7 - С. Н. Рерих в защиту наследия брата. Д.Ю. Ревякин.
С.Н.РЕРИХ В ЗАЩИТУ НАСЛЕДИЯ БРАТА
Наблюдаемое положение с нашими
семейными собраниями вызывает во мне
серьезное опасение за целостность и
надлежащее использование оставшегося на
квартире моего покойного брата имущества.
Письмо С.Н.Рериха П.Н.Демичеву от 24 апреля 1976 г.
В конце января 1975 г. С.Н.Рерих, за неделю до своего отъезда из Москвы в Индию, встретился с новым министром культуры П.Н.Демичевым и обсудил ситуацию, сложившуюся вокруг бывшей квартиры Ю.Н.Рериха. Также он поднял вопрос о создании Мемориального музея Н.К.Рериха на Мойке. Поводом для серьезного беспокойства за сохранность имущества брата стал безобразный инцидент, учиненный И.М. Богдановой, когда она, придя без предупреждения к Святославу Николаевичу в его московский гостиничный номер, потребовала при свидетелях, чтобы художник признал ее своей «сестрой» и «приемной дочерью» Николая Константиновича и Елены Ивановны. Также новоявленная «сестра» настаивала, чтобы С.Н.Рерих нанес визит в квартиру на Ленинском проспекте и тем самым утвердил ее сомнительный статус. Ираида Михайловна заявила, что обладает всеми правами на имущественное наследство Ю.Н.Рериха и что эти права можно отобрать только через суд. С. Н. Рерих пытался образумить И. М. Богданову, но непрошенная гостья продолжала скандалить и в итоге была выставлена из номера. Этот вопиющий случай подробно описан П. Ф. Беликовым [241]. Нетрудно догадаться, что главным организатором этого инцидента был В.Ю.Васильчик, который во время беседы стоял под дверью номера и все слышал.
Спустя несколько дней после случившегося С.Н.Рерих сказал Б. А. Смирнову-Русецкому следующее: «Передайте всем друзьям, чтобы они не посещали квартиру Юрия Николаевича. Она осквернена Васильчиком и недостойным поведением Раи» [242].
По результатам встречи с П.Н. Демичевым 28 января 1975 г. С.Н.Рерихом была составлена памятная записка, которую он передал министру. Второй пункт этого документа был всецело посвящен проблеме наследия из квартиры: «Уезжая из СССР в 1960 году, я не успел полностью распорядиться имуществом моего покойного брата проф[ессора] Ю.Н.Рериха. Я передал тогда Институту востоковедения АН СССР уникальную научную библиотеку брата. Картины, художественные коллекции и архив брата до сей поры находятся на его бывшей квартире под присмотром долгое время проживавшей в нашей семье И.М. Богдановой, которая к научной деятельности никакого отношения не имела и в родственных связях с членами нашей семьи не состояла. Как единственный прямой наследник художественных и научных ценностей, созданных или собранных моим отцом - академиком Н.К.Рерихом и братом - профессором] Ю.Н.Рерихом, я считаю своим долгом выразить пожелание, чтобы указанные ценности были бы взяты под надлежащую охрану» [курсив мой. - Д.Р.] [243].
Музею был посвящен третий пункт записки. Он очень важен, поэтому приведем его полностью. С.Н.Рерих писал: «Мой отец - академик Н.К.Рерих отдал многие годы жизни работе в Обществе поощрения художеств. Общепризнанно, что именно под его руководством художественная школа этого Общества достигла своего расцвета. Как директор школы Общества поощрения художеств мой отец имел квартиру в принадлежащем Обществу доме (Ленинград, Мойка, 83). В настоящее время дом принадлежит Ленинградскому отделению Союза художников СССР, бывшая квартира моего отца как жилое помещение не используется. Моим братом Ю.Н.Рерихом в 1960 г. Государственному Русскому музею в Ленинграде было передано в дар 360 произведений Н.К.Рериха. По моей инициативе эта коллекция пополняется теперь еще 40 произведениями, которые по моему предложению передает в дар советскому народу президент музея имени Н.К. Рериха в Нью-Йорке г-жа К. Стиббе.
К сожалению, это единственное в своем роде собрание произведений моего отца должно храниться в запасниках, т.к. Государственный Русский музей из-за недостатка выставочной площади не в состоянии [его] экспонировать.
В беседе с Председателем Ленинградского горисполкома В.И.Казаковым мной был поднят вопрос об организации мемориальной квартиры по прошлому месту жительства моего отца. Такая мемориальная квартира могла бы быть подчинена Государственному Русскому музею. Как В.И.Казаков, так и директор Русского музея В.А.Пушкарев отнеслись к такому предложению положительно. Мемориальную квартиру можно было бы использовать под постоянную экспозицию произведений моего отца и обставить принадлежавшей ему мебелью, которая частично сохранилась до сей поры. Все это было бы прекрасным увековечиванием памяти моего отца в его родном городе, и я был бы признателен Министерству культуры СССР за поддержку и осуществление этой идеи» [244].
Этот третий пункт памятной записки - ценнейшее свидетельство преемственности плана действий двух братьев по созданию на Родине музея Н.К.Рериха. В 1975 г., спустя 15 лет после смерти Юрия Николаевича, Святослав Николаевич продолжил дело старшего брата по организации мемориального музея в Ленинграде. Он все продумал, переговорил с высоким партийным чиновником Ленинграда, получил согласие В.А.Пушкарева и договорился с К. Кэмпбелл-Стиббе, что картины архитектурной серии Н.К.Рериха русского периода будут переданы в дар для будущего мемориального музея. Место под музей было определено еще Ю.Н.Рерихом. Из содержания памятной записки также следует, что Святослав Николаевич намеренно объединил в одном документе проблему бывшей квартиры Ю.Н.Рериха и организацию музея Н.К.Рериха. Положительное решение вопроса по имуществу старшего брата позволило бы С.Н.Рериху дополнить экспозицию будущего музея картинами индийского периода, богатейшим архивом, ценнейшими восточными коллекциями и библиотекой. П.Н.Демичев все эти предложения проигнорировал и даже не удосужился официально ответить С.Н.Рериху.
Тем временем под влиянием В. Ю. Васильчика И. М. Богданова стала распространять клевету на С.Н.Рериха. В. Ю. Васильчиком был ограничен доступ в квартиру всем, кто отказался поддерживать эти клеветнические измышления. После такого поведения «новоявленных Хоршей» [245] с ними прекратили отношения С.Н.Рерих, З. Г. Фосдик, П.Ф. Беликов, Л.В. Шапошникова, В.П. Князева и многие другие. В итоге практически все друзья Ю.Н.Рериха и С.Н.Рериха отошли от И.М. Богдановой, т.к. увидели в ее действиях предательство с присвоением чужого имени и имущества.
Нужно было вновь что-то предпринимать. П.Ф.Беликов совместно с ученым-индологом Л.В.Шапошниковой начали разрабатывать программу действий по спасению наследия Рерихов из квартиры. Весной 1976 г. Павел Федорович направил С.Н. Рериху новый проект письма министру культуры П.Н. Демичеву. Он предлагал взять на учет все ценности на квартире Ю.Н. Рериха, осуществить контроль за использованием всех архивных материалов и картин, как на выставках, так и при показе их в квартире. Святослав Николаевич принял предложения, изложенные П.Ф.Беликовым, и начал действовать.
28 апреля 1976 г. посол СССР в Индии В. Мальцев передал письмо С.Н. Рериха министру культуры П.Н. Демичеву и копии документов, которыми художник пояснял суть вопросов, поднятых в письме. Святослав Николаевич вновь выразил свою обеспокоенность за судьбу культурного наследия, находящегося в квартире на Ленинском проспекте, где проживала И.М. Богданова, и сообщил, что не хотел бы дробить его целостность. «Сейчас я вынужден повторно поднять вопрос об имуществе моего брата и о судьбе его архива потому, что некоторые обстоятельства вызывают у меня недоумение и беспокойство» [246], - писал художник. С.Н.Рерих сообщил министру, что И.М. Богданова стала необоснованно выступать в отдельных советских публикациях как приемная дочь Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерихов, а в последние годы без его согласия имели место продажи и подарки художественных ценностей, принадлежавших фамилии Рерих, на выставках стали появляться картины с этикеткой «из собрания И. Богдановой». С такими же ссылками вышли и каталоги. «...И. Богданова никогда никаких коллекций не собирала, - писал С.Н.Рерих. - Все это создано, собрано и принадлежит сфере творчества и собирательской деятельности членов семьи Николая Константиновича Рериха. Наблюдаемое положение с нашими семейными собраниями вызывает во мне серьезное опасение за целостность и надлежащее использование оставшегося на квартире моего покойного брата имущества» [247].
Его беспокоило и то, что И.М. Богданова «в силу своей малограмотности привлекает к себе в ближайшие помощники столь же некомпетентных людей, как и она сама» [248]. Под такими «помощниками» С.Н. Рерих подразумевал прежде всего В.Ю. Васильчика.
В письме обозначен ряд мер, которые С.Н.Рерих посчитал нужным принять в целях защиты имущества Ю.Н.Рериха: взять на учет все художественные ценности и архивные материалы, семейное имущество Рерихов, оставшееся на квартире; ответственность за сохранность культурного наследия возложить на Академию художеств или Академию наук СССР, чтобы имущество брата не было «распродано или неправильно употреблено Ираидой Богдановой или людьми ее окружения» [249]; для правильного использования наследия создать общественную комиссию из числа специалистов, достаточно зарекомендовавших себя в области изучения творчества Н.К. Рериха и Ю.Н. Рериха. В комиссию, по мнению С.Н. Рериха, должны были войти востоковеды Л.В. Шапошникова, А.Н. Зелинский, искусствоведы М.Т. Кузьмина, Е.И. Полякова, писатель П.Ф. Беликов и другие.
