства. Дионисий обещал, но не дал. Некоторые пишут, что он при этом попал было в беду, оттого что побуждал Диона и Феодота к освобождению острова; но пифагореец Архит в письме к Дионисию добился для него прощения и свободного возвращения в Афины.
В третий раз он ездил с тем, чтобы примирить Диона с Дионисием; но это ему не удалось, и он возвратился ни с чем. Больше Платон государственными делами не занимался.
Однако, Олимпиодор представляет поездки Платона на Сицилию иначе. Он пишет, что во время второго посещения Сицилии приближенные Дионисия оклеветали его перед тираном, будто он задумал низвергнуть Дионисия и передать власть Диону. Дионисий приказал схватить его и передать для продажи в рабство. А третью поездку в Сицилию он предпринял чтобы помочь Диону, схваченному Дионисием, лишенному всего имущества и брошенному в тюрьму.
«О путешествиях Платона имеется множество самых разнообразных сведений, анализ которых весьма труден» - замечает Лосев.
В Афинах Платон учредил свою собственную философскую школу в Академии, с которой он не расставался до самой смерти. Примечательно, что эта знаменитая платоновская Академия просуществовала в Афинах до самого конца античного мира, т.е. в течение почти 1000 лет, и была закрыта только императором Юстинианом в 529 г.
Платон умер в день своего рождения в 347 году.
Блаватская и философия Платона
У Блаватской был огромный интерес к философии Платона. Когда знакомишься с произведениями Блаватской, такими как «Разоблаченная Изида» и «Тайная Доктрина», «Теософский словарь», «Ключ к теософии» и другими, бросается в глаза ее любовь к античной философии, мифологическим, эзотерическим, оккультным темам, их мирной направленности и большой мудрости. Как следствие, Е.П.Б. настолько легко оперирует сложнейшими философскими, теософскими, богословскими, другими понятиями и символами, так профессионально разбирает их, что у читателя появляется огромный интерес к этим темам и ко всей античной философии. Хочется спросить ее: где она научилась такой мудрости? Как удалось ей, русской барышне, в сравнительно короткий срок, освоить громаднейший материал знаменитых античных мудрецов – Платона, Аристотеля, Пифагора, Порфирия, Ямвлиха, Дамаския, Прокла, Аммония, Плотина, Апулея, Августина и других? Более того, как хватило у нее сил и времени прочитать столь огромнейшее богатство. Как нашла время на творения Платона – Горгий, Федон, Кратил, Теэтет, Филеб, Парменид, Тимей, Протагор, Федр, Пир, Софист, Государство и Зконы? Что за глыба такая, держащая в голове колоссальнейший груз философских знаний, от древности до наших дней. К тому же, как мы убедились, Елена Петровна легко разбирается в современных работах ведущих американских и европейских ученых, специалистов по творчеству Платона его последователей.
Впервые с Платоном, основателем западной метафизики, мы знакомимся в книге Е. Блаватской «Разоблаченная Изида», в главе І, под названием - «Перед завесой». По-существу, глава эта - не что иное, как перекличка великого теософа с величайшим мудрецом Эллады – Платоном. В ней Блаватская пытается убедить нас, что восточная наука была знакома и близка греческому философу, знал он ее основательно, а ее методы и законы применял в большинстве своих трудах. Поэтому, философии Платона, Блаватская придает большое значение, зная, что именно в ней хранится ключ к разгадке главных проблем бытия, как Востока, так и Запада.
«Только философия Платона, будучи тонко разработанным компендиумом, трудно понимаемых систем старой Индии, может предоставить нам эту нейтральную почву. Хотя прошло двадцать два века с четвертью со смерти Платона, – великие умы мира все еще заняты изучением его писаний. Он был в самом полном смысле этого слова мировым истолкователем. И этот величайший философ дохристианской эры, правдиво отражал в своих сочинениях духовность ведийских философов, живших тысячи лет до его самого, – верно отражал их метафизическую направленность. Можно обнаружить, как Вьяса, Джаймини, Капила, Врихаспати, Сумати и многие другие, несмотря на разделяющие века, оставили свою неизгладимую печать на трудах Платона и его школы. Таким образом, обеспечен вывод, что Платону и древним мудрецам Индии одинаково была открыта одна и та же мудрость. И если эта мудрость могла пережить такой удар времени, – то какою же эта мудрость может быть, как не божественной и вечной?» (1). (Разоблаченная Изида, т.1, с. 20).
Характеризуя Платона и его философию, Блаватская видит в ней, прежде всего, не профессию мыслителя, а его призвание, дающее возможность сосредоточивать свое внимание не на отвлеченных или фрагментарных вопросах, а на главных проблемах бытия. Платон не бежит от жизни в мир абстрактных идей и понятий, не уходит от проблем своего общества, а своими знаниями стремится преобразовать и человека, и общество.
Философия античного мудреца - это также познание самого себя, своей бессмертной природы, которая, по мере очищения, все сильнее показывает все неприемлемое, что срослось с человеческой душой. Она – поиск ответа на главный вопрос: что такое человек, его мир, душа и его жизнь? Ответ на эти вопросы нельзя найти ни в книгах, ни в анализе самого себя. Он приходит по мере восхождения к тем истокам, которые находятся за гранью жизни и смерти.
Для раскрытия платоновской философии изнутри, показывая его сильные и слабые стороны, Блаватская часто цитирует его. Она стремиться как можно точнее, полнее изобразить эту великую личность, причем его же словами, мыслями, образами. Она цитирует его афоризмы, отдельные места его сочинений с тем, чтобы со всех сторон раскрыть эту мудрую и противоречивую личность. «Те, кто подлинно преданы философии, по существу вещей, заняты только одним - умиранием и смертью» (Федон, 64 а). Следовательно, жизнь философа, есть не что иное, как познание самого себя, поиск законов своей жизни, и память о своей смерти. Ведь не случайно на стенах храма Аполлона в Дельфах было написано: «Познай самого себя», «Помни, что жизнь не вечна», «Ни за кого не ручайся». Эти высказывания стали законом жизни для самого философа. Памятуя слова оракула, переданные Платоном, Блаватская рекомендует каждому теософу смело браться за метафизические вопросы, которые занимают в философии мыслителя ведущее место. Не смотря на то, что при разных государственных режимах эти вопросы были в глубоком подполье, замалчивались, а люди подвергались гонениям, даже пыткам, она призывает не бояться философии Платона, его идей, его размышлений о душе, смерти, загробном мире, о Боге и Сатане, других вещах, выходящих за пределы чувственного мира.
Для Блаватской Х1Х век - это век атеизма и материализма, слишком практический и враждебный идеалистическому миру. Он заставил человека заниматься не теоретическими вопросами, не метафизикой и тайными науками, а вопросами, навязанными примитивной идеологией ее вождей, чем насильственно оторвал духовную мысль от Природы и Человека. Материализм стал образом жизни для большинства людей. Поэтому, трактуя философию Платона под иным углом зрения, человек может убедиться, что все, что сегодня является заблуждением, завтра может стать правдой и истиной. А то, что считается истиной, может стать ложью.
Для нее скептицизм и цинизм, индивидуализм и неверие, не впервые играют главные роли в нашей жизни. Такое, только в меньших масштабах, было и в Афинах, в эпоху Сократа. Его философия противостояла разным философам, утверждавшим, что истина лишь в их руках, и они знают, что с ней надо делать.
Следовательно, пришло время приблизить философию к народу, к его нелегкой жизни и на ее воспитательных примерах, изменить эту жизнь и каждого из нас. Она приводит высказывание Платона, что одной из задач философа является воспитание, и это воспитание должно быть основано на личных примерах лучших людей, в том числе и философов. Если мы хотим разбудить в душах людей новые желания, то такие же желания необходимо осуществить и в собственной жизни. Лучшее воспитание – это воспитание, основывающееся на примере, которому можно доверять и подражать. И хорошим воспитателем человека и общества может быть лишь тот, кто ведет строгий, правильный образ жизни. В Древней Греции таких людей было предостаточно. Они есть и в современном мире.
Е.П. отрицательно относится к современным комментаторам Платона, которые, не разобравшись, критикуют его философию за слабость, метафизичность и не конкретность в жизни. На самом деле, говорит она, философия его обоснована и стоит на прочном фундаменте как Восточных, так и Европейских наук. А тайные науки, для Платоновской философии - родственные, потому что, выражая сущность скрытых сил Природы, они изменяют духовную силу народа. Древний мудрец не принимал философию, лишенную духовных ценностей – разума и знаний, без которых нет самой философии. Для него была лишь одна истина – это наш мир, с его законами, знаниями, разумом. Все остальное, подлежало сомнению. Настоящий философ тот, говорил Платон, кто объективно изучает Природу, Человека, знает их морально-этические законы, понимает настоящую жизнь и не отрываться от нее.
Рассматривая закономерности и особенности, как материального, так и метафизического мира, раскрывая их сущность, Платон стремится доказать, что все в мире исходит из Первоначал, или из Единого, который есть основа всего. Единое, в его понимании, - это Небытие или Бог. Небытие необъяснимо, невыразимо и лишено смысла. Оно не может быть нигде, но оно пронизывает все существующее. Первоначала же, не осязаемы, не познаваемы и не видимы.
В понимании Блавтской, все исходит из единого принципа. Это - Вездесущий, Вечный, Беспредельный, Непреложный Принцип, о котором всякие рассуждения невозможны. Он везде и нигде. Он - единая беспредельная Сущность, которая непознаваемая. Характерно то, что Ее эманации— познаваемы для человека. Для обоих философов, главным природным законом является - Единство в многообразии. И закон этот, считает Е.П., еще не полностью раскрыт современной наукой.
Как у Платона, так и Блаватской, человеческий разум занимает важное место. О нем разговор ведется часто и предметно. В философских и теософических системах философов, разум или Ум, ведущие понятия, сила которых должна быть раскрыта до конца. Чтобы читателю были понятны их слова, Е.П. приводит следующее высказывания Платона: «За всеми конечными существованиями и второстепенными причинами, всеми законами, идеями и принципами существует Разум или Ум, первый принцип изо всех принципов, Верховная Идея, на которой основаны все другие идеи: Монарх и Законодатель вселенной; единая субстанция, от которой все вещи получили свое начало и сущность - первопричина всего порядка и гармонии, красоты, превосходства и добродетели, проникающих всю вселенную, кого называют ради возвышения Верховным Добром, Богом, «Богом над всем». (3). (Тайная Доктрина, т.3, XI, с. 377).
