26 марта в 19:00 в Московском доме книги состоится презентация книги «Николай Рерих». Круглый стол «Наследие Николая Рериха – культурный мост между Россией и Индией» (Дели). Выставка Международного Центра Рерихов «Вселенная Мастера», посвященная 150-летию Н.К. Рериха, в Индии Выставка «Издания Международного Центра Рерихов» в Новосибирске. Новости буддизма в Санкт-Петербурге. Благотворительный фонд помощи бездомным животным. Сбор средств для восстановления культурной деятельности общественного Музея имени Н.К. Рериха. «Музей, который потеряла Россия». Виртуальный тур по залам Общественного музея им. Н.К. Рериха. Вся правда о Международном Центре Рерихов, его культурно-просветительской деятельности и достижениях. Фотохроника погрома общественного Музея имени Н.К. Рериха.

Начинающим Галереи Информация Авторам Контакты

Реклама



Ответ Е.П.Блаватской на критику В.С. Соловьёвым книги «ключ к теософии»


Примерно через год после выхода в свет «Ключа к Теософии» в России появилась критическая статья на эту книгу знаменитого в то время философа Владимира С. Соловьёва, брата менее знаменитого, но, тем не менее, известного всем западным теософам Всеволода Соловьёва, «прославившегося» своей низкой и лживой книгой о Блаватской, выпущенной им после её смерти. Рецензия Владимира Соловьёва также не отличалась ни правдивостью, ни объективностью, ни знанием предмета. Очевидно, нелюбовь к теософии и её провозвестникам была в крови у обоих братьев. Однако их сочинения вольно гуляли по России, тогда как теософические труды Елены Блаватской были недоступны русскому читателю.

Нынешние русские теософы (да и не только теософы) тоже хорошо знакомы с сочинениями обоих Соловьёвых, но ещё не успели как следует изучить труды самой Блаватской. Также мало кто знает, что Елена Петровна написала статью в ответ на «критику» Владимира Соловьёва и пыталась поместить её в русской прессе. Но в связи с предубеждением русского общества против неизвестной им Теософии и ходячим ложным мнением о самой Блаватской, ей не было дозволено защитить ни теософию, ни свою книгу, ни собственное имя в глазах горячо любимой ею России, ибо статья эта так никогда и не была опубликована ни в одном из русских журналов. Желая хотя бы частично восстановить справедливость по отношению к Елене Петровне Блаватской, мы решили поместить статью в нашем приложении. К сожалению, нам не удалось найти оригинальный русский вариант этого сочинения, поэтому мы предлагаем её русскому читателю в «обратном» переводе с английского и с небольшими сокращениями.

 

* * *

 

В разделе «Критика и Библиография» в «Русском Обозрении» за август 1890 г (стр. 881-886) я наткнулась на рецензию Владимира С. Соловьёва на свою книгу «Ключ к Теософии», что само по себе весьма лестно; и, обнаружив критический разбор своего труда столь знаменитой личностью и в столь уважаемом журнале, я, как автор «Ключа», должна была бы удовлетвориться оказанной честью. Но на деле всё вышло иначе, и вот по какой причине: статья г-на Соловьёва оказалась вовсе не критическим обзором и даже не обычной критикой, а просто огульным искажением книги, от первого до последнего параграфа, как целиком, так и её отдельных и умело выбранных мест, показавшихся критику «особенно любопытными».

Думалось, что такому известному в России философу, как г-н Соловьёв, хотя бы ради собственной репутации, следовало бы по существу и добросовестно оценить разбираемую им книгу, а заодно и узнать побольше об индийской философии, прежде чем давать свои заключения ex cathedra [1] относительно того и другого. Однако по прочтении его статьи каждому, кто хорошо знаком с моей книгой и знает английский язык, становится ясно, что критик не удосужился внимательно прочитать её, а если и прочёл, то не постиг смысла тех пунктов, которые он решил покритиковать. Это очевидно. Ибо нельзя же предположить, что, готовя статью для раздела «Критика и Библиография», г-н Соловьёв руководствовался не фактическим материалом и не философской системой, описанной в труде, а лишь предубеждением против автора, или же против самой системы, которую ему не удалось понять. Профессиональная зависть, вроде бы, неуместна здесь.

