Афанасий Фет — трагизм жизни и солнечность поэзии. Л.М. Кириллова
Афанасий Афанасьевич Фет. (23.11.1820 – 21.11.1892.)
Помещик Мценского уезда Афанасий Шеншин осенью 1820 года вернулся в свою усадьбы Новоселки после лечения на водах в Германии. 44-летний отставной гвардеец вернулся не один: он привёз с собой жену, 22-летнюю Шарлотту Фёт, которая страстно влюбившись в Афанасия Шеншина, в Германии оставила своего мужа Иоганна Фёта, дочь и отца.
Вскоре после приезда Шеншина с женой— 23 ноября 1820 года, у них родился младенец Афанасий. Ребенок Шарлотты Фёт был записан в метриках сыном Шеншина. Хотя брак их не был зарегистрирован. Этот подлог через 14 лет каким-то образом раскрылся. Трагедия была еще и в том, что из переписки Шеншина и отца Шарлотты ясно, что Шеншин не был отцом ребенка, но и бывший муж Шарлотты, тоже не считал его своим сыном.
После долгих хлопот удалось добиться, чтобы мальчика записали сыном Фёта. Иначе он считался бы незаконнорожденным всю жизнь. Таким образом Афанасий становится германским подданным, теряет русское гражданство, дворянство и все привилегии и права на отцовское наследство.
Само имя «Фет» сделалось для него символом его несчастий. Позднее он пишет: «Если спросить, как называются все страдания, все горести моей жизни, то я отвечу: имя им — Фет». «Из детства я вынес только интриги челяди, тупость учителей, суровость отца, беззащитность матери и тренирование в страхе изо дня в день».
Лютеранка Шарлотта Фёт на своей новой родине крестилась и стала Елизаветой Петровной, добившись развода с первым мужем — Фётом, обвенчалась с Шеншиным. У Ше6ншиных было четверо детей, которые были законными наследниками. Дочь Шарлоты от первого брака, оставшаяся в Германии с отцом, тоже пользовалась всеми правами среди своих немецких родственников. И только один ребенок Елизаветы Петровны принял на себя всю горечь незаконнорождённого. Кроме этой драмы своей отверженности, Афанасий в своем духовном, психическом складе многое унаследовал от матери. Она страдала приступами тяжелой меланхолии. По мере прибавления семейства она все больше болела, все реже покидала кровать, находящуюся в комнате с постоянно закрытыми окнами и шторами. Хотя доктор и не говорил ничего определенного о ее болезни, она постоянно твердила: «Я страдаю невыносимо. Рак грызет меня день и ночь». Мать Афанасия умерла в 44 года (в 1842г.).
После того, как Афанасия записали сыном Фёта — первого мужа матери, его жизнь резко меняется: его отвозят в город Верро( ныне — Выру Эстонии), в немецкую школу-пансион.
Оторванный от семьи, потерявший свою фамилию, отлученный от дома (его даже на каникулы не брали), одинокий в чужом городе, Афанасий чувствовал себя изгоем. Эта драма в его жизни подготовила в его душе почву для неискоренимого пессимизма.
Афанасию 14 лет и уже в эти годы, он чувствовал рождение какого-то неясного непонятно света в душе. Он пишет: «В тихие минуты полной беззаботности я как будто чувствовал подводное вращение цветочных спиралей, стремящихся вынести цветок на поверхность…» Это подавал голос никому еще неведомый творческий дар, это просилась к жизни поэзия.
А пока в жизни Афанасия происходит радостное событие — закончив школу, он переезжает в Москву и осенью 1838 года, в 18 лет становится студентом философского факультета университета. В этом же году он начинает неудержимо писать стихи. Афанасий подружился с Аполлоном Григорьевым, который тоже горел страстью к стихотворству. Афанасий переезжает в дом Григорьевых, в Замоскворечье. В этом доме друзья готовили к печати первый сборник студенческих стихов Афанасия, который вышел в 1840 году под инициалами «А.Ф.» В этом же доме были созданы и многие уже зрелы стихотворения, которые стали печататься уже в журналах под именем «А. Фет». Может быть буква «ё» превратилась в букву «е» по вине наборщика, но отныне подпись «Фет» стала как бы литературным псевдонимом русского поэта.
В 1843г. в журнале «Отечественные записки» печатается стихотворение Фета
«Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
…………………………..
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что́ буду
Петь, — но только песня зреет».