Е.П. не просто цитирует Платона, она раскрывает смысл каждого его абзаца, отрывка и страницы, стараясь как можно доступнее передать его настоящий и утаенный смысл. Она ссылается на него и тогда, когда свои научные предвидения, знания разных явлений, стремится воплотить в жизнь, причем так, чтобы читатели поверили этому. На конкретных примерах она старается показать, что идеи Платона, вся его космогония и космология совпадают идеями и научными предвидениями ее «Тайной науки».
Платон – Посвященный и каббалист
Блаватская старается убедить своих читателей в том, что Платон был Посвященным и каббалистом, специалистом в тайных науках. Этому он научился у Пифагора. Любому каббалисту, говорит Е.П., знакомому с пифагорейской системой чисел и геометрией, можно было доказать, что метафизические учения Платона были построены на строжайших математических принципах. В пример, она приводит Магикона, который в книге «Истинная математика» писал, что: – «есть нечто, с чем все высшие науки связаны; обычная математика – это только обманчивая фантасмагория, чья восхваленная непогрешимость возникает только от того, что его основой делаются материалы, условия и ссылки» (1).(Разоблаченная Изида, т.1, гл. Перед Завесою).
Е.П. подчеркивает, что более чем в течение двадцати двух веков каждый, кто читал Платона, осознавал, что, подобно большинству других выдающихся греческих философов, он был Посвященным. Что поэтому он, будучи связан Содалической Клятвой, мог говорить о некоторых вещах только посредством завуалированных аллегорий. Его уважение к Мистериям безгранично. Он открыто признается, что пишет «загадочно» и мы видим, как он прибегает к величайшим предосторожностям, чтобы скрыть истинное значение своих слов. «Каждый раз, когда предмет речи касается высших тайн Восточной Мудрости – космогонии вселенной, или идеального предсуществующего мира – Платон окутывает свою Философию в глубочайшую тьму. Его «Тимей» настолько запутан, что никто, кроме Посвященного, не поймет его сокровенного смысла» (5).(Тайная Доктрина, т.3, с. 16).
Кроме вопросов «расцвета древних государств», Блаватская рассматривает проблему эзоповского языка философа, его мистерий, аллегорий и иносказаний. Она считает, что демократия в древности была не на столь высоком уровне, как трубят об этом некоторые «ученные», и жизненный уровень людей были ниже среднего. И человек не мог открыто говорить о своих насущных проблемах: о насилии тиранов, скудости человеческой жизни, унижении и бесправии женщин, простого народа, зная, что наказание будет неотвратимым.
Не верит она и в то, что в трудах Платона невозможно найти элементов магии, мистицизма или оккультизма. Как раз таких явлений у этого мудреца, хоть пруд пруди, говорит Е.П.
Высмеивает она и тех, кто думает, что они следуют методу Аристотеля, «когда ползут, а не бегут от своих частностей ко всеобщему, прославляют метод индуктивной философии, и отказываются от метода Платона, который считают несостоятельным»
Достается и профессору Дрейперу, сожалевшему, что такие спекулятивные мистики, как Аммоний Сакс и Плотин, не заняли достойных мест среди «строгих геометров старого музея». Е.П. напоминает этому горе-ученому, что геометрия – единственная изо всех наук, которая следует от общего к частному и является в точности тем методом, которого придерживался Платон в своей философии. «До тех пор,- пишет она, - пока точная наука ограничивает свои наблюдения физическими условиями и поступает подобно Аристотелю, она определенно будет иметь успех. Но, несмотря на то, что материальный мир кажется беспредельным, он все же конечен; и таким образом материализм будет вечно вращаться в порочном кругу, не будучи в состоянии подняться выше, чем окружность ему позволит. Космологическая теория чисел, которую Пифагор узнал от египетских иерофантов, только она в состоянии примирить эти две единицы, материю и дух, и может продемонстрировать их математически» (1).(Разоблаченная Изида, т.1, с. Перед завесой).
То, что теософская система берет свое начало со времен Пифагора и даже более ранних времен, у Блаватской сомнений не возникает. Она даже добавляет, что все древние науки, в своей основе, были теософичны и их специфика – Восточная мудрость. Не случайно эзотерическое значение своей философии, Пифагор выводит из чисел, то есть, из мистической связи каждого числа со всем, что может постичь человеческий разум. В брахманической системе эзотерическое значение получается «из числа слогов, из которых состоит каждая мантра. Платон, пламенный последователь Пифагора, понял это настолько полно, что заявил, что додекаэдрон является геометрическим числом, по которому Демиург, строит вселенную» (1). (Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.1, с. 25).
Что же касается Абсолютной Сущности, Единой и Вездесущей, то в этом вопросе, противоречий в теософии и платоновской философии она не видит. «Если мы возьмем для рассмотрения этого понятия учение греков-пифагорейцев, халдейскую каббалу или философию ариев, - результат будет один и тот же. Первичная Монада в системе Пифагора, которая растворяется в темноте и которая и есть сама Темнота (для человеческого сознания), была положена в основу всех вещей. Эту идею, во всей ее целостности, мы можем встретить в философских системах Лейбница и Спинозы».(4). (Новый Панарион).
Человек Платона – игрушка стихии необходимости
Знакомясь с диалогами Платона, в которых человек фигурирует на первом месте, Блаватская приходит к такому выводу, что для Платона человек - это игрушка стихии необходимости, в которую он вступает с появлением в мире. На него неотвратимо влияют внешние силы, силы даймона, по выражению Сократа. Они мучают его и не дают освободиться от насилия. А счастливый человек для него, тот, кто физически сильный и морально чистый. Значит, такова его душа и его мысли. Хотя душа и подвержена ошибкам, но место ее должно быть на стороне разума, а цель - выступать против плохих поступков тела.
Потребности человека возникают вследствие запросов грешного тела, в этом никакой новости Блаватская не видит. Человек всегда подвержен ошибкам. В силу его слабости, возникают разные болезни, даже случаются и преступления, если действия не согласованы с его внутренним Я, стержнем порядка. У Платона четко разграничены эти причины. К человеческим порокам он относит многие его негативные качества, в том числе и фатализм. Борьба с этими черными силами, говорит Блаватская, должна вестись постоянно и целеустремленно. В этом не должны помешать ни боль, ни страх, ни гнев, ни другие чувства, которые даны человеку природой. Если человек победит их, будет жить праведно, а если победят они, жизнь его станет ущербной и неправедной. «Дуалистичный человек, то есть тот, которого покинул божественный бессмертный дух, оставив только животную форму и астральное тело (по Платону высшую смертную душу), отдав его во власть инстинктов, так как он был побежден всеми грехами, унаследованными от материи; с этого момента он становится послушным орудием в руках невидимых — тонких сущностей, носящихся в нашей атмосфере и готовых в любую минуту инспирировать тех, кто справедливо был покинут их бессмертным советником, божественным духом, называемым Платоном “гением”» (1). (Разоблаченная Изида, т.1 гл.7).
Блаватская обильно цитирует Платона с тем, чтобы показать, что идеи древнего мудреца созвучны с ее временем. Они должны быть верны и для других поколений.
Знакомясь с Платановым злом, которое выходит из тождественности или единосущности природы, и его носителями - жаждущих власти людей, Блаватская пишет, что оно должно быть побеждено не физической силой, а усовершенствованием самого человека, изменением его способа жизни и морали. Жаждут власти и насилия, как правило, правители и управляемые. «По-видимому, Платон видит это Зло в тождественности или единосущности природы правителей и управляемых, ибо, говорит он, задолго до того, как человек начал строить свои города в Золотом Веке, существовало лишь блаженство на Земле, ибо не было потребностей. Почему? Потому что Сатурн, зная, что человек не мог управлять человеком без того, чтобы несправедливость не затопила, в конце концов, весь мир, вследствие его прихотей и тщеславия, не позволял ни одному из смертных приобрести власть над себе подобными. Чтобы выполнить это, Бог воспользовался теми же способами, какие мы сами употребляем в отношении наших стад. Мы не ставим быка или барана во главе наших быков и баранов, но даем им водителя, пастуха, то есть существо, совершенно отличного вида от них и высшей природы. Именно так поступил Сатурн. Он любил человечество и поставил во главе его не смертного царя или правителя, но «Духов и Гениев (δαίμονες) божественной природы, более совершенной, нежели природа человека». (5). (Тайная Доктрина т.2 с.12).
«Платон учил, что в человеке имеется «бессмертный принцип души», смертное тело и «отдельная смертного рода душа», которая помещалась в отдельном от тела вместилище. Бессмертная часть души находилась в голове, а другая – в туловище».
«Ничего нет яснее того, что Платон рассматривал внутреннего человека, как состоящего из двух частей – одна всегда одна и та же, образованная из той же сущности, что и божество, а другая смертная и тленная».
«Платон и Пифагор, – говорит Плутарх, – делили душу на две части – разумную (поэтическую) и неразумную (agnoia). И та часть души человека, которая разумна – вечна; ибо, хотя она и не есть Бог, все же она есть произведение вечного божества, но та часть души, которая лишена разума (agnoia) – умирает». (2). (Разоблачённая Изида т.2 гл.6).
Цитируя Платона, Блаватская в статье «Крест и декада Пифагора», затрагивает проблемы эзотерической философии, космогонию, семеричную систему человека, законы Ману, тайный язык Пифагора и доисторических рас, мистическую систему всех чисел от 0 до семерки. Раскрывает значение символа креста и круга – свастики у разных народов, в том числе индейцев, китайцев, буддистов и египтян. Для нас интересны ее высказывания, что свастика в Египте, возлагалась на грудь умерших мистиков. «Ее помещают на место сердца в статуи Будды в Тибете и Монголии. Она также есть печать, налагаемая на сердца живущих Посвященных, причем у некоторых из них она выпалена огнем» (5). (Тайная Доктрина, т.2, с. 681).
Мудрость Платона Божественна и вечна
.jpg)
В Тайной Доктрине, томе втором, Блаватская делает большие выдержки из диалогов Платона, для того, чтобы показать, что древний мыслитель, в своем учении, неразрывно связан с философией Востока, которая ему была близка. Он исследовал мир и космос тогда, когда европейская наука о нем еще ничего не знала.
По мнению Е.П., «Восемнадцатое столетие, во время которого так безудержно распространилась злостная лихорадка скептицизма, породило неверие, которое оно передало, как наследственную болезнь, девятнадцатому столетию. Божественный разум затуманен в человеке, и «философствует» лишь его животный мозг. Занимаясь лишь одним философствованием, как может он понять «Доктрину Души»? (5). (Там же).