На это письмо С.Н.Рериха от Министерства культуры не последовало никакой реакции. Пожалуй, «своевременно и оперативно» в СССР на обращения Святослава Николаевича, его встречи и беседы с друзьями реагировали только органы госбезопасности. Они занимались прослушиванием всех его деловых переговоров, в том числе и для того, чтобы иметь информацию о действиях художника по наследию Ю.Н.Рериха. Так было, например, с записью беседы С.Н. Рериха и С.М. Зорина, которая состоялась в январе 1975 г. в гостинице «Советская». В ней затрагивались и вопросы о судьбе наследия Ю.Н. Рериха. «Каким же было мое разочарование и почти потрясение, - позже вспоминал С.М. Зорин, - когда впоследствии я понял, что напрасно убеждал Святослава Николаевича выйти в коридор, чтобы нашу беседу не подслушали. Недооценил я наши славные органы. Зимой 1977 года на допросе я увидел на столе у следователя объемистую папку, заглядывая в которую он так деловито расспрашивал меня, о чем это мы беседовали со Святославом Николаевичем, что я понял: там находится текст того памятного разговора (или выдержки из него)» [250]. Естественно, что компетентные органы не ограничились записью только одной этой беседы.
Ситуация на квартире тем временем продолжала осложняться. Удивительно, но в государстве, где на каждом столе и стуле в государственном учреждении стоял инвентарный номер, ценнейшее наследие Рерихов в квартире на Ленинском проспекте оставалось неучтенным и неописанным. И такое было возможно только с негласного одобрения власти.
В июне 1978 г. С.Н. Рерих приехал в Москву по приглашению Академии художеств и на протяжении двух недель вел деловые переговоры в Министерстве иностранных дел, президиуме Академии наук и Министерстве культуры о возобновлении работы института «Урусвати». 7 июня 1978 г. ему был торжественно вручен диплом почетного академика Академии художеств. В ноябре этого года открылась большая выставка работ Н.К. и С.Н. Рерихов в Ленинграде, а по стране был запланирован большой выставочный маршрут. И это несмотря на противоречивое, а иногда и откровенно враждебное отношение советских чиновников к инициативам С.Н. Рериха. Налаживая мост культурного сотрудничества между Россией и Индией, он смотрел далеко вперед и в одиночку продолжал работу всей семьи.
В марте 1979 г. Святослава Николаевича в его индийском имении «Tatguni Estate» посетила советская делегация во главе с председателем Совмина СССР А.Н. Косыгиным. С.Н. Рерих вновь поднял вопрос о наследии брата, и высокопоставленный чиновник обещал содействие. Не дождавшись ощутимого результата, в ноябре этого же года С.Н. Рерих уже письменно еще раз обратился к председателю Совмина. Вот содержание письма: «...архив брата, картины отца и мои, ценные коллекции, собранные нами в экспедициях, остались на бывшей квартире брата (Москва, Ленинский просп[ект], 62/1, кв. 35).
По моему ходатайству в Министерство культуры СССР, на этой квартире в качестве временных хранительниц имущества [курсив мой. - Д.Р.] остались жить наши бывшие домашние хозяйки - сестры Л.М. и И.М. Богдановы. В настоящее время доступ к распоряжению этим имуществом получили посторонние, абсолютно некомпетентные лица, и я фактически оказался отстраненным от участия в его использовании.
Склоняясь к тому, чтобы ценности культурно-общественного назначения находились в музеях, хранилищах или научных учреждениях, я хотел бы надлежащим образом распорядиться культурным наследием, созданным и собранным членами нашей семьи, и был бы чрезвычайно признателен за предоставление мне такой возможности. Для личного участия [курсив мой. - Д.Р.] в этом деле и оформления юридически обоснованной документации [курсив мой. - Д.Р.] я готов по соответствующему приглашению приехать в Москву»251. Ответа на это обращение не последовало.
В 1979 г. П.Ф.Беликов, поднимая проблему захвата культурных ценностей в квартире Ю.Н.Рериха, писал, что И.М.Богданова распоряжается имуществом Ю.Н.Рериха незаконно, т.к. «в наследие [Ю.Н.Рериха. - Д.Р.] не введена» [252]. Что это значило? Дело в том, что юридически процедура введения в наследство завершается выдачей «Свидетельства о праве наследования по закону». Известно, что в «Свидетельство о праве наследования по закону», выданное И.М.Богдановой, культурные ценности Ю.Н.Рериха не были включены, следовательно, законных прав распоряжаться этими ценностями И.М.Богданова не имела. Но на каком же тогда основании бывшая домработница и ее компаньон открыто заявляли о своих правах на рериховское наследие, оставшееся в квартире? Здесь необходимо внести ясность и привести свидетельство Л.В. nШапошниковой, очевидца этих событий. «У Ираиды Михайловны, - пишет Людмила Васильевна, - не было никаких документов на право владения имуществом Юрия Николаевича и принадлежавшей ему частью общего наследия Рерихов, кроме одной фальшивки, организованной нашими спецслужбами» [253]. Сказанное, как говорится, в комментариях не нуждается.
Но если у И.М. Богдановой отсутствовали законные документы на наследие, то почему С.Н.Рерих не обратился в суд? Разъясняя этот вопрос, П.Ф.Беликов писал: «Судебное постановление могло бы многое сразу же поставить на место, и юристы уже предлагали С.Н. [Рериху] подать в суд, но, жалея Раю и не желая шума вокруг имени Н.К.[Рериха], С.Н.[Рерих] от судебного дела воздержался» [254]. Святослав Николаевич не подавал в суд на бывшую прислугу, т.к. в этой истории могло пострадать не только имя семьи Рерих, но и престиж всего дела, которое он с большим трудом продвигал в СССР. Поэтому С.Н.Рерих старался действовать через другие государственные инстанции: Совмин, Министерство культуры, Институт востоковедения.
В этой связи очень важным является воспоминание ученицы Ю.Н. Рериха Вилены Санджеевны Дылыковой, присутствовавшей при беседе Святослава Николаевича с новым директором Института востоковедения РАН Е.М. Примаковым. Художник приехал для решения вопроса о дальнейшей судьбе Мемориального кабинета Ю.Н.Рериха.
Он был очень встревожен, т.к. до него дошли сведения, что в связи с переездом кабинета в новое здание произошло расхищение книг, танок и ксилографов из кабинета [255]. В дальнейшем эта информация не подтвердилась, но беседа все же состоялась. Она проходила в кабинете директора института. В.С. Дылыкова вспоминала: «Он [С.Н.Рерих. -Д.Р.] говорил о судьбе наследия, оставшегося в квартире Юрия Николаевича. О том, что он пытается передать наследие нашей стране, хочет устроить как лучше, но усилия его тщетны, ничего не получается, хотя он законный наследник всего в квартире - библиотеки, кабинета, картин - всего этого культурного наследия, в том числе и картин его отца Николая Константиновича. <...> повествование Святослава Николаевича о несуществующих завещаниях вылилось в настоящий детективный рассказ. <...> Я в первый раз видела столь встревоженного, очень серьезного и, прямо скажем, озабоченного и огорченного Святослава Николаевича» [256].
Рерих рассказал о том, что он обращался к А.Н. Косыгину, который обещал, что разберется. Но после его смерти «приходится начинать все заново, чтобы восстановить справедливость» [257]. Далее разговор коснулся И.М. Богдановой и В.Ю. Васильчика. «В рассказе Святослава Николаевича прозвучала информация о том, что в этой квартире, уже не функционирующей как музей, поселился некий молодой человек, который всем командует, и Ираида Михайловна Богданова нарушила все условия и обещания. И все почему-то оказалось в руках этого молодого человека» [258].
«Молодой человек» уже умудрился к этому моменту стащить все фотографии из Мемориального кабинета в Институте востоковедения. Об этом В.С. Дылыкова как раз и рассказала Е.М. Примакову на той встрече. Евгений Максимович сразу же отреагировал и сумел вернуть эти фотографии. Также он пообещал С.Н. Рериху помочь решить вопрос с имуществом Юрия Николаевича и выяснить, является завещание И.М. Богдановой настоящим или поддельным. К сожалению, полномочий и доброй воли одного Евгения Максимовича оказалось недостаточно. В этой позорной для государства истории были задействованы более высокие инстанции.
Тем временем «новоявленные Хорши» нашли поддержку у новосибирского ученого А.Н. Дмитриева и его группы. П.Ф. Беликов писал: «В Москве Дмитриев свил себе прочное гнездо также и у Раи. Он широко рекламирует ее как "приемную дочь" и привлекает к ней новых "поклонников". Рая и Васильчик, в свою очередь, всячески стараются поддержать Дмитриева и его сторонников» [259]. Вмешавшись в организацию Музея Н.К. Рериха на Алтае, в Верхнем Уймоне, А.Н. Дмитриев воспрепятствовал художнику Л.Р. Цесюлевичу и барнаульской культурной общественности в организации научной реставрации дома В.С. Атаманова, где и должен был в дальнейшем разместиться музей. Вместо этого, как пишет П.Ф. Беликов, группа А.Н. Дмитриева построила «избушку, которую решила назвать "музеем Рериха"» [260]. В эту «избушку» И.М. Богданова пообещала передать архив Ю.Н. Рериха и картины Николая Константиновича, находившиеся в квартире. «...Рая попытается передать что-то официально от своего имени и все равно кому, - предупреждал в 1979 г. П.Ф. Беликов. - Таким образом будет признано ее "право" действовать от имени Рерихов, чего, конечно, допустить нельзя. Ведь, передав какую-то часть (возможно, незначительную), она (вернее, Васильчик) обеспечит за собой право
распоряжаться всем остальным по своему усмотрению» [261]. Эта очередная авантюра В.Ю. Васильчика провалилась, но спустя девять лет пророческие слова Павла Федоровича исполнились, когда на свет появилось так называемое завещание И.М. Богдановой. Мы еще остановимся на этом.
В 1980 г. произошел новый инцидент, наделавший много шуму. На одной из выставок, устроенной И.М. Богдановой и В.Ю. Васильчиком, пропало 11 картин Н.К.Рериха малого формата, большинство из которых были гималайские этюды. Картины правоохранительные органы вскоре нашли, но при разбирательстве выяснилось, что эта выставка была организована неофициально. Также стало известно, что И.М. Богданова и В.Ю. Васильчик не состоят в законном браке. Павел Федорович сообщил об этом Святославу Николаевичу и добавил, что теперь все мероприятия И.М. Богдановой будут прикрыты. «Вопрос о наследии, - писал П.Ф.Беликов, - в целом еще не решен, но он находится на решении в соответствующих Высших орган[ах]...» [262].