Поэт как бы во всеуслышание заявляет то, о чем он пришел рассказать в русской поэзии, хотя сам не знает о чем будет петь, но песня зреет. Критик Боткин восклицает «Подобного лирического весеннего мы не знаем во всей русской поэзии!»
В русской критике даже позволяется устойчивое определение сердцевины фетовского творчества: «благоуханная свежесть». И еще так характеризуют его поэзию «первобытная природность, страстная чувственность, младенческая наивность» .
О первый ландыш! Из-под снега
Ты просишь солнечных лучей;
Какая девственная нега
В душистой чистоте твоей!
Как первый луч весенний ярок!
Какие в нем нисходят сны!
Как ты пленителен, подарок
Воспламеняющей весны!
1854
После окончания университета в 1844 году Афанасий Фет едет в Херсонскую губернию и поступает нижним чином в кавалерию. Он поставил себе цель стать законным членом своего дворянского рода (откуда он был исторгнут), став офицером, т.к. только офицерский чин, даже низший давал ему право на дворянство. И вот 1,5 года образцовой службы и ему вручают заветные эполеты кавалерийского корнета. Но судьба наносит еще один удар: выходит указ — дворянство отныне давал только чин майора. Снова годы военной службы. В 1856 году, в 36 лет, Фет дослужился до нижнего звания. Но карма снова догоняет Фета: новый император Александр II издает указ: дворянство дает только чин полковника. Это был роковой удар по не очень крепкой психике Фета: он уходит в долгий отпуск, а в 1858 году подает в отставку.
Свою настойчивость в достижении дворянского звания и материальных благ Фет пытался обосновать тем, что, по его мнению, истинная культура создается дворянами. Он упрекал литераторов из дворянской среды, которые забывали о своих классовых интересах.
За период своей военной службы Фет пережил еще одну драму. В 1848 году он знакомится с дочерью сербской семьи Лазичей. Мария Лазич из скромной бедной семьи любит поэзию, музыку, она прекрасная пианистка, давно знала и любила поэзию. У них вспыхивает взаимное чувство, но они оба бедны. В лице Марии Лазич Фету было послано еще одно испытание. Надежды на брак нет. Фет сообщает Марии, что они должны расстаться. Мария умоляет его не прерывать отношений. Страшным финалом стала гибель Марии: она сгорела от вспыхнувшего на ней платья. Предполагали, что это могло быть самоубийством. Фет всю жизнь помнил Марию, винил себя в ее смерти и посвящал ей многие стихотворения. Когда Фету было под семьдесят и, говоря его же словами, уже светили «вечерние огни», родилось это поэтическое признание:
Мария Лазич
Нет, я не изменил. До старости глубокой
Я тот же преданный, я раб твоей любви,
И старый яд цепей, отрадный и жестокой,
Еще горит в моей крови.
Хоть память и твердит, что между нас могила,
Хоть каждый день бреду томительно к другой, —
Не в силах верить я, чтоб ты меня забыла,
Когда ты здесь, передо мной.
Мелькнет ли красота иная на мгновенье,
Мне чудится, вот-вот, тебя я узнаю;
И нежности былой я слышу дуновенье,
И, содрогаясь, я пою.
1887г
Во время военной службы Фету удается бывать в Петербурге. Здесь он входит в круг талантливой молодежи.. Среди его друзей — известный позже критик и поэт Аполлон Григорьев; лирик Янов Полонский, историк Сергей Соловьёв, Тургенев, Гончаров, Анненков, Боткин, Некрасов. С Владимиром Соловьевым (1853-1900) Фет дружил больше 10 лет. С Львом Толстым был знаком 40 лет. Встречался с Тютчевым и обожал его поэзию.
А. Фет мог быть необычайно обаятельным, его любили в обществе. Он славился остроумием, вел философские беседы, был прекрасным рассказчиком. Критик Страхов: «Фет был неистощим в речах, исполненных блеска и парадоксов».
Друзья Фета предлагают издать сборник его стихов, который и появился в 1856 году. Фет уже известный поэт. Критика не скупится на похвалы. Романсы на его стихи распевает вся Россия. Так романс Варламова на стихотворение Фета «На заре ты ее не буди» в «отечественных записках» назван почти народной песней.