Мысли ее направлены не столько к небесным проблемам, которых не объединить и не разрешить, сколько к земным, к своему времени, в котором господствует скептицизм, неверие, безбожие и слабость, а божественный разум затуманен. В результате этого в человека работает лишь не идеалистические формы сознания, грубые материализм.
«Чтобы создать из науки завершенное целое, истинно, требуется изучение духовной и психической, так же как и физической Природы. Иначе она навсегда останется в положении анатомии человека, которая в старину обсуждалась невеждами со стороны его внешней оболочки при полном неведении внутреннего строения. Даже Платон, величайший философ своей страны, был повинен до своего Посвящения в утверждениях, подобных тому, что жидкости проходят в желудок через легкие» (6).Тайная Доктрина, т.1,ч.3, отд.12)
Е.П. хочет разобраться, почему Платон считает, что Высшее божество построило Вселенную на основании геометрической формы додекаэдра, а его «Первозачатый» родился из Хаоса и Изначального Света, то есть – Центрального Солнца. Для нее «Первородный», был лишь агрегатом Сонма Строителей, первичных созидательных Сил, называемых рожденными из Бездны или Хаоса, или Первой Точки. Он был и есть, так называемый Тетраграмматон, стоящий во главе семи низших Сефиротов. И поясняет, что таково же было верование халдеев, с которыми она согласна.
Насколько наука древних была засекреченной и тайной, свидетельствуют некоторые выдержки Блаватской из сочинений Платона в «Новом Панарионе»:
«Аммоний брал со своих учеников клятву не разглашать высшие доктрины никому, кроме тех, кто был достоин того и посвящен, кто умел уважать богов, ангелов и демонов других людей, согласно эзотерической гипония, или скрытому значению. Эпикур замечает следующее:
Боги существуют, но они не являются тем, как их понимают хои поллои, необразованные массы. Он не атеист, отрицающий существование богов, которым поклоняются толпы, но он тот, кто устремляет мысли масс к этим богам.
По-своему, Аристотель выражает это так:
Божественная Сущность пронизывает собой всю природу, иными словами, бог просто является первичным принципом.
Плотин, ученик "богом ученого" Аммония, говорит, что тайный гнозис, или познание теософии, имеет три степени – убеждение, изучение и просвещение.
"Средствами или инструментами первой являются чувства или ощущения; у второй – диалектика; у третьей – интуиция. На последней ступени рассудок находится в подчиненном положении; это абсолютное познание, основанное на слиянии сознания с объектом изучения". (4). (Новый Панарион. Что такое теософия).
Для Блаватской Платоновская мудрость, – это отношение греческого мудреца к Востоку, к его науке и культуре, насколько он проникся их идеями и философией. Платон был горячим сторонником и последователем Пифагора. Он унаследовал его доктрины и брал свою мудрость из тех же источников, что и Самосский философ. Это подтверждает и профессор Маттэр, подчеркивающий, что доктрины Пифагора – восточные до мозга костей и даже брамминические, ибо этот философ всегда указывал на далекий Восток, как на источник, откуда он получил свою информацию и философию. Более того, идеи Пифагора и Платона полностью совпадают с системами Индии и Зороастризмом. И еще: Пантен, Афинагор и Климент были хорошо обучены Платоновской философии и понимали ее существенное единство с восточными системами.
«История Пантена и его современников, может дать ключ к Платоновским и, в тоже время, восточным элементам, которые так поразительно преобладают в Евангелиях, над еврейскими Священными писаниями. (3). (Тайная Доктрина, т.3 гл. Введение, с.22)..
«Бог не есть ни разум, ни истина, но Отец их»
Затрагивая проблему Бога, в связи с философией Платона, Блаватская дает такую характеристику этой Высшей Силе. Бога она называет «божественным, неизменным и беспредельным Принципом или Непознаваемой Причиной всего Сущего, который словами апостолов Иоанна и Павла и в трудах первых великих отцов христианства определен, как "Бог Невидимый и Непознаваемый". В Евангелии от Иоанна (гл. 1, ст. 18) она находит такие слова: "Бога не видел никто, никогда". Такие же слова евангелист повторяет и в своем послании (гл. 4-1). Множество раз Библия указывает на "Бога Неведомого", на огненную природу этого Бога. Так во Второзаконии (гл. 4, ст. 24) Моисей говорит: "Бог есть Огонь поядающий".(3). (Там же)
В «Тайной Доктрине», единая непознанная Сущность характеризуется как Море Огня, Свет и Мудрость. В связи с неразберихой в понимании Бога, возникшей в Древней Греции, Блаватская советует читать труды великого Оригена, светоча истинного Учения Христа. В своих "Началах"Ориген утверждает следующее: "Итак, Бога нельзя считать каким-либо телом, пребывающим в теле, но Он есть простая Духовная Природа, не допускающая в себе никакой сложности. Он есть Ум и в то же время Источник, от которого получает начало всякая разумная природа и ум Бога, который служит началом всего» (3).
Яснее выразить понятие Бога, как чистейшего однородного Принципа или Начала всего, как сказано Оригеном, отцом христианской церкви, для Е.П. невозможно. Она спрашивает: «Разве не сказано, что Бог вездесущ, всеведущ и всемогущ и что все в Нем движется и дышит и имеет Бытие»? Эти истины Е.П. находит в Библии. Потому и говорит, что если отбросить мертвую букву писаний, искаженных плохим переводом, предвзятость суждений от христианских догм, то можно увидеть, что все религии, все учения древности брали в основу мироздания величественную, вечно непознаваемую Причину всего сущего, и поклонялись этому Единому Божественному Началу. Делали они это под разными наименованиями, соответствующими каждому народу и каждой стране.
Если христианский мир для Высшего Понятия избрал слово Бог, замечает Е.П., следовательно, человеку нечего искать новые слова для этой Высшей Силы. Ведь с этим словом христианский мир веками связывал все самое Высокое, самое Прекрасное, доступное своему сознанию. Потому в книгах Учения этот непознаваемый и Беспредельный Принцип или Начало, часто обозначается словом - Бог. «Ведь сказано: "Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе". Еще сказано: "Отец Мой и Отец Ваш". Именно, это Божественное Начало, Непостижимое и Незримое, духовно пребывает в нас и вокруг нас. Потому и Бог Махатм есть Бог Космический, вернее, сам Космос во всей его Видимости и Невидимости. Именно, "все в Нем движется и дышит и имеет Бытие" (5). (Тайная Доктрина, т.2 ст.12).
То, что Платон признает Законы Духовной Иерархии, которым Восточная наука придает большое значение, говорит о его прямых связях с этой наукой. В своих трудах Платон частот говорит о Боге, о богах. В его понимании Бог – это Демиург, руководитель Вселенной, Владыка всего. А боги - это живые существа, различающие своей природой и особенностями, строители разных планет. Они принадлежат умопостигаемому бытию и подчиняются единому Богу – Зевсу-Юпитеру, отцу всех Богов. Следовательно, никаких разногласив в понимания Бога Платоном и Восточной философией она не видит.
Платон комментирует древний миф, и выказывает свое понимание богов и их иерархии. Он соглашается, что люди признают Зевса наилучшим, справедливейшим из всех богов. Им известно, что Зевс заключил в оковы собственного отца – Кроноса – Сатурна, за то, что тот преступно пожирал своих сыновей. В свою очередь Кронос оскопил своего отца Урна за подобное же деяние. Блавтская поясняет, что Кронос обозначает бесконечное и, следовательно, неподвижное протяжение Времени, без начала, без конца, вне делимости времени и вне Пространства. Увечие Урана сыном его Кроносом заключает в себе абстрактную и философскую мысль. «В аллегории это наказание отмечает «новый период, вторую фазу в развитии творения». «Уран старался воспрепятствовать этому развитию или естественной эволюции, уничтожая всех своих детей, как только они нарождались. «Уран, олицетворяющий все творческие силы Хаоса и в Хаосе – Пространстве или Непроявленном Божестве, – таким образом, несет кару; ибо, именно, благодаря этим силам, Питри могут выявить первобытных «людей» из самих себя – как позднее эти люди, в свою очередь, выявляют свое потомство – без всякого понимания или желания размножения. Работа размножения, приостановленная на мгновение, переходит в руки Кроноса, Времени, который сочетается с Реей (Землей – эзотерически Материей, вообще) и производит, таким образом, небесных и земных Титанов. Весь этот символизм относится к тайнам эволюции».
Эта аллегория является экзотерическим толкованием Эзотерической Доктрины, данной в этой части нашего труда. Ибо в Кроносе мы видим то же предание, вновь повторенное. Как Уран истребил своих детей от Реи (тождественной в проявленном мире с Адити или Великой Космической Бездной), заключив их в лоно Земли, Титэи, так Кронос, во время этой второй стадии творения, уничтожил своих детей от Реи – пожрав их. Это есть намек на бесплодные усилия Земли и Природы создать самосильно настоящих человекоподобных «людей». Время поглощает свой бесплодный труд. Тогда появляется Зевс, Юпитер, который, в свою очередь, низлагает своего отца. (ТД2.ч.I.Комментарии, Панорамный обзор ранних Рас)
Содержание Платонового мифа Блаватская находит в «Тимее», где о предназначении богов говорится следующее: «Боги богов! Я — ваш демиург и отец вещей. <...> я вручу вам семена и начатки созидания, но в остальном вы сами довершайте созидание живых существ, сопрягая смертное с бессмертным, затем готовьте для них пропитание, кормите и взращивайте их, а после смерти принимайте обратно к себе» (7). (Бог и молитва).