Эта ситуация дошла до самого верха. Такой вольности от В.Ю. Васильчика, по всей видимости, не ожидали. 17 июля 1980 г. появилось Поручение Совета Министров СССР № 14078 о постановке коллекции И.М. Богдановой на государственный учет, которое было передано в Министерство культуры СССР [263]. Казалось, во всей этой темной истории забрезжил луч надежды, но делалось это снова в обход законного наследника С.Н. Рериха, с ложной формулировкой о некой «коллекции Богдановой», которой никогда не существовало, т.к. по закону культурные ценности Ю.Н. Рериха И.М. Богдановой никогда не принадлежали. И этого в Совмине не могли не знать, т.к. там по-прежнему находилось письмо С.Н. Рериха от 1979 г., из которого вполне определенно следовало, кем на самом деле является И.М. Богданова. Из предыдущих обращений С.Н. Рериха в подчиненный Совмину Минкульт недвусмысленно следовало, что художник хочет использовать культурные ценности своей семьи, захваченные И.М. Богдановой и В.Ю. Васильчиком, для организации музея Н.К.Рериха в СССР. Но высшая партийная номенклатура была против такого музея и своих решений двадцатилетней давности менять не собиралась. Так проходило решение вопроса о наследии Ю.Н. Рериха «в соответствующих высших органах». В течение целого года Министерство культуры в лице Управления изобразительных искусств и охраны памятников Министерства культуры СССР безуспешно пыталось выполнить Поручение Совмина и взять коллекцию И.М. Богдановой на учет [264].
После безуспешных попыток Министерство культуры СССР обратилось в Министерство юстиции СССР (письмо т. Барабаша В.И. Теребилову № 7247-03/15-44 от 9 сентября 1980 г.) и предложило произвести принудительный выкуп (реквизицию) этой коллекции у И.М. Богдановой. Однако на это предложение Минкульта министр В.И. Теребилов ответил следующее: «Министерство юстиции полагает, что обращению компетентных органов в суд должно предшествовать принятие специального решения о признании произведений изобразительного искусства и других предметов из собрания Н.К. и Ю.Н. Рерихов, перешедших по наследству Богдановой, памятниками истории и культуры и постановке их на государственный учет, как имеющих значительную историческую и культурную ценность. В действующем Законодательстве нет прямого указания о том, какие органы могут признавать такие ценности памятниками истории и культуры и брать их на государственный учет. По нашему мнению, в данном конкретном случае решение по этому вопросу могло бы быть принято Советом Министров РСФСР» [265].
Самое удивительное, что в письме министра юстиции И.М. Богданова выступает как законная наследница Рерихов. Об этом говорят такие выражения, как «перешедшие по наследству Богдановой», «коллекции И.М. Богдановой» и т.д. Наследником этих коллекций по-прежнему оставался С.Н. Рерих, родной брат Ю.Н. Рериха, но его здесь даже не упоминают. Это свидетельствует или об удивительной некомпетентности В.И. Теребилова, не сумевшего разобраться в том, что произведения искусства и другие предметы из собрания Рерихов никогда к И.М. Богдановой по наследству не переходили, или о наличии некоего фальшивого документа, позволяющего И.М. Богдановой и В.Ю. Васильчику заявлять о своих имущественных правах.
Заниматься этим делом Минюст не захотел, прекрасно понимая, что принципиальное решение по данному вопросу должен принять Совмин и выпустить соответствующее постановление. Но в Совмине заняли весьма противоречивую позицию. Поручение о постановке на государственный учет так называемой «коллекции Богдановой» изначально было мертворожденным, т.к. оставалось в силе печально известное Распоряжение № 2338р от 5 августа 1960 г., позволившее отстранить С.Н. Рериха от имущества брата. Поэтому в 1980 г. действия чиновников по ситуации с квартирой Ю.Н. Рериха никаких существенных изменений не принесли, и поручение из Министерства культуры СССР плавно спустили в Главное управление культуры Мосгорисполкома [266], которое, естественно, ничего не добилось. Проигнорировав письма чиновников, И.М. Богданова не позволила специальной комиссии ознакомиться с коллекцией Ю.Н. Рериха [267]. Вся эта ситуация была подробно расписана в «Справке о постановке на государственный учет коллекции И.М. Богдановой», подготовленной 5 июня 1981 г. Управлением ИЗО Минкульта.
Не меньший интерес представляет и документ под названием «К визиту С.Н. Рериха» [268]. Он предназначался для кого-то из руководства страны. Из него мы узнаем, что основным вопросом предстоящей беседы С.Н. Рериха с государственными мужами предполагался вопрос о судьбе коллекции Н.К. и Ю.Н. Рерихов, находящейся у И.М.Богдановой. В записке сообщалось, что постановка коллекции Н.К. Рериха и Ю.Н. Рериха на государственный учет была поручена Главному управлению культуры Мосгорисполкома и что И.М. Богданова более года упорно уклоняется от постановки коллекции на государственный учет не без нажима своего супруга В.Ю. Васильчика, который браком с И.М. Богдановой «узаконил» свой сомнительный социальный статус, а также что эту позицию поддерживают некоторые московские художники, в частности, И.С. Глазунов. Как следует из документа, «единственный наследник Н.К. Рериха и владелец обширной коллекции картин - С.Н. Рерих в настоящее время ориентирован на Советский Союз более чем когда-либо прежде. (После смерти Л. Живковой заметно снизилась активность болгарских товарищей в решении дальнейшей судьбы богатейшего наследия Н.К. Рериха.) В то же время С.Н.Рерих, видимо, хотел бы услышать от авторитетных советских руководителей готовность учредить Музей Н.К. Рериха (как в Нью-Йорке), в который он бы мог передать свои коллекции. (Имеющийся "кабинет Н.К. Рериха" в Музее Востока в Москве чрезвычайно тесен) [курсив мой. - Д.Р.}» [269].
В записке отмечено, что для предотвращения неминуемого расхищения экспонатов и архивов из коллекции, находящейся у И.М.Богдановой, «С.Н.Рерих выразил готовность предоставить любые доверенности советским государственным организациям для ведения дела в юридических инстанциях [курсив мой. - Д.Р.}. При существующих обстоятельствах окончательное решение вопроса о постановке на государственный учет этой коллекции может быть вынесено только в судебном порядке по исковому заявлению С.Н.Рериха или его доверенного лица [курсив мой. - Д.Р.}» [270]. Появлению этого документа предшествовала переписка заведующей Кабинетом Н.К.Рериха в Государственном музее искусств народов Востока (ГМИНВ) Ольги Владимировны Румянцевой с П.Ф.Беликовым и ряд событий, произошедших после появления памятной записки С.Н. Рериха в 1975 г.
Обдумывая новые пути спасения наследия Ю.Н.Рериха, П.Ф. Беликов писал Ольге Владимировне в ноябре 1979 г: «Было бы хорошо, если бы квартира отошла в ведение Кабинета, но, конечно, не путем каких-то компромиссов с Богдановой, а как передача от имени Святослава Николаевича. Последнюю возможность я сформулировал для С.Н. [Рериха] и, похоже, он ее уже обсуждал в некоторых инстанциях» [271]. А в преддверии визита С.Н.Рериха в январе 1981 г. Павел Федорович поделился своими мыслями об идее создания Музея Н.К. Рериха в Москве: «Если бы решилось с помещением до приезда С.Н.[Рериха], то можно было бы поставить вопрос о том, чтобы он оставил картины тут, и создать Музей, в который бы входили картины Н.К. и С.Н. [Рерихов] [курсив мой. - Д.Р.}. Я думаю, что на это он пошел бы. Еще в 1961 году он как-то упомянул об этом. <...> Безусловно, в Москве сейчас важнее всего развить дело [курсив мой. - Д.Р.}» [272].
Здесь необходимо отдельно остановиться на истории появления картин Н.К.Рериха в Государственном Музее искусств народов Востока и создании Кабинета Н.К.Рериха. Напомним, что в 1975 г. С.Н.Рерих выступил перед министром культуры П.Н. Демичевым с инициативой организации в Ленинграде Мемориального музея Н.К.Рериха в его бывшей квартире на Мойке, 83. Он писал чиновнику об огромной коллекции картин Николая Константиновича, переданной в Русский музей Ю.Н.Рерихом, предложил дополнить эту коллекцию 40 новыми картинами Н.К.Рериха из собрания К. Кэмпбелл-Стиббе и найти возможность разместить эти произведения в будущем музее. Часть картин находилась в запасниках Русского музея из-за нехватки экспозиционных площадей.
Но министр культуры на предложения С.Н. Рериха никак не отреагировал, и 40 новых картин остались в Америке у К. Кэмпбелл-Стиббе. Затем, спустя год, в 1976 г., в Америку по линии Министерства культуры был отправлен директор Музея искусств народов Востока Г.П. Попов. Причем это было сделано не по инициативе самого Мин-культа, а исключительно благодаря вмешательству посла СССР в США Ю.М. Воронцова. Дело в том, что вице-президент Нью-Йорского музея Николая Рериха К. Кэмпбелл-Стиббе, не дождавшись какой-либо официальной реакции от Министерства культуры СССР, обратилась в советское посольство и повторила свое намерение о передаче в дар СССР большой коллекции картин Н.К. Рериха. В итоге сложная интрига Минкульта завершилась доставкой из США в Музей искусств народов Востока 130 картин Н.К. и С.Н. Рерихов [273], архивных документов и предметов из фамильных коллекций Рерихов. Но Министерство культуры и директор ГМИНВ Г.П. Попов, получив около 500 экспонатов [274] рериховского наследия, постарались забыть о письме С.Н. Рериха, где поднимался вопрос о создании Музея его отца. Так государство, заполучив значительную часть наследия Рерихов, вновь проигнорировало волю последнего из Рерихов об организации Музея Н.К. Рериха на Родине, изложенную им в памятной записке 1975 г. Вместо Музея на Мойке это наследие осело в запасниках Государственного Музея искусств народов Востока. Министерство культуры СССР с С.Н. Рерихом и К. Кэмпбелл-Стиббе поступило точно так же бесцеремонно, как и с Ю.Н. Рерихом.