По своим общественным взглядам А. Фет был консерватором: не верил в общественные преобразования, считал, что в этом мире невозможно равенство и что гармония может быть только в искусстве. Поэтому тема его поэзии: природа, Любовь, Красота, Вечность. По этой причине происходит в 1859 году разрыв Фета с Некрасовым и журналом «Современник», который становится выразителем взглядов революционной демократии Чернышевского и Добролюбова. Фет же был ярым защитником прав помещиков, дворянства. Он — тончайший лирик и прижимисты помещик. Он исключил из своего искусства политику и социальную действительность. Фет не допускал в свою поэзию изображения противоречий и борьбы в российском обществе. А. Фет служит «Вечной красоте». Это еще одна драма его жизни: спор с веком, начавшийся в 60-ые годы и продолжавшийся до конца жизни поэта. Этой борьбой с идеями революционной демократии он и заслужил репутацию «крепостника и реакционера». Фет, отринув социально-враждебный мир ищет идеального человека в высших сферах, в духовной красоте.
Кляните нас: нам дорога свобода,
И буйствует не разум в нас, а кровь,
В нас вопиет всесильная природа,
И прославлять мы будем век любовь.
В пример себе певцов весенних ставим:
Какой восторг - так говорить уметь!
Как мы живем, так мы поем и славим,
И так живем, что нам нельзя не петь!
2 марта 1891
Поэта волновали вечные нравственные вопросы, тайны жизни и смерти, противоречия тела и духа. Он говорит: «Мир во всех своих частях равно прекрасен. Красота разлита по всему мирозданию. И как, и все дары природы, влияет даже на те, корыте ее не сознают».
Загадка Фета для современников, притом близких, казалась непостижимой. В нем как бы совмещалось два человека: один презирал жизнь и сурово, жестоко осуждал реформы, ограничивающие права дворян; другой — поэт поразительной глубины, тончайшего лиризма.
Упреком, жалостью внушенным,
Не растравляй души больной;
Позволь коленопреклоненным
Мне оставаться пред тобой!
Горя над суетной землею,
Ты милосердно разреши
Мне упиваться чистотою
И красотой твоей души.
Глядеть, каким прозрачным светом
Окружена ты на земле,
Как божий мир при свете это
м В голубоватой тонет мгле!
О, я блажен среди страданий!
Как рад, себя и мир забыв,
Я подступающих рыданий
Горячий сдерживать прилив!
1888г.
Полонский писал Фету по поводу этого стихотворения:
«Что ты за существо - не постигаю; ну, скажи, ради бога и всех ангелов его, и всех чертей его, откуда у тебя берутся такие елейно-чистые, такие возвышенно-идеальные, такие юношественно-благоговейные стихотворения, как и "Упреком, жалостью внушенным..."?
Стихи эти так хороши, что я от восторга готов ругаться. Какой Шопенгауэр, да и вообще какая философия объяснит тебе происхождение или психический процесс такого лирического настроения? Если ты мне этого не объяснишь, то я заподозрю, что внутри тебя сидит другой, никому не видимый, и нам, грешным, невидимый, человек, окруженный сиянием, с глазами из лазури и звезд, и окрыленный. Ты состарился, а он молод! Ты все отрицаешь, а он верит!.. Ты презираешь жизнь, а он, коленопреклоненный, зарыдать готов перед одним из ее воплощений, - перед таким существом, от света которого божий мир тонет в голубоватой мгле! Господи боже мой!
Уж не оттого ли я так и люблю тебя, что в тебе сидит, в виде человечка, бессмертная частица души твоей? И ты еще смеялся надо мной за мою веру в бессмертие!.. Да кто ему не верит, тот пусть и не читает стихов твоих, не поймет, — ни за какие пряники! <...> Я по своей натуре более идеалист и даже фантазер, чем ты, но разве я или мое нутро может создать такой гимн неземной красоте, да еще в старости!..» 1890 год. (Фету 70 лет).
В 1857 году Афанасий Фет женится на сестре известного критика Боткина — Марии Петровне, а в 1858 году, когда выходит в отставку с головой уходит в хозяйственную деятельность, купив хутор в родном Мценском уезде. Он расчётливо богатеет, избирается мировым судьей, забросив поэзию.
.jpg)
Мария Петровна Боткина
Через 17 лет, в 1877 году, он покупает другую деревню, в Курской губернии, где проводит остаток жизни. В это время Фет возвращается к поэзии.