Проблему Бога, как Платон и восточная метафизика, так и Блаватская, разрешают одними и теми же понятиями и символами. Для них Бог - это Дух, Божественное начало, Непостижимое и Незримое, которое противоречит христианским догматам. Понимание Бога, Е.П. разъясняет в своих письмах к сестре Вере и Надежде Фадеевой, а также в статье «Бог и молитва». На вопрос, верит ли она в Бога христиан, Отца Иисуса, Творца мира, и в Моисеева библейского Бога, она отвечает: «В такого Бога мы не верим. Мы отвергаем идею личностного, внекосмического и антропоморфного Бога, который — всего лишь гигантская тень человека, да к тому же, человека не в лучших своих проявлениях. Бог теологии, говорим мы, и доказываем это — совокупность противоречий, и невозможен логически. Потому мы не имеем к нему никакого отношения» (7). (Бог и молитва). Блаватскую попросили прокомментировать свой ответ. Вот ее слова: «Их много, и невозможно уделить внимание всем. Но вот некоторые. Этого бога его приверженцы называют бесконечным и абсолютным, не так ли? Тогда, будучи бесконечным, - т.е. не имеющим границ - и, особенно, абсолютным, как может он иметь форму и быть создателем чего-либо? Форма предполагает ограничение, начало, так же как и конец, а чтобы творить, существо должно думать и строить планы. Как же Абсолют может думать, то есть иметь отношение к чему-либо ограниченному, конечному и обусловленному? Это философский и логический абсурд. Даже иудейская каббала отвергает эту идею и потому делает из этого единого и абсолютного Божественного Принципа бесконечное Единство, называемое Айн-Соф. Чтобы творить, Создатель должен стать активным, а это невозможно для Абсолютности. И нужно было показать бесконечный принцип так, чтобы он становился причиной эволюции (не творения) непрямым образом, то есть, через эманацию сефирот, из себя самого (другой абсурд, на этот раз уже благодаря переводчикам каббалы)» (7). ( Бог и молитва. Новый Панарион.).
В своих размышлениях Е.П. подходит к главному вопросу, ради которого начала разбор философии Платона: использовал ли Платон в своей философии восточные знания, мотивы и символику, или это порождение его собственной фантазии? Чтоб ответить на него, она берет себе в союзники ученного Колбрука. Именно он доказывал, что Платон признался в своих письмах, что взял свои учения из древних и священных доктрин Востока. Больше того, пишет Колбрук, даже теологии великих народов не отрицают, что все религии мира, есть не что иное, как «единое целое».
Платон не скрывал того факта, что он получил свои лучшие философские доктрины от Пифагора и что он сам был первым, кто привел их в систематический порядок, время от времени вплетая в них свои собственные метафизические размышления.
Блаватская не ошиблась в своих прогнозах. Действительно, наука Платона не его выдумка, не плод его фантазии, а заимствованная мудрость Востока.
Платоновское понятие Души в представлении Блаватской
В творчестве Блаватской, проблема души занимает ведущее место. Е.П. говорит о ней с интересом, болью, возвышенно, понимая, что такая же душа находится внутри ее самой. Это ее двойник, другое Я, более чистое, разумное, Всевидящее, готовое в любой момент покинуть тело своего хозяина.
Отталкиваясь от космологических учений пифагорейцев, которые опирались на Восточную мудрость, Платон в диалоге «Тимей», представляет свое понимание Души. Он пишет, что мир есть живое существо, имеющее форму сферы. Как живое существо он имеет душу и эта душа – есть мировая душа. Она не часть мира, она окружает мир и состоит из трех начал: «тождественного», «иного» и «сущности». Начала эти – «высшие основания предельного» и «беспредельного» бытия, иными словами – идеального и материального. Они распределены согласно законам музыкальной октавы. Тело мира состоит из элементов земли, воды, огня и воздуха. Звезды и планеты – существа божественные. Мировая душа одушевляет их, так же, как и остальной мир. Она не только живет, но и познает. Душа человека родственна душе мира, в ней подобная же гармония и подобные круговороты. Сначала душа жила на звезде, но впоследствии была заключена в тело, которое и стало причиной ее неустойчивости, или дисгармонии. Жизнью мира правят числовые отношения и гармония.
Елена Петровна стремится передать мысли великого мыслителя более точно, правдиво, чтобы ни у кого не возникало недоверия к ним или двоякого толкования. Поэтому напоминает, что все доктрины Платона построены на присутствии Верховного Разума, которого он считает главным и которому поклоняется. Платоновский ноус, дух, или разумная душа, будучи «порожденной божественным Отцом», обладает родственным с ним естеством, и способна видеть вечные истины. Такая способность созерцать действительность, прямо или косвенно, принадлежит только Богу.
Платон считает, что душа господствует над всеми желаниями, она очищается от них и приобщается к святому, она поднимает дух человека и его самого до Божественного уровня, до общения с Богом. Этот полет состоит из становления подобия Богу, и выражается в том, что человек от этого становится справедливым, мудрым и чистым совестью.
Елена Петровна пытается прояснить величайшую проблему из проблем, поднятую Платоном, - душу человека. Она хочет знать, не противоречат ли его познание и высказывания Восточной науке, в том числе - теософии, соответствуют ли они Истине? И, вообще, что для Платона душа и какое ее предназначение?
Платон видит в человеческой душе начало, посредствующее между миром не чувственных идей и миром чувственных вещей. Высшее назначение души – это постичь сами идеи. Значит, природа души должна быть сродни природе идей. В «Федре» Платон говорит, что, когда душа ведет исследование сама по себе и не встречает препятствий, она направляется туда, где все чисто, бессмертно и неизменно.
По мнению Платона, душа не может воплотиться в человека, если она не видела истины. Это напоминание о том, что человеческая душа все видела прежде, когда витала вместе с божеством, и взирала на действительное, как реально существующее. В этом причина, почему дух философа окрыляется, и всеми силами старается держать в уме увиденное раньше. Платон рекомендует каждому усовершенствоваться, используя для этого практику прежней жизни. Причем усовершенствоваться в мистериях, тогда мы станем истинно совершенными и посвященными в божественную мудрость. Жизнь внутреннего духа, есть смерть наружного естества, и ночь физического мира обозначает день духовного мира. Вот почему все возвышенные сцены в мистериях, совершались ночью.
В «Федре» Платона - всякая душа бессмертна. И все вечно движущееся, также бессмертно. Остановка, застой, потеря движения – это смерть. «Платон определяет душу (буддхи) как "движение, способное двигаться само". "Душа, — добавляет он ("Законы", гл. Х), — это самая древняя из всех вещей и начало движения", называя, таким образом, атма-буддхи "душой", а манас "духом", чего мы не делаем.
"Душа возникла раньше тела, а тело — позже и является вторичным, в согласии с природой, руководимой правящей душой". "Не следует ли признать, что душа, правящая всем и во всём обитающая, что многообразно движется, управляет также и небом?"
"Душа правит всем, что есть на небе, на земле и на море, с помощью своих собственных движений, названия которым следующие: желание, усмотрение, забота, совет, правильное и ложное мнение, радость и страдание, отвага и страх, любовь и ненависть. ... Сама будучи богиней, восприняв к тому же поистине вечно божественный ум (нус), она пестует всё и ведет к истине и блаженству. Встретившись же и сойдясь с неразумием (анойей), она ведет всё в противоположном направлении"» (Ключ к теософии. О вечной награде и наказании, а также о нирване).
Блаватская выписывает те высказывания Платона, которые близки ей и теософии. Она находит в них созвучие своим мыслям и чувствам. Сравнение души с птицей, имеющей крылья, как нельзя лучше выражают сущность ее собственной души. Рассматривая причину утраты душой крыльев, Е.П. находит ответ на данный вопрос в «Федре» Платона, где философ говорит, что крылу от природы свойственна способность поднимать тяжелое в высоту, туда, где обитает род богов. А связанная с телом душа больше всего приобщается к Божественному, которое прекрасно, мудро и доблестно. Только прекрасными и мудрыми словами вскармливаются и взращиваются крылья души. А от плохих слов, безобразных и дурных, душа чахнет и гибнет.
Рассматривая проблему души, Блаватская не забывает и Сократа. Именно он, призывал своих сограждан, заботится о душе. Целью его бесед было желание воздействовать на человеческие души, вызвать в них беспокойство, принуждать человека делать приятное себе и людям. Ведь мало сомневаться, мало грустить и ничего не делать, пора взяться за работу, за такое дело, которое ведет человека к глубокому пониманию своей роли в жизни. А разумение того, что наши представления ошибочны, что мы не знаем истины, не можем ее найти, должно поднять наш дух и повести к ее поиску.
Делая выписки из Платона, комментируя их, Блаватская, проникает в проблемы его философии, теософии, и проблемы человеческой личности. Ей интересно знать, как Платон, преобразовывая свои идеи, раскрывает душу человека и привязывает ее к Космосу. И как великий мастер доказывает, что в действительности есть душа?
Четыре доказательства бессмертия души
В философии Платона, Блаватская находит признаки дуализма, и видит, что философ противопоставляет душу и тело, как две разнородные сущности. Для него тело — разложимое, временное и смертное, а душа — вечна. Она не подлежит ни разложению, ни самой смерти. В диалоге «Государство» Платон говорит, что вред душе наносит порок, плохие поступки ее владельца. Хотя сделать ее смертной они не могут, но способны извратить до неузнаваемости, даже сделать несчастной. И если душу погубить нельзя, то искалечить - можно. В «Государстве», Платон разбирает три составляющих психики человека. Так, разумную часть души он уподобляет - пастырю стада. Волевую или яростную ее часть - собакам пастыря, помогающим ему управляться со стадом. Неразумную, страстную часть души - называет стадом. Обязанность стада, подчиняться пастырю и собакам. Таким образом, перед нами три начала души.
Разумное начало. Оно обращено на познание и сознательную деятельность.
Яростное начало - стремится к порядку и преодолению трудностей. У Платона, ярость и гнев отличаются от простых вожделений и часто спорят с ними. Яростное начало заметно в человеке, «когда он считает, что с ним поступают несправедливо, он вскипает, раздражается и становится союзником того, что ему представляется справедливым, и ради этого он готов переносить голод, стужу и все подобные этим муки, лишь бы победить; он не откажется от своих благородных стремлений — либо добиться своего, либо умереть, разве что его смирят доводы собственного рассудка».(9). (Платон. Государство. Кн.4).
Страстное начало - проявляется в бесчисленных вожделениях человека. В «Государстве» говорится, что начало, «из-за которого человек влюбляется, испытывает голод и жажду и бывает охвачен другими вожделениями, мы назовем началом неразумным и вожделеющим, близким другом всякого рода удовлетворения и наслаждений» (9). (Там же).
Во многих своих работах Платон рассматривает теорию бессмертия души. В диалоге «Федон», он излагает четыре аргумента в пользу своей теории. Блаватская внимательно разобралась с ними.
Первое доказательство получило название «циклического» или «взаимопереход противоположностей». Оно основано на понятии взаимной обусловленности разных противоположностей. В диалоге «Федон» говорится: «Если бы всё, причастное жизни, умирало, а умерев, оставалось бы мёртвым и вновь не оживало, — разве не совершенно ясно, что, в конце концов, все стало бы мертво, и жизнь бы исчезла?» (10). ( Федон). Раз живое происходит из мёртвого, а умереть может только живое, значит, факт этот может служить аргументом в пользу перевоплощения душ. Души умерших должны оставаться в нетленном состоянии.