Вместо самостоятельного Музея Н.К. Рериха было позволено организовать только «открытое хранение» рериховской коллекции в ГМИНВ. Причем инициатива принадлежала не Министерству культуры, а сотруднику музея О.В. Румянцевой, которая была назначена в 1978 г. хранителем привезенного дара К. Кэмпбелл-Стиббе. Как сообщает сама О.В. Румянцева, она письменно обратилась к Г.П. Попову, который к тому времени уже пошел на повышение в Министерство культуры и стал руководителем Управления ИЗО и охраны памятников. Напомним, что именно это структурное подразделение Минкульта не допустило создания Музея Н.К. Рериха на Мойке в конце 1950-х гг. Тогда его возглавлял товарищ А.К. Лебедев. Такое совпадение странным никак не назовешь.
Генрих Попов передал записку О.В. Румянцевой новому директору ГМИНВ С.Г. Козловскому, который 5 января 1979 г. «подписал приказ по музею о создании специального хранения, которое позже получило название "Мемориальный кабинет Н.К.Рериха"» [275].
Так Министерством культуры были преднамеренно сведены на нет усилия С.Н. Рериха по организации Музея Н.К. Рериха в Ленинграде, а дар К. Кэмпбелл-Стиббе оказался в Музее искусств народов Востока.
В то же время Святослав Николаевич не мог так просто это оставить, ведь на нем лежала ответственность за судьбу наследия родителей и брата, которое он видел в экспозиции специально созданного рериховского музея. Он должен был позаботиться о сохранении и правильном использовании переданного Юрием Николаевичем и К. Кэмпбелл-Стиббе наследия. Кроме того, С.Н. Рерих хотел возвратить на Родину и ту часть наследия родителей, которая принадлежала ему и находилась в Индии. Об этом он еще в 1961 г. впервые рассказал П.Ф. Беликову. В письме О.В. Румянцевой, фрагмент которого приведен выше, Павел Федорович вполне определенно дал понять, что для С.Н. Рериха вопрос о передаче картин из состава своего наследия, путешествовавших к тому времени с выставкой по СССР, связан с организацией будущего Музея Н.К. Рериха. Передачу своей части рериховского наследия Святослав Николаевич обсуждал и с Л.В. Шапошниковой, которая часто встречалась с ним, работая в Индии. «Мы тогда говорили о многих проблемах, - пишет Людмила Васильевна, - в том числе о той части наследия, которая осталась в его руках. В 1972 г. еще в полной силе была великая тоталитарная держава Советский Союз, и больше всего Святослава Николаевича беспокоила проблема передачи на родину архива Елены Ивановны» [276]. По совету Л.В. Шапошниковой С.Н. Рерих отложил этот вопрос, т.к. была велика вероятность засекречивания этого архива соответствующими органами после его передачи.
Вместе с тем С.Н. Рерих использовал любую возможность для создания Музея Н.К.Рериха на основе рериховского наследия, уже находившегося в СССР. В июне 1981 г. Святослав Николаевич посетил Кабинет Н.К.Рериха и вновь обратился в правительство СССР к новому Председателю Совета Министров Н.А.Тихонову. Так же как и ранее, он связывал воедино два принципиальных вопроса: организацию Музея Н.К. Рериха, теперь уже в Москве, и использование культурных ценностей из наследия семьи Рерихов, находящихся в квартире на Ленинском проспекте. Новый план организации Музея Н.К. Рериха в столице появился у С.Н. Рериха после того, как в 1975 г. Минкульт проигнорировал его предложение о создании музея в Ленинграде и провел интригу с даром К. Кэмпбелл-Стиббе.
Святослав Николаевич писал: «В связи с ненормальным положением, сложившимся за последние годы в мемориальной квартире моего брата [курсив мой. - Д.Р.], прошу Вашего скорейшего содействия в урегулировании дел, связанных с наследием нашей семьи и использованием во благо культурных и научных материалов в целях изучения и просвещения. <...> Прошу также Вашего содействия благородному начинанию - организации в городе Москве музея моего отца... [курсив мой. - Д.Р.]» [277].
После очередного письма С.Н.Рериха в Совмине поняли, что С.Н. Рерих не собирался отказываться от имущественных прав на наследие брата и вновь настойчиво требовал от государства организации самостоятельного музея Н.К.Рериха.
Ответом компетентных органов на последнее обращение Святослава Николаевича стала женитьба В.Ю. Васильчика на пожилой И.М. Богдановой в 1981 г. Разница в возрасте оказалась данному предприятию не помехой, супруг был моложе своей 67-летней избранницы на 28 лет. Фактически В.Ю. Васильчик, как писала Л.В. Шапошникова, женился «не на этой уже пожилой женщине, а на... наследии Рерихов» [278]. Это еще более усложнило ситуацию вокруг квартиры Ю.Н. Рериха.
На столы высокопоставленных государственных мужей ложились новые справки министерских чиновников о «предпринятых действиях» по постановке коллекций на учет. Действия эти разбивались вдребезги, поскольку молодожены и не собирались пускать специалистов специально созданной комиссии на порог московской квартиры. Чувствуя крепкую крышу над головой, В.Ю. Васильчик окончательно уверился в своей безнаказанности и под любыми предлогами игнорировал обращения представителей Главного управления культуры Мосгорисполкома в октябре 1981 г., январе, феврале и октябре 1982 г. [279].
В 1985 г. О.В.Румянцевой для Министерства культуры была подготовлена «Записка о Святославе Николаевиче Рерихе и его личном собрании» [280]. Записка появилась после приезда С.Н. Рериха и посещения им Кабинета Н.К. Рериха в Музее искусств народов Востока. Она содержит сведения о том, что коллекция, захваченная И.М. Богдановой, так и не поставлена на государственный учет, а «Дело Богдановой» насчитывает более 100 листов чиновничьей переписки, в том числе письма Министерства культуры, Министерства юстиции и Академии государства и права. Но какого-либо ощутимого результата это не принесло.
Как писала О.В. Румянцева, «предложение о насильственном выкупе особо ценной коллекции (точнее, части коллекции - 72 работ, учтенных в опубликованном каталоге) [281] через Совет Министров СССР осталось нереализованным» [282]. Она предложила Министерству культуры подать иск в суд для изъятия коллекции у И.М. Богдановой как незаконно полученной. На основании иска сделать опись коллекции судебными исполнителями и по ней сделать насильственный выкуп через Совмин. Никакой реакции на эту записку не последовало.
В начале мая 1987 г. Святослав Николаевич с супругой приехал в Москву для решения вопросов о создании Музея имени Н.К.Рериха. Эта тема обсуждалась 10 мая 1987 г. на заседании Комиссии по культурно-художественному наследию Н.К. Рериха, проходившем в Музее искусств народов Востока.
А уже через четыре дня 14 мая 1987 г. состоялась судьбоносная встреча Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева и его супруги Р.М. Горбачевой с С.Н. Рерихом и Девикой Рани Рерих. Во время этой беседы С.Н. Рерих поднял вопрос о создании Музея имени Н.К. Рериха и своем желании передать из Индии оставшуюся часть наследия родителей.
С этого момента дальнейшая судьба бывшей квартиры Ю.Н. Рериха и оставшихся там ценностей оказалась в эпицентре событий, развернувшихся вокруг организации Музея Н.К. Рериха в СССР.
«Когда в 1988 г. М.С. Горбачев собрался ехать с визитом в Индию, - вспоминает генеральный директор Музея имени Н.К. Рериха Л.В. Шапошникова, - всем стало ясно, что там Святослав Николаевич спросит, как обстоят дела с созданием Музея имени Н.К. Рериха. И Михаил Сергеевич вызвал Николая Ивановича Рыжкова, председателя Совета министров, и поручил ему срочно создать музей. Рыжков же поручил эту работу КГБ, группе по возвращению наследия, находящегося за рубежом» [283]. Курировал эту группу помощник Н.И. Рыжкова Ю.Н. Щербаков. Концепцию будущего Центра-музея поручили разработать бывшему полковнику КГБ В. Ряшинцеву [284]. Но зачем всесильным органам госбезопасности понадобилось создавать музей двойного назначения? Дело в том, что мировая популярность творческого наследия Н.К. Рериха давала прекрасную возможность выхода на зарубежную элиту, культурных, научных и политических деятелей.
Ю.Н. Щербаков возглавил работу по подготовке проекта постановления Совмина СССР о создании Государственного музея Н.К. Рериха как филиала Государственного Музея искусств народов Востока. Бывшая квартира Ю.Н. Рериха, по мнению разработчиков проекта, должна была стать филиалом этого государственного рериховского музея. Ю.Н. Щербаков вызвал к себе членов Комиссии по культурно-художественному наследию Н.К. Рериха и подробно расспросил их. Далее начались интересные вещи, по стилю исполнения очень характерные для компетентных органов. В начале 1988 г., с разницей в несколько месяцев, родилось два документа. В первом речь шла о передаче С.Н. Рерихом имущества Ю.Н. Рериха государству для создания государственного музея-квартиры, во втором то же самое делалось уже от лица И.М. Богдановой. Первый документ - письмо С.Н. Рериха министру культуры СССР В.Г. Захарову, второй - завещание И.М. Богдановой Советскому Фонду Культуры. Остановимся на этом подробнее.
Письмо С.Н.Рериха Совмин использовал как основание для привлечения Генеральной Прокуратуры СССР. В начале 1988 г. письмо С.Н. Рериха от 6 января 1988 г., адресованное министру культуры, оказалось в распоряжении следователя по особо важным делам старшего советника Генеральной Прокуратуры СССР А.Я. Сухарева. К нему имелось приложение за подписью С.Н.Рериха, также составленное 6 января 1988 г. В письме министру Святослав Николаевич сообщал, что все имущество «Юрия Николаевича Рериха, которое находилось в момент смерти в его квартире <...> переходит во владение государства и составит экспозицию музея-квартиры [курсив мой. - Д.Р.]» [285]. В приложении художник подтверждал, что ни Людмила, ни ее младшая сестра Ираида Богдановы «никогда не являлись членами семьи Рерихов» [286].