Причём, беспокоит меня в связи с этим не столько моя репутация, сколько искажение учений, приписываемых мне; не гордость автора, коим я, между прочим, не являюсь, а ошибки критика, – как нарочитые, так и случайные. Его небрежность порою просто феноменальна. Искажая и Теософию, и Индийскую философию, он делает ошибку чуть ли не в каждой строчке. Поэтому я считаю своим моральным долгом поправить его, как для того, чтобы защитить вверенное мне Общество, так и для пользы русского читателя. Кроме того, питая сердечную любовь к своей родине, – какой я желаю всем русским за пределами России, – а значит дорожа мнением всех православных русских людей, я не могу обойти молчанием странные выводы г-на Соловьёва. В России лишь очень и очень немногие знают о Теософическом Обществе, или же знакомы с его идеями и читали теософические книги, которые редко можно найти в русских книжных магазинах. И вот читателям, которые впервые о нас слышат, мы – эти малоизвестные теософы – представлены хорошо всем известным г-ном Соловьёвым как «нео-будисты» и «атеисты», а заодно и как игнорамусы, если не просто болваны, играющие в философию.

Говоря откровенно, бесчестно обманывать читателя такого рода критикой; и ещё более бесчестно искажать мысли автора, выдёргивая наудачу отдельные фразы (потому поддающиеся неверному толкованию) из недоступной для читателя книги на чужом языке и искажая все её главные идеи, набросать несколько страниц в эдаком небрежном и насмешливом тоне, выдавая всё это читающей публике за последнее слово «Теософии»!

Не задерживаясь на таких пустяках, как искажение моего имени (Блавацкая вместо Блаватской), хотя критик и представляет меня как «весьма известного автора», и не придавая особого значения таким промашкам, как, например, замена «Разоблачённой Изиды» на «Изиду без покрывала», хотя это и указывает на недостаточное знание им английского языка, я скажу слово-другое вот о чём: г-н Соловьёв, как бы в защиту «г-жи Блавацкой», уверяет публику, что она не могла «выдумать тибетское братство, или духовный орден келанов» (?!), ибо в книге миссионера Гюка, написанной им «за тридцать слишком лет до основания теософического общества», можно найти о нём «положительные и достоверные известия». Позволю себе спросить критика, где это он читал или слыхал, чтобы гордые брамины когда-либо называли «Махатмами» монгольских хе-лангов (ламаистских буддистов)? Неужто я не достаточно ясно пояснила в своих письмах («Из Пещер и Дебрей Индостана»), что тот, кого мы считаем своим главным учителем (и в ком индусы признают Махатму), – раджпут по рождению, и значит принадлежит к касте кшатриев, или воинов? Нам известны и другие раджа-йоги, – брамины и гималайские аскеты, мистики разных наций, среди которых есть и монголы, но они, конечно, не хе-ланги. Да и разве могли бы не то что хе-ланги, но даже хутукты и хубилганы (воплощения разных будд и бодхисаттв) научить нас чему-либо кроме ламаистского буддизма? Однако здесь не место говорить о наших учителях; по той причине, что, хотя отношения между нами и нашими «скрытыми вдохновителями на дальнем Востоке не могут заключать в себе ничего предосудительного», – как это единственный раз верно подметил г-н Соловьёв, – всё же было бы лучше, «если б эта загадочная связь оставалась тайной». Что очень правильно, ибо на Западе (и даже в России) эти отношения становятся причиной личных амбиций и самолюбивых интриг среди псевдо-Теософов, которые и превращаются затем в бессовестно лгущих и непримиримых врагов Теософического Общества, и в особенности моих – его козла отпущения.