Второй аргумент: знание как припоминание того, что было до рождения человека. В сознании человека присутствуют универсальные понятия, такие, как «красота сама по себе» или «справедливость сама по себе». Эти понятия указывают на абсолютные сущности, существующие вечно. Если душа знает о них, то душа человека существовала и до рождения человека на свет. Душа не могла бы получить знание о бессмертных и вечных сущностях, если бы сама не была бессмертной. Платон доказывает продолжение существования души после смерти человека: «Раз наша душа существовала ранее, то, вступая в жизнь и рождаясь, она возникает неизбежно и только из смерти, из мертвого состояния. Но в таком случае она непременно должна существовать и после смерти: ведь ей предстоит родиться снова» (10). (Федон).
Третий аргумент «Федона» - самотождество идеи (эйдоса) души - связан с доказательством разнородности души и тела. В диалоге наличествует два вида сущего. К первому - относится всё зримое и разложимое; ко второму — безвидное, недоступное чувствам, и неразложимое. Как результат, тело сложно по природе, в нём нет ничего простого и неразложимого. Поэтому - тело смертно. А безвидная душа стремится к познанию вещей вечных и неизменных.
Сократ рассуждает: «Когда душа и тело соединены, природа велит телу подчиняться и быть рабом, а душе — властвовать и быть госпожою. Приняв это в соображение, скажи, что из них, по-твоему, ближе божественному и что смертному? Не кажется ли тебе, что божественное создано для власти и руководительства, а смертное — для подчинения и рабства? — Да, кажется, отвечает его собеседник. — Так с чем же схожа душа? — Ясно, Сократ: душа схожа с божественным, а тело со смертным» (10) (Федон).
В четвёртом доказательстве (теория души как эйдоса жизни) дается более сложное учение о противоположностях. Противоположности исключают друг друга. Так, если число чётное, то оно не может быть нечётным, а если нечто справедливо, то оно не может быть несправедливым.
Если определить сущность души, то она есть истинная причина существования тела. Причину эту Платон называет эйдосом или идеей. Подобно тому, как нельзя вывести из строения тела Сократа тот факт, что ныне он находится в заключении, приговорённый к смертной казни, так и во всяком ином случае сама телесность не может считаться причиной существования человека.
Та душа, которая в течение всей жизни человека умышленно избегала любой связи с телом, остерегалась его и сосредоточивалась на самой себе, постоянно в этом упражнялась, другими словами, посвящала себя истинной философии, - такая душа, по Платону, уходит в подобное ей самой место - божественное, бессмертное, разумное - и, достигши его, обретает блаженство и навеки поселяется среди Богов. («Федон», 81 А). Будучи самим движением, душа есть нечто подвижное. Именно поэтому она подобна идеям, хотя не полностью им тождественна.
Платон вводит этические и религиозные моменты в своё учение о бессмертии души. Так, он упоминает о возможности посмертных наказаний и наград душе за её земные деяния. В диалоге «Государство» он приводит мифологическое сказание о посмертных судьбах человеческих душ, известное со слов некоего памфилийца Эра, который «как-то он был убит на войне; когда через десять дней стали подбирать тела уже разложившихся мертвецов, его нашли еще целым, привезли домой, и когда на двенадцатый день приступили к погребению, то, лежа уже на костре, он вдруг ожил, а оживши, рассказал, что он там видел» (9). (Платон. Государство, книга 10).
«Есть старинное предание», – говорит Платон, – «что души умерших, с момента смерти, продолжают существование в Гадесе и возвращаются сюда опять и представляют умершего... Но те, кто основывал свою жизнь на возвышенной и святой жизни, те достигают высшего чистого обитания и пребывают в верхних сферах земли» (эфирных областях). (9).
После смерти душа должна снова пройти теми же дорогами, по которым ходила она в течение своего земного существования. Знание, для Платона, есть воспоминание о том, что душа видела раньше (в Аиде), а ее земная жизнь – результат выбора, который она совершила в ином мире до своего рождения. Подобно этому, все, что происходит с душой после смерти, должно быть воспоминанием о прожитой жизни, беспристрастной оценкой и судом над всеми выборами, которые были сделаны здесь, в этом мире. Если в течение земной жизни человек имеет возможность воздействовать на себя, меняться, делаться лучше, то после смерти на душу воздействует только правосудие. Мы не выбираем сны, они нам просто снятся, являясь следствием прошлого опыта. Подобно этому, переживания души, когда она уже находится в потустороннем мире, уже не выбираются, их выбор осуществлялся в течение всей земной жизни. Каждый человек создает и несет внутри себя свой Тартар и свой Олимп. Первый соответствует чувственному аспекту жизни, а второй – результат его духовных исканий. (9).
Души людей созерцают мир идей и истину
В «Федре» Платон сравнивает человеческую душу с крылатой колесницей. У богов и кони, и возничие - благородного происхождения. А у смертных, один из коней прекрасен, добр и послушен, а другой - наделен противоположными качествами: он тяжел и тянется к земле. Совершая путешествие по небесному своду, души богов и души людей созерцают мир идей и истину, которая является амброзией, питанием души. В силу своего несовершенства, человеческие души то поднимаются, то опускаются, и в итоге их крылья ломаются, и они входят в цикл перерождений. Те из них, которые видели больше, больше знают и помнят, им легче восстановить утраченную способность летать. Находясь в теле, душа посредством чувственного мира, являющегося отражением мира идей, может вспомнить то, что раньше созерцала. Пребывание в чувственном мире имеет задачу восстановить те знания, которыми она обладала, а не превратить ее в своего узника. Говоря иначе, чувственный мир должен для души играть роль символа или знамения другой реальности, быть для нее посредником и мостом, который ведет от видимого, известного в невидимое и неизвестное.
Размышления Платона о душе, принуждают Блаватскую дать свое понимание этому явлению. Для нее душа – невидимая, неосязаемая, но существующая в теле человека и руководящая им. Изначально в душе заложено все, что находится в мире идей, хотя в меньшей степени и в непроявленном виде. Это примерно так, как в семени заложено знание того, чем оно может и должно стать. Рост и проявление скрытых потенциалов и есть процесс припоминания. Это значит, что душа может осознавать то, чем она стала, и интуитивно предчувствовать, чем может стать в дальнейшем.
Блаватская хочет уяснить, не противоречит ли античный философ, своими мыслями Восточной философии, не говорит ли он то, чего сам не знает. И убеждается, что Платон говорит правду, хотя и отвлеченными понятиями и категориями. Для него подлинное знание – это умение выбрать подлинное благо. Этим оно отличается от неведения, которое, выбирая, не знает природу того, что выбирает.
Платон объясняет природу души, какова она сейчас и какой была до своего нисхождения в мир чувственный. Он отождествляет ее с морским божеством – Главком, к телу которого, за долгое время пребывания в морских глубинах, прикрепилось много грязи. Главк был весь покрыт ракушками, водорослями и песком. Тело его изломано и изуродовано волнами, так что он больше похож на чудовище, чем на божество. Значит, его душа пребывает точно в таком же состоянии. Она должна стряхнуть с себя все лишнее, всю эту грязь, что делало ее тяжелой и бесформенной. Грязь не позволяет ей узнать самую себя. Душа нуждается в очищении от всего, с чем срослась в течение многих перевоплощений.
К душе прикрепилось много «землистого и дикого», ее терзают внутренние противоречия. Внешне душа кажется одним существом, но на самом деле она есть соединение трех начал: человека, льва и химеры, которые накрепко срослись друг с другом. Неразумный человек, кормит своего многоголового зверя, а внутреннего человека морит голодом; разумный, напротив, стремится в своей душе наладить справедливость. Он укрощает льва, облагораживает в химере все кроткое и препятствует развитию ее диких качеств, которые губят душу. Каждой из трех частей души присущ свой тип совершенства, своя добродетель: разумному началу – мудрость, яростному – храбрость, а вожделеющему – умеренность.
Платон говорит образами, украшая свою речь яркими красками для того, чтобы каждый мог задуматься: правильно ли он ведет себя в жизни, делает ли он добро людям? Не причинят ли его поступки неудобства другим, не делает ли он зло? Не губит ли он свою душу и души своих близких людей?
Блаватская замечает, что, по мнению Платона, душу портят несправедливость, невоздержанность, трусость, невежество и другие пороки. Они же делают ее узником тела. Ко всему этому он добавляет, что эгоизм, чрезмерное себялюбие, которое ослепляет человека так, что ему собственное невежество кажется мудростью, губит человека, губит и его душу. Такой человек слишком горд и самоуверен, он преувеличивает себя в глазах людей, а свою персону возносит до небес. Для него учеба мудрости – пустая трата времени. У такого душа распущенная, неуправляемая и подлежит осуждению.
Очищение души у Платона связывается с телесной и умственной дисциплиной, которая внутренне трансформирует человека и уподобляет его божеству. «Благоразумие, справедливость, мужество и мудрость, являются средствами такого очищения. Все эти достоинства являются целью философского поиска, и по мере очищения мы открываем их внутри себя».
Очищение души, подобно восстановлению зрения души. После очищения, душа видит ясно, созерцает и творит благо. Благодаря очищению, человек способен различать добро и зло, добродетель и порок, правду и фальшь. Значит, добродетель очищает, она является подлинным знанием. Очищение, это легкое передвижение, вечно свободное течение и полет доброй души. Переход от легкого передвижения к полету, Платон сравнивает с выходом души из пещеры, ее восхождение к свету, которое она осуществляет желанием совершенства.
В отношении смерти души, Блаватская находит в философии Платона такие аргументы:
«Если бы со смертью тела погибала и душа, то дурным людям не о чем было бы беспокоиться. Но так как душа после смерти тела остается, она несет на себе язвы всех преступлений, совершенных ею при жизни тела (10). «Федон», 107с – 108а);
«Праведные души спокойно занимают свое надлежащее место в Аиде. Злые же души сопротивляются, страшатся, их насильно тащит соответствующий гений (демон), и испытывают они в Аиде всякие страдания и наказания, пока "силою необходимости" они не будут переселены в обиталище, какого заслуживают»(10). («Федон»,108с).