Любопытен следующий факт. В архивных документах Министерства культуры СССР, хранящихся в РГАЛИ, эти письма, либо их копии, отсутствуют. На них нет входящего номера канцелярии министерства, а это значит, что к министру В.Г. Захарову они вообще не попадали. Но главное даже не это. Письма не заверены нотариально. А ведь речь идет о краеугольном для С.Н. Рериха вопросе - передаче государству значительной части наследия Рерихов, находящейся в незаконном владении у И.М. Богдановой. Напомним, что в своих неоднократных обращениях к советским чиновникам по вопросу имущества Ю.Н. Рериха Святослав Николаевич четко говорил о том, что он хочет лично участвовать в этом деле и готов к оформлению «юридически обоснованной [курсив мой. - Д.Р.] документации» [287]. Также нужно добавить, что в январе 1988 г. С.Н. Рерих находился в Индии, так что о личном участии художника в этом деле не могло быть и речи.
Несмотря на сомнительное происхождение и вопросы, которые данные документы вызывают даже спустя 20 с лишним лет, они были приняты в дело по квартире, которым на протяжении всего 1988 г. занимался следователь А.П. Сурков. В сборе материалов следователю помогала заведующая мемориальным кабинетом Н.К. Рериха при Музее искусств народов Востока О.В. Румянцева. Целью всей этой работы была выработка юридического основания для обращения генеральной прокуратуры в суд и изъятия из незаконного пользования И.М. Богдановой рериховского наследия в собственность государства для дальнейшего создания государственного мемориального музея Ю.Н. Рериха.
Вторым любопытным документом являлось завещание И.М .Богдановой, составленное 26 марта 1988 г. [288], спустя всего несколько месяцев после так называемой январской «дарственной» С.Н.Рериха.
В завещании говорилось о том, что И.М.Богданова, «выполняя Завет Юрия Николаевича Рериха, все имущество бережно хранимое <...> на протяжении почти трех десятилетий и представляющее художественную, научную, культурную и мемориальную ценность» [289] вместе с 87 художественными произведениями Н.К.Рериха (из которых 30 - это ранние эскизы художника), 30 картинами С.Н.Рериха, рукописями Н.К.Рериха, Ю.Н.Рериха и научной библиотекой, завещает Советскому Фонду культуры «для организации с помощью Министерства культуры РСФСР и Государственного Русского музея в квартире, где жил последние годы Ю.Н. Рерих - Государственной мемориальной квартиры-музея Ю.Н. Рериха [курсив мой. - Д.Р.]»290. Как написано далее в этом документе, эта квартира-музей «должна стать неотъемлемой частью будущего Государственного Рериховского музея [курсив мой. - Д.Р.]» [291]. В завещании это решение объяснялось тем, что Ю.Н. Рерих уже передал ранее государству «более четырехсот работ Н.К. Рериха, хранящихся сейчас в Государственном Русском музее и Новосибирской картинной галерее. <...> Они находятся в ведении Министерства культуры РСФСР. Ю.Н. Рерих высказал горячее желание, чтобы Рериховское культурное и научное наследие структурно было объединено для создания в будущем на его основе большого Государственного Рериховского Музея» [292].
В завещании не забыли и В.Ю. Васильчика. На этот счет было написано следующее: «Выражаю свое большое желание, чтобы пожизненным заведующим и хранителем Мемориальной квартиры-музея Ю.Н. Рериха был мой ближайший сотрудник на протяжении двадцати лет и супруг с 1981 г. Васильчик Виктор Юлианович [курсив мой. -Д.Р]» [293]. Исполнителями сего завещания И.М. Богданова назначала В.Ю. Васильчика, М.Ф. Дроздову, В.Н. Ганичева, Т.А. Пономареву, В.Г. Графского.
Пророческие слова Павла Федоровича Беликова, написанные в 1979 г., исполнились спустя девять лет, когда И.М. Богданова, а точнее, В.Ю. Васильчик, с помощью компетентных органов попытались узаконить право распоряжаться имуществом Ю.Н. Рериха.
Самый главный вопрос по данному завещанию: на каком основании оно было зарегистрировано Первой московской государственной нотариальной конторой, если И.М. Богданова никогда не имела документов на культурные ценности Ю.Н. Рериха? Основанием послужила фальшивка, составленная где-то в недрах все тех же компетентных органов. Причем речь идет о некой договоренности между В.Ю. Васильчиком и теми, кто участвовал в этой афере. Дело в том, что «бережно хранимое» И.М. Богдановой имущество Ю.Н. Рериха значится в завещании в значительно урезанном виде. Отсутствуют 73 картины индийского периода, две картины русского периода, пять работ С.Н. Рериха и один рисунок Е.И. Рерих [294]. И это далеко не полные данные.
Весьма показательно, что в завещании вообще нет перечня буддийских танок и других реликвий, в том числе коллекций декоративно-прикладного искусства Востока, библиотеки и мемориальных вещей семьи Рерихов, а также ценнейшего архива Ю.Н.Рериха. Несмотря на то, что стараниями В.Ю. Васильчика к 1988 г. многое действительно уже исчезло в неизвестном направлении, большая часть наследия все еще находилась в квартире на Ленинском проспекте. По сути, завещание свидетельствует о передачи лишь части рериховского наследия государству. Остальное, скорее всего, доставалось В.Ю. Васильчику и тем, кто вступил с ним в сговор.
Итогом расследования А.П.Суркова стало письмо Генерального прокурора СССР А.Я. Сухарева № 8/3007-87 «О наследии имущества профессора Ю.Н. Рериха» от 28 апреля 1989 г. на имя председателя Совета Министров СССР Н.И. Рыжкова [295]. В своем письме генеральный прокурор назвал ошибочным постановление Совмина СССР 1960 г. о признании сестер Л.М. и И.М. Богдановых иждивенками Ю.Н. Рериха. Таким образом, государственному аппарату СССР для выяснения этого факта потребовалось без малого три десятилетия!
Прокуратурой было установлено, что И.М. Богданова в действительности правами на наследие Ю.Н.Рериха не обладает и «незаконно препятствует государству в пользовании и распоряжении наследственным имуществом Ю.Н Рериха [курсив мой. -Д.Р.]»296. Поэтому Прокуратура Союза ССР была намерена «в интересах государства [курсив мой. - Д.Р.] обратиться с иском в суд об истребовании из незаконного владения государственного имущества [курсив мой. - Д.Р.]» [297]. Это очень показательная фраза, из которой следует, что имущество Ю.Н. Рериха, наследником которого все еще являлся С.Н. Рерих, государство в апреле 1989 г. уже считало де-факто своей собственностью. Только не понятно, на каком основании. С.Н. Рерих никогда не подписывал каких-либо документов на этот счет. Сомнительное письмо на имя министра В.Г. Захарова, не заверенное нотариально, таким основанием не являлось.
В своем письме Генеральный прокурор также посчитал нужным дать юридическую оценку распоряжению Совмина СССР № 2338р от 1960 г. А.Я. Сухарев писал, что Л.М. и И.М. Богдановы не находились на иждивении в семье Рерихов, а работали в качестве прислуги. Они, согласно социальному обеспечению домашних работниц в СССР, за долголетнюю работу в семье Рерихов могли быть обеспечены государственной пенсией как домработницы, но не как иждивенки. Не требовалось также специального распоряжения правительства и для закрепления за Л.М. и И.М. Богдановыми квартиры Ю.Н. Рериха, поскольку право проживания на данной жилой площади они приобрели с согласия нанимателя, прописавшего и вселившего их к себе.
В связи с этим генеральный прокурор предложил рассмотреть вопрос о редакционном изменении текста распоряжения Совета Министров СССР № 2338р, заменив в пункте «б» выражение «длительное время находящихся в качестве домашних работниц в семье Рерихов у профессора Ю.Н.Рериха» на «длительное время находившихся в качестве домработниц в семье Рерихов и у профессора Ю.Н.Рериха».
«Данное изменение, - писал А.Я.Сухарев, - не только способствовало бы восстановлению справедливости в оценке государством фактически существовавших отношений между членами семьи Рерихов и их домашними работницами, но и создало бы предпосылку к положительному решению вопроса о судьбе культурных и научных ценностей, находящихся в квартире Ю.Н. Рериха» [298].
Из этого письма следует вывод о том, что Совмин не собирался учитывать интересы С.Н. Рериха как законного наследника имущества Ю.Н. Рериха и пошел в обход него, сразу поставив вопрос об изъятии у И.М. Богдановой рериховского наследия в пользу государства. Фактически же его пытались изъять у С.Н. Рериха.
Тем временем выработка проекта постановления по созданию Государственного музея Н.К.Рериха продолжалась. Во время его подготовки Ю.Н. Щербаков через члена комиссии по наследию Н.К. Рериха профессора Института стран Азии и Африки при МГУ Н.М. Сазанову созванивался с С.Н. Рерихом. Но этих переговоров Ю.Н. Щербакову для утверждения проекта было явно недостаточно. Нужен был документ, подписанный самим С.Н. Рерихом и подтверждающий передачу С.Н. Рерихом наследия государству. Тогда, на «последнем этапе», перед утверждением этого проекта в Совмине, по распоряжению Ю.Н. Щербакова в Индию к Святославу Николаевичу была командирована Н.М. Сазанова. Эта встреча нужного результата не принесла. С.Н. Рерих не подписал каких-либо документов на наследие. Запись разговора с художником, заверенная т. Череповым, советским консулом в Мадрасе, - вот все, что удалось привезти Н.М. Сазановой из Индии.