Затем, почему г-н Соловьёв выражает такое удивление (или радость?) по поводу моего признания в «Ключе», что наше Общество порой являет собою «довольно-таки жалкий образчик» всемирного братства? Возможно, если сделать скидку на происходящее вокруг ежедневное Таинство (да позволят мне такой термин), я выказала излишнюю строгость по отношению к нашим Членам. Ибо где же на земле, в каких это кругах нет «зависти, раздоров и всяких дрязг?» Действительно, если даже в семьях часто видишь вражду, не позволяющую кровным братьям пожать друг другу руку, то можно ли надеяться избежать разногласий в многотысячном «духовном» братстве людей разных рас, вероисповеданий и характерных особенностей? Разве они не естественны в таком огромном содружестве? Актом присоединения к Обществу человек лишь выражает свою симпатию к его основным целям. Но если он не Теософ по природе своей, то так и останется, «кость от кости», тем же старым Адамом. Из этого однако не следует, что из-за нескольких недостойных членов, следует бросать тень на всё Общество. Но именно это и делает г-н Соловьёв, утверждая наперекор всем правдам, что «о большинстве остающихся [членов] г-жа Блавацкая высказывает не очень высокое мнение», тогда как я в своей книге утверждаю прямо противоположное! [2] Но довольно об этих незначительных ошибках, относительно меня одной. Перейдём к более важным.

Для чего, например, г-ну Соловьёву понадобилось определять «Ключ к Теософии» как «катехизис нео-будизма», если такой термин не встречается ни в разбираемой им книге, ни вообще в Теософической литературе? Не для того ли, чтобы с самого начала настроить православного русского читателя, – неосведомлённого о разнице между будизмом с одним д и буддизмом с двумя д, – против русского автора и её Общества; читателя, не ведающего к тому же, что не только христианские члены нашего Общества видят в Христе Бога, нисшедшего на землю, но и остальные теософы (буддисты, брамины, парси, мусульмане и пр.) признают в нём величайшего Архата и Пророка? Можно было бы понять, если бы я, разбирая, например, в каком-нибудь английском журнале некоторые лекции или сочинения г-на Соловьёва, определила их как «нео-папизм», ибо именно в этом свете их и рассматривает вся православная Россия. Но где же нео-будизм в наших учениях? – Его там нет, а есть лишь много старого доброго Гнозиса. Кроме того, вся наша литература свидетельствует, что истинные теософы, почитая всемирную мудрость, в действительности, почитают ту же мудрость, о которой говорит Св. Иаков в третьей главе своего Послания [стих 17] и которая есть «мудрость, нисходящая свыше, [и которая] во-первых чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна»; и что по совету того же Апостола [стих 14, 15] они избегают мудрости, которая «земная, душевная, бесовская». И если мы, пытаясь в меру сил своих следовать высшей мудрости, используем слово Бодхи, вместо София, так это потому, что, во-первых, оба эти слова (и санскритское и греческое) – синонимы; а во-вторых, потому, что среди членов нашего Общества на каждого европейца приходится пятьдесят азиатов – браминов и буддистов. К чему же тогда префикс «нео», если Бодхи или София, т. е «мудрость свыше», старее самого создания мира? Философия, определённо, не началась с г-на Соловьёва, да и мудрость не умрёт с ним! Скажи он, что, предпочитая дух мёртвой букве, мы ищем эту вечную мудрость и истину в основных принципах и прототипе до-христианских религий, искаженных ныне «земной бесовской мудростью», – что и позволяет близоруким и невежественным видеть в нас то ли язычников, то ли буддистов, – он бы не ступил за пределы фактов и имел полное право, отстаивая свою точку зрения, критиковать нашу систему как и сколь ему угодно. Но не это он делает, а настойчиво приписывает «Ключу к Теософии» то, чего там нет и никогда не было.