Философия Платона растворилась в «Тайной Доктрине»
По разумению Елены Петровны, Восток не должен быть оторван от Европейской цивилизации, потому что мудрости в нем не меньше, а может и больше, чем в Европе. И что теософская наука, одна из старейших в мире, в настоящее время в опале, гонении, она оскверняется недалекими профессорами, потерявшими совесть, другими фальсификаторами, хотя должна быть в первых ее рядах и на видном месте.
Блаватская защищает теософию всеми доступными ей мерами, потому что знает: кто разъединяет теософию с современной наукой, делает это не ради справедливости и правды, а лишь для того, чтобы обеспечить себе успех, заявить о себе, как о «мудром» человеке. И если некоторые теософы не могут переубедить читателей своими теориями, то такое не способны сделать и их противники. Главное, что хочет сказать она людям, что в трудах античных авторов – арийцев, греков, других выдающихся философов, а также в священных писаниях присутствуют эзотерические аллегории и символы. А ключ к их толкованиям, в таком виде, как он преподносится Восточным Индо-Буддийским каноном Оккультизма, подходит всем: и христианским Евангелиям, египетским, греческим, халдейским, персидским писаниям, и даже еврейским книгам Моисея. Восточный канон является общим для всех народов.
Сообщения Блаватской встретили яростный отпор со стороны ортодоксальных ученых и продажных публицистов. В частности, в своих Эдинбургских Лекциях профессор Макс Мюллер с утверждениями Е.П. не согласен. И мотивирует свою позицию тем, что индусские Шастры и пандиты ничего не знали ни об эзотеризме, ни об оккультизме и магии. Более того, смелый немец в своих статьях заявлял, что никакого эзотеризма, скрытого или открытого, ни в «Пуранах», ни в «Упанишадах» он не нашел. Значит, там его нет. Блаватская ответила мудрецу с юмором, и напомнила, что слово «Упанишада» в переводе означает - «Тайная Доктрина», и как раз там оккультизму посвящено очень много страниц. Она крайне удивлена, что такой простой истины знаменитый Макс Мюлер не знает. Английский профессор М. Моньер Уильямс в рассуждениях о Буддизме придерживается того же мнения, что и М. Мюлер. Послушать его, говорит Е.П., значить согласится, что Гаутама Будда был враг любого притязания на Эзотерические учения. Это или заблуждение ученого, или его клевета.
Особенно резкий отпор вызвали в душе Блаватской обвинения некоторых ученых против Платона и его творений. Такого она стерпеть не могла. Ответ платоновским недоброжелателям, не заставил себя долго ждать.
«Величайших философов древности обвиняют в неглубоком и поверхностном знании как раз этих деталей точной науки, которыми современники так много хвастают. Платон объявлен различными его комментаторами совершенным невеждою по части знаний, касающихся анатомии и функций человеческого тела; он якобы не знал ничего о роли нервов в передаче ощущений и не был способен ни на что лучшее, как на высказывание необоснованных суждений по этому поводу. Он просто обобщал деления человеческого тела, говорят они, и не дал ничего похожего на анатомические факты». (1).(Разоблаченная Изида т.1, гл. 6).
Блаватская стремится доказать, что Платон – величайший ученный и философ, и в своих философских построениях всегда чист, верен своей идее и всегда говорит правду. Такого человека она никогда не даст в обиду. Поэтому утверждает, что понимание им человека как макрокосмоса в миниатюре, не противоречит пониманию современных ученых. Действительно, его идея о том, что строение человека так же, как и вселенной, образовано из треугольников – кажется абсурдной и смешной для некоторых переводчиков, но она верна в своей сущности. Е.П. заметила, что из всех профессоров, ругавших философа, один лишь Джовитт в своем предисловии к «Тимею» честно написал, как много полезного приобрели физические науки сегодняшнего дня от метафизики Платона и его современников.
«И если, вместо споров и указаний на недостаточность, иногда отсутствие терминологии у Платона и также строго научных определений в его трудах, мы станем тщательно анализировать их, то в одном только «Тимее» обнаружим, зародыши всех новых открытий. «Кровообращение и закон всемирного тяготения в «Тимее» ясно упомянуты, хотя первый из этих фактов, может быть, не так ясно обрисован, чтобы противостоять повторным атакам современной науки; ибо, по словам профессора Джовитта, открытие, что кровь вытекает с одной стороны сердца по артериям, чтобы вернуться в него с другой стороны по венам, не было ему известно, хотя Платон прекрасно был осведомлен о том, «что кровь находится в постоянном движении» (1).(Там же).
Блаватская убеждает, что метод Платона, подобно геометрическому, был методом суждений, идущих от всеобщего, к частному и имел цель полнее раскрыть сущность Природы, Космоса и человека. Современная наука напрасно ищет первопричину в перемещениях молекул; Платон искал и находил ее среди величественно проносящихся миров. Ему было достаточно знать великий план творения и быть в состоянии проследить самые мощные движения вселенной через их изменения до их конечных состояний».
А то, что современные профессора, совсем недалекие люди, она убедилась из их писаний. Они совершенно не разобрались в великих космических законах, о которых сообщает Платон. И если физическая наука сделала достаточно разных открытий, то это еще не значит, что они противоречат физическим законам древнего мудреца. Напрасно «мудрые профессора» насмехаются над Платоном, говорит Е.П., в его трудах они совершенно ничего не смыслят, поэтому приписывать ему мнимые ошибки по анатомии и физиологии, для удовлетворения своего самолюбия, она считает насмешкой над здравым смыслом. «Эти ученые не превосходят Платона ни в знании, ни в уме, ни в порядочности ученного и философа» (1).(Разоблачённая Изида т.1 гл.6).
Европейские ученные удивляют Блаватскую своим невежеством
Удивил ее своей позицией к великому философу и профессор греческого языка Региус, который заявил, что в «Диалогах» Платона нет и намека на восточный (гностический) дух Мистицизма или оккультизма.
Насмешил своей несуразностью и ассириолог, профессор Сейс. Хотя сей ученый муж и не отрицал наличия сокровенного знания в ассирийских табличках, клинописной литературе и Священных текстах, но ошибочно настаивал на том, что ключи к их толкованиям находятся лишь у ассириологов. Мол, только они, эти современные «оракулы», обладают знаниями Эзотерических Учений, и в их руках находятся все загадки мира. Других владельцев «ключей», в том числе Посвященных и жрецов Халдеи, ученый Сейс не признает.
Отмечая у профессора Джовета его лучшие качества, она критикует его за допущенные ошибки и неверное понимание духа философии Платона. Ведь этот «мудрец» додумался до того, что всех толкователей Платона, его «Тимея» и Пятикнижия Моисея, назвал «абсурдными» и «не заслуживающими внимания», хотя, в действительности он сам оказался «абсурдным». Е.П критикует Джовета за поверхностное знание работ Платона, в том числе и диалога «Тимей», неверное их толкование и предвзятость. Блаватская считает, что профессор Джовет витает между небом и землей и находится под властью абстракций. Его выводы берутся с потолка. Он видит свет, но не видит самих предметов, которые освещаются. Он сближает вплотную несовместимые вещи и ничего в них не смыслит. «Вот поэтому его заключение, что древний философ в своем «Тимее», поступал совсем не по-философски и даже действовал неразумно, является ложным. Профессор путает лица с идеями, идеи с числами, субъекта с объектом, первую и конечную причину, а замечтавшись о геометрических фигурах, плавает в облаках».
Блаватская знает, что любители философии Платона и его мудрости совсем не будут удовлетворены такой оценкой, какую предлагает им Джовет. Его заявление о влиянии, которое оказал «Тимей» на потомков, частично обязано неправильному пониманию доктрин автора неоплатониками, есть непонимание сути философии Платона.
«Если, как он говорит нам, христиане, как будто, находят в его труде свою троицу, мир, церковь и сотворение мира по-иудейски, то это потому, что все это там есть, поэтому естественно они и находят. Наружный вид здания тот же; но дух, оживляющий мертвую букву учения философа, отсутствует, и мы будем напрасно искать его в сухих догмах христианской теологии. И теперь Сфинкс все тот же, как и четыре столетия до христианской эры; но Эдипа уже нет. Он убит, потому, что он давал миру то, что мир, будучи недостаточно зрелым, не мог воспринять. Он был воплощением истины и должен был умереть, как и всякая великая истина должна умирать, прежде чем она, как Феникс древних, возродится из собственной золы. Каждый переводчик трудов Платона отмечал странное сходство между философией эзотеристов и христианскими доктринами, и каждый из них старался интерпретировать их согласно своим религиозным убеждениям» (1) ( Блаватская Е.П. - Разоблачённая Изида т.1 гл.8)
Философская казуистика английского профессора смешит Е.П. Она возражает ему, используя его же аргументы и логику мышления. Называя профессора «большим знатоком философии Платона», она высмеивает его слабость, недалекость в философских вопросах, противоречивость в мыслях, абсурдность в оценках и даже за то, что его «Введение» перечеркивает содержание всей его книги.
Прежде чем говорить о Платоне и его философии, Блаватская рекомендует ему познакомиться с эзотерической наукой, ее каноном, разобраться в ее сути и лишь тогда выносить свое суждение на суд читателей. Под термином «канон» Блаватская подразумевает ключ, который передавался устно, «из уст в уста» Учителем своему ученику, или Иерофантом - кандидату на посвящение. «Такое делалось в течение веков, когда внутренние Мистерии были наиболее священным установлением в каждой стране. Без такого ключа, никакое правильное истолкование «Диалогов» Платона, любого Священного Писания, начиная с «Вед» и до Гомера, от «Зенд-Авесты» и до Книг Моисея, невозможно» (1). (Там же).
Для теософов совсем непонятно, пишет Е.П, откуда доктор Джовет узнал, что истолкования различных священных книг народов, сделанные неоплатониками, представляют собою «абсурдности»? Ведь каждому школьнику известно, что такие труды были уничтожены отцами христианской Церкви и их новообращенными фанатиками. Они жгли их на кострах. Но Джовет замахнулся на большее. Он считает глупцами и других философов античности, в том числе и Аммония.
«Сказать, что такие люди, как Аммоний, гений и святой, чья ученость и святая жизнь принесла ему титул Теодидакта («Богом-обученного»), или Плотин, Порфирий и Прокл были «неспособны отличить мнения одного философа от другого или отличить серьезные мысли Платона от его фантазии», значит поставить себя, как ученого, в нелепое положение. Это равносильно утверждению, что: а) десятки наиболее знаменитых философов, величайших ученых и Мудрецов Греции и Римской империи были тупоумными глупцами и б) что все другие комментаторы, любители греческой Философии, некоторые из них – проницательнейшие умы нашего века, которые не соглашаются с д-ром Джоветом, – также являются глупцами и ничуть не лучше тех, кем они восхищаются» (1). ( Разоблаченная Изида, т.1, гл.6).