Кратко остановимся на сути проекта Ю.Н. Щербакова, в разработке которого основную ноту задавал Музей искусств народов Востока. По воспоминаниям О.В. Румянцевой, предполагалась организация так называемого общественно-государственного Центра-музея Н.К. Рериха как филиала Государственного музея искусств народов Востока. Ольга Владимировна писала: «Имелось в виду, что музейная часть - государственная, а все рериховские организации, такие как Институт объединенных искусств, детские секции, клуб любителей Рериха, Московское рериховское общество, два научных центра - традиционной восточной медицины и философии, а также Музыкальный центр им. Е.И. Рерих - общественные» [299]. Планы были поистине наполеоновские. О.В. Румянцева предлагала создать в здании музея галерею из 500 картин Н.К. Рериха и С.Н. Рериха, причем львиную долю составляли 288 картин из коллекции С.Н. Рериха, которая после турне по городам СССР находилась в ГМИНВ. Работа по продвижению этого музея велась полным ходом. И уже 30 мая 1989 г. был издан приказ Министерства культуры СССР № 234 за подписью зам. министра В.И. Казенина, согласно которому вся коллекция картин С.Н. Рериха передавалась на временное хранение в Государственный музей искусств народов Востока без согласия законного владельца. Остальная часть наследия С.Н. Рериха из Индии также должна была попасть в этот государственный музей. Кроме того, по мнению Н.М. Сазановой, в этот государственно-общественный музейно-офисный гибрид должны были как-то вписаться еще и магазин «Ноты» [300], центр восточной и западной музыки и «фонтан в мавританском дворике».
Для ремонта здания Н.М. Сазанова, как эксперт организации «Культурная инициатива», договорилась с Джорджем Соросом, который обещал свою (т.е. американскую) финансовую поддержку [301]. И если все вышесказанное соединить воедино, то получим государственный музей-галерею при Государственном музее искусств народов Востока и любопытное объединение, отделенное от музея - «содружество» независимых культурных организаций в отдельно взятом здании.
Прибавим к этому мнение директора Музея искусств народов Востока В.А. Набатчикова о том, что Рериховский Центр должен располагаться в каком угодно здании, только не вместе с государственным музеем Н.К. Рериха при ГМИНВ, и сделаем главный вывод - в этом проекте постановления Совмина государство преднамеренно отделило музей от общественного Центра Рерихов. «...Рериховский Центр получит какое-нибудь другое здание...» [302], - открыто заявлял В.А. Набатчиков С.Н. Рериху 20 ноября 1989 г. Таким образом, общественный Центр Рерихов попадал в зависимость от Министерства культуры, ГМИНВ и различных структур, не имеющих к культуре никакого отношения, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Для будущего государственного музея было даже выбрано здание на Неглинной улице, 14, рядом с Сандуновскими банями, общей площадью 8000 кв. м. Соседство музея культурного деятеля мирового уровня с баней никого не смущало. В Минкульте и ГМИНВ торопились: «надо было успеть» получить любой ценой наследие С.Н. Рериха, хранившееся в Индии. А бывшая квартира Ю.Н. Рериха должна была стать филиалом этого поистине новаторского государственного музея.
Необходимо отметить еще один важный момент. Идеи Учения Живой Этики, являвшегося основой всей творческой деятельности Н.К. Рериха и его семьи, полностью выпадали из деятельности этого государственного музейного объединения. О.В. Румянцева признавалась: «Я всегда исходила из того, что такое сакральное учение, как Живая Этика, не должно распространяться массовым путем» [303]. Так же считали и в идеологическом отделе ЦК КПСС, где художника Н.К. Рериха преднамеренно отделяли от идей Живой Этики.
Проект Совмина получил серьезный удар 29 июля 1989 г., когда газета «Советская культура» опубликовала письмо С.Н. Рериха, в котором художник выразил собственную концепцию будущего Центра-Музея Н.К.Рериха. Письмо начиналось с преамбулы самой газеты: «Редакция считает, что любое решение этого давно назревшего вопроса не может идти в обход положений, высказанных в приводимом письме...» [304]. Так страна узнала о воле самого С.Н. Рериха.
Концепция Святослава Николаевича полностью отличалась от проекта Ю.Н. Щербакова. Основой Центра становился общественный, негосударственный музей, независимый ни от Министерства культуры, ни от Музея искусств народов Востока. «...Подчинение центра Министерству культуры, - писал Святослав Николаевич, - а тем более Музею искусств народов Востока повело бы к неоправданному, на мой взгляд, заведомому сужению задач и возможностей центра. Центр должен, по-моему, обладать значительной независимостью, гибкостью, возможностью функционировать поверх ведомственных барьеров, используя новые, нетрадиционные подходы, напрямую выходя на международное сообщество. <...>
Суть концепции центра-музея в том, что наиболее оптимальное его функционирование может быть в статусе общественной организации...» [305]. С.Н.Рерих сам выбрал будущего директора Центра-Музея. По его мнению, им должна была стать ученый-индолог Л.В. Шапошникова. Он одобрял создание общественного Фонда имени Рериха, который должен был взять на себя финансовое обеспечение и руководство Центром-Музеем. Центр-Музей должен был стать не только музейной экспозицией, но и научным учреждением, где бы проводилась работа по систематизации, изучению и распространению многогранного наследия Н.К. Рериха и Е.И. Рерих. Квартира Ю.Н. Рериха, по мнению Святослава Николаевича, должна была, так же как и мемориальный кабинет Н.К. Рериха в Музее искусств народов Востока, Музей Н.К. Рериха в Изваре и кабинет Ю.Н. Рериха в Институте востоковедения, наладить рабочие связи с Центром, но сохранить свою независимость.
Таким образом, концепция С.Н. Рериха полностью шла вразрез с проектом Совмина и ГМИНВ, проталкивавшим идею государственного музея. Более того, после этой публикации странное письмо якобы С.Н. Рериха от 6 января 1988 г. о передаче имущества Ю.Н. Рериха в пользу государства «рассыпалось» на глазах. Святослав Николаевич окончательно разуверился в государственных чиновниках и выступил за общественный Музей Н.К. Рериха. Напомним, что для С.Н. Рериха решение вопроса организации Музея Н.К. Рериха было неразрывно связано с дальнейшей судьбой квартиры Ю.Н. Рериха. Поэтому бывшая квартира Юрия Николаевича и наследие, оставшееся там, должны были попасть в общественный, а не в государственный музей. Так же думала и будущий директор общественного музея Л.В. Шапошникова.
Несмотря на опубликованное письмо С.Н. Рериха, Совмин вместе с Министерством культуры и ГМИНВ продолжал продвигать свой проект. В конце июля 1989 г. в Совмине предполагалось заключительное заседание по проекту государственного Центра-Музея, после чего он направлялся на утверждение Н.И. Рыжкова. Л.В. Шапошникова выступила на этом собрании и огласила опубликованную концепцию С.Н. Рериха. Она добивалась от Совмина, чтобы эта концепция нашла отражение в будущем постановлении по музею. Тогда возмущенный Ю.Н. Щербаков потребовал, чтобы Л.В. Шапошникова сама написала новый проект постановления на основе этой концепции в трехдневный срок.
Через несколько дней Людмила Васильевна передала в Совмин готовый документ. В 12-м пункте этого документа она предложила создать «в рамках Центра-музея музей-квартиру Ю.Н. Рериха» [306], а имущество Ю.Н. Рериха в законом порядке описать и поставить на учет. «В связи с обращением С.Н. Рериха о распоряжении наследственным имуществом его брата - Ю.Н. Рериха, изменить текст распоряжения Совета Министров СССР № 2338 от 5 августа 1960 г., заменив в пункте "б" выражение "длительное время находящихся в качестве домашних работниц в семье Рерихов и у профессора Ю.Н. Рериха", а пункт "в" изложить в следующей редакции: "в) о сохранении за И.М. Богдановой дачи, предоставленной Министерством культуры СССР Ю.Н. Рериху".
Фонду совместно с заинтересованными ведомствами в установленном законом порядке описать оставшиеся после смерти Ю.Н. Рериха ценности, поставить их на учет как памятники истории и культуры и на их базе создать в рамках Центра-музея музей-квартиру Ю.Н. Рериха.
Мосгорисполкому решить вопрос о предоставлении Богдановой И.М. 2-х комнатной квартиры в Ленинском районе» [307].
Письмо «Медлить нельзя» дало свои результаты, и 2 октября 1989 г. в Москве по инициативе С.Н. Рериха и при участии Р.М. Горбачевой был создан Советский Фонд Рерихов (СФР). На Учредительном собрании СФР, когда принимался его Устав, группа лиц во главе с руководителем учрежденной накануне организации «Мир через культуру» Валентином Митрофановичем Сидоровым выдвинула свой проект Устава, в котором отсутствовал пункт о создании Музея имени Н.К. Рериха, что противоречило опубликованной концепции С.Н. Рериха. Сам же В.М. Сидоров стал претендовать на руководящий пост в СФР. Изъятие музея, как самой значимой части устава, ставило бы под сомнение дальнейшее существование СФР. «На обсуждение Учредительного Собрания, — пишет генеральный директор Музея имени Н.К. Рериха Л.В. Шапошникова, - было вынесено два Устава: один - выработанный оргкомитетом, другой — сидоровский. Последний был отвергнут Учредительным Собранием, а Сидоров не прошел в правление» [308].
Примечательно, что В.М. Сидорова поддерживал заместитель председателя Советского Фонда Культуры Г.В. Мясников, имевший большие связи в ЦК КПСС. Накануне Учредительной конференции СФР Г.В. Мясников вызвал к себе Л.В. Шапошникову и долго убеждал ее не противиться действиям новоиспеченного руководителя организации «Мир через культуру».
Таким образом, история с завещанием И.М. Богдановой, в котором она оставляет «бережно хранимое имущество» Советскому Фонду Культуры для создания мемориальной квартиры-музея Ю.Н. Рериха в рамках Государственного музея Н.К. Рериха, после этих событий свидетельствует о сложной интриге вокруг рериховского наследия, затеянной через Г.В. Мясникова и В.М. Сидорова. В связи с этим вспоминаются строки из письма П.Ф. Беликова, написанные в феврале 1981 г.: «...до меня дошли слухи <...>, что будто бы Сидоров хлопочет относительно квартиры Ю.Н. [Рериха. - Д.Р.]» [309]. Делал он это по собственной инициативе, не поставив в известность ни С.Н. Рериха, ни П.Ф. Беликова. Таким образом, В.М. Сидоров вступил в сговор с В.Ю. Васильчиком еще в начале 1980-х гг. Уже тогда Валентин Митрофанович стал вынашивать планы по созданию государственного музея Н.К. Рериха в обход Святослава Николаевича. Себя он, естественно, видел одним из руководителей музея.