Вот, например, что утверждает г-н Соловьёв, на странице 882: «Любопытно, впрочем, что из числа религий, имеющих в своей основе теософическую истину, исключается религия иудейская, как не выражающая никакой истины, по мнению автора», т. е. по моему мнению (курсив мой). Это совершеннейшая неправда. Одно из двух: либо г-н Соловьёв настолько плохо знает английский, что сбитый с толку соотношением слов, принимает часть за целое; либо просто желает очернить автора «Ключа». Ниже я привожу слово в слово ту выдержку из «Ключа», [см. стр. 39-40], на которую он ссылается.

Итак, процитировав предложение из Декларации Принципов Американских Национальных Клубов, в котором утверждается, что «Принцип Братства Человечества является одной из непреходящих истин, устремляющих мировое развитие в направлениях, отделяющих человеческую природу от природы животной», и заметив, – «Что может быть более теософским?» – я продолжаю следующим образом: «...И всё же этого недостаточно. Нужно также подвести людей к мысли о том, что если корень человечества един, то должна быть и одна истина, находящая своё отражение во всех религиях, несмотря на всё их разнообразие, – кроме иудейской, ибо вы не найдёте её выраженной даже в Каббале.»

Неужто это означает, что мы не признаём в еврейской вере никакой истины? Разве он не понимает, что под истиной, о которой я говорю на этой странице, имеется в виду «истина» принципа братства, а не божественная истина вообще? Не могу удержаться от подозрения, что он прекрасно всё понимает, и, тем не менее, спешит очернить меня в глазах тех, кто почитает Ветхий Завет. Ну что ж, предоставим поведение сего «критика» суду всех справедливых и непредубеждённых людей. Это порочащее измышление не имеет под собой абсолютно никакого основания, что и может быть легко доказано, если просмотреть наши журналы. Теософы коллективно уважают Библию, так же как и священные писания других народов, находя в ней те же вечные истины, что в Ведах, Зенд-Авесте, Трипитаке и пр.; а христианские теософы видят в ней высшую истину. В нашем Обществе столько же христиан, сколько и благочестивых иудеев (даже раввинов), браминов, буддистов, парсиев, мусульман, раскаявшихся материалистов и атеистов; последние, однако, не изучают [религиозную] философию. Также Теософическое Общество никогда не было «сектой» – ещё одно заблуждение критика. Оно включает в себя представителей всех сект и религий, причём ни от кого и никогда не требовалось отрекаться от своей веры, вступая в Общество. [3] Оно основано на чистой этике и в духе чистой науки, а не мёртвой буквы; поэтому теософы и изучают Упанишады, Каббалу, Герметические Науки и Символизм, без ключа к которым невозможно понять ни Веды, ни Ветхий Завет. Г-н Соловьёв, разумеется, не станет возражать против того, что Пятикнижие Моисея, и особенно Бытие, полны аллегорий и фигуральных выражений. Ведь именно это и утверждает Апостол Павел (см. Послание к Галатам, iv, 24), когда говорит, что в истории об Аврааме и его двух сыновьях, в повествовании о Саре и Агарь «есть иносказание». Тому же учили и Отцы Церкви, и еврейские философы, и раввины, как например, Ориген, Климент Александрийский, Гиллель, Филон Иудейский, Маймонид и пр., вплоть до нашего времени.

Та же слабость в переводе и выводах характерна и для слов критика о Божестве в Теософии, о «страстной душе» (средоточии человеческих желаний), о молитве воли и всего остального. Очевидно, поэтому он и не может найти в книге никаких «определённых и твёрдых указаний», и ему кажется, будто «г-жа Блавацкая колеблется то в ту, то в другую сторону». Осмелюсь заверить знаменитого философа, что я вовсе даже не колеблюсь, в чём, надеюсь, он и сможет убедиться сам, когда подучит язык, на котором написана моя книга.