Высмеивая ложные взгляды хвастливого и недалекого человека, Блаватская ставит ему в пример профессора Александра Вильдера из Нью-Йорка, одного из лучших платоноведов своего времени. Его характеристика Аммония, основателя Школы Неоплатоников, объективна и написана поклонником его таланта. Приятно то, что профессор отмечает у Аммония глубокую духовную интуицию, обширную ученость, его знакомство с отцами христианской Церкви - Пантеном, Климентом и Афенагором, и с наиболее знающими философами того времени, что свидетельствует о его начитанности и мудрости.
Аммонию действительно удалось привлечь к своей науке величайших ученых и общественных деятелей Римской империи, которые не хотели попусту тратить время на диалектические изощрения или суеверные обряды. Результаты его деятельности до сих пор ощутимы во всех странах христианского мира. Каждая выдающаяся система доктрины теперь носит на себе отпечатки его мудрой мысли.
Каждая древняя философия имела своих приверженцев среди наших современников. Слова Александра Вильдера, Блаватская ставит в пример всем европейским ученым, чтобы они относились к великим людям с не меньшим уважением и почтительностью. Блаватская добавляет, что подобно Орфею, Пифагору, Конфуцию, Сократу и Иисусу, Аммоний не изложил письменно своих взглядов на теософию, оккультизм и тайные науки, которые оказали большое влияние на Европейскую культуру. Вместо этого он передавал свои наиболее важные доктрины авторитетным лицам, беря от них слово, соблюдать тайны, как это делалось до него Зороастром и Пифагором. За исключением нескольких трактатов, написанных его учениками. По словам Блаватской, до нас дошли лишь заявления его противников, по которым можно удостовериться, чему он учил и к чему призывал.
Критикуя Джовета за догматизм и отсутствие свежих мыслей, Е.П., в тоже время, стыдит его и за отсутствие чутья к разгадке Мистицизма Платона и Пифагора. Даже в «Тимее» этот знаток отрицает элемент восточного Мистицизма, и забывает, что «более глубокий и более пропитывающий дух Ориентализма» – через Пифагора и его собственное посвящение в Мистерии – проник в самую глубину души Платона.
Среди других ошибочных утверждений Джовета, Блаватская находит его заявления о том, что Платон в своих писаниях совершенно не знает Восточной философии и даже не вспоминает о ней. Блаватская предлагает привести более авторитетные утверждения, чем его и назвать свидетельства других ученых, более честных, правдивых, настоящих знатоков философии Платона, чтобы они опровергли все суждения Оксфордского Региус-профессора окончательно и бесповоротно.
Блаватская называет Платона горячим обожателем и последователем Пифагора. И считает, что он полностью унаследовал его доктрины, и извлекал свою мудрость из тех же источников, что и Самосский Философ. Ссылаясь на Кольбрука, Блаватская замечает, что Платон сделал признание в своих Письмах о том, что свои учения взял «из древних и священных доктрин Востока». Более того, идеи Пифагора и Платона полностью совпадают с системами Индии и Зороастризмом, поэтому допустить какое-либо сомнение в их происхождении и расхождении - невозможно. Такие ученые древности, как Пантен, Афинагор и Климент были основательно обучены Платоновской философии, и все потому, что понимали ее неразрывное единство со всеми восточными системами. Вот потому «История» Пантена и его современников, могут дать ключ к Платоническим, и в то же время, восточным доктринам, которых и в Евангелиях предостаточно, и в Ветхом завете хватает.
«Платон вобрал в себя всю ученость своего времени – греческую от Философа до Сократа, затем пифагорейскую в Италии, а затем всю, какую мог добыть из Египта и Востока. Он был настолько широко мыслящим, что вся философия Европы и Азии вошла в его доктрины. И вдобавок к культуре и мыслительным способностям, он еще обладал душою и талантом поэта» (1).(Разоблаченная Изида, т.1, с.25).
Платоновский «Тимей» в понимании читателей
Елена Петровна освещает творчество Платона эпизодически, коротко, и лишь применительно к тем или иным проблемам теософии. Она вспоминала о философе лишь тогда, когда нужно было осветить ту или иную теософскую проблему. Подкрепляя свои мысли, авторитетом великого философа, приводя выдержки из его работ, Блаватская создавала убедительную картину нужности, полезности, и живучести своих излюбленных тем – оккультизма, спиритуализма и магии. И что удивительно, такой стиль восприятия Платона, подача его философских работ и философии вообще, давали ее творениям великую силу правды, той святой Истины, к которой она шла всю сознательную жизнь. Содержание и композиция "Тимея" подсказывает нам, что в нем содержится вся система платоновской философии.
Мы говорим о своем понимания этого диалога, даже не подкрепляя мыслями других авторитетных источников. Для нас платонизм, от начала и до конца, есть не что иное, как постоянный поиск философом все новых и новых идей и понятий. Платон не успел еще продумать одну мысль, как появляется другая, затем - следующая, и так без конца и без края. Скорее всего, философия Платона, не что иное, как лаборатория для выработки его мысли. Это мастерская философа, в ней она начинается, бурно развивается, и никогда не кончается. Такая необычная форма изложения дает возможность показать борьбу мыслей, столкновение идей, их зарождение, построение, искания в нахождении истины.
Законченную философскую систему мы видим в том, что философ не рассматривает вещи изолированно, эмпирически. Для каждой из них он подбирает смысл и идею, затем объединяет в одно целое и преподносит нам как некую законченную идеальную действительность. Вот такой метод, ученые называют платонизмом.
Законы природы и общества, Платон трактует как ум (или разум). Однако одного ума недостаточно для понимания мира. Мир материален, а ум идеален. Мир полон разных случайностей, а ум от начала до конца рационален. Создавая свой идеал, свою теорию рационального ума без материальной оболочки, Платон чувствует необходимость в иррациональных его формах. Это слова Алексея Лосева, выдающегося русского философа.
Проблема ума в "Тимее" удивляет Блаватскую своей неустойчивостью и постоянными противоречиями. Для философа Ум - творец всего существующего. Е.П. знает, что в первые века христианства была сделана попытка, привязать ум к христианству, трактовать его как абсолютную, единую и вселенскую личность, которая создает все существующее по своей воле и собственному усмотрению. Наверное, этого хотел и Платон. Ведь не случайно его диалоги наполнены разными понятиями, близкими христианству. Это - устроитель, соединитель, связующий, творец, строитель, искусник и демиург. А отца философ называл – Благим, как в Евангелиях.
В "Тимее" Платон выводит на первое место человеческую душу. Для того чтобы душа состоялась, как диалектическая категория, Платон наделяет ее еще одним качеством - воплощением. Это любимый термин философа, потому что, в своей основе, он дает ему массу разных значений, среди которых есть и такая - субстанция. Душа, по мнению Платона, – живое существо, для которого одних идеальных конструкций маловато. Поэтому, чтобы подойти к самой душе, к ее раскрытию, он создает идеальную триаду в виде отдельного субстанциального начала. Только в этом случаи текст о душе понимается нами диалектически.
С точки зрения Платона, существование отдельных душ возможно лишь в том случае, если существует общая душа, или общая жизнь, которая уже не дробится на отдельные чувственные ощущения. Но говоря о душах, Платон постоянно говорит о Богах как рожденных и видимых. Складывается впечатление, что философ имеет в виду и других богов, которые не рождены и не видимы. В действительности же, - это и не души, а идеи Платона, его потенции, о которых он говорит как о синтезе первообраза и демиурга. И как выясняется, они же - высшие боги.
«У Платона упорно формулируется такого рода диалектическая триада: идея (эйдос); бесформенная, незримая и вполне иррациональная материя, или чистое становление; и, наконец, возникающая из соединения этих двух принципов материальная вещь со всеми ее обыкновенными чувственными качествами. Эта материальная вещь, следовательно, содержит в себе и нечто неподвижное, идеальное, поскольку она есть нечто, и вечно подвижную, колеблющуюся форму, всегда готовую перейти в другую форму, всегда могущую возникнуть и погибнуть. Таким образом, Платон учит о двух материях – первичной, бесформенной и иррациональной, и вторичной, чувственно оформленной, всегда подвижной и текучей. С точки зрения объективного идеализма Платона, эта триада чистой идеи, чистой материи и материи вторичной, чувственно-текучей, глубоко диалектична». (А.Ф.Лосев Критические замечания к диалогу).
Философ перед лицом жизни и смерти
Известно, что в древние времена считалось, что суд над душой осуществляется в последний день жизни человека, то есть, перед его смертью. Зевс приказал судить душу после смерти тела, дабы на суде она предстала обнаженной. С тех пор, говорит Платон, для людей, день их смерти неизвестен, а приговор над душой выносится на основании ее внутренних качеств.
Смерть, как известно, оставляет человека наедине с самим собой, причем таким, каким он сотворил себя при жизни. Ему, как и судьям, видны все его добродетели и недостатки, которые он приобрел за свою жизнь. Если темных пятен на душе окажется больше, чем добрых качеств, душа такого человека останется мученицей и ее место среди таких, как она.
Суд над душой был всегда показательным. На суд прибывало большое количество других душ, прошедших небесную чистку раньше. Чистка включала в себя разделение всего, что мы нажили за свои нелегкие годы на два вида, две формы существования. Перед человеком находились две дороги, и вели они от распутья, где творился над душой суд, к двум путям иного мира. Одна приводила душу к Благу, другая ко Злу. Одна была дорогой Венеры земной, а другая - Венеры небесной. Распутье напоминало священную для пифагорейцев букву Y, символизирующую весы, на которых взвешивались души. Все, что происходило с плохой душой на суде, наносило ей раны, а вторую душу - очищало и возвышало. Как говорил Платон, на свою душу надо смотреть глазами судей иного мира, то есть, честно вести внутренний диалог со своей совестью, не оправдывая и не обманывая себя. Лишь возвышаясь над собой, человек обретает понимание того, стал ли он лучше или хуже в своей жизни и перед смертью.
Близость духовности, говорит Блаватская, обращает душу к самой себе. Смотря на внутреннюю красоту, она порождает красоту и делает жизнь красивой. То же самое можно сказать о справедливости, доброте и мудрости. Таким образом, духовный поиск не является каким-то теоретическим исследованием или чисто внутренним переживанием. «Созерцая прекрасное, душа порождает истинную добродетель. Поднимаясь по ступенькам от красоты вещей к красоте нравов и законов и дальше – к красоте учений, а потом к самому Благу, она постепенно преодолевает ту пропасть, которая отделяет ее от божественной мудрости» (11). (Дух и душа).