Четыре книги его стихов под общим названием «Вечерние огни» — итог творчества в новом поместье. Он творит также вдохновенно, как в юные годы. На творчество Фета большое влияние оказало цыганское пение: «Скоро раздались цыганские мелодии, которых власть надо мною всесильна» — это признание сделано поэтом в рассказе «Кактус», который построен на реальных эпизодах его биографии. В молодые годы поэт общался с цыганами и был влюблён в цыганку из Зубовского трактира.
Перестань, не пой, довольно!
С каждым звуком яд любви
Льется в душу своевольно
И горит мятежно-больно
В разволнованной крови.
Цыганскую стихию Фет именует воплощенным огнем.
Злая песнь! Как больно возмутила
Ты дыханьем душу мне до дна!
До зари в груди дрожала, ныла
Эта песня - эта песнь одна.
И поющим отдаваться мукам
Было слаще обаянья сна…
Размышляя о загадке цыганского пения Фет пишет: « Боже! Какая томительная жажда беззаветной преданности, беспредельной ласки слышится в этих тоскующих напевах. Тоска вообще чувство мучительное: почему же именно эта тоска дышит таким счастьем?»
У Фета давно пробудился интерес к античному миру и к античному искусству. Творения древних ваятелей не раз вдохновляли лирику Фета. Подлинным шедевром стало стихотворение, посвященное статуе богини Дианы
Диана
Богини девственной округлые черты,
Во всем величии блестящей наготы,
Я видел меж дерев над ясными водами.
С продолговатыми, бесцветными очами
Высоко поднялось открытое чело,-
Его недвижностью вниманье облегло,
И дев молению в тяжелых муках чрева
Внимала чуткая и каменная дева.
Но ветер на заре между листов проник,-
Качнулся на воде богини ясный лик;
Я ждал,- она пойдет с колчаном и стрелами,
Молочной белизной мелькая меж древами,
Взирать на сонный Рим, на вечный славы град,
На желтоводный Тибр, на группы колоннад,
На стогны длинные... Но мрамор недвижимый
Белел передо мной красой непостижимой.
1847г.
Критик Боткин писал: «Никогда еще немая поэзия ваяния не была прочувствована и выражена с такою силою. В этих стихах мрамор действительно исполнился какой-то неведомой, таинственной жизнью: чувствуешь, что окаменелые формы преображаются в воздушное виденье... Признаемся, мы не знаем ни одного произведения, где бы эхо исчезнувшего, невозвратного языческого мира отозвалось с такою горячностью и звучностью, как в этом идеальном, воздушном образе строгой, девственной Дианы. Это высочайший апофеоз не только ваяния, но и всего мифологического мира!»
В этом стихотворении «моление перед совершенством прошедшей красоты и скрытая внутренняя тоска по такому же совершенству».
У Фета есть еще одно стихотворение, посвященное античной статуе.
«Венера Милосская» написана в Париже под впечатлением увиденной в Лувре статуи Венеры. Чтобы проникнуться высотой слога Фета-прозаика, прочтем его прозаическое описание статуи Венеры Милосской.
«Из одежд, спустившихся до бедер прелестнейшим изгибом, выцветает нежно молодой, холодной кожей сдержанное тело богини. Это бархатный, прохладный и упругий завиток цветка, навстречу первому лучу только что разорвавшего телесную оболочку. До него не только не касалось ничье дыхание, самая заря не успела. уронить на него свою радостную слезу.(…). О красоте лица говорить нечего. Гордое сознание всепобеждающей власти дышит в разрезе губ и глаз, в воздушных очертаниях ноздрей… все, что вам невольно поет мрамор, — говорит богиня, а не художник. Только такое искусство чисто и свято, все остальное его профанация». Это проза, но проза поэтическая и музыкальная, т.н. музыка здесь звучит в каждом слове».
Статуя Венеры Милосской. Париж. Лувр.
И целомудренно и смело,
До чресл сияя наготой,
Цветет божественное тело
Неувядающей красой.
Под этой сенью прихотливой
Слегка приподнятых волос
Как много неги горделивой
В небесном лике разлилось!
Так, вся дыша пафосской страстью,
Вся млея пеною морской
И всепобедной вея властью,
Ты смотришь в вечность пред собой.
1856
(В городе Пафос на острове Крит был храм, посвященный богине любви Афродите).