Далее, что он пытается выразить, когда говорит, что наше божество «то определяется [нами] как абсолютное бытие, то признаётся лишь чистою абстракцией?» Может ли нечто абсолютное (бытие или не-бытие) быть чем-то иным, как не «чистой абстракцией» для ограниченного человеческого мышления, обусловленного в своих концепциях формой? Должна ли я, пигмей в сравнении с таким философским гигантом, учить его, что в истинной философии вечное и абсолютное разделяет бездна? Разве можно «дробить абсолютное единство», и разве может абсолютность иметь какое бы то ни было отношение к конечному и обусловленному? Читая критику г-на Соловьёва, можно подумать, будто я обучаю членов нашего Общества некой новой, изобретенной мною философии. Мне казалось, что всем, кто знаком с нашими учениями, известно, что все подобные мировые вопросы объясняются не «Мадам Блавацкой», а философией Упанишад (смотри ниже), ключ к пониманию которых следует искать в сокрытых трудах Веданты, пока что недоступных ориенталистам.

Что же касается философии Индии, то критик, очевидно, знает о ней ещё меньше, чем о теософии. Так, ради удовольствия указать «нашему автору» (его покорному слуге), что он «не имеет права приписать» автору «Ключа» (это значит мне) «ни один из разнохарактерных взглядов» индийской философии; иными словами, что моя (?) Теософическая система глупее, чем «низшая из индийских степеней умозрения», – наш критик ставит себя в затруднительное положение. Ибо он сообщает миру о якобы существовании «шестнадцати систем индийской философии» (!!!). Могу уверить нашего русского философа, что он сильно заблуждается; ибо в Индийской философии существует лишь шесть признанных систем, известных как Шад-Даршаны, дословно, шесть демонстраций, или «шесть школ». [4]  Г-н Соловьёв ссылается на «свод систем» Мадхавачарьи в труде под названием Сарва-Даршана-Самграха, в котором этот сектант XIV века анализирует 16 систем, помещая буддизм на последнюю ступень мировых концепций. Но тут наш критик кое-чего недоучёл: первое, что в Индии – где на протяжении многих столетий число буддистов было не так уж велико, – буддизм никогда не расценивался как школа; и второе, что свод систем Мадхавачарьи – это просто незаконченный каталог ортодоксальных и еретических сект, существовавших в его дни, с которыми он и боролся всю свою жизнь, отстаивая и восхваляя собственную систему (а ныне секту) Двайты (или дуализма), основателем которой он был. Таким образом, это вовсе не «свод систем индийской философии», а всего лишь свод мнений Мадхавачарьи, фанатичного ведантиста и поклонника Вишну.

Также, откуда у г-на Соловьёва идея, что «Веданта, или абсолютный пантеизм», [5] ... высшая и шестнадцатая [?] система, была основана философом Самкара-Ачарья»? – это утверждение в трёх строках содержит три грубые ошибки. Прежде всего, Веданта не шестнадцатая система, а система, включающая в себя 5-ую и 6-ую школу интерпретаций (или Мимансы); затем, «Самкара-Ачарья» (Шанкарачарья, что значит Учитель Шанкара) не мог быть основателем Веданты, потому что Веданта уже существовала за тысячу лет до его рождения; [6] и, наконец, Веданта сама по себе не школа, а, как уже было сказано, система интерпретаций Вед, Упанишад и Мимансы; это описательный термин и означает буквально «конец Веды», то есть конец знания или познавания (Видьи) [7]; а по-другому – конец Брахма-джняны, или «знания о Божестве». Шанкарачарья был великим йогом и реформатором, учившим идолопоклонников универсальному единству божества (Парабрамы) и души, духа и материи, и получивший за это прозвище переодетый буддист; причём школа его вывернула наизнанку весь Ведантизм. Даже ориенталисты называют иногда его школу новой Ведантой или нео-ведантизмом, точно как наши недруги величают нас «нео-будистами» – термин, в обоих случаях, и не талантливый и не верный.