Именно В.М. Сидоров принял активное участие в подготовке завещания И.М. Богдановой. После того как его план по подмене Устава СФР провалился, провалилась и затея по созданию «Государственного Рериховского музея» и его «неотъемлемой части» - «Государственной мемориальной квартиры-музея Ю.Н. Рериха». Завещание И.М. Богдановой оказалось ненужным, и о нем забыли.
Таким образом, бывшая квартира Ю.Н. Рериха и оставшееся там рериховское наследие стали разменной монетой в игре вокруг наследия С.Н. Рериха и Центра-Музея имени Н.К. Рериха, затеянной двумя конкурирующими организациями. Обе организации являлись учредителями СФР [310]. Первым претендентом на наследие Рерихов выступал Музей изобразительных искусств народов Востока, вторым - группа Г.В. Мясникова и В.М. Сидорова, представлявшая Советский Фонд Культуры. Обе организации грубо нарушали волю Святослава Николаевича, с той лишь разницей, что последние действовали еще и в обход председателя Советского Фонда Культуры академика Д.С. Лихачева, который до конца своей жизни глубоко уважал волю Святослава Николаевича Рериха и поддерживал общественный Музей имени Н.К. Рериха. Ни первому, ни второму претендентам получить наследие С.Н. Рериха не удалось.
4 ноября 1989 г. Святослав Николаевич с супругой приехали по приглашению правительства СССР для решения проблем становления СФР и выбора здания под музей. В день приезда С.Н.Рериха вышло Постановление Совета Министров СССР № 950 от 4 ноября 1989 г. «О Советском Фонде Рерихов и Центре-Музее имени Н.К.Рериха» [311]. Это постановление разрабатывалось уже не Ю.Н. Щербаковым, а Отделом культуры Совмина. К сожалению, двенадцатый пункт проекта Л.В. Шапошниковой в этом документе отражения не нашел.
Этим обстоятельством воспользовались Ю.Н. Щербаков и следователь по особо важным делам А.П. Сурков, которые все еще надеялись заполучить в собственность государства рериховское наследие из бывшей квартиры Ю.Н. Рериха. Это подтверждает случай, который описан в статье журналиста И. Королькова «Рерих под колпаком у Шелленберга». Он произошел тогда же, в 1989 г., в правительственном особняке на Ленинских горах во время последнего визита С.Н. Рериха. Цитата: «Сотрудник КГБ Владимир Щ. [312] [Ю.Н. Щербаков. - Д.Е] и сотрудник Генеральной прокуратуры Алексей С. [А.П. Сурков. -Д.Р.] уговаривали Святослава Рериха подписать документ, который, как они сказали, "подвел бы черту под спором о наследстве". ...В документе фигурировала фамилия Ираиды Богдановой. Рерих отказался подписать бумагу» [313]. Из воспоминаний О.В. Румянцевой известно, что следователь А.П. Сурков принес С.Н. Рериху «окончательный документ о создании музея-квартиры Ю.Н. Рериха» [314]. Святослав Николаевич этот документ не подписал. «К сожалению, - сетует О.В. Румянцева, — государство не смогло эти ценности объявить государственной собственностью и сделать там музей Ю.Н. Рериха» [315].
В этих словах нет ответа на главный вопрос, почему С.Н. Рериха не устраивал такой музей брата? Все дело в том, что он, к разочарованию многих «заинтересованных» лиц, отказываться от своих наследственных прав в пользу государства не собирался. Более того, перед отъездом в Индию 29 ноября 1989 г. Святослав Николаевич оформил в 5-й Московской государственной нотариальной конторе два документа, в которых совершенно определенно выразил свою последнюю волю насчет имущества Ю.Н. Рериха, захваченного И.М. Богдановой и В.Ю. Васильчиком. Уже самим фактом своего появления эти документы свидетельствовали о сомнительном происхождении письма якобы С.Н. Рериха на имя министра культуры В.Г. Захарова.
Первый документ подтверждал законные права С.Н. Рериха на имущество Ю.Н. Рериха: «Я, Святослав Николаевич Рерих, настоящим удостоверяю, что являюсь единственным наследником и законным владельцем имущества, оставшегося от моего умершего в 1960 году брата Юрия Николаевича Рериха. Данное имущество с 1960 года по настоящее время находится в незаконном пользовании лиц, не имеющих законных прав на владение и распоряжение этим имуществом»316.
Вторым документом являлась доверенность на имя заместителя председателя Советского Фонда Рерихов Р.Б. Рыбакова о восстановлении С.Н. Рериха в правах на наследие Ю.Н. Рериха, находящееся в квартире на Ленинском проспекте: «Я, гражданин Республики Индия, Рерих Святослав Николаевич, <...> доверяю заместителю председателя СФР Рыбакову Ростиславу Борисовичу <... > представлять мои интересы в любых организациях СССР по всем вопросам, относящимся к имуществу, принадлежавшему моему скончавшемуся брату Юрию Николаевичу Рериху, единственным наследником которого я являюсь, ныне находящемуся в незаконном пользовании И.М. Богдановой» [317]. Доверенность позволяла вести переговоры от имени С.Н. Рериха и быть истцом и ответчиком в суде.
Эти два документа служат подтверждением желания С.Н. Рериха передать все имущество брата в Советский Фонд Рерихов. На заседании Правления СФР было решено при Фонде организовать общественный Центр-Музей имени Н.К.Рериха. Святослав Николаевич не только принял в заседании Правления СФР активное участие, но и сам выбрал здание старинной усадьбы Лопухиных в Москве для будущего музея. Он дождался, чтобы предоставление старинного особняка для СФР было закреплено официально [318], после чего вручил письмо Л.В. Шапошниковой, в котором приглашал ее приехать в Индию для подготовки наследия к вывозу. Поэтому документы, составленные на имя заместителя председателя СФР Р.Б. Рыбакова, стали логическим завершением плана С.Н. Рериха по созданию будущего общественного Центра-Музея. В конце ноября 1989 г. С.Н. Рерих отбыл обратно в Индию.
В декабре 1989 г. Генеральный прокурор А.Я. Сухарев направил повторное письмо «О наследии имущества профессора Ю.Н. Рериха» в Совмин.
Ни на первое от 28 апреля 1989 г., ни на повторное письмо А.Я. Сухарева от 28 декабря 1989 г. в Совмине решили официально не отвечать. Затем Отделом культуры и Юридическим отделом Совмина был подготовлен проект письма-уведомления «о мерах Правительства, соответствующих центральных органов по упорядочению всех вопросов, связанных с наследием семьи Рерихов». Эти материалы были обсуждены в феврале 1990 г. у помощника председателя Совмина СССР В.П. Панова, который 11 марта 1990 г. дал указание Отделу культуры и народного образования не направлять официальный ответ прокуратуре, а дать ответ только по телефону [319]. Этот факт свидетельствует о том, что Совмину пришлось действовать осторожно и учитывать, что С.Н. Рерих не собирался передавать государству ценности из бывшей квартиры брата. В Совмине понимали, что попытка изъятия имущества Ю.Н. Рериха у И.М. Богдановой в пользу государства в сложившейся ситуации может вызвать осложнения в вопросе получения наследия С.Н. Рериха из Индии. Возникает также резонный вопрос: о каких мерах Правительства по «упорядочению всех вопросов, связанных с наследием семьи Рерихов» может идти речь, если уже все было упорядочено изданием Постановления самого же Совмина по СФР и Центру-Музею, а решением исполкома Моссовета Советскому Фонду Рерихов был передан особняк Лопухиных?
Дело в том, что в начале 1990 г. над общественным Центром-Музеем Н.К.Рериха нависла серьезная угроза. Совмин совместно с компетентными органами готовил план захвата наследия С.Н. Рериха, которое Людмила Васильевна Шапошникова должна была привезти из Индии в мае 1990 г. Не этот ли план обсуждался на закрытом совещании 11 марта 1990 г.? Именно в этот период Л.В. Шапошникова уже находилась в Индии и готовила наследие к вывозу, а 19 марта 1990 г. С.Н. Рерих оформил документы на передачу своего наследия в СФР.
О.В. Румянцева пишет, что Н.И. Рыжков, узнав о замене Постановления, подготовленного Ю.Н. Щербаковым, на Постановление о создании общественного Центра-Музея Н.К. Рериха, «был возмущен и дал распоряжение немедленно вернуться к подлинному проекту» [320]. Примечательно, что, когда наследие в начале мая 1990 г. было уже готово к вывозу из Индии, Н.И. Рыжков отказал первому заместителю иностранных дел СССР Ю.М. Воронцову в предоставлении самолета. Тогда Юлий Михайлович Воронцов отправился к М.С. Горбачеву, после чего вопрос с самолетом был решен положительно.
Планы Совмина были сорваны благодаря деятельному участию С.Н. Рериха, Л.В. Шапошниковой и Ю.М. Воронцова. Таким образом вторая часть наследия Рерихов попала не в государственные запасники и закрытые архивы, а в общественный Центр-Музей имени Н.К. Рериха. Музей тогда отстоять удалось. С квартирой Ю.Н. Рериха все оказалось гораздо сложнее.
К.А. Молчанова свидетельствует: «Каждый раз, приезжая на Родину, Святослав Николаевич неизменно ходил по одному и тому же маршруту официальных визитов: Академия наук СССР, Академия художеств СССР, Министерство культуры СССР. Эти визиты стоили Святославу Николаевичу самого высшего напряжения духа. Он пробивал глухую стену тайного противостояния его предложениям и просьбам. Чиновничий люд вынужден был принимать Святослава Рериха и считаться с ним... <...> И тем не менее, с каждым официальным визитом Святослав Николаевич все более убеждался в их лицемерии» [321]. Вплоть до своего развала советская государственная система, отстранившая в 1960 г. С.Н. Рериха от наследия брата, так и не признала его законные права.
Необходимо констатировать бесспорные факты: Святослав Николаевич разработал концепцию создания именно общественного Центра-Музея имени Н.К. Рериха, независимого от государственных чиновников, и сделал все возможное для спасения имущества Ю.Н. Рериха, незаконно захваченного И.М. Богдановой и В.Ю. Васильчиком. Мемориальная квартира-музей Ю.Н. Рериха, как филиал общественного Центра-Музея, не состоялась в СССР исключительно по вине государства, которое создало предпосылки для последующего разграбления культурных ценностей семьи Рерихов, захваченных И.М. Богдановой и В.Ю. Васильчиком.