А. Фет занимается переводческой деятельностью. Еще будучи студентом, начал переводить Горация, а со временем перевел не только все сочинения этого поэта, но и почти всю римскую поэзию( Катулла, Тибулла, Проперция, Овидия, Вергилия, сатиру Ювенала, Персия, Марциала ). Кроме римских авторов Фет переводил множество других древних и новых западных, и восточных поэтов.
Из больших трудов Фет-переводчика следует отметить «Фауста» Гете и сочинение Шопенгауэра (немецкого философа(1788-1860))»Мир как воля и представление».
К одному из своих стихотворений Фет дает цитату из Шопенгауэра: «Равномерность течения времени во всех головах доказывает более, чем что-либо другое, что мы все погружены в один и тот же сон; более того, что все видящие этот сон являются единым существом». И навеянное сочинением Шопенгауэра стихотворение Фета.
Измучен жизнью, коварством надежды,
Когда им в битве душой уступаю,
И днем и ночью смежаю я вежды
И как-то странно порой прозреваю.
…
И так прозрачна огней бесконечность,
И так доступна вся бездна эфира,
Что прямо смотрю я из времени в вечность
И пламя твое узнаю, солнце мира.
…
И всё, что мчится по безднам эфира,
И каждый луч, плотской и бесплотный,-
Твой только отблеск, о солнце мира,
И только сон, только сон мимолетный.
Здесь мы слышим Фета-философа, говорящего и о мимолетности мироздания, и о едином центре творения — солнце мира. Но основное направление поэзии Фета — лирика, А. Фет один из немногих в русской литературе XIX века чистейших лириков: ни эпический, ни драматический род не был его призванием. Но лирика Фета органически связана с музыкой: ведь музыка живет внутри слова. Все слова — это океан звуков, это великая и таинственная стихия речи, над которой властен только лирический поэт. Вот как сам Афанасий Фет пишет о создании лирического произведения, как бы картину «лирического пения»:
«Вот молодая, светлая, могучая, страстная душа! Моральное состояние вывело ее из обычного покоя… Страстное волнение все растет, поднимая со дна души все забытые тайны, то мрачные и безотрадные, как ад, то светлые, как мечты серафима. Умереть или высказаться Бессильное слово коснеет— Утешься! Есть язык богов таинственный, непостижимый. Но ясный по прозрачности» .
Фет именует языком богов ту музыку, что слышится поэту в слове: «Поэзия и музыка не только родственны, но и нераздельны. Все вековечные поэтические произведения – от пророков до Гете и Пушкина включительно, — в сущности, музыкальные произведения, песни…»
Как –то Фет в письме к Толстому сокрушается, что в словах ничего передать нельзя и всё понимается музыкой. Музыкальность Фета — его стихотворений, это есть мучительная и сладкая «музыка груди».
Критик Н. Страхов пишет Фету: «Вы обладаете тайной удивительных звуков, никому другом не доступных». И далее: «У него все становится музыкой, все преображается в пение».
Поэта часто сравнивают с музыкальным гением — Шопеном, который был любимым композитором Фета. Чайковский находил фетовский дар «совершенно исключительным». «Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии и смело делает шаг в нашу область…Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант… Считаю его поэтом безусловно гениальным…. У него есть такие произведения от которых волоса дыбом становятся. Фет есть явление совершенно исключительное; нет никакой возможности сравнивать его с другими первокласными поэтами…
Подобно Бетховену, ему дана власть затрагивать такие струны нашей души, которые недоступны художникам, Хотя бы и сильным, но ограниченным предметами слова». Чайковский одним из гениальных стихотворений Фета указывает «на стоге сена ночью южной».
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.
Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.
Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.
И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Все невозвратнее тону.
1857
Петр Ильич написал несколько романсов на стихи-откровения Фета. Один из самых известных «Сияла ночь». Это стихотворение один из величайших шедевров Фета.
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна — любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звуки не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь.
2 августа1877
В стихах Фета всегда напор восторга или трагедии, всегда взлет или попытка подняться и заглянуть в небытие
Я загораюсь и горю,
Я порываюсь и парю
В томленьях крайнего усилья
И верю сердцем, что растут
И тотчас в небо унесут
Меня раскинутые крылья.
Афанасий Фет все время преодолевает удары судьбы: тайна рождения, тяжелая наследственность от матери, потеря дворянства, неудачи вернуть его через военную службу, гибель любимой девушки, разрыв с Некрасовым… Поэзия для Фета — это исцеления от муки, от своей личной трагедии и претворении её в радость.