В системе Адвайта сокрыто очень много истинного учения Будды – Будхизма [или Будизма с одним д], которое он передавал своим Архатам. Это всемирная система сокрытой науки, объемлющая все другие эзотерические, или тайные учения, такие как Каббала Танаимов, Зогар Симона-бен-Иохаи, Книги Гермеса и пр. О том, что подобные учения существуют и по сей день, свидетельствуют Упанишады («эзотерическая доктрина») даже в переводе ориенталистов.[8] Эйтель, Инспектор Школ в Гонконге (автор Санскритско-Китайского Словаря), и миссионер Эдкинс (проживший всю жизнь в Китае и изучивший китайскую систему философии и буддизм во всех его аспектах в том виде, в каком он существует в Небесной Империи и Тибете), посвятили в своих трудах целые главы «тайным школам». Но так как из истинного учения им почти ничего не известно, то они, понятно, и говорят много глупостей. Упанишады, по утверждению санскритских пандитов, уничтожают невежество и ведут тех, кто их изучает, к духовному освобождению, путём знания и лучшего понимания божественной истины. Разве не то же самое мы находим у Иоанна (viii, 32) относительно учений Христа: «и познаете истину, и истина сделает вас свободными»? И если Брахманы (дополнение к Ведам), исполненные сухой обрядности, мёртвой буквы ритуализма и идолопоклонничества, являются Талмудом индусов, то Упанишады – их Каббалой, объясняющей дух мёртвой буквы. Однако для совершенного понимания Упанишад и Каббалы требуется ключ, который находится в руках «посвящённых» Адептов Гупта-Видьи (тайной науки); они-то и являются авторами книг по Веданте. [9] Шанкарачарья был самым замечательным из Адептов (после Будды); и Адвайта ведантисты считают его воплощением, или Аватара, бога Шивы, великого Йога (Махайога) Индии. Он был одним из лучших толкователей Упанишад по системе Веданты, но были и лучшие. Покинув сей мир в возрасте всего лишь 32-х лет, он успел объяснить только часть целого; и согласно традиции, в мире больше нельзя найти никого, кто мог бы от начала до конца объяснить тайные науки; хотя все они содержатся в Упанишадах....

Эти древнейшие учения в мире и свидетельствуют о Теософии, или Религии Мудрости (религии разума); и мы называем наше учение религией лишь потому, что его догматы объединяли, однажды, всю человеческую расу через духовное мышление.

Тот, кто понимает сущность и значение вселенской истины, не станет удивляться, обнаруживая там и тут фрагменты её лучей; и не только в древних философских верованиях, но даже в грубом фетишизме дикаря всё ещё можно найти затухающие искры той истины. И дикарь не повесил бы произвольно ярлык «нео-будизма» на то, что заключает в себе семя всех древних и современных концепций жизни; и не заявил бы, знай он учения Евангелий, что «чистый луч универсального начала, преломляемый человеческим сознанием», – это «просто метафора». Также помня наказы, – «Я и Отец одно», «Отец во Мне и Я в Нём» (От Иоанна, x, 30 и 38), и особенно разделяющиеся языки огненные (Деяния, ii, 3), – он не стал бы вопрошать: «Откуда берется само это человеческое сознание с его способностью разлагать божественный свет, дробить абсолютное единство?» Более того, если бы ему были известны слова Апостола Павла, – «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» [1 Кор., iii, 16], а также утверждение самого Христа в ответ на клевету фарисеев, – «не написано ли в законе вашем: Я сказал, вы – боги?» (От Иоанна, x, 34), – то и не обвинил бы он теософов в само-обожествлении, подобно г-ну Соловьёву, который – уверяя публику, что теософия – это религия «с очень определённым и в сущности исключительным направлением к самообожествлению человека и против всяких сверхчеловеческих начал», – просто искажает правду и огульно клевещет на нас.