Примечания
241. См.: Письмо П.Ф.Беликова Л.А.Вагнеру от 23 февраля 1975 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 1. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 392.
242. Смирнов-Русецкий Б.А. Семья Рерихов: Воспоминания. Одесса: Маяк, 1997. С. 92.
243. Памятная записка С.Н. Рериха от 28 января 1975 г. // РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 41. Д. 5. Л. 23. Док. 28.
244. Там же. Л. 23-25.
245. Именно так П.Ф. Беликов называл в своих письмах И.М. Богданову и В.Ю. Васильчика. См., напр.: Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 24.
246. Письмо С.Н. Рериха П.Н. Демичеву от 24 апреля 1976 г. / Рерих С.Н. Письма. В 2 т. Т. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 347.
247. Там же.
248. Там же.
249. Там же. С. 348.
250. Зорин С. Незабываемая встреча / Воспоминания о С.Н. Рерихе. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2004. С. 151.
251. Письмо С.Н. Рериха А.Н. Косыгину от 22 ноября 1979 г. / Рерих С.Н. Письма. В 2 т. Т. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 359.
252. Письмо П.Ф. Беликова Л.Р. Цесюлевичу от 9 августа 1979 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 350.
253. Шапошникова Л.В. Препятствиями мы растем: К 15-летию Международного Центра Рерихов / 100 лет со дня рождения С.Н. Рериха. Материалы Международн. научн.-обществен, конф. 2004. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 523.
254. Письмо П.Ф. Беликова Л.Р. Цесюлевичу от 9 августа 1979 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 350.
255. Ситуация осложнялась тем, что «новым» кабинетом заведовали сотрудники, не имевшие к Ю.Н. Рериху отношения. Доступ в это неподходящее помещение был и вовсе ограничен. Ученики Юрия Николаевича Т.Я. Елизаренкова, Ю.М. Парфионович и В.С. Дылыкова решили исправить ситуацию и еще до приезда С.Н. Рериха обратились с письмом к Е.М. Примакову, который помог найти новое и более достойное помещение для размещения кабинета Ю.Н. Рериха. Книги и ценности во время переезда, благодаря стараниям учеников Юрия Николаевича, не пострадали.
256.Дылыкова В.С. Живые подробности общения / Воспоминания о С.Н. Рерихе. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2004. С. 95-96.
257. Там же. С. 96.
258. Там же.
259. Новосибирская группа А.Н. Дмитриева / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 458.
260. Там же. С. 459.
261. Письмо П.Ф. Беликова Л.Р. Цесюлевичу от 9 августа 1979 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 349.
262. Письмо П.Ф. Беликова С.Н. Рериху и Д. Рерих от 3 ноября 1980 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 410.
263. Справка (1) о постановке на государственный учет коллекции И.М. Богдановой от 5 июня 1981 г. // РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 41. Д. 5. Л. 38. Док. 29.
264. Там же.
265. Там же.
266. Там же.
267. Там же.
268. К визиту С.Н.Рериха // РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 41. Д. 5. Л. 36. Док. 30.
269. Там же.
270. Там же.
271. Письмо П.Ф.Беликова О.В.Румянцевой от 11 ноября 1979 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 375-376.
272. Письмо П.Ф.Беликова О.В.Румянцевой от 19 января 1981 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 427.
273. Румянцева О. Дом Рериха / Вестник Ариаварты. 2005. № 1-2. С. 25.
274. Там же. С. 24.
275. Там же. С. 26.
276. Шапошникова Л.В. Препятствиями мы растем: К 15-летию Международного Центра Рерихов / 100 лет со дня рождения С.Н.Рериха. Материалы Международн. научи.-обществен, конф. 2004. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 523-524.
277. Письмо С.Н.Рериха Н.А.Тихонову от 11 июня 1981 г. / Рерих С.Н. Письма. В 2. Т. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 363.
278. Шапошникова Л.В. Препятствиями мы растем: К 15-летию Международного Центра Рерихов / 100 лет со дня рождения С.Н.Рериха. Материалы Международн. научи.-обществен, конф. 2004. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 523.
279. Справка (2) о постановке на государственный учет коллекции И.М.Богдановой // РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 41. Д. 5. Л. 44. Док. 31.
280. Записка о Святославе Николаевиче Рерихе и его личном собрании // РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 35. Д. 133. С. 27-28.
281. Речь идет о «Перечне произведений Н.К.Рериха», опубликованном в сборнике «Н.К.Рерих. Жизнь и творчество» (М.: Изобразительное искусство, 1978). В нем указаны 72 картины Н.К.Рериха, находящиеся в квартире Ю.Н.Рериха в Москве.
282. Записка о Святославе Николаевиче Рерихе и его личном собрании // РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 35. Д. 133. Л. 28.
283. Шапошникова Л.В. Препятствиями мы растем: К 15-летию Международного Центра Рерихов / 100 лет со дня рождения С.Н.Рериха. Материалы Международн. научи.-обществен, конф. 2004. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 524.
284. Корольков И. Рерих под колпаком у Шелленберга // Московские Новости. 2005. 4-10 февраля. № 5(1272). С. 18-19.
285. Письмо С.Н.Рериха министру культуры СССР В.Г.Захарову от 6 января 1988 г. Копия // Архив Д.Ю.Ревякина.
286. Записка С.Н.Рериха от 6 января 1988 г. Копия // Архив Д.Ю.Ревякина.
287. Письмо С.Н.Рериха А.Н.Косыгину от 22 ноября 1979 г. / Рерих С.Н. Письма. В 2 т. Т. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2005. С. 359.
288. Завещание И.М.Богдановой, удостоверенное 26 марта 1988 г. заместителем старшего государственного нотариуса Первой Московской государственной нотариальной конторы. Зарегистрировано в реестре за № 19д-5966. Машинописная копия // Архив Д.Ю.Ревякина. Док. 32.
289. Там же. Л. 1.
290. Там же. Л. 4.
291. Там же.
292. Там же.
293. Там же.
294. В завещании указаны 30 картин Н.К. Рериха русского периода, 57 картин Н.К. Рериха индийского периода и 30 произведений С.Н. Рериха. Итого 117 единиц. Согласно публикуемому в настоящем издании каталогу, на квартире в 1960 г. находилось не менее 198 живописных и графических произведений Рерихов. Разница между количеством картин из завещания и количеством картин из каталога огромна и равна 80 картинам! Картина «Тибет [Ступа]» (1943), подаренная С.Н. Рерихом в 1960 г. Л.С. Митусовой, при расчетах не учитывалась.
295. Письмо Генерального прокурора СССР А.Я. Сухарева председателю Совета министров СССР Н.И. Рыжкову от 28 апреля 1989 г. Сайт «Соратники». Док. 33.
296. Там же.
297. Там же.
298. Там же.
299. Румянцева О.В. Кому должно принадлежать наследие Рерихов / Знамя Мира (Томск). 2002. Май.
300. Текст аудиозаписи встречи С.Н.Рериха в мемориальном кабинете Н.К.Рериха Государственного музея искусств народов Востока 20 ноября 1989 г. Сайт «Живая Этика в Германии». ЬПр://1еЬепа18е-е1Ык.пег/1 -СМУ_5МК_20.11.1989.Ьгт1.
301. Там же.
302. Там же.
303. Румянцева О.В. Кому должно принадлежать наследие Рерихов / Знамя Мира (Томск). 2002. Май.
304. Рерих С. Медлить нельзя!: [О необходимости создания Центра-Музея Н.К.Рериха] / Предисл. Р.Б. Рыбакова / Советская культура. 1989. 29 июля.
305. Там же.
306. Проект постановления Совета министров СССР о Советском Фонде Рерихов. 1989. Москва. Кремль // РГАЛИ. Ф. 2329. Оп. 41. Д. 3222. Л. 3-7. Док. 34.
307. Там же. Л. 7.
308. Шапошникова Л.В. Некоторые особенности современного рериховского движения / Рериховское движение: Актуальные проблемы сохранения и защиты наследия Рерихов в историческом контексте. Материалы Международн. обществен.-научи, симпозиума. М.: МСРО, 2002. С. 14.
309. Письмо П.Ф.Беликова О.В.Румянцевой от 16 февраля 1981 г. / Непрерывное восхождение. Сб. В 2 т. Т. 2. Ч. 2. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2003. С. 428.
310. Советский Фонд Рерихов: Информационный бюллетень. 1991. № 1. С. 28.
311. Защитим имя и наследие Рерихов. Т. 1. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2001. С 95-96.
312. В статье И.Королькова опечатка. Следует читать: Юрий Щ.
313. Корольков И. Рерих под колпаком у Шелленберга / Московские Новости. 2005. № 5(1272). 4-10 февраля. С. 18.
314. Румянцева О.В. Снова о наследии Рерихов / Сайт «Живая Этика в Германии
315. Там же.
316. Документ, подтверждающий законные права С.Н. Рериха на имущество Ю.Н. Рериха от 29 ноября 1989 г., удостоверенный нотариусом 5-й Московской нотариальной конторы М.Д. Горбачевой // Архив Л.В. Шапошниковой.
317. Доверенность С.Н. Рериха, выданная заместителю председателя СФР Р.Б. Рыбакову 29 ноября 1989 г. и удостоверенная нотариусом 5-й Московской нотариальной конторой М.Д. Горбачевой // Архив Л.В. Шапошниковой.
318. В соответствии с Решением исполкома Моссовета № 2248 от 28 ноября 1989 г. усадьба предоставлялась для размещения СФР и Центра-Музея имени Н.К.Рериха.
319. Справка Совета Министров. Март 1990 г. Сайт «Соратники». Док. 35.
320. Румянцева О.В. Снова о наследии Рерихов. Сайт «Живая Этика в Германии». т1.
321. Молчанова К.А. Идеал духовного человека / Воспоминания о С.Н. Рерихе. М.: МЦР, Мастер-Банк, 2004. С. 52.
Источник: Ревякин Д. Ю. Гибнущее наследие: Московская квартира Ю.Н.Рериха: Каталог. Фотохроника. Архивные документы. - М.: Международный Центр Рерихов, 2010
|