Люби меня! Как только твой покорный
Я встречу взор,
У ног твоих раскину я узорный
Живой ковер.
Окрылены неведомым стремленьем,
Над всем земным
В каком огне, с каким самозабвеньем
Мы полетим!
* * *
Майская ночь
Какая ночь! На всём какая нега!
Благодарю, родной полночный край!
Из царства льдов, из царства вьюг и снега
Как свеж и чист твой вылетает май!
Какая ночь! Все звёзды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь…
1857
Это одна из фетовских «весенних песен», в которых дышит «музыка любви». Есть у Фета и знаменитое безглагольное стихотворение.
Шепот, робкое дыханье.
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья.
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
Лек Толстой с которым Фет был знаком 40 лет и более 20 лет переписывался, вспоминал: « Сколько оно шума наделало когда-то, сколько его ругали!» Но это стихотворение породило и немало восхищенных оценок, салтыков-Щедрин писал: «… в любой литературе редко можно найти стихотворение которое своей благоуханной свежестью обольщало бы читателя в такой степени…».
А. Григорьев сказал об этом же его стихотворении: «Это ряд бесконечных, столь внутренно связанных, столь необходимо следующих один за другим аккордов, которых прервать нельзя — стихотворение, которое не может быть иначе прочтено как одним дыханием».
Сам Фет говорил: «Дело поэта найти тот звук, которым он хочет затронуть известную струну нашей души. Если он его сыскал, то наша душа запоет ему в ответ» .
Фет всю. Жизнь отличался склонностью к приступам мрачной хандры, унаследованной, очевидно, от матери. Но это было и ощущением себя изгоем в юношеские годы, когда душа особенно тонко реагирует на несправедливость, на отсутствие родительского тепла. Его задушевный друг юности Аполлон Григорьев, в семье которого жил Афанасий, пишет:
«Я не видал человека, которого бы так душила тоска, за которого бы я более боялся самоубийства. Я боялся за него, я проводил часто ночи у его постели, стараясь чем бы то ни были рассеять… страшное хаотическое брожение стихии его души». Состояние души Фета отражено в таком стихотворение:
Жизнь пронеслась без явного следа.
Душа рвалась - кто скажет мне куда?
С какой заране избранною целью?
Но все мечты, всё буйство первых дней
С их радостью - всё тише, всё ясней
К последнему подходят новоселью.
26 декабря 1873 г. Александр II дал Сенату указ «…О присоединении отставного гвардии-штабс-ротмистра А.А. Фета к роду отца его Шеншина со всеми правами, званию и роду его принадлежащими». Фет стал законным членом рода Шеншиных, полноправным российским дворянином. И так, в конце жизни Фет обрел все: фамилию Шеншин, дворянство, коммерческое звание, богатство, до это до конца не изменило состояния его души: она то взлетала в небеса, то падала в бездну мрака и тоски.
На 72 году жизни Фет попытался покончить с собой, но его секретарь успел отнять у него стальной стилет. Тогда Фет бросается к буфету, где лежат ножи, но в этот момент смерть сама настигает его — сердце разрывается. Поэт не дожил до 72 лет двух дней. Похоронен поэт в родовом имении Шеншиных, недалеко от Орла.
Афанасий Фет, несмотря на внутренний, постоянно преодолеваемый трагизм, является одним из самых солнечных поэтов мира.
Еще люблю, еще томлюсь
Перед всемирной красотою
И ни за что не отрекусь
От ласк, ниспосланных тобою.
1890 (Фету 70 лет)
Какое же надо иметь в этом возрасте нежное сердце, чтобы такими строками выразить свои чувства. Фет говорил о том, что «прорвать план будничной действительности, поэт сможет только в состоянии безумного парения».
Как нежишь ты, серебряная ночь,
В душе расцвет немой и тайной силы!
О! окрыли и дай мне превозмочь
Весь этот тлен, бездушный и унылый.
Какая ночь! алмазная роса
Живым огнем с огнями неба в споре.
Как океан, разверзлись небеса,
И спит земля и теплится, как море.
Мой дух, о ночь! как падший серафим,
Признал родство с нетленной жизнью звездной,
И, окрылен дыханием твоим,
Готов лететь над этой тайной бездной.