Однако ж, довольно. Остаётся лишь добавить, что если бы критик изучил теософические учения хотя бы наполовину, так же как он изучил папизм и иудаизм, то легко преуспел бы в трудном задании изложить смысл наших учений. И тогда, возможно, он вообще воздержался бы от того, чтобы писать о «Ключе к Теософии», ибо он понял бы, что книга эта не предназначалась для России – единственной страны, где всё ещё можно отыскать чистый идеал Христа; и знал бы, для чьей пользы цитировала я евангельскую притчу о древе, которое познаётся по плодам своим. [10]

Ключ был написан для стран, где возможны такие вещи, как Армия Спасения, с её дикими уличными выкриками и куплетами из оперетки, в которых имя «прекрасной Елены» заменено на имя Того, кого они называют Сыном Божьим. Для страны, где в настоящий момент насчитывается не менее шестнадцати воплощений Христа, начиная с преподобного миссионера Швейнфурта и заканчивая Кеннеди, бывшим вором из исправительного заведения, а ныне Мессией сектантов Коннектикута. Книга предназначалась для таких псевдо-христианских стран, как Англия,– где епископы выступают с публичными речами против «Нагорной Проповеди», называя её утопией, [11] – и как Америка, – граждане которой (члены 772-х воюющих друг с другом сект) на каждую церковь и часовню открывают по пять питейных заведений и столько же домов терпимости. Для стран, в которых ханжество, безумная погоня за деньгами, суеверие вместо религии и пороки всех сортов, в их самых отвратительных аспектах, давно уже уничтожили не только что веру в божественное я человека и в бессмертие его души, но и все высокие человеческие чувства.

Е. Блаватская (Радда-Бай)
Лондон,
Сентябрь 1890 г.

ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ex cathedra, лат. С профессорской, лекторской кафедры. – Прим. перев.
2. В своей статье г-н Соловьёв упоминает «трогательное прямодушие автора Ключей» – искренне сожалею, что принимая во внимание его критику, не могу вернуть ему такой же комплимент.
3.За исключением нескольких агностиков, все члены внешней (экзотерической) секции Теософического Общества продолжают исповедовать религию, в которой они рождены, следуя её догмам и традициям, как они делали это прежде, чем стать Теософами. А так как г-н Соловьёв уже много лет знает о нашем Обществе, то ему должно быть известно, что Теософия – это не «религия без твёрдых догматов», – как он её определяет, а универсальная система философии абсолютно без каких-либо выдуманных человеком догматов. Поэтому наше Общество, как таковое, не следует, в своём коллективном целом, никаким религиозным догмам, но уважает при этом верования и традиции своих членов, принадлежащих к различным вероисповеданиям.
4. А именно: (1) Ньяя, логическая школа Риши Гаутамы; (2) Вайшешика, атомистическая система Канады; (3) Санкхья, пантеистическая школа Капилы; (4) Йога, мистическая школа Патанджали; (5) Пурва (ранняя) Миманса; и (6) Уттара (поздняя) Миманса Вьясы, называемая Ведантой. Существует также седьмая школа, намного более поздняя, Паурамика, или эклектическая школа, представленная учениями Бхагават-Гиты, но она не включена в число древних даршан. Ни одна из более поздних школ не принимается во внимание.
5. Не совсем «абсолютный» пантеизм. Веданта подразделяется в Индии на три аспекта, или секты, а именно, – Адвайта, основанная Шанкарачарья и единственно абсолютно пантеистическая; Двайта, секта Мадхавачарьи, которая учит чистому деизму; и Вишиштадвайта, находящаяся где-то между первыми двумя. Все три секты принадлежат системе Веданта, но двайта никогда не были пантеистами.
6. Если г-н Соловьёв отсылает меня к Сарва-даршана Мадхавачарьи, в переводе Коуэлла (лучшего английского санскритолога, между прочим), тогда я отошлю его к Эльфинстоновской «Истории Индии», подготовленной к печати самим Коуэллом. На странице 130 этого заслуживающего доверия труда, под заголовком Веданта, или Уттара-миманса Школа, сказано: «Основание этой школы приписывается Вьясе, предполагаемому составителю Вед, жившему около 1400 года до н. э...» Это, кажется, достаточно всё проясняет! Шанкарачарья был лишь толкователем Веданты и Упанишад и создателем внутри своей системы Адвайта школы.
7. Слово «Веды» произошло от корня вид, «знать», или «понимать». Веды также называются брахма-видья, что значит «понимание», или «мудрость, касающаяся Брамы»; Риг-Веда приписывается перу самого этого божества, а три другие Веды – его непосредственному откровению. Брахма-видья в переводе и означает «теософия».
8. Около тридцати лет назад Упанишады (состоящие из коротких трактатов, числом примерно в 150) начали постепенно исчезать, сокрытые браминами; из оставшихся лишь около 20 не несут на себе никаких следов подделки. В Индии широко распространён слух, что все лучшие Упанишады, также как и разъясняющие их книги Веданты (создаваемые на протяжении столетий и дающие ключ к Упанишадам), находятся в руках посвящённых Тарака-раджа-йогов в главных монастырях ведантистов, принадлежащих к адвайта школе; а также в руках некоторых независимых йогов, адептов-мистиков, разбросанных в джунглях Гималаев и на неприступных вершинах горных кряжей Южной Индии. Эти братства, или коммуны существовали тысячелетиями; и в наши дни их всё ещё достаточно, чтобы можно было сформировать некоторое мнение о них. Однако с каждым годом настоящих знающих йогов становится всё меньше и меньше; их сменяют шарлатаны и невежественные паразиты, живущие за счёт суеверных народных масс. Я надеюсь в ближайшем будущем снабдить русскую периодику статьёй о современных йогах с описанием некоторых из ашрамов (т.е. мест уединения), известных в Индии. [Смерть помешала Е.П. Блаватской осуществить это намерение.]
9. В доказательство того, что именно в Упанишадах должны мы искать источник всех последующих систем философии Малой Азии и Европы, я приведу мнение Эльфинстона из его Истории Индии (под редакцией Коуэлла): «Анализируя древние Упанишады, замечаешь, что они отличаются одной замечательной особенностью – полным отсутствием в их доктринах какой бы то ни было браманической исключительности. Они проникнуты совершенно иным духом – свободой мысли, не присущей ни одному раннему труду, кроме самих гимнов Риг Веды. Учителя высшего знания в них – не брамины, но кшатрии; и брамины постоянно изображаются там направляющимися к великим царям-кшатриям, чтобы стать их учениками.
10. Я советую г-ну Соловьёву прочесть мою статью в North American Review (Нью-Йорк, август 1890 г), озаглавленную «Прогресс Теософии», в которой он найдёт перечисление плодов Теософического древа.
11. Как например, епископ епархии Питерборо.
Наконец, г-ну Соловьёву стало бы ясно, что «Ключ к Теософии» не содержит никакого особого учения, а просто является попыткой исправить некоторые дикие представления публики о верованиях азиатских Мистиков и Теософического Общества. И если бы г-н Соловьёв всё это знал, то не было бы надобности и в моём ему ответе, смысл которого заключается в бессмертном выражении:
«Не суди, да не судим будешь».

01.01.2006 03:00АВТОР: Е.П. Блаватская (Перевод с английского Жанны Россовой) | ПРОСМОТРОВ: 2732


ИСТОЧНИК: http://occ.pyramidin.com/index_alf.htm (Электронная библиотека)



КОММЕНТАРИИ (1)
  • Ном08-04-2018 06:42:01

    ..спасибо..! ..)

ВНИМАНИЕ:

В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:

1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".

2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.

3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".

4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.

5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".



Оставить комментарий

<< Вернуться к «Елена Петровна Блаватская. Биография. Книги. Статьи. »