Душа любит, и ее любовь возвышает ее до Бога, совершенствует ее, формирует подлинного человека в человеке, настоящего философа, который становится посредником между богами и людьми, Эросом, который соединяет начало поиска и его цель, смертное и бессмертное, который в одинаковой мере любит и Бога, и человечество.
Размышления о смерти и бренности жизни, по мысли Блаватской, занимают важное место в духовных исканиях Платона, и в других философских, мистических и религиозных учениях. Помнить о смерти, значит сосредоточиться на жизни как на возможности улучшить и наполнить смыслом свое существование. Не бояться смерти, значит не бояться и жизни, всевозможных испытаний, которым нас подвергает судьба. В конечном счете, то, что человек может потерять, это не жизнь, ведь она продолжается и после смерти. Человек должен бояться больше всего «потерять» самое ценное, что у него есть, – свою душу.
«Воистину тот, - говорит Блаватская, - в ком после смерти не осталось ни единой искры божественного руаха, или ноуса, дающей последний шанс на спасение, – настоящее животное. И все же такие прискорбные исключения имеются – и не только среди порочных людей, но и среди тех, кто всю свою жизнь, заглушая мысли о посмертном существовании, убивал в себе последнее желание достигнуть бессмертия. Только воля человека, его всемогущая воля, сплетает судьбу, и если человек твердо убежден, что смерть – это разрушение, то он его и получит. Наш опыт показывает, что выбор физической жизни или смерти зависит от воли. Некоторые люди силою выбора вырывают себя из челюстей смерти, в то время как другие уступают малейшей болезни. Что человек делает со своим телом, он может сделать и со своей развоплощенной психе (душой). (11). (Дух и душа)
О Платоне и не только о нем
Платон не мог говорить открыто суровую правду жизни, и одной из причин этого было то, что за эту правду погиб его учитель - Сократ. Поэтому, вопросы, относящие к государству, политике, демократии, роли личности в истории, религии, свободе высказываний о правителях, богатых людях освещались посредством аллегорий и эзоповского языка.
Прекрасные слова сказал о Платоне русский философ Валентин Асмус: «Не будь его книг, мы не только хуже понимали бы, кем были древние греки, что они дали миру, - мы хуже бы понимали самих себя, хуже понимали бы, что такое философия, наука, искусство, поэзия, вдохновение, что такое человек, в чем трудности его исканий и свершений, в чем их завлекающая сила». (12). (В. Асмус. Платон. М, 1975, с. 5).
Действительно, Платон – величайшее явление в развитии философской мысли, как древности, так и нашего времени. Широта его кругозора, энциклопедичность знаний, соединяется у него с глубиной исследования предмета и великим литературным мастерством. Это - одареннейшая личность, гений философской мысли, разбудивший мир от глубокого сна и умственного застоя. Влияние его на развитие философской мысли нельзя не признать огромнейшим. Его философский идеализм напоил своими идеями, дивными знаниями Гегелевский идеализм, который великий немец сумел довести до совершенства.
Мы не ставили перед собой цели осветить все проблемы, поставленные древним философом перед миром. Мы не стали рассуждать об Идеализме Платона, об его учении о Знании, Диалектике и Законе Противоречий. Не коснулись Платоновской Самокритики, учения об Идеях в диалогах «Парменид» и «Софист». Прошли мимо Космогонии и Пифагорейского учения о Числах, а также об Обществе и Государстве. Не сумели охватить и эстетику Платона, его учение о Художественном творчестве. Не затронули десяток других проблем, имеющих большое историческое значение для современной науки и философии. Не хватило нам места, чтобы более объемно показать тесную связь философии Платона с теософией.
В последнее время на философском небосклоне появились две интересные статьи о Платоне. Это статья Новиковой Т.М «Платон и Е.П. Блаватская. Эзотерические традиции в философии» (13), и Пантелеевой Г.Г. «Космическое мыслетворчество Платона и Е.И. Рерих; диалог культур» (14). Они цены нам тем, что показывают, какое влияние оказало философское наследие Платона и его идей на выдающиеся личности Х1Х и ХХ столетий - Елену Блаватскую и Елену Рерих.
Платон – неисчерпаемый источник знаний. Изучать его философское наследие – одно наслаждение. Оно интересно, увлекательно и имеет большую научно-воспитательную силу. Конечно же, анализировать его работы лучше всего сообща, коллективно, и даже по отдельным темам и проблемам. Здесь нужен коллективный труд великих мастеров философии. Тогда получится солидное издание о нем и его творчестве, причем не в одной книге, а в десятках томов. И такой труд может осуществить Институт Философии Академии Наук, имеющий в своем составе специалистов разных наук. Свою эстафету мы с радостью передаем этим мудрым людям, в надежде, что им удастся довести начатое дело до победного конца, в том числе и издать все творения Платона в новой редакции, и с новыми комментариями.
Литература
1. Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида. Т. 1. М. Эксмо, 2011.
2. Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида. Т. 2. М. Эксмо, 2011.
3. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. Т. 3. М. Эксмо. 2010.
4. Блаватская Е.П. Новый Панарион. М, МЦФ, 1994.
5. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. Т.2. М. Эксмо, 2010.
6. Блаватская Е.П. Тайная Доктрина. Т. 1. М. Эксмо, 2010.
7. Блаватская Е.П. Бог и молитва. В книге: Новый Панарион. М. МЦФ, 1994.
8. Блаватская Е.П. Ключ к теософии. М. Сфера, 1993.
9. Платон. Государство. В книге: Платон. Собрание сочинений в 4-х томх. Т.3. М. Мысль, 1994.
10. Платон. Федон. В книге: Платон. Собрание сочинений в 4-х томах. Т. 2. М. Мысль, 1993.
11. Блаватская Е.П. Дух и душа. В книге: Новый Панарион. М. МЦФ, 1994.
12. Асмус В. Платон. М. Мысль, 1975.
13. Новикова Т.М. Платон и Е.П. Блаватская. Эзотерические традиции в философии. М. Дельфис, № 17 (1/1999).
14. Пантелеева Г.Г. Космическое мыслетворчество Платона и Е.И. Рерих: диалог культур. «Адамант», 14.09.2011.
Похожие статьи:
23.12.2013 14:24
В.Г.Кушнаренко-Суртаева25-12-2013 10:30:01
Сергей Целух в своей исследовательской работе «Блаватская и Платон: поиски истины» открыл мне по новому многие стороны взаимопроникновения науки Восточной мудрости в воззрениях Платона и Блаватской.
Вот только совсем немного выдержек из его работы, которые подтверждают и мои основные убеждения:
Для обоих философов, главным природным законом является - Единство в многообразии. И закон этот, считает Е.П., еще не полностью раскрыт современной наукой.
На конкретных примерах она старается показать, что идеи Платона, вся его космогония и космология совпадают идеями и научными предвидениями её «Тайной науки».
Блаватская обильно цитирует Платона с тем, чтобы показать, что идеи древнего мудреца созвучны с ее временем. Они должны быть верны и для других поколений.
В Тайной Доктрине, томе втором, Блаватская делает большие выдержки из диалогов Платона, для того, чтобы показать, что древний мыслитель, в своем учении, неразрывно связан с философией Востока, которая ему была близка. Он исследовал мир и космос тогда, когда европейская наука о нем еще ничего не знала.
В своих размышлениях Е.П. подходит к главному вопросу, ради которого начала разбор философии Платона: использовал ли Платон в своей философии восточные знания, мотивы и символику, или это порождение его собственной фантазии? Чтоб ответить на него, она берет себе в союзники ученного Колбрука. Именно он доказывал, что Платон признался в своих письмах, что взял свои учения из древних и священных доктрин Востока. Больше того, пишет Колбрук, даже теологии великих народов не отрицают, что все религии мира, есть не что иное, как «единое целое».
Платон не скрывал того факта, что он получил свои лучшие философские доктрины от Пифагора и что он сам был первым, кто привел их в систематический порядок, время от времени вплетая в них свои собственные метафизические размышления.
Блаватская не ошиблась в своих прогнозах. Действительно, наука Платона не его выдумка, не плод его фантазии, а заимствованная мудрость Востока.
Блаватская убеждает, что метод Платона, подобно геометрическому, был методом суждений, идущих от всеобщего, к частному и имел цель полнее раскрыть сущность Природы, Космоса и человека. Современная наука напрасно ищет первопричину в перемещениях молекул; Платон искал и находил ее среди величественно проносящихся миров. Ему было достаточно знать великий план творения и быть в состоянии проследить самые мощные движения вселенной через их изменения до их конечных состояний».
Спасибо Вам, Сергей! Вы делаете очень важную и нужную работу для сегодняшнего мира!
Сергей Целух25-12-2013 20:44:01
Уважаемая В.Г. Кушнаренко – Суртаева! Я благодарен Вам за теплый отзыв о моей статье. Я совсем не преувеличивал, говоря о том, что Платон и Блаватская – две мировые личности, два вселенских индивидуума, сумевших поднять человечество в своем развитии на такие высоты, до которых оно, на протяжении всей истории, не смогло дотянуться. И не потому, что не хватало сил, смелости, даже - дерзости, а потому, что отсутствовало понимание, как это делать. Платон и Блаватская заставили людей шевелить мозгами, а значит – мыслить. Не примитивно, не в узком мирке, а осознано и в границах мировых понятий. Они научили человека мудрости, диалектике, морали о которых история совсем отвернулась. Они распахнули перед нами мир своих сказочных знаний, и мы не смогли устоять перед таким царским подарком. Мы быстро освоили их и поняли, что Платоновская диалектика и Восточная Мудрость Блаватской – едины в своей основе и сущности. Платон – глыба Европейской философии, а Блаватская – глыба теософии и Восточной Мудрости. Отделить их одного от другого – невозможно, как невозможно соединить человеческий разум с мозгами крокодила с острова Борнео. Был бы рад, что бы моя статья о Блаватской и Платоне, стимулировала любознательность читателя к философским, теософским и другим наукам, от которых человек стает мудрее, сильнее и не побоится сказать соседу правду, почему он портит ему жизнь.
Дерзайте, творите и смейтесь на здоровье! Творчество развивает память и украшает нашу жизнь. Спасибо всем.
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".