1865
Блок говорил, что «…описать Фета — это значило бы исчерпать неисчерпаемое». У поэта глубокое космическое видение и миропонимание. Как часто он, глядя в небесную беспредельность, поражается величием мироздания, разговаривает со светилами, со звездами. А они поэту отвечают»:
Нам нет числа. Напрасно мыслью жадной
Ты думы вечной догоняешь тень;
Мы здесь горим, чтоб в сумрак непроглядный
К тебе просился беззакатный день.
Вот почему, когда дышать так трудно,
Тебе отрадно так поднять чело
С лица земли, где всё темно и скудно,
К нам, в нашу глубь, где пышно и светло.
Поэт прикасается к тайнам мироздания. Обращаясь к звездам он задается вопросом: а звезды ли это? Или может быть лишь их запоздалый отсвет? Пришлые образы небесных тел?
Угасшим звездам
Долго ль впивать мне мерцание ваше,
Синего неба пытливые очи?
Долго ли чуять, что выше и краше
Вас ничего нет во храмине ночи?
Может быть, нет вас под теми огнями:
Давняя вас погасила эпоха, —
Так и по смерти лететь к вам стихами,
К призракам звезд, буду призраком вздоха!
6 мая 1890
Фет сознаете тождество своей личности со Вселенной и творит со ощущением Бога:
Не тем, Господь, могуч, непостижим
Ты пред моим мятущимся сознаньем,
Что в звёздный день твой светлый серафим
Громадный шар зажег над мирозданьем
…
Нет, ты могуч и мне непостижим
Тем, что я сам, бессильный и мгновенный,
Ношу в груди, как оный серафим,
Огонь сильней и ярче всей вселенной.
Меж тем как я - добыча суеты,
Игралище ее непостоянства,-
Во мне он вечен, вездесущ, как ты,
Ни времени не знает, ни пространства.
1879г.
Литература:
1. «Как слово наше отзовется» Избранная лирика. Сб.: М.-«Правда», 2986.
2. А.А. Фет. Лирика. Сб.:Л.- Лениздат,1977г.
22.03.2016 13:13
Сергей Целух22-03-2016 14:54:01
Я благодарен Людмиле Кириловой за вдохновенную статью о великом русском поэте Афанасию Фету. Автору удалось главное – чисто по-человечески и с большой любовью подойти к творчеству этого золотого самородка с голосом соловья и философа, познать его душу, такую чистую, музыкальную, наполненную звуками природы и любви, и передать все это нам, чтобы знали, любили и помнили. Наверное, в мире нет такого человека, который бы не восхищался поэзией этого величайшего мастера. Его поэзия доставляет радость и грусть, она проникает в наше сердце, саму душу и единственно для того, чтобы мы всегда были людьми: добрыми, милыми, дружными и никогда не отрывались от своих родных корней и пели такие же грустные, чистые, проникновенные песни, как сам поэт. Спасибо автору за доставленную радость, за понимание и нежность души. Я восхищен поэзией Фета уже много лет, имею его двухтомник, и считаю ее философической, мудрой, благородной и лечебной для себя и каждого, особенно в наше растревоженное время. Чем больше будет в мире чистоты, понимания, доброты и любви, тем быстрее будет уходить из этого мира зло, доставляющее нам столько печали, боли, разочарования и женских слез.
Б. Сергей24-03-2016 18:19:01
Той бережной негой, что укрыла нас,
Сознания бодрствующих, стихов небесной силы.
Возблагодарить готов седые песни сердца отзвука мотивы.
Что греет нас в тот час, когда мир мгла
Душевными невзгодами от света солнца всех нас отвратила.
Целебного источника, священной музыки поэта,
Лампады теплотой, и светом души исцелила.
Пусть, эта музыка, давно прошедших дней.
Ущербный тлен земли, оставив подле лживости, сметенья душ,
Для счастья жизни вновь нас претворила.
ВНИМАНИЕ:
В связи с тем, что увеличилось количество спама, мы изменили проверку. Для отправки комментария, необходимо после его написания:
1. Поставить галочку напротив слов "Я НЕ РОБОТ".
2. Откроется окно с заданием. Например: "Выберите все изображения, где есть дорожные знаки". Щелкаем мышкой по картинкам с дорожными знаками, не меньше трех картинок.
3. Когда выбрали все картинки. Нажимаем "Подтвердить".
4. Если после этого от вас требуют выбрать что-то на другой картинке, значит, вы не до конца все выбрали на первой.
5. Если все правильно сделали. Нажимаем кнопку "Отправить".